Викторианский прагматизм с лихвой компенсирует творчество серьезного математика Чарльза Доджсона, который писал под псевдонимом Льюис Кэролл. Его «Алиса в Стране Чудес» (1865) и «Алиса в Зазеркалье» (1872) на первый взгляд примыкают к романтической традиции литературной сказки. Но это не совсем так. Фольклорная сказка (и в этом романтики-сказочники ей подражали) основывается на вечных законах бытия, которые обязательно должны оставаться неизменяемыми. Кэролл вводит в свои чудные сказки нонсенс. Бессмыслица приобретает содержание, становится важной частью образной системы. Мартовский заяц и шляпник, которые издавна живут в английских пословицах («бешеный, как мартовский кролик», «бешеный, как мартовский
Приключения маленькой Алисы напоминают сон, в котором разрушается традиционное пространство и время, обычные законы физики, и даже язык начинает «сходить с ума» (вспомним знаменитого Бармаглота). Но, в отличие от подобных фантазий Кольриджа, где Квинси или Шелли, фантастика Кэролла не вызывает ужаса. Автор смотрит на мир весело и добродушно. Природу оригинального мира Кэролла остроумно определил его последователь Г. К.Честертон, который говорил, что в произведениях оксфордского математика английский ум, который привык к порядку и респектабельности, якобы находится на каникулах.