Размышления о поэзии А. С. Пушкина Передо мной два не очень толстых тома, включающих в себя лирику Пушкина с 1813 по 1836 год. И чуть ли не в каждом стихотворении встречается упоминание о Музе. В разные годы жизни поэт постоянно рассуждает о своем значении.
В Лицее Пушкин уже затрагивает эту тему, но его стихи полны не раздумий, а радости жизни: ...Поэт! в твоей предметы воле! Во звучны струны смело грянь, С Жуковским пой кроваву брань И грозну смерть на ратном поле. Иль, вдохновенный Ювеналом, Вооружись сатиры жалом, Подчас прими ее свисток, Рази, осмеивай порок, Шутя, показывай смешное И, если можно, нас исправь...
(“К Батюшкову”. 1814) Я думаю, Пушкину было по-настоящему необходимо знать: зачем он живет на свете, зачем дан ему поэтический Дар? Творения поэта внушаются ему высшими существами: Музой, Фебом (Аполлоном), позже — шестикрылым серафимом. Примем если Аполлон имеет над человеком таинственную власть (“...Но лишь божественный глагол до слуха чуткого коснется, душ
Мне кажется, одни творения Пушкина внушены ему Фебом, другие — более легкие, веселые — Музой.
Муза внушает поэту и строки сатиры: О, муза пламенной сатиры! Приди на мой призывный клич! Не нужно мне гремящей лиры, Вручи мне Ювеналов бич!.. ...
О, сколько лиц бесстыдно-бледных, О, сколько лбов широкомедных Готовы от меня принять Неизгладимую печать! К кому же обращены творения Пушкина? Нередко его адресат не просто читатель, но “друг-стихотворец”.
Но мне кажется, что чаще всего Пушкин пишет послание самому себе. Например, такое: Поэт! не дорожи любовию народной.
Восторженных похвал пройдет минутный шум; Услышишь суд глупца и смех толпы холодной; Но ты останься тверд, спокоен и угрюм...
Пушкин много размышлял о поэзии, но так и не ответил на вопрос о том, ради чего дается человеку талант стихотворца. Читая его стихи, я начинаю это понимать.