Субъективно Островский, действительно, осуждал растущие «пороки и недостатки» мещанско-купеческих и чиновничьих слоев ради «торжества добра, правды, закона». Из всего этого и вытекали особенности критической направленности первых комедий Островского, отличавшие их от сатирических произведений Гоголя, от его комедий «Ревизор». Островский начал с разоблачения «пороков и недостатков» тех слоев общества, чьи национально-самобытные формы жизни он хотел бы высоко ценить. Поэтому он не обладал тем пафосом гражданского обличения, какой был характерен для Гоголя. Он тоже смеялся над своими героями. Он хорошо умел разглядеть и показать комическую сторону изображаемой жизни. Но комизм в его пьесах не углубляется до сатиры - до негодующего, язвительного отрицания социально-политической стороны изображаемых характеров.
Его комизм углублялся до юмора - до такого смеха, который, заключая силу и принципиальность идейного отрицания, исходил, однако, из осознания отрицательных нравственных свойств изображаемой жизни и соединялся поэтому не с негодованием, а с сожалением о человеческом достоинстве.
Осуждая своих героев и увлекаясь вместе с тем самобытным складом их характеров и их быта, Островский стремился художественно воспроизвести и запечатлеть подробности их семейно-бытовой жизни. При этом он не подчинял эти подробности разоблачающей идейной направленности своих образов в такой мере, в какой это делал Гоголь, и поэтому не нарушал внешнего правдоподобия изображаемой жизни. В гораздо большей степени, нежели Гоголь, Островский сразу выступил комедиографом, великим мастером бытового комизма.
С молодых лет, вместе с широкими кругами московской дворянской и разночинной интеллигенции, Островский был захвачен живым интересом к театру, к игре актеров. Большими событиями в эстетической жизни этих кругов были исполнения на сцене Малого театра комедий Гоголя. Щепкин, Шумский и другие актеры этого театра достигали тогда высокохудожественного истолкования гоголевского искусства. Молодой Островский увлекался их игрой и был постоянным посетителем театра.
В этой атмосфере складывались и его собственные эстетические запросы. Чем более вызревали его идейные убеждения, тем яснее он сознавал, что русские характеры, выхваченные из современного
Уже в этой комедии Островский уловил в жизни купечества такие тенденции, которые были очень характерны для 1840-х годов, когда в буржуазных слоях общества стало расшатываться былое «равновесие» денежно-имущественных отношений, начался ажиотаж собственно капиталистического «первонакопительства» и резко усилились и обнаружились хищнические, приемы стяжательства, в частности ложного банкротства и обмана кредиторов.
Главным героем комедии драматург и избрал злостного, умышленного банкрота. Но драматурга интересует не экономическая подоплека преступления и даже не его юридическая сторона. Поэтому на сцене нет ни обманутых кредиторов, ни судей, ни полицейских. Островский хочет показать нравственную сторону банкротства Большова в отношениях с представителями молодого поколения его «дома» - с дочерью и главным приказчиком. Поэтому на сцене изображена лишь семейная жизнь Большовых в те недолгие дни, когда банкротство задумывается и осуществляется.
Но и в этих пределах писатель мог бы показать, как торжествует «добро, правда, закон» над «смешным и гадким» пороком. Он написал бы тогда тенденциозную, дидактическую комедию. Однако интерес к самобытной характеристики жизни взял у него верх над моралистической тенденцией. И концепция комедии вполне художественна. По верному замечанию Добролюбова, в ней «нет ни злодеев, ни извергов, а все люди очень обыкновенные» и «их преступления» - «просто неизбежные результаты тех обстоятельств, посреди которых начинается и протекает их жизнь». И дело даже не в самом преступлении, а в том, что, обманывая чужих людей, купец был вынужден для этого довериться самым близким людям, им же воспитанным, и горько обманулся в них, а тем самым и в самом себе.