В ряду великих художественных открытий русской литературы XX века поэтическая система Бориса Пастернака по праву занимает одно из первых мест наряду с творчеством Блока и Маяковского. У каждого поэта свой «образ мира, в слове явленный». Зрительное ощущение всякого человека избирательно и отлично от восприятия других. В этом отношении художник – человек вдвойне, ибо ему предстоит не просто увидеть мир, но и представить его вновь, уже преображенным, пропущенным через призму творческого воображения. Поэтическая картина мира, таким образом, является собственностью самого автора, и происходящее в ней существует по его законам. Отложив томик поэзии Пастернака, задумаемся о том неповторимом мире, который создал поэт.
С первых строк нас поражает чувство преклонения и восторга перед всем живым – а живет у Пастернака все, что вообще «имеется»: дворы, сад, сумрак, весна, гроза, улицы, песок. Поэт «взахлеб» спешит рассказать нам о феврале:
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.
Каждое мгновение жизни прекрасно, равно как прекрасны все ее проявления: поэзия Пастернака не знает деления на большое и малое, низменное и возвышенное, живое и неживое. Взгляд автора схватывает все, слух – все слышит, а речь все объемлет:
Слепого полдня желатин,
И желтые очки промоин,
И тонкие слюдинки льдин,
И кочки с черной бахромою.
Поэт, как губка, впитывает в себя влагу жизни, пьет «горечь тубероз, небес осенних горечь… горечь вечеров, ночей и людных сборищ», чтобы потом выжать себя на бумагу.
Эта «всеядность» означает всеприятие автором всего происходящего и существующего. Да, в жизни есть свои драмы, но… Стихотворение «Марбург», шедевр раннего Пастернака, повествует о странной метаморфозе, произошедшей с героем после того, как ему отказала возлюбленная. Он замечает, что вокруг все продолжает жить, что «каждая малость»
Жила и, не ставя меня ни во что,
В прощальном значенье своем поднималась.
Постепенно боль отказа стихает: жизнь побеждает, и герой смотрит в лицо новому дню.
Геро
Любовные конфликты у Пастернака лишены того трагического накала и нарочитой «несдержанности» чувств, которые свойственны им в лирике Маяковского и Цветаевой. Любовь в стихах поэта рушится не потому, что «есть в близости людей заветная черта», как считает Ахматова. И еще менее из-за того, что всякий любовный дуэт есть одновременно дуэль, «поединок роковой». Двое расстаются оттого, что
Сильней на свете тяга прочь
И манит страсть к разрывам.
И конфликты эти вовсе не безысходны: мы отметили это в «Марбурге». Еще один пример – в стихотворении из романа «Доктор Живаго», называется оно «Объяснение». Герой, расставаясь с возлюбленной, в некотором роде утешает ее:
Пройдут года, ты вступишь в брак,
Забудешь неустройства.
Оборот «вступить в брак» здесь не столько официальный, сколько возвышенный. Вступают в мир, в новую жизнь. В соответствии своей женской доле («быть женщиной – великий шаг») героиня обретет новое счастье. Поражает удивительное отношение Пастернака к женщине. Тема эта проходит красной нитью во многих его стихотворениях. Женский образ у поэта лишен крайностей других авторов. Это не «гений чистой красоты», не воплощенное коварство и изменчивость, не страдающая жертва мужского превосходства, не символ Вечной Женственности. Ощутимо какое-то неуловимое благоговение «пред чудом женских рук», наделение женщины каким-то чудесным качеством. Это – изначальная близость ее к природе, ее естественность, убедительность и утвердительность, достойные того, чтобы быть воспетыми:
Красавица моя, вся стать,
Вся суть твоя мне по сердцу,
Все рвется музыкою стать,
И все на рифмы просится.