Своеобразие творчества поэтов «серебряного века» (на примере творчества одного из поэтов)

«Когда стихает шум эпохи, мы начинаем понимать: за плечами гиганты», — писал Борис Пастернак. Дейс­твительно, через много лет мы лучше понимаем гени­альность тех, кто творил в прошлом, чьи имена вошли в историю. Сегодня мы все чаще обращаемся к творчеству поэтов начала XX века, открывая для себя новые имена и новые стороны поэзии уже признанных гениев. Рядом с Блоком встали имена Бориса Пастернака, Анны Ахма­товой, Валерия Брюсова, Марины Цветаевой, Осипа Ман­дельштама, Николая Гумилева и многих других. Эпоха, когда они создавали свои бессмертные стихи, названа «се­ребряным веком» русской поэзии. Творчество каждого из этих поэтов — это уникальный мир, это еще одна грань прекрасного.

Поэзия «серебряного века» немыслима без имени Николая Гумилева. Он завоевал симпатии читателей не только силой художественного таланта, оригинальностью и совершенством поэтических откровений, но и фанати­ческой любовью к путешествиям, которые стали неотъ­емлемой частью его жизни и творчества. От природы роб­кий, физически слабый, он приказал себе стать сильным

и решительным, отправиться в длительные и рискован­ные путешествия, стать охотником на львов и носорогов, пойти добровольцем на фронт во время империалистичес­кой войны и наконец, оказавшись в следственной каме­ре Петроградского губчека, заявить следователю о своем «монархизме», вместо того чтобы предпринять попытку оправдаться и спасти свою жизнь.

Творчество Гумилева привлекает смелостью, остротой чувств, взволнованной мыслью. Его стихи наполнены во­лей к жизни, экспрессией, романтизмом. Они необыкно­венно живописны и мелодичны.

Мечтательный лирик, он выковал свой сильный, зве­нящий поэтический голос, уничтожающий человеческий страх и покорность, прокладывающий дорогу человечес­кой гордости и мужеству. Героями его стихотворений становятся открыватели новых земель и флибустьеры, скитальцы-арабы и средневековые рыцари, бесстрашные капитаны, те, «для кого не страшны ураганы, кто изве­дал мальстримы и мель».

Один за другим следуют поэтические сборники: «Путь канкистадоров», «Романтические цветы», «Жемчуга», «Чужое небо», «Колчан». В ранних сборниках лиричес­кий герой Гумилева открывал новые земли, сражался с опасностями, завоевывал прекрасных женщин. При этом полное воображение уносило его в глубь веков, туда, где навстречу ему выходили боги и герои, легендарные древ­ние цари и пророки:

Моя мечт

Схватить весло; поставить ногу в стремя

И обмануть медлительное время,

Всегда лобзая новые уста.

( «Дон Жуан» )

Затем приходит пора взросления. Уже «Романтичес­кие стихи» волнуют грустным авторским ощущением непрочности высоких порывов, призрачности счастья. И одновременно жаждой предельно сильных и прекрас­ных чувств:

И пока к пустоте или раю Необорный не бросит меня,

Я еще один раз отпылаю Упоительной жизнью огня.

( «Завещание» )

От прославления романтических идеалов Гумилев при­шел к теме исканий, общечеловеческих и внутренних. По­иском нового пути пронизан сборник «Жемчуга». С этим связан знаменитый цикл «Капитаны», где путешествия навстречу неизвестности, навстречу подвигу — высокая цель человечества:

Разве трусам даны эти руки,

Этот острый, уверенный взгляд,

Что умеет на вражьи фелуки

Неожиданно бросить фрегат.

( «Капитаны» )

Для поэзии Н. Гумилева характерна отточенность, изысканность рифм, гармония слов. Не случайно Гуми­лев был мастером акростихов, в совершенстве владею­щим поэтической формой. Кажется естественным, что Н. Гумилев объединил вокруг себя двадцать шесть раз­ных поэтов и стал во главе нового литературного направ­ления 10-20-х годов XX века — акмеизма, что в переводе с греческого означает «высшая степень чего-либо, цвет, цветущая пора», а также, по определению самого поэта, «мужественно твердый и ясный взгляд на жизнь».

Выстрелами на дуэли были убиты Пушкин и Лермон­тов, пробитое пулей, перестало биться сердце Маяковс­кого, бездумная жестокость оборвала жизнь Николая Гу­милева. Поэта расстреляли по непроверенному, никем не доказанному доносу, обвинив в участии в контрреволю­ционном заговоре. Сколько книг он мог написать, какой высоты мог еще достичь: Гумилев был молод и возрастом и духом.

Еще не раз вы вспомните меня

И весь мой мир, взволнованный и странный,

Нелепый мир без песен и огня,

Но меж иных единый не обманный.

(«Еще не раз вы вспомните меня...»)

Долгое время творчество Н. Гумилева было под запре­том. Только теперь мы можем перелистать тонкие сбор­ники стихов и почувствовать в них живую душу одного из последних рыцарей и романтиков XX века.