Юность матушки Татьяны Лариной пришлась на последнее десятилетие ХVIII века; отголоски былой славы Ричардсона еще звучали в Европе, считалось хорошим тоном любить его романы, даже если вы их не читали. В «Памеле», «Клариссе», «Истории сэра Чарлза Грандисона» особенно ярко, убедительно воплотились идеалы и жизненные ценности эпохи Просвещения со всеми ее свершениями и слабостями, духовными взлетами и иллюзиями. Восторженно встреченные читателем ХVIII века, романы эти с наступлением новой романтической поры перешли в разряд старомодных и скучных: «И бесподобный Грандисон, который нам наводит сон» (Пушкин). Литература перестала претендовать на создание образцов человеческого поведения, и нравственный пафос Ричардсона, его дидактизм начали раздражать новое поколение читателей, чьи вкусы надолго определили пренебрежительное отношение к творчеству этого писателя. А между тем столь любимая Пушкиным Татьяна, чуждая в своей провинциальной глуши капризам литературной моды, продолжала с упоением читать его романы и, воображая себя Клариссой, сочиняла письма «для милого героя», вкладывая в них «свой тайный жар, свои мечты...»
Драматическая острота коллизий и эмоциональная напряженность действия, богатый внутренний мир и душевная тонкость героинь — не будь их, «нравоучительные и чинные» романы Ричардсона и в ХVIII ве-ке не вызвали бы такого искреннего и горячего сочувствия. Недаром Ричардсон давно уже признан классиком английской литературы, родоначальником английского психологического романа.
Сэмюэл Ричардсон сделал карьеру, типичную в ХVIII веке для энергичного и работоспособного человека третьего сословия. Сын столяра, отданный в ученики к лондонскому типографу, он прошел путь до владельца собственной типографии и главы гильдии типографов и очень гордился тем, что своими силами достиг уважаемого положения в обществе. В то же время, начав в 50 лет сочинять романы, он остро ощущал, что ночные чтения тайком от хозяина при купленной на заработанные гроши свечке не смогли заменить настоящего образования, а слабое знакомство с древними языками, греческой и римской классикой (знание которых считалось необходимым для любого культурного человека) невыгодно отличало его от других романистов, в первую очередь от основного литературного оппонента и соперника Генри Филдинга.
Как и Даниэль Дефо, Ричардсон происходил из среды пуритан-диссидентов, религиозных раскольников, исповедовавших гораздо более радикальные протестантские идеи, чем официальное англиканство. Кроме того, они подозрительно относились к творческой фантазии, полагая, что художественный вымысел недалек от лжи, одного из самых страшных для протестанта грехов. Здесь читали главным образом Библию и религиозно-дидактические сочинения, дозволялись также жизнеописания реальных людей, служившие поучительными примерами богобоязненного или порочного поведения. Помня об этом, Ричардсон выдавал себя не за автора романов, а лишь за издателя якобы подлинных писем (хотя это никого уже не могло обмануть). Он был глубоко убежден в том, что литература должна поучать и возвышать читателя, помогать ему выбрать правильный образец поведения. Еще на рубеже ХVII—ХVIII веков диссиденты продолжали жить обособленными религиозными общинами, посещая свои молитвенные собрания и чуждаясь всяческих развлечений. Но как раз поколение Ричардсона стало свидетелем и участником важных перемен. Бурное развитие экономики повлекло за собой быстрый рост третьего сословия, повышение социального статуса многих его представителей. У них появились новые возможности породниться с аристократией, желание иначе, чем раньше, проводить досуг. В этих условиях пуританские идеалы постепенно теряли свою цельность и воинственную замкнутость, изменялись под влиянием просветительских взглядов.
Пуританская личность вступала в светскую, ориентированную на земные интересы культурную жизнь, стремилась освоить новое для себя духовное знание, в то же время пытаясь привнести в него собственные нравственные идеалы. Этот процесс и отразили произведения Ричардсона.
Преуспевающий типограф начал свою литературную деятельность с того, что издал собрание писем-образцов, показав читателю из третьего сословия, какого словесного этикета следует придерживаться, сочиняя письма. Ситуация одного из писем увлекла воображение автора и легла в основу его первого романа «Памела, или Вознагражденная добродетель» (1740—1741). Ричардсон рассказал реальную историю, которую слышал от знакомого: о том, как хозяин попытался соблазнить свою служанку, но, не добившись успеха, женился на добродетельной девице. Ричардсону важно было доказать, что сюжет из близкой и знакомой каждому его читателю жизни может быть ничуть не менее увлекателен, чем необычайные героические и волшебные приключения знатных дам и кавалеров в тех галантно-авантюрных романах, которыми еще зачитывались его современники. И это ему удалось, но именно потому, что он не просто «правдиво» и обстоятельно изложил подлинную историю, а открыл и высветил в ней идеальный нравственный смысл и преподнес ее как достоверный в своих бытовых подробностях и психологически точный образец поведения героини.
Воспитанная бедными, но добродетельными родителями и попавшая в услужение к почтенной старой госпоже, Памела сознательно поступает так, как велит религиозный долг. После смерти старой хозяйки приглянувшаяся ее сыну героиня с демократическим задором отстаивает свое право на добродетель: пусть она всего лишь служанка, ее душа так же бессмертна, как и душа принцессы. Тем самым Памела борется за свободу своей воли и цельность своей личности. Но сохранение нравственной свободы — это и необходимое условие ее счастья в земной жизни. Ричардсон утверждает, что религиозный долг и мирские устремления человека вовсе не противоречат, а, напротив, дополняют друг друга. Это был очень важный момент — протестантская нравственность и просветительские поиски счастья соединились в романе. Современное безрелигиозное сознание вряд ли сможет понять восторг жителей английской деревушки Слау, которые собирались на пороге кузницы слушать чтение «Памелы» и, дойдя до ее свадьбы, так обрадовались, что отправились звонить в церковные колокола.
Добродетель может восторжествовать и обрести награду еще в этой, земной, жизни, ее уделом не должно быть одно лишь страдание и упование на справедливость за гробом. Нравственная энергия человека способна преобразовать мир и принести ему счастье! Это было доказано в «Памеле» с такой бытовой и психологической достоверностью, что не вызывало сомнений.
История Памелы изложена в письмах юной героини родителям, где она подробно, день за днем сообщает обо всем, что с ней происходит. Памела пишет обычно под впечатлением какого-либо разговора или события, еще не зная, что ждет ее дальше. Ричардсон считал найденную им манеру повествования особенно подходящей для того, чтобы раскрыть внутренний мир героини: ведь пока Памела негодует, оправдывает свои поступки или тревожится за будущее, читатель имеет возможность заглянуть в ее душу и даже порой увидеть в ней то, чего сама она еще не осознает, например, что любит хозяина, хотя в пылу борьбы за свою добродетель и не желает себе в этом признаться.
Второй и по общему признанию наиболее удачный роман Ричардсона «Кларисса Гарлоу, или История молодой леди» (1747—1748) гораздо бо-лее трезво оценивает ту социальную действительность, где стремится най-ти себе новое место пуританская личность, а кроме того, более сложно и драматично изображает конфликт основных персонажей. В начале романа Кларисса — 16-летняя красавица, благонравная и образованная, повсеместно превозносимая как воплощенное совершенство. Мир в разбогатевшем и респектабельном буржуазном семействе Гарлоу нарушается, когда дед, в обход отца и брата Клариссы, оставляет ей значительное наследство. А сватовство блестящего аристократа Ловласа настраивает против нее и старшую сестру, которой он пренебрег. Семья отказывает Ловласу от дома и требует, чтобы Кларисса передала отцу право распоряжаться наследством и вышла замуж за выскочку богача Солмса. Кларисса без колебаний соглашается на первое, но отказывается выходить замуж: Солмс — человек ничтожный, без всяких нравственных правил, и поклявшись ему в повиновении перед алтарем, она рискует погубить свою душу. Долг перед Богом и собой вступает в противоречие с долгом примерной дочери, и Кларисса оказывается в родительском доме на положении бунтовщицы и пленницы. А вынужденное решение покинуть семью и принять покровительство Ловласа лишает ее всякой поддержки общества, в которое она может вернутся, только став женой этого человека.
Так начинается нравственно-психологическая борьба героя и героини, борьба двух разных мироощущений, двух разных жизненных принципов, которая и составляет основное содержание романа. В нем ведут переписку четыре персонажа: Кларисса и ее подруга Анна Хоу, Ловлас и его приятель Белфорд. Ричардсон извлекает особый драматический эффект из описания одних и тех же сцен и событий Клариссой и Ловласом, которое показывает, как сильно они заблуждаются относительно истинного характера, намерений и мотивов поведения друг друга. Блестящий кавалер, отчаянный дуэлянт и неотразимый покоритель женских сердец, Ловлас увлечен Клариссой, но главное в его любви-ненависти к ней — жажда повелевать, подчинить себе ее волю. Ради этого он обманом привозит девушку в веселый дом, который она сначала принимает за меблированные комнаты, представляет ей своих мнимых родственниц, перехватывает и подменяет ее письма. Но тщетно. Тогда он решается на последний отчаянный шаг и овладевает ею силой, однако совершенное насилие окончательно лишает его власти над Клариссой.
Теперь уже она сама отказывается выйти замуж за Ловласа и, отвергнутая новым английским обществом, умирает подобно христианской героине, «пуританской святой», как ее иногда называли критики.
Последний роман Ричардсона «История сэра Чарлза Грандисона» (1753—1754), в отличие от «Памелы» и «Клариссы», построен не на остродраматическом конфликте между дву-мя главными героями. Он изображает целую социальную среду, большой круг персонажей, чьи жизненные проблемы и судьбы в равной степени интересны для читателя. Сэр Чарлз Гран-дисон — первый идеальный мужской образ, созданный романистом, в котором воплотился новый общественный идеал джентльмена. Ричардсон следовал здесь воззрениям современных ему философов и теологов либерального толка, особенно Шефтсбери, с его представлением об альтруизме, свойственном человеческой природе. Основная добродетель Грандисона — бескорыстие, способность стать выше своих эгоистических интересов и руководствоваться, принимая решение, лишь доводами разума и понятием справедливости. Это качество дает возможность герою успешно разрешать любые конфликты, от имущественных до любовных, и тем самым вселить в читателя уверенность, что социальная стихия подвластна человеку с твердыми нравственными принципами, что он держит судьбу в своих руках.
Но более всего привлекала читателя в «Истории сэра Чарлза Грандисона» та, по выражению американской исследовательницы Маргарет Дуди, «домашняя комедия нравов», где благодаря идеальности героя не было места неразрешимым столкновениям, трагическим происшествиям.
В своих романах Ричардсон предстает перед читателем как знаток женского сердца, мастер психологического анализа, создатель драматических любовных коллизий. Вероятно, эти качества его таланта развились благодаря тому, что в жизни ему пришлось быть скорее наблюдателем — наперсником, а не героем любовной интриги. В старости он вспоминал, как к нему, добронравному и скромному подмастерью, часто обращались молодые девушки — его соседки, с просьбой написать за них письмо кавалеру. И вот перед ним уже раскрывалось сердце красавицы, обуреваемое сомнениями, ревностью или нежными чувствами. Ричардсон был дважды женат и счастлив в семейной жизни, но оба раза, по собственному признанию романиста, его выбором руководило благоразумие, а не сильная страсть.
Письма знакомых сохранили нам портрет Ричардсона последнего десятилетия его жизни и облик усадьбы Парсонс Грин, куда он переехал в 1754 году. «Его вилла обставлена в том же стиле, в каком написаны его книги. Каждой мельчайшей детали уделено внимание, и все продумано так, чтобы приносить пользу или доставлять удовольствие... В его доме всегда увидишь несколько молодых женщин, общение с которыми воспитывает и развлекает его дочерей, в то время как они здесь поправляют свое здоровье или укрываются от постигшего их несчастья, и все (тоже в книжном стиле) называют его папой. Обходя вместе с ним усадьбу, я видела, как лица всех домочадцев загорались искренной радостью, когда он мимоходом обращался к ним с каким-нибудь ласковым вопросом».
Романы Ричардсона мгновенно завоевали не только английскую, но и всю европейскую читающую публику. Появилось множество переложений, подражаний, театральных постановок, а также пародий на его сочинения, самые известные из которых «Апология миссис Шамелы Эндрюс» Филдинга и «Грандисон Второй» немецкого писателя Музеуса.