Стихотворением «Зимний вечер» открывается цикл не связанных между собой тематически, но родственных по духу народности как законченных, так и оставшихся незавершенными лирических стихотворений Пушкина о простых людях из народа и о красоте родной русской Природы. К этому циклу относится и народная баллада «Жених» (1825) , замечательная по опыту разработки н использования всего богатства современного русского бытового народного языка:
Вдруг слышу крик и конский топ,
Подъехали к крылечку,
Я поскорее дверью хлоп,
И спряталась за печку.
Использование оборотов народного разговорного языка становится с этого времени обычным в поэзии Пушкина. В первом полном издании романа «Евгений Онегин» Пушкин к строке «Людская молвь и конский топ» (VI, 104), вызвавшей насмешки критика «Вестника Европы», дал интересное примечание: «В журналах осуждали слова: хлоп, молвь и топ, как неудачное нововведение. Слова сии коренные русские... Не должно мешать свободе нашего богатого и прекрасного языка». Следствием все более и более укреплявшегося проникновенного интереса Пушкина к народу, его жизни, истории, языку и творчеству явилось создание в первый последекабрьский год трех замечательных песен о Стеньке Разине, построенных всецело в традициях русской народной исторической песни:
Что не конский топ, не людская молвь,
Не труба трубача с поля слышится,
А погодушка свищет, гудит,
Свищег, гудит, заливается.. Зазывает меня,
Стеньку Разина, Погулять по морю, по синему.
«Песни о Стеньке Разине» были запрещены царской цензурой. В 1827 году Бенкендорф писал Пушкину: «Песни о Стеньке Разине, при всем поэтическом своем достоинстве, по содержанию своему не приличны к напечатанию. Сверх того церковь проклинает Разима, равно как и Пугачева» . Стремление проникнуть в душу народа обусловило интерес Пушкина не только к историческим, но и к современным русским народным песням. В этом отношении замечательно стихотворение «Зимняя дорога» (1826):
Что-то слышится родное
В долгих песнях ямщика:
То. разгулье удалое,
То сердечная тоска.
Это стихотворение интересно по своему построению и своей звуковой стороне. Внутренней ритмикой оно тонко передает различные оттенки настроений и характера описываемой действительности. Протяжная, долгая песня ямщика передана замедленным ритмом строк, заполненных многосложными словами с обилием гласных звуков:
'То разгулье удалое,
То сердечная тоска.
После этих замедленных строк следу
Ни огня, ни черной хаты,
Глушь и снег
На встречу мне
Только версты полосаты
Попадаются одни.
Ночной зимний пейзаж, залитый печальным лунным светом, передан соответствующим звучанием строк, окрашенных многократным повторением мягкого звука «л»:
На печальные поляны
Льет печально свет она.
Утверждением чувства близости к народу явилось стихотворение «Румяный критик мой, насмешник толстопузый» (1830) , основанное на сопоставлении двух резко противоположных точек зрения на современную русскую действительность. Стихотворение построено на диалоге автора с его собеседником, по-видимому, упрекавшим поэта за чересчур правдивое воспроизведение деревенской жизни. Смотри, какой здесь вид: избушек ряд убогой, За ними чернозем, равнины скат отлогой, Над ними серых туч густая полоса.
.. .На дворе у низкого забора
Два бедных деревца стоят в отраду взора,
Два только деревца.
И то из них одно
Дождливой осенью совсем обнажено.
Под стать этой невеселой картине и убогая жизнь нищего и забитого крестьянства:
.. .На дворе живой собаки нет.
Вот, правда, мужичок, за ним две бабы вслед.
Без шапки он; несет подмышкой гроб ребенка.
Тяжесть крестьянской жизни такова, что даже смерть воспринимается только как новая забота, которую надо поскорее стряхнуть с себя:
И кличет издали ленивого попенка,
Чтоб тот отца позвал да церковь отворил.
Скорей! ждать некогда! давно бы схоронил.
Вершиной изображения родной русской природы — изображение никогда не является для Пушкина самоцелью, но всегда подготовляет почву для широких обобщений личного («19 октября>, 1525), общественного («Румяный критик мой...») или философского («Вновь я посетил...») характеров,— несомненно, является «Осень» (1833) замечательное но своему совершенству и глубине мысли стихотворение, в котором утверждение красоты родной русской природы переплетается с ощущением могучего чувства, и все вместе сливается в мощном гимне свободному человеческому творчеству. Проникновенно глубоки и красочны в этом стихотворении образы русской золотой осени:
Унылая пора! очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец к в золото одетые леса...