1. Обрат Москвы в произведениях русских поэтов.
2. Место столицы в жизни и творчестве Цветаевой.
3. Анализ стихотворения «Облака — вокруг».
4 Анализ стихотворения «По церковке — все сорок сороков».
5. Собирательный образ Москвы.
Многие поэты в своем творчестве обращались к об разу Москвы. В ней находили величие и пошлость ее превозносили и боготворили. Облик Москвы меняющийся каждую эпоху, постоянно запечатлевался и изменялся в произведениях художниках, поэтов, прозаиков. Отразилась она и в творчестве Марии Ивановны Цветаевой, получив особенных облик, запомнившийся многим читателям.
Выбор Москвы как постоянного пространства многих своих произведений для Цветаевой не случайно. Поэтесса родилась практически в самом центре Москвы, в доме в Трехпрудном переулке. Для нее город стал чем-то большим, чем жизненное пространство. Он органически переплелся с идеалами и мечтами Цветаевой, становясь постоянным для многих ее произведений.
В ее раннем творчестве город предстает как воплощение гармонии и изящества. В стихотворении «Домики старой Москвы» город — символ минувшей эпохи. В тексте множество слов и понятий, передающих налет чего-то старинного, но дорогого:
Домики с знаком породы
С видом его сторожей...
Синие подмосковные холмы,
В воздухе чуть теплом — пыль и деготь...
«Вековые ворота», «деревянный забор», «потолки расписные», «домики с знаком породы» — подобные эпитеты передают терпкий, чуть горьковатый запах старины, родной и памятной, при этом не утратившей еще своей красоты и привлекательности. Характерен для этого стихотворения особый стиль, аллегорическое изображение говора москвича — ладного, слегка напевного. Это передается не только оригинальным размером стихотворения, но и часто встречающимися диалектизмами, чисто московскими словами и выражениями.
В 1916 году молодой Цветаевой был завершен цикл стихотворений о Москве, который можно было бы назвать нескончаемой хвалебной песнью городу. Вступительное стихотворение — «Облака — вокруг» — светлое, радостное, романтичное. Стихотворение является своеобразным подарком дочери поэтессы: откуда-то свысока, должно быть, с Воробьевых гор или с Кремлевского холма, поэтесса любуется городом и показывает его маленькой дочке Але. «Дивный и мирный град» она завещает своему ребенку и ее будущим детям:
Облака — вокруг,
Купола — вокруг,
Надо всей Москвой —
Сколько хватит рук! —
Возношу тебя, бремя лучшее,
Деревцо мое Невесомое!
Будет твой черед:
Тоже — дочери
Передашь Москву
С нежной горечью...
Выражение этой нежной горечи часто охватывает художницу слова при воспоминании о родном и любимом городе. Само стихотворение — легкое, невесомое, действительно выглядит как наказ ребенку — простой и понятный, но в то же время передающий тонкое лирическое настроение грядущей утраты того ценного, что хранилось долгие годы. Главным в столице для художницы слова является духовность — жива еще народная вера и стоят еще золотящиеся на солнце «сорок сороков церквей»:
По церковке — все сорок сороков
И реющих над ними голубков,
И Спасские - с цветами — ворота,
Где
И целых сорок сороков церквей
Смеются над гордынею царей!
Семь холмов — как семь колоколов,
На семи колоколах колокольни.
Всех счетом: сорок сороков, —
Колокольное семихолмие!
Вера, пропитавшая текст стихотворения и разлитая практически в каждой строчке, и делает город особенным и единственным для поэтессы. Конечно, жители святого города не становятся святыми, оставаясь в чем-то грешными, а в чем-то убогими, однако близость Бога, хранящего столицу, позволяет им очиститься. Потому и покаяние, и слезы верующих обитателей города искренни и чисты:
На каторжные клейма,
На всякую болесть, —
Младенец Пантелеймон
У нас, целитель, есть.
Постоянное божественное присутствие создает непередаваемый тонкий духовный лад стихотворения. Появляется желание уйти, убежать от будничности и обычной жизни. Поэтому поэт в представлениях Цветаевой — «смиренный странник, во тьме поющий Бога». Москва в этом контексте — своеобразный ключ, лакмусовая бумажка, открывающая поэтессе ее истинную душу и истинное лицо:
Я — двойника нащупавший двойник —
Сквозь легкое лицо проступит — лик.
О, наконец тебя я удостоюсь,
Благообразия прекрасный пояс!
Центром творчества поэтессы, посвященного родному городу, становится цикл «Стихи о Москве», куда и входит последнее стихотворение. Это собрание текстов, посвященных одному и тому же городу, пронизано странным, но прекрасным настроением взволнованности, светлой грусти и какой-то бесшабашной радости.
Город становится особым даром, данным Богом, которой нельзя принять, а надо отдавать другим людям, преумножив и расширив рамки своих чувств. Дарит Цветаева Москву и своей дочери, и своему возлюбленному — известному поэту серебряного века О. Э. Мандельштаму — в качестве доказательства любви к ним, в качестве залога подлинности чувств и слов:
Из рук моих — нерукотворный град
Прими, мой странный, мой прекрасный брат...
И встанешь ты, исполнен дивных сил...
Ты не раскаешься, что ты меня любил.
Именно благодаря своей духовности и душевной чистоте жителей Москва и становится аналогом обручального кольца, «градом нерукотворным», живым не только в физическом плане, но и в человеческих сердцах.
Москва — наследство, полученное от предков. Это город, объединяющий своим существованием в одно целое историю и веру, дающиеся человеку единожды в жизни. Кровная связь с землей своих предков, светлые воспоминания о родном городе и доме и делают человека настоящей личностью. Неслучайно венчает цикл стихотворений о Москве произведение, в котором поэтесса описывает день своего появления на свет:
Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась.
Национальное русское начало пронизывает все творчество Цветаевой, делая его трогательным и жестким одновременно. В дневнике есть следующая запись, полностью передающая образ Цветаевой — россиянки: «Родина не есть условность территории, а непреложность памяти и крови. Не быть в России, забыть Россию — может бояться лишь тот, кто Россию мыслит вне себя. В ком она внутри — тот потеряет ее лишь вместе с жизнью».