Ж. Делез и Ф. Гваттари, теоретики структурализма, в своей книге “Ризома” (1976) выделяют два типа культур, сосуществующих в наши дни – “древесную” культуру и культуру “корневища”. Первый тип культуры тяготеет к классическим образцам, сохраняя за искусством функцию подражания природе, сформулированную еще Аристотелем. Символом искусства, отражающего мир, условно говоря, становящегося его фотографией, может служить дерево, являющее собой образ мира. Воплощением “древесного” художественного мира служит книга. Для “древесного” типа культуры нет будущего, он изживает себя, полагают Делез и Гваттари.
Современная культура – это культура “корневища”, или “ризомы”, и она устремлена в будущее. Ее воплощением является постмодернистское искусство. Книга-“корневище” будет не калькой, а картой мира, в ней исчезнет смысловой центр. По мнению авторов, нас ожидает не смерть книги, а рождение нового типа творчества и чтения. Книга-“корневище” будет реализовывать принципиально иной тип связей: на место вертикальной связи неба с землей, линейной однонаправленности развития, детерминированности придут бесструктурные связи. Новый тип связей подразумевает иной способ чтения. Делез и Гваттари вводят понятие “шведский стол”, когда каждый берет с книги-“тарелки” все, что хочет. Такое “корневище” можно представить себе как “тысячу тарелок”. Главным для читателя станет не содержание книги, а процесс чтения, во время которого с книгой можно экспериментировать, пользоваться ею, как компьютерной сетью.
Но все эти футуристические предположения затрагивают формальный аспект литературы, а не содержательный. Если применить к истории культуры образ, созданный Умберто Эко в романе “Маятник Фуко”, то по принципу маятника после окончательного разрушения старой системы ценностей, будь то соцреализм или поп-культура, начнется обратное движение, движение к обретению смысла через созидание новой реальности. Свое представление о литературе будущего поэт-постмодернист Юрий Арабов еще в 1994 году сформулировал так: “Консервативная тенденция возьмет верх, то есть будет восстановлена духовная вертикаль, наверху которой – Бог, а ниже – все остальное. У наиболее талантливых литераторов эта духовная вертикаль “уживется” с некоторыми стилистическими открытиями эпохи постмодерна. И, пожалуй, правоту этих слов доказывает современная русская литература от Б. Акунина, создающего филигранные стилизации русской классики, до В. Пелевина, в творчестве которого, по мнению современного критика, происходит соединение поэтики постмодернизма с классическим философским романом.
Если же маятник разладился, то будущее литературы представляется более пессимистичным. С. Корнев предполагает, что литература превратится в перекодирующий текст: “Никто не гарантирует, что некий текст, некий комплекс идей и вербальных сигналов, не может полностью дезинтегрировать содержимое человеческого мозга и потом собрать его заново, в нужной кому-то конфигурации. Первую часть проекта вчерне разработал постмодернизм, вторая еще ждет своего создателя. Именно созданием такого вируса и занимается сегодня Виктор Пелевин. И, к сожалению, остановить его на этом пути практически невозможно” (11;259). Может быть, уже сегодня, добавляет С. Корнев, он написал эту “роковую последовательность букв”, и
Доминирующим типом культурного сознания второй половины ХХ века является постмодернизм – сложный комплекс мировоззренческих установок и культурных реакций, который ориентируется на концепцию мира как хаоса, лишенного логики и причинно-следственных связей. Постмодернисты в отличие от представителей предшествующих периодов развития культуры отказываются от изображения объективной реальности, создавая собственную модель мира.
Наиболее полно концепция постмодернизма воплощена в искусстве, прежде всего в литературе, так как кризис позитивизма, в результате которого возникли два основных типа культуры ХХ столетия – модернизм и постмодернизм, – обусловил разочарование в познавательных возможностях разума и картине мира, создаваемой естественными науками. В эпоху постмодерна наиболее адекватной формой познания, благодаря присущей ему интуитивности, провозглашается искусство.
В литературе принципы постмодернизма спроецированы на стилистику. Постмодернисты используют прием “игры”, многоуровневой организации текста, который напоминает слоеный пирог, временные сдвиги. Одним из принципов постмодернизма является интертекстуальность, проявляющаяся в тотальной цитации.В современной литературе выделяется два направления постмодернизма, сложившиеся в культурах Запада и Восточной Европы. Теоретизированию западной традиции противопоставляется политизированность русского постмодернизма.
Примечания.
Аллюзия – прием преднамеренного использования в тексте определенных слов, словосочетаний, поэтических фраз, косвенно соотносящихся с известными фактами культуры, особый способ передачи дополнительной информации. При декодировании аллюзий подразумевается определенный уровень знания, так как аллюзии вводятся в текст без ссылок и объяснений. Традиционными источниками аллюзий служат мифологические, библейские, литературные, исторические факты.
Пастиш – (от итал. “опера, составленная из отрывков других опер, смесь, попурри, стилизация”) – термин постмодернизма, означающий редуцированную форму пародии, без скрытого мотива пародии, отчасти самопародия.
Реминисценция – напоминание о других литературных произведениях через использование характерных для них речевых оборотов, ритмико-синтаксических приемов, скрытая литературная цитата. Прием рассчитан на память и ассоциативное восприятие читателя.
Структурализм – структурно-семиотический комплекс представлений, рассматривающий все явления доступные эмпирическому восприятию как проявление глубинных структур. Задача структурного анализа – выявить закономерности построения, присущие всем литературным текстам, определить принципы структурирования. Структурализм создал понятийный аппарат, основанный на лингвистической терминологии, логике и математических формулах.
Центон – (с лат. “лоскутное одеяло”) – литературный текст, полностью составленный из строк разных литературных произведений. Художественный эффект центона возникает в результате контраста прежних контекстов каждого фрагмента при логической упорядоченности нового целого.