Борьба за исторически верное и подлинно научное истолкование творчества великого немецкого писателя шла не только в Германии, но и в России, где Шиллер — поэт и драматург, Шиллер — автор трудов по вопросам эстетики — был давно и хорошо известен. Мы можем по справедливости гордиться результатами, достигнутыми советской наукой. Стараниями ее представителей, авторов исследований о Шиллере, установлен прогрессивный, демократический характер его творчества; разбиты попытки превратить великого писателя-гуманиста в болезненного мечтателя, якобы капитулировавшего перед немецкой действительностью XVIII в.; намечены плодотворные возможности решения сложной проблемы противоречий Шиллера, наличие которых русские исследователи никогда не замалчивали, но в которых они видели отражение противоречий этой действительности.
В своем изучении Шиллера литературоведение действовало в тесном контакте с советским театром: ни на один год не прерывалась жизнь героев пьес Шиллера на сцене советского театра. Он был и остается одним из любимых театральных авторов советского зрителя. Углубляя старую классическую трактовку шиллеровских ролей, завещанную русской сценой XIX в., советский театр дал новое истолкование основных образов шиллеровской драматургии, ярко и убедительно показал тираноборческий, демократический характер «Разбойников», «Коварства и любви», «Вильгельма Телля», раскрыл драматизм эпохи, изображенной в «Дон Карлосе» и «Марии Стюарт».
литературоведение изучает творчество Шиллера в тесной связи со всем немецким литературным процессом XVIII в. и, в частности, с творчеством Гете. Видя существенные различия, имевшиеся в ряде важнейших политических, философских и эстетических вопросов между Гете и Шиллером и не замалчивая их, русские литературоведы всегда подчеркивали и те неразрывные связи, которые объединяли Гете и Шиллера в борьбе за развитие передовой немецкой литературы.
Изучая Шиллера, русские исследователи основываются на общих принципах марксистско-ленинского литературоведения, на работах Маркса и Энгельса, в которых специально рассматриваются вопросы истории Германии и немецкой культуры. Вместе с тем русские ученые широко используют в своих работах о Шиллере наиболее ценные достижения передовой русской науки XIX в.
Изучение и освоение творчества Шиллера в русской литературе, в русской критике началось еще на рубеже XVIII—XIX вв.
Много сделал для ознакомления русского читателя с Шиллером В. А. Жуковский. Его переводы стихов и драм Шиллера — среди них «Орлеанской девы» — являются и значительным событием в истории русской литературы, и выдающимся достижением в истории русского художественного перевода. О том, что переводы Жуковского из Шиллера открывали доступ к творчеству великого немецкого поэта, увлекали русского читателя, показывали художественные достоинства оригинала в самом привлекательном виде, свидетельствуют такие взыскательные судьи переводческого искусства, как Белинский и Чернышевский.
Огромна была работа, проделанная Жуковским — переводчиком Шиллера. Надо было использовать богатство русского языка, русского стиха, русской ритмомелодики для того, чтобы воспроизвести в полной мере и шиллеровский пафос, и шиллеровское богатство зрительных образов, и шиллеровскую гибкость стиха.
Разумеется, для этой многолетней работы, в которой отразилось и развитие самого Жуковского-поэта, понадобилось глубокое проникновение в творческий мир Шиллера. Жуковский изучал творчество Шиллера пристально и всесторонне, стремясь понять особенности мировоззрения поэта и передать это понимание в своих переводах. Поэтому следует поставить вопрос не только о Жуковском — переводчике Шиллера, но и о Жуковском — критике Шиллера, дававшем подчас глубоко своеобразную интерпретацию его произведений, объяснявшуюся особенностями мировоззрения самого Жуковского. Точный в том, что касалось технических сторон стихотворного перевода и по преимуществу точный в передаче духа подлинника, Жуковский разрешал себе нередко характерные отступления от оригинала — не резкие, но придававшие переводу несколько иной колорит по сравнению с подлинником. На это уже указывали некоторые исследователи Жуковского, изучавшие и его работу переводчика. В нашей литературе о Жуковском отмечена, например, особенно вольная интерпретация «Леноры» Бюргера.
Нечто подобное можно встретить и в интерпретации Шиллера. Жуковский «смягчает» колорит некоторых его стихотворений, устраняет важные реалистические детали, которые кажутся ему грубыми и слишком материальными, усиливает — где это возможно — спиритуалистические тенденции поэзии, Шиллера.
Широкое и прочное признание Шиллер получил в России уже в 10 —20-х гг. XIX в,1 Тогда же наметились и две различные точки зрения на него в русской критике.
Если реакционно настроенные литераторы видели в Шиллере прежде всего поэта-идеалиста, использовали глубокую противоречивость многих его произведений для того, чтобы представить его творчество как уход от действительности в мир отвлеченных эстетических идеалов, то прогрессивная русская литература уже тогда, в 10—20-х гг. XIX в., чутко улавливала значение гуманизма Шиллера, ценила тираноборческую тенденцию его лучших произведений, отзывалась на благородный общественный пафос его творений.
Писатели-декабристы высоко ценили Шиллера-тираноборца. В статье «Взгляд на русскую словесность» Бестужев-Марлинский, горячо любивший Шиллера, отнес его к числу «иноземных классиков» и особо отметил, как важный факт, перевод «Орлеанской девы», сделанный Жуковским. Шиллером-тираноборцем остро интересовался Кюхельбекер.
Хотя в высказываниях Пушкина о зарубежной литературе Шиллеру уделяется значительно меньше внимания, чем Гете, однако несколько замечаний свидетельствует о постоянном внимании Пушкина к Шиллеру. Великий немецкий, поэт был для Пушкина не мечтателем, далеким от жизни, а художником, создававшим произведения со значительным общественным содержанием.