Обращение Шиллера к истории не было бегством от проблем современности. Шиллер искал в ней ответа на волновавшие его вопросы общественного развития. Он стремился найти в прошлом решение проблемы о путях социального переустройства.
Еще в период «бури и натиска», при работе над драмой «Заговор Фиеско в Генуе», внимание Шиллера привлекает история политических заговоров и революционных восстаний в средние века и в эпоху Возрождения. В последующие пять лет, переделывая «Дон Карлоса», Шиллер знакомится с историей нидерландской революции. В Лейпциге и Дрездене он настолько увлекается этой темой, что в августе 1786 года разрабатывает план издания «Истории замечательных восстаний и заговоров», которое должно было выходить в виде серии сборников под его редакцией. Для участия в этих сборниках Шиллер предполагал привлечь ряд писателей и ученых и прежде всего своих друзей - Фердинанда Губера и Рейнвальда. В первом томе он хотел поместить очерк Губера о восстании Риенци в Риме, очерк Рейнвальда о заговоре Пацци и, наконец, свою историю нидерландской революции. Но в процессе работы над темой поэт до того увлекся, что рамки его статьи уже не вмещали всего материала и она превратилась в объемистый труд, который и был опубликован в 1788 году как первый том «Истории отпадения объединенных Нидерландов от испанского владычества».
Первый том «Историй замечательных восстаний и заговоров» вышел в свет еще в октябре 1787 года под редакцией Шиллера. Кроме названных двух работ Губера и Рейнвальда, в этом сборнике был помещен очерк о заговоре Ведемара против Венецианской республики. Последняя статья является переводом (с сокращениями и некоторыми изменениями) труда французского писателя Сен-Реаля. Работа эта одними исследователями приписывалась Шиллеру, другими - Губеру. Во всяком случае не подлежит сомнению, что выбор темы, стилистическая обработка и редакция принадлежат Шиллеру .
Не случайно, что, отказавшись от идеалов «бури и натиска», Шиллер как историк интересуется теперь не героикой античных республик, а обращает свое внимание на освободительное движение более нового времени, где ведущая роль принадлежит уже буржуазии. Не подлежит сомнению, что нидерландская революция привлекла его, прежде всего тем, что она была умеренной революцией, что она, по его словам, являлась «прекрасным памятником бюргерской силы». Во введении к своей книге Шиллер прямо заявляет: «Описать эти события побуждает меня не героический л или необыкновенный характер их. Летописи всемирной истории сохранили нам много предприятий, которые по своему замыслу являются еще более смелыми, а по выполнению еще более блестящими… Точно так же вы не встретите здесь ни одного из тех выдающихся, колоссальных людей, не столкнетесь ни с одним из тех изумительных подвигов, которыми так богата история прошедших времен… Не то видим мы тени описываемой здесь истории. Народ, выступающий здесь перед нами на сцену, был самым миролюбивым из всех народов и менее всех своих соседей был склонен к тому героизму, который даже самому незначительному действию придает широкий размах… Таким образом, именно отсутствие героического величия делает это событие столь своеобразным и поучительным»
Здесь у Шиллера совершенно четко обрисован идеал умеренной революции. Характеристика патриархальных нравов и исконного свободолюбия, а также объяснение тех причин, которые побудили его взяться за оружие и восстать против испанского деспотизма, напоминают мотивы, положенные Шиллером шестнадцать лет спустя в основу его драмы «Вильгельм Телль». Не забыты даже ссылки па «старинный трактат» и на «естественное право». Нидерландцы характеризуются автором как «мирное население ры
«Отрадная заря» реформации проникает в Нидерланды, и когда деспотическое испанское правительство начинает не только преследовать «новую истину», но и посягать на старинные права нидерландского народа, «доведенный до отчаяния гражданин, которому предоставлен на выбор тот или иной вид смерти, избирает благороднейший из них - смерть на поле битвы»
Таковы, по мнению Шиллера, причины, вызвавшие революцию в Нидерландах.
Несмотря на такую идеалистическую интерпретацию причин революции, в «Истории отпадения Нидерландов», так же как и в «Дон Карлосе», чувствуется жгучая страсть борца против деспотизма в политике и мракобесия в умственной жизни. Автор рассматривает борьбу восставшего нидерландского народа как событие, «в котором угнетенное человечество борется за свои благороднейшие права, доброе дело находится в союзе с необыкновенными силами и решимость отчаяния в неравном бою одерживает победу над страшными хитросплетениями тирании! Как захватывающа и как бодрящая мысль, что надменные притязания деспотизма встретили, наконец, еще одного сильного противника, что хорошо рассчитанные покушения деспотов на человеческую свободу позорно разбиваются, что энергичное сопротивление может даже пересилить занесенную руку деспота, что героическая настойчивость в состоянии истощить, наконец, его страшные силы»
Не надо забывать, что книга о нидерландской революции была закончена за год до начала французской буржуазной революции 1789 года. Несмотря на умеренность в это время взглядов Шиллера, он все же в конце введения, говоря о победе революционного восстания нидерландского народа, счел необходимым обратиться к немецкому народу со словами: «Итак, сила, которую он применял, не исчезла у нас; счастливый исход, увенчавший его отважное предприятие, возможен и для нас, когда изменятся обстоятельства и сходные поводы призовут нас к сходным деяниям». Эта фраза, недвусмысленно призывающая к революции в Германии, целиком выпущена автором во втором издании книги в 1801 году, после французской буржуазной революции, к которой Шиллер отнесся отрицательно.
Уже в этой первой исторической работе Шиллера нетрудно обнаружить противоречие, характерное и для его дальнейших произведений, а именно столкновение идеалистической концепции развития общества с реальным историческим материалом. Покажем это на нескольких примерах.
Описывая распространение идей реформации в Нидерландах, Шиллер не жалел красок и потратил немало сил, чтобы в соответствии со своими идеалистическими представлениями показать, как эта «заря новой истины» сплотила весь нидерландский народ. Но тут же он подробно говорит о том, как в Антверпене низшие слои населения поняли эту «новую истину» по-своему и сделали из нее вывод, что они имеют право на лучшую материальную обеспеченность: в городе вспыхивает восстание иконоборцев. Три дня восставшие фактически господствовали в городе, буржуазия Антверпена дрожала от Ужаса и пряталась от ярости своих «единоверцев». Буржуазия боялась не левых религиозных взглядов своих сторонников по вероисповеданию, а левых социальных выводов, которые делали плебейские массы из «нового учения». Именно к этому заключению привел и Шиллер: «Три дня длятся эти ужасы. Наконец, более богатые граждане, обеспокоенные тем, что этот беснующийся сброд, когда не останется уже ничего священного, набросится на частное имущество и окажется опасным для их товарных складов, к тому же, осмелев в связи с выяснившейся малочисленностью врага, решаются показаться с оружием в руках перед дверями своих домов»