Душа сказала мне давно:
Ты в мире молнией промчишься!
Тебе всё чувствовать дано,
Но жизнью ты не насладишься.
Веневитинов.
В. Г. Белинский: “Пушкин принадлежит к числу творческих гениев, тех величайших исторических фигур, которые, работая для настоящего, приготовляют будущее, следовательно, не могут принадлежать только одному прошлому”. С этим суждением остаётся только согласиться. Необходимо добавить, что гений Пушкина, на мой взгляд, заключается не только в бессмертии сюжетов его произведений: мало кто из писателей пытается ответить в одном произведении сразу же на несколько вопросов. Другими словами, берутся за решение какой- либо одной — показать глупость народной жизни, “закулисную” жизнь светского общества, бессмысленное бытие народа и т. д. А Пушкин, в данном произведении, делает многочисленные лирические отступления, в которых и размышляет на многочисленные темы. Поэтому почерпнуть из этого творения можно очень многое.
Начнём с начала — сюжет: вот уж поистине жизненная ситуация. Это далеко не любовный треугольник, даже не знаю, как и назвать. Есть чему поучиться! После прочтения волей-неволей задумываешься о том, какая всё-таки сложная эта штука — жизнь: никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь (у Онегина, наоборот, он потерял, а лишь потом нашёл, но было поздно).
Пушкин очень много рассуждает о жизни. Он показывает жизнь большого города с многочисленными балами и развлечениями, город со стороны “парадного подъезда”, где всегда весело и шумно. И сквозь это проходит тема одиночества, какого-то отчуждения, причём автор делает это так, что самому читателю становится грустно. А ведь так на самом деле: смотришь на город — все куда-то торопятся, смеются, кричат, разговаривают и шутят — короче — город живёт шумной и бурной жизнью.
Невольно вспоминается отрывок из стихотворения Рылеева:
С тяжкой грустью, с чёрной думою
Я с тех пор один брожу,
И могилою угрюмою
Мир печальный нахожу.
Всюду встречи безотрадные!
Ищешь, суетный, людей,
А встречаешь трупы хладные
Иль бессмысленных детей...
Хотя, учитывая мои годы, можно сказать, что это не так уж и заметно.
Следующее “новшество” — это язык. Конечно, муза Пушкина была вскормлена и воспитана творениями предшествующих поэтов (можно сказать более — она приняла их в себя, как “своё законное состояние и возвратила их миру в новом, преображённом виде” (Белинский), но то, как он ею лепит настроение читателя, возвышает его к божественным началам, и в очередной раз доказывает, что им (автором) руководит гений. Его язык чертовски привлекателен. Где надо — там коротк
Спускаемся на землю и переходим к “людской” теме.
Так вот Пушкин подкинул ещё “материал для размышления” (вообще, такие действия присущи величайшим): очевидно, что речь пойдёт о Евгении.
Прочитал я роман, отложил книгу и подумал: “Так какой же на самом деле Онегин?” Может это игра Пушкина показать главного героя, этого “страдающего эгоиста”, в начале с одной точки зрения, потом с другой, а затем — с третьей? Или же настолько глубока натура Евгения, что даже сам автор предаёт его на суд читателю? В жизни ведь получается аналогично — у каждого есть свои закоулки души и, следовательно, каждый может быть непонятым. Есть о чём призадуматься! Прочтя роман, понимаешь, что озлобленный ум есть тоже признак высокой натуры, ибо такой человек недоволен не только окружающими, но и самим собой. И ещё, как-то дико понимать, что существуют люди, подобные Онегину, которые не знают, что им надо.
Вообще, читая этот роман, меняешь угол зрения на многие вещи. В некотором смысле, это произведение можно назвать философским. В своих философских отступлениях автор показывает быт того времени, при этом даёт оценку, размышляет, пытается найти ответы на многие коренные вопросы бытия. И в этих ответах находишь очень много нового для себя. С чем-то можно согласиться, а с чем-то и поспорить. Закончить сие творение хочу словами вышеуказанного величайшего мастера пера, но с учётом возможностей быстрорастущего гения нижеподписавшегося:
Пересмотрел всё очень строго:
Противоречий очень много,
Но их исправить не хочу.
Цензуре долг свой заплачу,
И учительницам на съеденье
Плоды трудов своих отдам.
Иди же к школьным берегам
Новорождённое творенье,
И заслужи мне славы дань:
Одни пятёрки, шум и брань!
P. S.
Не сочту за дерзость мысль о том, что брани совсем не будет.