В 1922 году вышел сборник стихов “Сестра моя – жизнь”. А написан он главным образом в 1917–м, в начале, революционной поры. “Лето 1917 года” – таков его подзаголовок. Эта книга принесла Пастернаку широкую известность и выдвинула его в число знаменитых русских поэтов послереволюционной поры. Самим Пастернаком воспринимались как утверждение своей собственной творческой поэзии. Он так писал об этом сборнике своих стихотворений: ”…мне было совершенно безразлично, как называется сила, давшая книгу, потому что она была безмерно больше меня и поэтических концепций, которые меня окружали”.
Летом 1917 года Пастернак, “ по личному поводу, ездил и воочию наблюдал бурлящую Россию. Позже, в 1956 году, в рукописи под названием “Сестра моя – жизнь”, предназначавшейся для очерка ”Люди и положения “ , он вспоминал:” Прошло сорок лет. Из такой дали и давности уже не доносятся голоса из толп, днём и ночью совещавшихся на летних площадках под открытым небом, как на дневном вече. Но я и на таком расстоянии продолжаю видеть эти собрания, как беззвучные зрелища или как замёршие живые картины.
Множества встрепенувшихся и насторожившихся душ останавливали друг друга, стекались, толпились, думали вслух. Люди из народа отводили душу и беседовали о самом важном, о том, как и для чего жить и какими способами устроить единственное мыслимое и достойное существование.
Заразительная всеобщность их подъёма стирала границу между человеком и природой. В это знаменитое лето 1917 года, в промежутке между двумя революционными сроками, вместе с людьми митинговали и ораторствовали дороги, деревья и звёзды. Воздух из конца в конец был охвачен горячим тысячеверстным вдохновением и казался личностью с именем, казался ясновидящим и одушевлённым “.
Поэзия была для него внутренней, душевной потребностью. Но нужны были деньги. Зарабатывать переводами он стал уже в 1918 – 1921 годах. В этот период им было переведено пять стихотворных драм Клейста и Бена Джонсона, интеркомедии Ганса Сакса, лирика Гёте, Ш. ван Лербарга и немецких прессионистов .
Уже в 20–е годы Пастернак ощущает тяготение к эпическим формам – точнее, к эпическим формам с лирическим, очень субъективным содержанием. История и собственная жизнь в прошлом становится для него главными темами его больших произведений.
В 1925 году Пастернак стал писать стихотворных роман – поэму ” Спекторский ”, в значительной мере автобиографический. Создаётся стихотворный цикл ”Высокая болезнь”, поэмы “Девятьсот пятых год” и ”Лейтенант Шмидт”. В 1937 роковом году издательство “Советский писатель” выпустило революционные поэмы
Пастернака ”Лейтенант Шмидт” и “1905“. Обращает на себя внимание оформление книжки: форменная, красная звезда на серой, словно шинель сотрудника НКВД на обложке. Очевидно, эта книжка должна была служить “ охранной грамотой поэта, чем – то вроде документа, удостоверяющего его ”революционную сознательность”, гражданскую лояльность“. В 1928 году возникает замысел его прозаической книги ”Охранная грамота”, законченная им только два года спустя. По определению самого Пастернака – это автобиографические отрывки о том, как складывались мои представления об искусстве и в чём они коренятся”.
В 1931 году Пастернак отправляется на Кавказ и пишет стихи, вошедшие в цикл ”Волны”, в которых нашли отражения его впечатления от Кавказа и Грузии.
Здесь будет всё: пережитое
И то, чем я ещё живу,
Мои стремленья и устои,
И виденное наяву.
Передо мною волны моря.
Их много. Им немыслим счёт
Их тьма. Они шумят в миноре.
Прибой, как вафли, их печёт.
(“Волны”).
Перерождение Пастернака связано с впечатлениями от поездки на Урал летом 1932 года. Много позднее Пастернак вспоминал: ”В начале тридцатых годов было такое движение среди писателей – стали ездить по колхозам, собирать материалы для книг о новой деревне. Я хотел быть со всеми и тоже отправился в такую поездку с мыслью написать книгу. То, что я там увидел, нельзя выразить никакими словами. Это было такое нечеловеческое, невообразимое горе, такое страшное бедствие, что оно… не укладывалось в границы сознания. Я заболел, целый год не мог спать”.
Когда поэт вновь обрёл дар творческой речи, его стиль изменил
Новая книга называлась ”На ранних поездах”– по стихотворению, написанному в январе 1941 года. Вот как и вот о чём писал теперь Пастернак:В горячей духоте вагона
Я отдавался целиком
Порыву слабости врождённой
И всасанному с молоком
Сквозь прошлого перепитии
И годы войн и нищеты
Я молча узнавал России
Неповторимые черты.
Превозмогая обожанье,
Я наблюдал, боготворя,
Здесь были бабы, слобожане,
Учащиеся слесаря.
Поразительные стихи! Начисто свободные от всего ”хаотического и нагромождённого”, что шло от эстетики модернизма. И не только неслыханной простотой отмечены эти строки. Они проникнуты живым теплом, любовью к утренним попутчикам поэта. Куда девалась отстранённость ранних поэм!
Но не просто горячим чувством к ”слесарям” вдохновлены стихи. Поэту, ещё совсем недавно заворожено вглядывавшемуся в ”траву под ногами” в поисках поэзии, открыли ”России неповторимые черты”. И он увидел то, что под силу прозреть лишь ”вещим зеницам”. Лица людей как бы высвечены отблеском будущих сражений. Очищены от повседневной шелухи. Вписаны в историю.
Рубежом сороковых годов разделяет два периода творческого пути Пастернака. Позднему Пастернаку присуща классическая простота и ясность. Его стихи одухотворены присутствием открывшегося поэту ”огромного образа России”.
В 1943 году Пастернак совершил в бригаде писателей поездку на фронт, в армию, освободившую Орёл. Результатом поездки явились очерки ”Освобождённый город” и “Поездка в армию”, а так же стихи, рисующие эпизоды битвы, – “Смерть сапёра”, ”Преследование”, ”Разведчики”.
В неистовстве как бы молитвенном
От трупа бедного ребёнка
Летели мы по рвам и рытвинам
За душегубами вдогонку.
Тянулись тучи с промежутками,
И сами, грозные, как туча,
Мы с чёртовой и прибаутками
Давили гнёзда их гадючьи.
(“Преследование”).
Поэзия Пастернака периода войны – незавершённая, несущая вопросы и не выявленные до конца возможности.
Большое внимание Пастернак уделял любовной лирике. По словам Евтушенко послу Пушкина, пожалуй, никто так не чувствовал женщину, как Пастернак:
И так как с малых детских лет
Я ранен женской долей.
И след поэта только след
Её путей – не боле…
И оттого двоиться вся эта ночь в снегу,
И провести границы меж нас я не могу…
Простимся, бездне унижений
Бросающая вызов женщина!
Я – поле твоего сраженья.
Коль есть такие прекрасные стихи, есть и женщины, которым эти стихи посвящены. И они были.
Любовь иных – тяжелый крест,
А ты прекрасна без извилин,
И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен.
Весною слышен шорох снов
И шелест новостей и истин.
Ты из семьи таких основ.
Твой смысл, как воздух, бескорыстен.
Легко проснуться и прозреть,
Словесный сор из сердца выпрясть
И жить, не засоряясь впредь. Всё это – не большая хитрость.
(“Любить иных – тяжёлый крест”).
Так писал Борис Пастернак о своей жене – Зинаиде Николаевне. С большой любовью, нежностью, восхищением.
Свои лирические стихи Пастернак писал и о своём большом друге О. В. Ивинской . Она была очень дорога и близка ему. Он боялся её потерять.
… Ты также сбрасываешь платье,
Как роща сбрасывает листья,
Когда ты падаешь в объятье
В халате с шёлковою кистью.
Ты – благо гибельного шага,
Когда житьё тошней недуга,
А корень красоты – отвага,
И это тянет нас друг к другу.
(“Осень”).
Шёл 1946 год. Знаменитый роман “Доктор Живаго”, который расценивался его автором почти как итоговый, начинался за долго до того, как он обрёл свою романную форму. Форму опережали идеи.
Кончилась война и появились новые надежды. Пастернаку захотелось сделать что – то большое, значительное – тогда и возникла мысль о романе. Он начал его очерк о старом поместье. Там явно представилась большая усадьба, которую разные поколения перепланировали по своим вкусам, а земля хранит еле видимые следы цветников, дорожек.