В “Охранной грамоте” (1930), которая задумывалась как статья о любимом Пастернаком поэте Р. М. Рильке, последняя часть была посвящена Маяковскому и представляла собой некролог поэту. В очерке “Люди и положения” (1956) Пастернак снова возвращается к этой теме. Пастернак высоко ценил “Парижские стихи” Маяковского, из позднего творчества поэта ему нравилась поэма “Во весь голос”.
В январе 1930 г. с группой писателей Пастернак побывал в колхозе. Его впечатления от “нечеловеческого горя, страшного бедствия”, переживаемого деревней, были ужасающими.
В 1931 г. состоялась дискуссия о политической лирике, в рамках которой Пастернаку была посвящена полная угроз статья рапповского критика Селивановского. В анкете 1932 г. для издательства “Федерация” поэт прямо говорит о репрессиях, что для того времени было крайне рискованно: он пишет, что революция “неслыханно сурова… к сотням тысяч и миллионам”. Пастернак тяжело переживал травлю и арест своего близкого друга Бориса Пильняка, арест Осипа Мандельштама, гибель грузинских поэтов Паоло Яшвили и Тициана Табидзе, с которыми познакомился и подружился в период, когда начал серьезно заниматься переводами из грузинской поэзии. Годы репрессий Пастернак позднее назвал “ши-галевщиной тридцать седьмого года”.
Главной своей задачей в книге “Второе рождение” (1932) Пастернак считал обретение контакта с современностью.
Он продолжает разработку традиций Пушкина, считая, что “в настоящее время менее чем когда-либо есть основание удаляться от пушкинской эстетики”. Переклички с Пушкиным чувствуются в стихотворении “Лето” (1930):
И осень, дотоле вопившая выпью,
Прочистила горло; и поняли мы,
Что мы на пиру в вековом прототипе -
На пире Платона во время чумы.
Звучат мотивы пушкинского “Пира во время чумы” – и сквозь “вековой прототип” просвечивает трагическая сущность современности. Вероятно, понимая это, редактор изданий 1931 и 1933гг. снял процитированную строфу стихотворения. По воспоминаниям, этими стихами восхищался О. Мандельштам: “Гениальные стихи!” Пушкин присутствует в книге явно и тайно. Пастернак может прямо упомянуть его имя:
Теперь не сверстники поэтов,
Вся ширь проселков, меж и лех
Рифмует с Лермонтовым лето
И с Пушкиным гусей и снег.
Но нередко встречаются и скрытые реминисценции.
Новое в освоении Пастернаком Пушкина во “Втором рождении” состоит в осмыслении его интереса к государственным проблемам, в частности к роли Петра Первого в истории России. Пастернак, стремящийся найти пути к слиянию своего творчества с трудовыми усилиями страны, хочет “труда со всеми сообща и заодно с правопорядком”. Петровскую эпоху он истолковывает в традициях пушкинского “Медного всадника” как явление, вызванное исторической необходимостью. В письме отцу от 25 декабря 1934 г. поэт признавался, что он хотел стать “частицей своего времени и государства”.
Во “Втором рождении” Пастернак передает драматизм переживаемой эпохи, которую он испытывал на природную органичность.
В стихах о Кавказе возникает характерное для поэта соотнесение природы и истории: красоту гор он воспринимает как образец для “генеральных планов” современности. В цикле “Волны” высказано стремление автора к “неслыханной простоте”, понимание которой было у Пастернака своеобразным: она являлась для него синонимом гениальности, означала способность испытывать родство со всем на свете:
В родстве со всем, что есть, уверясь
И знаясь с будущим в быту,
Нельзя не впасть к концу, как в ересь,
В неслыханную простоту.
Пастернак в эти годы серьезно озабочен проблемой общения с читателем: он стремится быть нужным и понятным.
Конфликт книги “Второе рождение” заключается в противоречии между общим, социально-историческим бытием и частным, индивидуальным существованием человека, в котором заложены критерии проверки “общей” жизни на органичность и естественность.
Многие стихи “Второго рождения” имеют конкретную биографическую основу. В них звучит мотив “двух женщин”, связанный с переменами в личной жизни поэта, который оставил первую семью и женился на Зинаиде Николаевне Нейгауз. Тема любви во “Втором рождении” объединяет две линии, связанные с двумя героинями. Сложность личной драмы поэт пытается разрешить, нахо
Важным событием, повлиявшим на создание книги, было знакомство с природой Кавказа, состоявшееся в 1931 г. Поэтизация горных картин легла в основу кавказских стихов книги. Горы Пастернак изображает по-своему, он показывает их в бытовом аспекте, но масштабы этого быта огромны:
Каким-то сном несло оттуда.
Как в печку вмазанный казан,
Горшком отравленного блюда
Внутри дымился Дагестан.
Во “Втором рождении” вновь возникает в поэзии Пастернака образ моря: оно просторное, безбрежное, настраивающее на элегический лад (цикл “Волны”).
Одним из центральных в книге является мотив детства, в котором поэт находит источники естественности, доверчивости, чистоты – всего, что связано с его представлениями о нравственном идеале.
Главным итогом книги “Второе рождение” стало утверждение единства субъективно-неповторимого и общечеловеческого начал жизни, воспринимаемой как высший дар.
На Первом съезде советских писателей в 1934 г. похвалы Пастернаку не раз звучали с трибун, но полной неожиданностью для собравшихся стало, что Н. Бухарин в своем докладе о современной поэзии назвал его крупнейшим поэтом современности.
В 1935 г. Пастернак, находившийся в состоянии тяжелого нервного расстройства, отправляется на международный конгресс писателей в Париж. В Берлине он встретился с сестрой Жозефиной, а в Париже – с Мариной Цветаевой и ее дочерью Ариадной.
В 1938 г. по заказу Мейерхольда Пастернак начинает переводить “Гамлета”. Шекспир необычайно увлек поэта. “Перевод предельно прост, плавен, понятен с первого слушанья и естественен. В период фальшивой риторической пышности очень велика потребность в прямом независимом слове, и я невольно подчинился ей”, – писал он отцу по окончании работы.
Аресты Бухарина, поддерживавшего его, и Мейерхольда отразились на судьбе поэта. После ареста двоюродного брата он находился под непосредственной угрозой. В эти годы состоялся телефонный разговор Пастернака со Сталиным, когда он пытался помочь арестованному Мандельштаму.
Особым этапом в судьбе и творчестве Пастернака были годы Великой Отечественной войны. Он жил в Москве, потом в Чистополе в эвакуации, затем снова вернулся в Москву.
На этот период приходится формирование нового поэтического стиля Пастернака – сознательная ориентация на творчество, понятное для всех.
В книге “На ранних поездах” (1944) стихам о войне предшествовали стихи переделкинского цикла. В цикл вошли стихи о временах года, каждое из которых воспринято как “новое чудо”, как нескончаемая сказка.
Как и прежде, много внимания поэт уделяет теме детства. В книге “На ранних поездах” детство раскрывается как начало всех начал, основа внешнего и внутреннего мира человека (”Старый парк”, “Зима приближается”, “Ожившая фреска”). Стихи “Страшная сказка” посвящены детям, испуганным войной. “Старый парк” (1941) рассказывает о раненом, который попал в госпиталь, размещенный в усадьбе, где прошло его детство.
В обобщенной форме поэт исследует психологию поведения человека на войне (”Смелость”, “Разведчики”). В 1943 г. Пастернак побывал на фронте, в армии, освободившей Орел. В результате поездки были написаны очерки о войне “Освобожденный город”, “Поездка в армию” и стихи “Смерть сапера”, “Разведчики”, “Преследование”. По стилю эти произведения близки рассказам А. Платонова о войне. Достаточно перечитать для сравнения его рассказ 1943 г. “Одухотворенные люди”. Особенно заметны переклички поэмы Пастернака “Зарево” и рассказа Платонова “Семья Иванова”: авторы ставят проблему бытовых, психологических и нравственных последствий войны для человека, который и в мирное время продолжает жить по законам военного времени.
Поэзия Пастернака периода войны свидетельствует об изменениях в мироощущении поэта: у него возникает чувство общности с народом, рождается потребность правдиво изобразить народный характер. Опыт войны позволил поэту почувствовать исторический смысл и возможные последствия раскрепощения народа, победившего фашизм.