Язык Рабле: раскованность языковой стихии и гротеск

Ренессансная жизнерадостность Рабле, хлещущая через край, находит выражение в потоках казалось бы бесполезных слов, в словесной эквилибристике, отражающей на самом деле освобождение речи от сковывающего ее контроля. Как пример такой раскованности можно привести отрывок из предисловия к кн. 3, где упоминается философ Диоген, живший в бочке: «…Уж он эту свою бочку поворачивал, переворачивал, чинил, грязнил, //наливал, выливал, забивал, //скоблил, смолил, белил, //катал, шатал, мотал, метал, латал, хомутал, //толкал, затыкал, кувыркал, полоскал, //конопатил, колошматил, баламутил, //пинал, приминал, уминал…» — и далее еще 40 глаголов.

Особенность стиля Рабле в этом отношении можно определить как раскованность языковой стихии.

Эта особенность наиболее отчетливо отразилась в использовании писателем гротеска. Гротеск как особый литературный прием, основанный на соединении несоединимого в области зримых форм (в отличие от парадокса — соединения несоединимого в области мысли), был осмыслен только в XVIII — начале XIX века, но реализован в романе Рабле на различных уровнях текста. Гротеск становится для писателя формой выражения важнейших гуманистических идей — реабилитации плоти и свободного отношения к святыням. Обе идеи так, например, раскрываются в эпизоде рождения Гаргантюа. Его мать, великанша Гаргамела, носила плод в чреве 11 месяцев и продолжала бы быть беременной и дальше, но однажды объелась, съев 16 бочек, 2 боч

онка и 6 горшков требухи. Из-за этого Гаргамелу так раздуло, что ребенок рождается через ухо. Автор при этом замечает: «Разве тут что-нибудь находится в противоречии с нашими законами, с нашей верой, со здравым смыслом, со Священным писанием? Я, по крайней мере, держусь того мнения, что это ни в чем не противоречит Библии. (…) Ведь для Бога нет ничего невозможного, и если бы он только захотел, то все женщины производили бы на свет детей через уши». Важно отметить, что в гротескном увеличении плоти Рабле не придерживается никаких масштабов и пропорций.

М. М. Бахтин связал язык Рабле с прощадным словом, с народной смеховой культурой Средневековья и Ренессанса.

Текст: Oeuvres complètes. P., 1994 (Bibliothèque de la Pléiade); в рус. пер. Гаргантюа и Пантагрюэль /Пер. Н. М. Любимова. М., 1973 (БВЛ).

Лит.: Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса /2-е изд. М., 1990; Мир Рабле: В 3 т. Т. 3: А. Веселовский. Рабле и его роман. М. Бахтин. Площадное слово в романе Рабле. Е. Евнина. Франсуа Рабле. Е. Брандис. Рабле под запретом. Л. Пинский. Смех Рабле. М., 2003.

Вл. А. Луков

Этапы литературного процесса: Возрождение: Предвозрождение и Раннее Возрождение. — Теория истории литературы: Литературные термины. — Персоналии: Французские писатели, литераторы. — Персоналии: Персональные модели во французской литературе.