Творчество Владимира Маяковского одного из крупнейших русских поэтов-урбанистов, свидетельствует о том, что в теме капиталистического города выйти на путь истинной поэзии можно лишь, преодолев обе крайности. Социальный подход к явлениям, жизни, идея угнетенного капитализмом человека, связь поэта с современностью и ее прогрессивными тенденциями, бурный протест против капиталистического города, трагедия лирического героя, несущего в себе боль всех обездоленных,— все это определяет первые стихи Маяковского, которого с футуристами связывали в основном только формальные поиски да подписи под манифестами, сочинявшимися главным образом Д. Бурдюком; отличал же от них социальный и гуманистический пафос его поэзии.
Формализм в раннем творчестве Маяковского следует осуждать столь же решительно, как это мы делаем по отношению к Бурлюку, Крученых, Хлебникову и др. Надо, однако, остерегаться того, чтоб характерные для Маяковского, особенно раннего, усложненные образы-метафоры не расценивались как явления формализма. Бесспорно, такие стихотворения, как «Порт», «А вы могли бы?»—в целом характерные образцы футуристической поэзии. Однако нельзя не заметить, что в них чувствуется большой мастер поэтического слова, поэт, которого волнуют проблемы места и роли искусства в жизни. «А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?» — это полемически заостренная мысль о том, что поэту в условиях «адища города» не ноктюрны надо петь, и не флейта его инструмент, а водосточная труба — как один из атрибутов торода. Здесь горько-иронически обыграно слово «труба».
Могучий талант Маяковского уже в ранних стихах проявился в смелых ассоциациях, которые рождали совершенно неожиданные и потому запоминающиеся образы. Далеко не все здесь было удачно, но нельзя, например, пройти мимо образа из «Порта» — «Прижались лодки в люльках входов к сосцам железных матерей» ‘. И особенно: «В ушах оглохших пароходов горели серьги якорей». Подобные образы говорят о стремлении лучших из футуристов увидеть человеческое в каждом явлении жизни.
Идеей человека пронизано все творчество Маяковского, и в этом отношении он уже до Октября выступил как великий поэт-гуманист. Отличаясь предельно острым восприятием действительности, Маяковский с огромной болью писал о страданиях людей в капиталистическом мир
Футуризм, как и остальные модернистские школы, был явлением неоднородным. В нем замечалась весьма ощутительная тенденция преодоления формализма, исходящая от наиболее талантливых и социально чутких поэтов и прежде всего — Маяковского. Ничего не осталось от поэзии Д. Бурлюка, А. Крученых запомнился лишь своим «дырбулщылом». С трудом преодолевавший увлечение звуковым экспериментаторством В. Каменский создал интересные образцы поэтического эпоса — поэмы «Степан Разин» (1914—928), «Емельян Пугачев» (1913), «Юность Маяковского» (1913) и др., а также роман в стихах «Могущество» (1939) —о летчиках. Связь Б. Пастернака с футуризмом была лишь формальной, хотя бы потому, что он, с его высокой образованностью и чувством подлинной культуры языка,, не мог дойти до того издевательства над словом, до которого доходили ретивые экспериментаторы типа А. Крученых. Н. Асеев вошел в сознание читателей как автор ярких произведений о гражданской войне и вдохновенный лирик, Д. Петровский запомнился произведением вовсе далеким от футуризма — «Повестью о полках Богунском и Таращанском».
На путь гражданской, революционной поэзии, пусть не всегда уверенно и последовательно, становился один из наиболее талантливых представителей футуризма, несомненный учитель Маяковского — В. Хлебников. Он, правда, не успел (умер в 1922 г.) преодолеть анархические и утопические представления о будущем (поэма «Ладомир», 1920) в то время, когда оно уже создавалось, на его глазах. Однако такие поэмы Хлебникова, как «Ночь перед Советами», «Настоящее» (1912),— свидетельство того, что его поэзия приобретала все более отчетливое реалистическое звучание, хотя в описании революции в них на первый план и выдвигалось стихийное начало.