Про название книги Бориса Пастернака «Сестра моя – жизнь» Марина Цветаева, подчеркивая исключительность Пастернака,
сказала, что так не говорят, так к жизни не обращаются.
Так обращался к жизни – к брату солнцу, сестрам птицам, брату собственному телу – средневековый монах Франциск
Ассизский. Пастернак знал об этом.
И в наше время мироощущение Пастернака имеет определенные аналогии.
Весь облик Пастернака – живое воплощение поэзии как удесятеренной восприимчивости, разряженной в ответном чувстве (в
стихах). «Милый Пастернак, - писала ему Цветаева, - Вы – явление природы. Бог задумал Вас дубом, а сделал
человеком, и в Вас ударяют все молнии (есть – такие дубы!)…»
Художник, поэт – живой орган, живой центр восприятий.
Итак, на первом месте – высочайшая восприимчивость, отзывчивость на нравственные впечатления, а не превращение жизни в
жизнь поэта. По убеждению Пастернака, подлинному искусству следует всегда «быть в зрителях и глядеть всех чище,
восприимчивей и верней».
В понимании Пастернака искусство – явление нравственной жизни.
Достигнув высшей художественной зрелости, Пастернак объявляет единственной задачей искусства правду.
Многосторонняя восприимчивость Пастернака (оберегая его от эстетства) обострила в нем внимание к фактам искусства.
Музыка, поэзия, живопись были для него не вавилонским смешением языков, не разными языками, а единым языком искусства, в
котором все слова равно ему доступны и равно понятны.
Когда Пастернаку понадобилось дать «определение поэзии», он не нашел ничего другого как единым взглядом, и слухом, и
осязанием – невыборочно, подряд – охватить окружающее:
Это – круто налившийся свист,
Это – щелканье сдавленных льдинок,
Это – ночь, леденящая лист,
Это – двух соловьев поединок.
Это – сладкий заглохший горох,
Это – слезы вселенной в лопатках,
Это – с пультов и флейт – Фигаро
Низвергается градом на грядку…
(«Определение поэзии»)
Уже в самом начале своего поэтического творчества, при всей тяге к «оригинальности поневоле», Пастернак, сочиняя стихи,
составившие книгу «Близнец в тучах», искал в поэзии прежде всего содержательности. В автобиографии он в полушутливой,
почти озорной форме сам выразил особенность своей поэтической работы того времени: «Я ничего не выражал, не отражал, не
отображал, не изображал».
Человек познает мир через собственную личность, страсть. Человек познает себя через неприложность общего хода вещей.
Врачующая неприложность мира – сколько раз писал о ней Пастернак:
На свете нет тоски такой,
Которой снег бы не вылечивал.
(«Январь 1919 года»)
Открытие мира у Пастернака всегда есть восстановление единства мира.
В «Охранной грамоте», вспоминая свои ранние годы, Пастернак подробно описал, как рождается поэзия из перебоев жизненных
рядов, из взаимодействия одних явлений и чувств – тех, которые забегают вперед, - с другими, которые отстают.
В самом начале поэтического пути, в 1912 году, он нашел для выражения своей эстетической позиции очень емкие слова:
И, как в неслыханную веру,
Я в эту ночь перехожу,
Где тополь обветшало-серый
Завесил лунную межу,
Где пруд как явленная тайна,
Где шепчет яблони прибой,
Где сад висит постройкой свайной
И держит небо пред собой.
(«Как бронзовой золой жаровень…»).
Поэт в зрелые годы напишет:
Я понял жизни цель и чту
Ту цель, как цель, и эта цель –
Признать, что мне невмоготу
Мириться с тем, что есть апрель,
Что дни – кузнечные мехи
И что растекся полосой
От ели у ели, от ольхи
К ольхе, железный и косой,
И жидкий, и в снега дорог,
Как уголь в пальцы кузнеца,
С шипеньем впившийся поток
Зари без края и конца.
Что в берковец церковный зык,
Что взят звонарь в весовщики,
Что от капели, от слезы
И от поста болят виски.
Идея безусловного приятия мира, основополагающая у Пастернака, - не отвлеченно-умозрительного свойства. Богатство мира
вполне предметно, «подробно» и постигается шаг за шагом.
Есть в «Сестре» стихотворение «Уроки английского», с той же внутренней композицией, открытой настежь – миру, природе.
Используя мотивы шекспировских трагедий, Пастернак запечатлел в нем трагический и торжественный момент, когда от
человека уходит суетность желаний, включая вчера еще самое важное – любовь, когда душа открывается целому творению и
проникается вечностью.
Когда случилось Дездемоне, -
А жить так мало оставалось, -
Не по любви, своей звезде, она –
По иве, иве разрыдалась…
…Когда случилось петь Офелии –
А горечь слез осточертела –
С какими канула трофеями?
С охапкой верб и чистотела.
Дав страсти с плеч отлечь, как рубищу,
Входили, с сердца замираньем,
В бассейн вселенной, стан свой любящий
Обдать и оглушить мирами.
Пастернак почти не писал стихов, которые можно конкретно и уверенно назвать пейзажными. В «Сестре» основные «темы» -
природа, любовь, искусство, - как правило, ен существуют раздельно, дается сложное соединение, сплав из этих «тем».
Природа служит наглядным эталоном естественности и полноты – такой момент в «Сестре» присутствует, но он не подчеркнут;
природа, в сущности, - один из образов, даже синонимов жизни; разветвленная, многослойная метафора «жизнь – сад»
участвует равно в структурной и философско-лирической концепции книги. Восприятие природы у Пастернака неразительно по
точности и проникновению, но природа, будучи самым близким и полным синонимом жизни, не является в этом отношении чем-то
исключительным и единственным. Открытое лирическое чувство (любовь) или мир вещей (вплоть до интерьера) выполняют ту же
роль. Жизнь шире любого из этих образно-тематических рядов, и каждый из них, становясь непосредственным «предметом»
стихотворения, как бы стремится представить и выразить всю жизнь, поэтому они практически взаимозаменяемы и тем более
полно являют жизнь в своей совокупности, взаимопроникновении.
И второе. Тема природы (осознанная именно как тема) почти неотвратимо порождает у поэтов натурфилософские вопросы: о
саморазвитии природы, о начале и конце человека в ней, о стихии и разуме. Между тем самосознание человека – «мыслящего
тростника» - чувство причастности природе и одновременно отделимости от нее – не характерно для Пастернака, точнее – он
не дает этому чувству простора, воли, так или иначе трансформирует его.
Поэтическое восприятие Пастернака позволило «во всем … дойти до самой сути», раскрыть сложные «вечные» темы.