Философия истины в произведениях Борхеса

В соответствии с борхесовской философией “эха” в культуре рукописи/книги, порожденные божественным огнем творчества, бессмертны еще и потому, что продолжают так или иначе цитироваться в “снах” последующих поколений певцов. “Развалины” обживаются ”Круг Бахтина, круг Борхеса…” , — обыгрывая полисемию, направляет нашу мысль Жолковский. Вновь и вновь, преемственность в развитии культуры служит средством ее сохранения и приращения. Так, в рассказе самого Борхеса, помимо заимствования культурных знаков универсального характера, можно обнаружить “цитирование” моделей построения произведения, характерных для книг Льюиса Кэрролла “Алиса в стране чудес” и “Сильви и Бруно” (”где сны внутри снов множатся и разветвляются” и Густава Майринка Толем” (”книге снов, растворяющихся в других снах”.

Цита

цией из “Голема” является также образ первого, неудачного создания “сновидца” — глиняного Адама-Голема, в свою очередь восходящий к космогонии гностиков. Восточный колорит рассказа навеян не только чтением древнеиндийских источников, но и “Книгой джунглей” Редьярда Киплинга, откуда взят образ тигра как один из атрибутов Бога Огня. На него наложилось, однако, восприятие данного образа Уильямом Блейком и Гилбертом Китом Честертоном (”В знаменитых строках Блейка тигр — это пылающий огонь и непреходящий архетип Зла: я же скорее согласен с Честертоном, который видит в нем символ изысканной мощи”). Профессор 3. обнаруживает в рассказе смазанную цитату из “Бури” Шекспира: “Он обладал всеми атрибутами реальности — ибо, в конце концов, не созданы ли мы из того же вещества, что и наши сны”.