В истории русской поэзии имя Марины Ивановны Цветаевой стоит рядом с именами таких великих поэтов, как Ахматова, Пастернак, Мандельштам. Она — поэт своеобразный, безусловно талантливый и непосредственный. Ее стихи наполнены воздухом, светом, безграничным простором. Будучи неординарной личностью, Цветаева отражала в поэзии самые сложные чувства, взгляды, эмоции. Все хотелось увидеть, прочувствовать, запечатлеть в своей яркой и светлой лирике:
...золотые времена,
Где взор смелей и сердце чище
О, золотые имена: Гек Финн,
Том Сойер, Принц и Нищий!
В начале века среди символистов очень модно было писать о потустороннем мире, о смерти. Самостоятельная Цветаева тоже отдала дань моде, но сделала это удивительно непосредственно, без картинной позы, излишней слезливости и многословия. Совсем молодая, она рассуждает о неотвратимости своего ухода. С легкой грустью, немного иронично, вероятно, потому, что до этого срока еще далеко пофилософствовала и отмахнулась:
Не думай, что здесь — могила
Что я появлюсь, грозя...
Я слишком сама любила
Смеяться, когда нельзя.
И кровь приливала к коже,
И кудри мои вились...
Я тоже была, прохожий!
Прохожий, остановись!
Порывистой и активной натуре Цветаевой было интересно все. В прекрасном стихотворении «Бабушке» звучат ноты восхищения и удивления, желание понять собственную мятущуюся душу:
День был невинен, и ветер был свеж
Темные звезды погасли.
Бабушка — Этот жестокий мятеж:
В сердце моем — не от Вас ли
Ее поэзия — бьющий эмоциями фонтан, если не высказать их, кажется, разорвется душа. Такое бескомпромиссное отношение к творчеству характерно для большого поэта, каким и была Марина Ивановна Цветаева. Она не могла и не хотела укрощать свои порывы и вольнолюби
Какой-нибудь предок мой был — скрипач,
Наездник и вор при этом.
Не потому ли мой нрав бродяч
И волосы пахнут ветром
Не он ли, смуглый, крадет с арбы
Рукой моей — абрикосы,
Виновник страстной моей судьбы,
Курчавый и горбоносый?
Цветаева осознавала свой талант, но ничего не делала для того, чтобы стать известной, больше публиковаться. Безмерная гордыня удерживала ее от необходимых шагов, чтобы добиться популярности. Она верила, что почитатели сами найдут дорогу к ее произведениям, просто еще не пришло время:
Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет...
Разбросанным в пыли по магазинам
(Где их никто не брал и не берет!),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
Произведения автора, многогранные и талантливые, пришли к нам поэтическим дневником, рассказывая о трудной, прекрасной и самоотверженной жизни поэтессы, не знающей сомнений, твердо верящей в великую миссию России. Сама же Цветаева погибла
«в жерновах истории», но не согнулась, не изменила себе и своему таланту:
Нет, легче жизнь отдать, чем час
Сего блаженного тумана!
Ты мне велишь единственный приказ
И засыпать, и просыпаться рано.
Пожалуй, что и снов нельзя
Мне видеть, как глаза закрою,
Не проще ли тогда — глаза
Закрыть мне собственной рукою?
Стихи Цветаевой находят все новых и новых почитателей, восторженных поклонников.
Ваша книга — это весть «оттуда»,
Утренняя, благостная весть...
Я давно уж не приемлю чуда...
Но как сладко слышать: «Чудо есть»
(М. Волошин)