Кавказ, где стоял новый для Лермонтова Нижегородский драгунский полк, был совсем недавно присоединен к России; отдельные горские племена, не признавали себя покоренными, между вооруженными горцами и русской армией то и дело происходили столкновения. Под пули горцев и отправил Николай I Лермонтова. Но эта первая ссылка оказалась для поэта не тяжелой. Еще мальчиком, когда бабушка возила его лечиться в Горячеводск (Пятигорск), Лермонтов был поражен и увлечен дикой, живописной природой Кавказа. Впоследствии он назвал его «суровым краем свободы» и сказал, обращаясь к нему: «От ранних лет кипит в моей крови твой жар и бурь твоих порыв мятежный».
И в этот приезд самым сильным первым впечатлением поэта была радость при виде природы, которой он не уставал любоваться. Заболев в дороге, Лермонтов до прибытия в полк останавливается для лечения в Пятигорске и 31 мая 1837 г, пишет одной из своих московских приятельниц: «У меня здесь очень хорошее помещение; каждое утро из своего окна смотрю на всю цепь снежных гор и на Эльбрус; вот и теперь, сидя за письмом к вам, я по временам кладу перо, чтобы взглянуть на этих великанов, так они прекрасны и величественны. Ежедневно брожу по горам, и уж от этого одного укрепил себе ноги; хожу постоянно: ни жара ни дождь меня не останавливают».
Когда вы будете читать произведения Лермонтова, то несомненно обратите внимание на то, с какой любовью он пишет о природе и какое просветленное чувство испытывает в общении с ней. Наверное, вы слышали стихотворение «Когда волнуется желтеющая нива» (читаются отрывки). Почти такое же удивительное ощущение свободы, счастья, окрыленности переживал Лермонтов на Кавказе. Бот он пишет своему другу Святославу Раевскому: «Как перевалился через хребет в Грузию, так бросил тележку и стал ездить верхом; лазил на снеговую гору (Крестовая) на самый верх, что не совсем легко: оттуда видна половина Грузии как на блюдечке, и право я не берусь объяснить или описать этого удивительного чувства: для меня горный воздух — бальзам; хандра к чёрту, сердце бьется, грудь высоко дышит — ничего не надо в эту минуту; так сидел бы да смотрел целую жизнь».
За время ссылки Лермонтов объехал чуть не весь Кавказ от Кизляра до Тамани, был в Шуше, Шемахе, Кахетии, Пятигорске, Тифлисе, Ставрополе и других местах. Он с упоением делится в письмах своей радостью от того, что «ночевал в чистом поле, засыпал под крик шакалов, ел чурек» и даже пил кахетинское. В этот раз Лермонтову не довелось участвовать в сражениях, и вынужденное странствование его за своим полком несколько походило на путешествие. Кавказ дал Лермонтову очень много впечатлений и встреч. Важнейшей из всех была встреча со ссыльными декабристами. Вот как описывает эту встречу писательница М. Сизова в своей книге о Лермонтове: пятигорский знакомый Лермонтова Сатин, с которым поэт встретился затем в Ставрополе, сказал ему, что в город прибыли из Сибири участники декабрьского восстания. «Лермонтов снова вспомнил все: годы детства, юность, первые вести об этих людях и мечту, которую пронес через всю молодость,— мечту о том, что когда-нибудь он увидит их. «Идут, идут! — вскричал Сатин, указывая в окно. — Все идут. . .» Лермонтов услыхал горячие приветствия, дрогнувшие от радости голоса, увидал, как обнимали друг друга эти люди.
Он стоял у порога, забыв о том, что его никто не знает, и смотрел на этих героев своих юношеских мечтаний и надежд, чувствуя, что горло ему перехватило и глаза затуманились от слез… Сатин громко сказал, обращаясь ко всем: «Господа, это поэт Лермонтов, сосланный на Кавказ за стихи о Пушкине, в которых император увидал призыв к революции. Стихи эти сделали его имя знаменитым, а его самого из лейб-гусара превратили в прапорщика Нижегородского полка». Дружные приветствия раздались в ответ. . . «Так вы тоже в Нижегородский? — спросил его Лихарев, еще молодой человек с усталым лицом, оживленным игрою блестящих глаз.— И Одоевский направлен в тот же полк простым рядовым». Лермонтов крепко пожал ему руку. «Значит, мы будем там вместе!».Он не смел спрашивать их о том, что они пережили там, на рудниках, в холодных просторах, куда
* Я знал его: мы странствовали с ним
* В горах востока, и тоску изгнанья
* Делили дружно
* Но он погиб далеко от друзей
* Мир сердцу твоему, мой милый Саша!
* Покрытое землей чужих полей,
* Пусть тихо спит оно, как дружба наша
* В немом кладбище памяти моей!
Бывая на Кавказе в детские годы, Лермонтов слышал горские предания и легенды. Они поразили его тогда и стали источником для ранних романтических поэм. Теперь он стремится узнать новые сказания, и многие из них дали толчок его поэтическому воображению, навеяв целые страницы в «Демоне», «Мцыри», сказке «Ашик-Кериб» и др. произведениях. Кавказскими впечатлениями полны и рисунки Лермонтова. Вот, например, один из них: «Вид Метехского замка». Это Тбилиси, древняя грузинская столица. Лермонтов передает в рисунке оригинальность и своеобразие города, окруженного снеговыми горами и рассеченного горной речкой. А на переднем плане люди: одни из них направляются на какую-то работу с длинными лопатами на плечах, другие едут на верблюдах, третьи — верхом на конях: город полон жизни и движения. Возле длинного глиняного забора сидят двое мужчин в восточных головных уборах. Может быть, это уличные певцы.
Ссылка оказалась благотворной для Лермонтова: она дала ему возможность увидеть новых людей, обогатила впечатлениями. Кавказ остался для поэта символом свободы, мужества и красоты; даже жаль было с ним расставаться. Но в начале 1838 года, благодаря хлопотам бабушки, последовал приказ о переводе Лермонтова в Гродненский гусарский полк, расквартированный среди аракчеевских военных поселений Новгородской губернии. «Вряд ли поселение веселее Грузии»,— писал он. Однако в новом полку Лермонтов пробыл недолго “и весной 1838 года возвратился в Петербург: он был снова переведен в лейб-гвардии гусарский полк, стоявший под Царским Селом. К этому времени уже были напечатаны «Бородино», «Песня про купца Калашникова», и каждое новое произведение поэта встречало восторженный отклик молодой России. Но сам поэт не был доволен жизнью, которую ему приходилось вести как «поручику гвардейского полка его величества». Он мечтает об отставке, просится снова на Кавказ, пишет в письме, что «просил годичный отпуск — отказано, на месяц — отказано, на две недели — великий князь тоже отказал».
‘Принужденный, как недавно Пушкин, жить в чуждом и враждебном обществе, Лермонтов ощущает душевное одиночество. В его стихотворениях все чаще встречается образ одинокого, гонимого судьбой скитальца. Он рисует то утес-великан, тихонько плачущий в пустыне, то одинокую сосну, которой снится далекая прекрасная пальма, то гонимый ветром дубовый листок. А за этими образами мы чувствуем поэта, его размышления о своей судьбе и. судьбе других людей, не нашедших счастья и обреченных на тоску и одиночество (читается по выбору одно-два стихотворения: «На севере диком стоит одиноко», «Утес», «Листок»). Все больше растет слава и популярность свободолюбивого поэта и так же растет ненависть к нему со стороны правящей верхушки общества и самого царя. Они не забыли его стихов на смерть Пушкина, им известны нападки Лермонтова на высшее общество в драме «Маскарад», в стихотворении «Как часто, пестрою толпою окружен». И люди, которые в свое время плели интриги вокруг Пушкина, начинают готовить расправу над его преемником. Спровоцирована дуэль с сыном французского посла де Барантом ‘. На дуэли Барант промахнулся, а Лермонтов выстрелил в сторону. Тем не менее, 10 марта 1840 года Лермонтов был арестован и посажен на гауптвахту. В ожидании военного суда он много читает, переводит, пишет. Сюда приходит к нему В. Г. Белинский, лучший критик и ценитель поэзии Лермонтова.