Человек должен стремиться к тому, чтобы стать правдивым и добрым, должен жить своим трудом, и чем большее число люден достигнет нравственного совершенства, тем легче станет жизнь — таков был в конце 80-х годов наивный: общественный идеал Чехова. Мыслитель Чехов чувствовал неполноценность свое общественной программы, художник Чехов раскрывая в своих произведениях непримиримость социальных отношений в капиталистическом обществе.
Характерен в этом отношении рассказ «Враги» (1887). В нем говорится о столкновении двух людей: доктора Кирилова, у которого умер единственный ребенок, и богатого помещика Абогина, у которого сбежала жена. Чехов не встает открыто на сторону Кирилова, но все детали рассказа оказываются подобранными таким образом, что они срывают маску с тунеядца барина Абогина, развенчивают его внешнюю красоту, показывают пошлость его чувств и переживаний. «…Несчастлив,— презрительно ухмыльнулся доктор. — Не трогайте этого слова, оно вас не касается. Шалопаи, которые не находят денег под вексель, тоже называют себя несчастными. Каплун, которого давит лишний жир, тоже несчастлив. Ничтожные люди!..»
* С еще большей прямотой и резкостью звучит тема «врагов» в рассказе «Княгиня» (1889). «Описываю одну поганую бабу», — писал, работая над ним, Антон Павлович. Чехов назвал этот рассказ «протестующим» — протестующим против уродливого порядка, при котором все лучшее в народе приносится в жертву ничтожному меньшинству.
Мысль о том, что в мире, где царит несправедливость, все враждебно естественному стремлению человека к счастью, находит у Чехова глубокое развитие. Страх перед нищетой заставляет лиодей калечить личную жизнь («Ведьма», 1886), власть денег разрушает любовь и доверие «Пьяные», изнуряющая борьба за кусок хлеба преждевременно стариn душу «Верочка». Человечными, нравственно чистыми остаются в этом мире простые люди, которые больше всех страдают от уродливых условий жизни («Нищий», «Казак», «В сарае», «Темнота»). Среди произведения “Чехова значительное место занимают рассказы о детях.
Антон Павлович любил детей, умел дружить с ними. Когда маленького Сережу Киселева привезли из Бабкина, чтобы отдать учиться в гимназию, Чехов поселил его у себя.
Нищая дореволюционная деревня ежегодно выбрасывала в город тысячи осиротевших детей. В лучшем случае они попадали в ученики к какому-нибудь мастеру. За обучение ребенок расплачивался непосильным для его возраста трудом. Горькую жизнь детей Чехов описал в рассказах «Ванька» (1586) и «Спать хочется» (1888).
В девять лет кончилось
* В рождественский вечер, когда хозяева ушли в церковь, Ванька пишет письмо деду: «…Милый дедушка, сделай божецкую милость, возьми меня отсюда домой, на деревню, нету никакой моей возможности…»
Читатель знает, что письмо с наивным адресом: «На деревню дедушке» не дойдет, что ждать Ваньке помощи неоткуда. Много стойкости и мужества нужно ему, чтобы не стать таким же грубым и жестоким, как окружающие его люди. Трагически заканчивается рассказ «Спать хочется». Тринадцатилетней нянькой Варькой, обезумевшей от недосыпания, овладевает кошмар. Ей кажется, что ее единственный враг — ребенок. «Убить ребенка, а потом спать, спать, спать», — думает Варька. 3адушив ребенка, она быстро ложится на пол, смеется от радости, что ей можно спать, и через минуту спит уже крепко, как убитая». И хотя Варька совершила преступление, подлинный виновник убийства — общество, бесчеловечно отнявшее у Варьки детство.
Рассказы Чехова завоевывали все более широкий круг читателей. В 27 лет к нему пришла шумная слава. Каждый новый рассказ Антона Павловича становился событием, редакторы толстых журналов наперебой уговаривали его бросить сотрудничество в галетах.
Поездки Антона Павловича в Петербург превращались в триумф. В маленьком номере гостиницы «Москва», где останавливался писатель, с утра толпились многочисленные поклонники и поклонницы его таланта. Чехов стал модным писателем, злобой дня.Все реже появлялись его рассказы в «Осколках». Лейкин, который заболевал от мысли, что на таланте Чехова будут теперь богатеть другие издатели, старался утешиться славой первооткрывателя.
* — Это я родил Чехова! — повторял он, ударяя себя в грудь. За обедом в честь Антона Павловича, желая показать, что он ничего не жалеет для дорогого гостя, Лейкин говорил с чувством:
* — Кушайте балык, Антон Павлович, 2 рубля 75 копеек платил. А вот кильки. Думаете, сорокакопеечные? Нет-с, сударь мой, 60 копеек банка.
* Когда подняли бокалы за здоровье Чехова, Лейкин, нагнувшись к его уху, прошептал почти со слезами:
* — Марсала, 2 рубля 80 копеек бутылка.
Антон Павлович улыбался лукаво и грустно. Сколько сил и вдохновения отнял у него этот человек. И все-таки Лейкин был его юностью. Плохая или хорошая — все равно грустно было думать, что она миновала.