До войны в Ленинграде работало 345 писателей. В осажденном городе их осталось 93. В том числе Анна Ахматова — живая легенда «серебряного века», как бы соединившая XIX и XX столетия, век пушкинский и свой. Она не оставила «свой край, глухой и грешный» в 20-е годы и навсегда осталась в России, где убили ее мужа, трижды арестовывали единственного сына, десятилетиями не печатали ее стихов. На трагедию войны Ахматова откликнулась уже в июле 1941-го стихотворением, по-солдатски кратко и точно названном ею «Клятва»:
И та, что сегодня прощается с милым, —
Пусть боль свою в силу она переплавит.
Мы детям клянемся, клянемся могилам,
Что нас покориться никто не заставит!
Строчки эти — своеобразный эпиграф к поэзии Ахматовой военных лет. Они и констатация факта, и обобщение (от безымянной девушки до «мы»), и клятва, и призыв к ее исполнению. Ахматова не только написала эту клятву, но и жила в соответствии с нею. С противогазом через плечо Ахматова несла дежурство как рядовой боец противовоздушной обороны, она шила мешки для песка, которыми обкладывали траншеи-убежища в саду того же Фонтанного дома. Теперь в этом доме музей Ахматовой.
Общая боль стала личной, когда читаешь у нее о том, как первый дальнобойный снаряд фашистов «равнодушно гибель нес ребенку моему», забываешь о том, что у самой Ахматовой сын был уже взрослым и тревожилась она за чужих детей.
В стихотворении без названия ей «сквозь бомбежку слышится детский голосок» и хочется спасти всех:
Питерские сироты,
Детоньки мои!
Голодная, больная, Ахматова была уверена в победе и вселяла эту веру в своих сограждан:
Вражье знамя
Растает, как дым,
Правда за нами
И мы победим!
В конце сентября Анну Андреевну эвакуировали сначала в Москву, затем в Ташкент. Оттуда она направила для печати в «Правду» ставшее гимном и клятвой миллионов людей «Мужество» с чеканными, как будто выбитыми золотом в мраморе, строками:
И мужество нас не покинет.
Сотни километров отделяли ее от родного города, но она оставалась с ленинградцами: стариками, женщинами, детьми и быстро повзрослевшими новобранцами:
Важно с девочками простились,
На ходу целовали мать,
Во все новое нарядились,
Как в солдатики шли играть.
Ахматова посвятит им стихотворение «Победителям»:
Вот о вас и напишут книжки:
«Жизнь свою за други своя»,
Незатейливые парнишки —
Ваньки, Васьки, Алешки, Гришки,
Внуки, братики, сыновья!
После снятия блокады, почти за год до окончания войны, Ахматова вернулась в родной город. В телеграмме, посланной из Ташкента с просьбой вернуть ее в Ленинград, Анна Андреевна написала: «Хочу быть полезной городу». И она стала полезной и нужной ему.
В отличие от многих поэтов-соотечественников, Ахматова говорила с людьми не лозунгами, а живыми человеческими словами о Родине, о войне, о любви и о цветах:
Я к розам хочу, в тот единственный сад,
Где лучшая в мире стоит из оград.
Это, конечно, о Летнем саде.
«Всем смертям назло» в годы войны Ахматова продолжала работать над «Поэмой без героя», которой отдала почти треть жизни. В ноябре 1944 года она написала в предисловии к первому изданию: «Я посвящаю эту поэму памяти ее первых слушателей — моих друзей и сограждан, погибших в Ленинграде во время осады. Их голоса я слышу и вспоминаю их, когда читаю поэму вслух....»
Вот почему на поэтическом вечере, состоявшемся в Ленинграде в августе 1946 года в Большом драматическом театре, зал встретил Ахматову громом оваций, которые продолжались минут пятнадцать.
О трагедии войны, как и о трагедии сталинского террора, Ахматова могла бы сказать словами из своего не опубликованного еще, но уже написанного «Реквиема»: «я была тогда с моим народом, там, где мой народ, к несчастью, был». Это высшее, на что способен поэт в час испытания.