В русской литературе тема поэта и поэзии является одной из самых главных. Стихи такого рода всегда представляют собой своеобразный самоотчет, напряженную авторскую исповедь. Звучит эта тема и в лирике Б. Пастернака.
Своеобразен взгляд поэта на взаимоотношения лирического творчества и действительности. По глубокому убеждению Б. Пастернака, подлинным творцом является не человек, а природа. И потому стихи — не творение конкретной личности, а прямое следствие жизни. Художник — тот, кто помогает творчеству природы, ничего не выдумывая, ничего не привнося от себя:
Бывало, снег несет вкрутую,
Что только в голову придет.
Я сумраком его грунтую
Свой дом, и холст, и обиход.
Всю зиму пишет он этюды,
И у прохожих на виду
Я их переношу оттуда,
Таю, копирую, краду.
О том, что искусство зарождается в недрах природы, написаны многие стихи Б. Пастернака. Природа поэтична изначально, поэт же только соавтор, соучастник, он лишь проясняет эту поэтичность. Следствием этого прояснения является то, что Б. Пастернак постоянно применяет литературные термины к явлениям природы:
Для этой книги на эпиграф
Пустыни сипли...
Отростки ливня грязнут в гроздьях
И долю, долю, до зари,
Кропают с кровель свой акростих,
Пуская в рифму пузыри.
Отождествление поэта и природы, передача авторских прав пейзажу — все это, в сущности, служит одной-единственной цели. Стихи, сочиненные самой природой, не могут быть подделкой. Так автор утверждает подлинность написанного. Подлинность, достоверность, по Б. Пастернаку, — главная особенность истинного искусства.
Каким же образом достигается эта подлинность? Самое важное здесь — «не исказить голоса жизни, звучащего в нас». Поэтому обостренная впечатлительность, повышенная восприимчивость ко всем ощущениям, ко всем движениям окружающего мира — главная черта подлинной поэзии. Так возникает у Б. Пастернака образ «поэзии-губки», развернутый в одном из ранних стихотворений:
Поэзия! Греческой губкой в присосках
Будь ты, и меж зелени клейко
Тебя б положил я на мокрую доску
Зеленой садовой скамейки.
Расти себе пышные брыжжи и фижмы,
Вбирай облака и овраги,
А ночью, поэзия, я тебя выжму
Во здравие жадной бумаги.
Искусство в таком понимании предполагает обновленный взгляд на мир, который как бы впервые увиден художником. Б. Пастернак считал, что творческий процесс начинается тогда, когда «мы перестали узнавать действительность», когда поэт начинает говорить о ней, как Адам, — как будто бы раньше о ней не было сказано ни слова. Поэтому Б. Пастернак в своей лирике постоянно подчеркивает необычность самых обыденных явлений, предпочитая ее всякого рода экзотике и фантастике. Простое утреннее пробуждение таит в себе новый взгляд на мир («Я просыпаюсь. Я объят открывшимся»). Поэт ощущает первозданную новизну всего, что происходит вокруг («Вся степь, как до грехопаденья...»).
Поздняя лирика Б. Пастернака добавляет к пониманию поэтического творчества важные моменты. Идея нравственного служения здесь преобладает надо всем, и если раньше поэзия определялась как губка, то теперь, не отменяя прошлого, господствует иной мотив:
Цель творчества — самоотдача,
А не шумиха, не успех.
Позорно, ничего не знача,
Быть притчей на устах у всех.
Поэзия в его понимании — непрестанный труд души, движение, в котором главное — не итоги, а открытия. Совершая открытия, поэт делится ими с другими людьми, делает все возможное, напрягает все душевные силы, чтобы быть понятым. И это для поэта гораздо важнее, чем слава и успех, потому что поэт прежде всего свидетельствует каждым своим произведением о величии жизни, о неизмеримой ценности человеческого существования.
Сила, чистота, непосредственность восприятия для Б. Пастернака — необходимое условие поэзии. Новаторство же совпало с поисками наибольшей естественности и достоверности изображения. В статье о творчестве Ф. Шопена Б. Пастернак отмечал, что оно «насквозь оригинально не из несходства с соперниками, а из сходства с натурой, с которой он писал». Эти слова в полной мере относятся к поэзии Б. Пастернака.