Европа узнала о монголах тогда, когда на мировой арене появились полчища Чингисхана, сеявшие смерть и разрушение в Иране и Китае, на Руси и в Средней Азии, в Чехии и на Кавказе. В памяти современников, а затем их потомков монголы остались диким кочевым народом, варварской ордой, способной разрушать, а не созидать. И лишь спустя много столетий ученые открыли древнюю монгольскую культуру, сокровищницу фольклора, в которой монгольский народ «встает перед нами со своими радостями и горестями, со своей искренней любовью к родине, к широкой степи и к горячему степному коню, с трогательной привязанностью к матери, к возлюбленной, к жене,— пишет известный немецкий востоковед Бертольд Лауфер в своем «Очерке монгольской литературы».— Мы познаем общечеловеческие и вместе с тем благородные и рыцарские черты этих необузданных сыновей степи, которые некогда стучались в двери нашего отечества такими могучими ударами меча».
Открытие монгольской литературы имело огромное научное значение потому, что именно благодаря ей ученые Европы подробно ознакомились с буддизмом — религией, значение которой для Азии, пожалуй, было не меньше, чем значение христианства для средневековой Европы. В средние века, как известно, и идеология, и культура, и политика выступали в религиозном облачении. Именно так попала на Русь древняя византийская культура, переплавленная затем русскими в лучших достижениях живописи, литературы, архитектуры Киевской и Московской Руси. В Монголию, страну некогда «языческую», попала древняя буддийская культура, то, чем для Руси была Византия, для Монголии был Тибет. Византийская культура была наследницей античной, а тибетская — наследница культуры Индии, где родился буддизм.
На монгольский язык были переведены сотни различных буддийских сочинений, переведены и напечатаны. Правда, принцип работы монгольских типографий отличался от западноевропейских. Лист рукописи наклеивался на кусок дерева, писаной стороной вниз. Затем искусный резчик удалял все лишнее, оставляя лишь контуры букв. После этого можно было, смазывая краской доску, печатать нужное количество экземпляров книги. Первые страницы печатались красной краской, остальные — черной. По краям заглавия шли художественные миниатюры, как правило иллюстрировавшие содержание книги. Книги, отпечатанные таким способом, принято называть ксилографами. В конце книги приводились имена авторов, переводчиков, комментаторов, редакторов, название места типографии (точнее, ксилографии) и дата напечатания. Эти заключения, похожие на наши выходные данные, публикуемые в конце книг, рассказывают об истории создания сочинения, его судьбах и изданиях. Словом, являются не сухой справкой, а литературно-историческим документом, сочинением в сочинении. И по формату, и по художественным достоинствам монгольские книги-ксилографы нередко превосходят свои тибетские прототипы.
Переводчики буддийских сочинений с тибетского на монгольский язык носили желтые одеяния монахов. Но, подобно Кириллу и Мефодию, создателям славянской азбуки, они были великолепными языковедами и настоящими учеными.
Буддийская литература изобилует сложными философскими терминами, понятиями логики, медицины, теологии. У монголов же первоначально этих терминов в языке не было. Не было и единого литературного языка. «Хотя основной запас слов диалектов разных областей собственно великой Монголии был единым, отдельные звуки их все-таки сильно отличались друг от друга. Поскольку нет ни одного твердо установленного словаря специальных слов для перевода буддийских сочинений, разные переводчики каждый по своему усмотрению стали бы неправильно переводить многие вещи и было бы допущено множество ошибок», и поэтому «был составлен терминологический словарь».
Эта цитата не из сочинения современного лингвиста. В таких чисто научных терминах объясняли свою задачу авторы «Источника мудрецов», специального тибетско-монгольского словаря терминов, выпущенного в свет более двухсот лет назад. В Улан-Удэ начата публикация этого замечательного произведения в переводе на русский язык.
О мастерстве монгольских переводчиков говорит такой факт. В Тибете в течение столетий шла работа по переводу с санскрита основного канона буддийской религии («Канджур») и комментариев к нему («Танджур»). Весь канон состоит из 108 томов, а комментарии занимают более 200 томов! Монгольские переводчики перевели все эти 300 томов на родной язык. И перевели довольно быстро. Европейские ученые и по сей день не могут сделать это — ни на одном языке, кроме тибетского и монгольского, нет полного перевода «Канджура» и «Танджура».
Основная часть печатной продукции Монголии — буддийские сочинения. Но помимо нее существовала обширная географическая и
«Жангариада» была впервые записана не в самой Монголии, а на берегах... Волги, в калмыцкой степи.
«Друг степей калмык» — потомок жителей Джунгарского государства, существовавшего в Центральной Азии. В начале XVII века калмыки совершили грандиозный бросок на запад и осели в низовьях Волги, по правому ее берегу. Часть калмыков около двухсот лет назад вернулась в свои родные степи. Их потомки, ойраты, живут в степях Монгольской Народной Республики и в КНР, во Внутренней Монголии. Для остальных калмыков степь за Волгой стала второй родиной. Здесь и сложилась единая калмыцкая нация, а один из монгольских диалектов превратился в самостоятельный язык — калмыцкий. На нем говорят свыше 100 тысяч человек, в основном населяющих Калмыцкую АССР. Это единственный монгольский язык на территории Европы.
Империя Чингисхана была недолговечной. Она вскоре распалась на несколько самостоятельных государств, а затем сама Монголия попала под власть чужеземцев. Территории на севере отошли к Российской империи, а все остальные монгольские земли — к Китайской империи. Племена, живущие в «русской Монголии», в XVII—XVIII веках объединились в народность бурят-монгольскую, или просто бурятскую. Язык их называется бурятским. Правда, долгое время у бурят не было своей собственной литературы — в буддийских монастырях (дацанах) печатались книги на тибетском и древнемонгольском языках. И лишь в 1938 году был принят окончательный вариант бурятского письма на русской основе. Двумя годами раньше специальная лингвистическая конференция решила вопрос о том, какой из диалектов положить в основу литературного языка бурят.
Около 50 лет назад народы Монголии образовали независимое государство — Монгольскую Народную Республику. Вокруг самой многочисленной народности, халха-монголов, или халхасцев, сплотились другие монгольские племена, и образовалась единая социалистическая нация. Халха-монгольский язык отличается от классического монгольского языка, на который переводились буддийские тексты. Для него создана и своя письменность, в основу которой положен русский алфавит.
Калмыцкий, бурятский, халха-монгольский и классический монгольский — вот четыре основных монгольских языка со своей письменностью и богатой литературой. На территории КНР и Афганистана есть еще несколько мелких монгольских языков.
Древнейший памятник на монгольском языке относится к началу XIII века... А что было раньше, до Чингисхана?
В середине прошлого века русский ученый Кафаров (известный также под монашеским именем Палладий) открыл замечательный памятник исторической литературы монголов — «Сокровенное сказание», посвященное описанию жизни и походов Чингисхана. Создано «Сказание» в 1240 году, причем это лишь дата его окончательной обработки и записи. По всей видимости, «Сокровенное сказание» жило в устной традиции десятки лет. «Сокровенное сказание» — произведение довольно сложной и отработанной литературной формы, которая могла быть создана лишь в результате длительной традиции. Вероятно, и до Чингисхана монголы были культурным народом.
Весьма возможно, что монголы имели предшественников в лице киданей, создавших в X—XII веках могущественное государство в Восточной Азии. На киданьском языке создавались оригинальные произведения, на него переводили произведения литературы других народов. До нас дошли образцы этой литературы. Но, к сожалению, написаны они самобытным киданьским письмом, которое и по сей день остается нерасшифрованным. Многие ученые считают, что язык киданей очень близок монгольскому, а возможно, и просто является самой древней формой монгольского языка.
Правда, с этим согласны не все востоковеды. Японский ученый Мураяма, например, полагает, что киданьское письмо связано с древнейшими памятниками письмен тюрков, а язык — с тюркскими языками. Советский востоковед Л. Н. Рудов, погибший в блокированном Ленинграде в годы Великой Отечественной войны, лучший знаток киданьской культуры, полагал, что киданьские тексты могут быть прочтены не с помощью монгольских или тюркских языков, а с помощью языков другой языковой семьи — тунгусо-маньчжурской. Ведь на одном из этих языков были написаны тексты современников киданей и предков или близких родственников современных маньчжуров — чжурчэней (или чжурчжэней).