Басни, написанные Крыловым, различаются по своему характеру и виду. Некоторые представляют собой сатирический памфлет («Рыбья пляска», «Пестрые овцы», «Щука»), многие — рассказы в стихах («Три Мужика», «Мот и Ласточка»), есть басни — бытовые сцены («Два Мужика», «Купец»), есть и басни-аллегории («Лев, Серна и Лиса», «Дикие Козы») и т. д.
Поразительно широк тематический охват басен Крылова — вся Россия, от мужика до царя, представлена в них. Острие сатиры направлено против дворян-тунеядцев, вельмож, бюрократов и взяточников, чиновников и судей. Крылову очевидно, что безнаказанность мошенников — следствие негодности системы управления государством. Больше того, басни «Рыбья пляска» и «Пестрые овцы» возлагают ответственность за безобразия в стране на царя зверей — льва, в образе которого выведен император Александр I. В баснях своих Крылов выступает от лица народа. Он знает, что в крепостнической России люди страдают от волчьего закона: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать». Крылов пишет о радости плодотворного труда на благо общества, славит скромных тружеников, тех, кто:
* За все труды, за весь потерянный покой,
* Ни славою, ни почестьми не льстится,
* И мыслью оживлен одной:
* Что к пользе общей он трудится.
* («Орел и Пчела»)
В басне «Листы и Корни», как явствует из ее названия, Крылов противопоставляет два понятия — верх и низ, свет и тьму, пишет о тех, кто работает и кто пользуется чужими трудами — о барах и мужиках, о крестьянстве и дворянстве. Сложных сюжетов он не любил и предпочитал простые и ясные позиции. Так и начинается басня:
* В прекрасный летний день,
* Бросая по долине тень,
* Листы на дереве с зефирами шептали…
Зефир в древнегреческой мифологии — легкий западный ветер, несущий прохладу в жаркий день, и с ним тихо переговаривались Листы. Они
* Хвалились густотой, зеленостью своей
* И вот как о себе зефирам толковали…
Роль, которую играют зеленые листья в круговороте природы, была еще неизвестна, и Крылов не мог упоминанием о ней усилить достоинства листьев, а потому и отметил только два внешних признака — густоту и зеленость. Этого было довольно, чтобы Листы могли загордиться и говорить о себе:
* Что нами дерево так пышно и кудряво,
* Раскидисто и величаво?
* Чтоб было в нем без нас?
* Ну, право, Хвалить себя мы можем без греха!»
И далее Листы с увлечением болтают о том, что им удается укрывать от зноя пастуха и странника, своей красивостью привлекать пастушек, что раннею и позднею зарей среди листвы насвистывает соловей, и, наконец, сами зефиры почти не расстаются с Листами.
* Это беспечное хвастовство не прошло незамеченным:
* «Примолвить можно бы спасибо тут и нам»,— Им голос отвечал из-под земли смиренно.
* Голос принадлежал Корням дерева, но даже «смиренно» сделанное ими замечание Листам представляется дерзостью, бунтом.
* Заметим, что в начальной редакции на месте этих резких строк была длинная фраза с вопросительной интонацией:
* «Кто смеет с нами так считаться дерзновенно?»
Сравнительно вежливую форму Крылов заменил сердитым окриком, снял слово «дерзновенно», в котором есть оттенок смелости поступка, благородности порыва, и поставил «дерзко», то есть неуважительно, нахально, что больше подходило настроению Листов.
*
«Мы те,— Им снизу отвечали,— Которые, здесь роясь в темноте, Питаем вас. Ужель не узнаете? Мы корни дерева, на коем вы цветете». Работая над басней, Крылов изменил редакцию этих строк. Вначале было: «Тех голоса им отвечали».
«Тех»— значит, Корней — было не очень ловко сказано. Он усилил ответ Корней, указал, что речь идет снизу, из-под земли, чем постыдил их. Корни выражают удивление, что Листы не узнают кормильцев, вовсе не просят каких-то новых прав, они только рекомендуют Листам не слишком заноситься. А если сказать о Крылове, то существовавший порядок вещей, монархическое правление, привилегии дворянства он полагал незыблемым основанием государства. И в этой басне он отмечает несомненные достоинства Листов — покрытое листвой дерево дает тень, под ветвями приятно танцевать, слушать пение соловья. Однако нельзя забывать о тех, кто неустанно трудится, сочувствовать им и по возможности облегчать их положение.
Басни Крылова утверждают демократическую мораль. Как определил Гоголь, «его притчи — достояние народное и составляют книгу мудрости самого народа».