В обширном творческом наследии Валерия Брюсова литературная и театральная критика и выступления на теоретические темы занимают по своему качеству и объему важное и значимое место. В сущности, все литературное наследие поэта воплощает в себе парадоксальное сочетание поэтического таланта и аналитизма ученого. Особый интерес представляют те статьи, в которых В. Брюсов изложил некоторые важные принципы своего мировоззрения, несущие в себе ключ к интерпретации собственных текстов автора. Не последнее место в списке структурообразущих концепций находится брюсовское понимание категории "истины". Наиболее полно суть этой категории и ее выражение в поэтическом произведении раскрывается в статьях поэта "О Искусстве" и "Истины начала и намеки", написание которых относится к концу девяностых годов прошлого века. Рассмотрим содержание этих двух работ подробнее. Статья "О искусстве" появилась в печати в 1898 году, изданная в виде самостоятельной брошюры ограниченным тиражом. Данная работа представляет итоговую для 1890-х годов попытку В. Брюсова изложить свои взгляды на искусство. Несмотря на строгую композицию, статья имеет множество внутренних противоречий. В ней отразились увлечения поэта взглядами Лейбница и Шопенгауэра, а также теорией о функции искусства, принадлежащие Л. Толстому. По мнению В. Брюсова искусство имеет цель и назначение. Цель искусства лежит в общении, то есть художник посредством своих произведений выносит наружу часть своего "я", делая его достоянием других людей. Таким образом, взгляды, изложенные в статье, в общем укладываются в общую внешнюю направленность творчества В. Брюсова тех лет, иными словами, символизируют своеобразный выход в мир после затворничества. Мы можем назвать это экстравертивным искусством. Истина в этом случае мыслится как нечто находящееся вне границ "я" и может быть познана путем слияния мира внутреннего с миром внешним. Другая работа, статья "Истины начала и намеки" впервые выражает четкие оформившиеся плюралистические идеи поэта. Собственно, статья представляет собой наиболее развернутое высказывание В. Брюсова о множественности истин. При своем появлении она была расценена как ниспровержение всех логических законов и самого критерия истины. Однако, В. Брюсов вовсе не отрицал, что истина может и должна обладать определенными критериями, однако, эти мыслились им с позиций релятивизма: само понятие категории истины признается поэтом лишь как существующее в мире мышления, во внутреннем "я". Далее В. Брюсов выводит три аксиомы, по которым это мышление осуществляется и, следовательно, категория истины по В. Брюсову может существовать также лишь в пределах этих трех аксиом. Каковы же они? "Свобода воли - вот первая аксиома мышления. - Начиная мыслить о чем бы то ни было, я должен, во-первых, верить, что это Мыслю я, по своей воле, по своему собственному желанию" (1, т.6, с. 55). Проще говоря, мышление возможно лишь в том случае, если существует "я", способное постичь истину. Из этого положения В. Брюсов выводит вторую аксиому мышления: "Начиная мыслить, я должен, во-вторых, верить, что мне, вообще человеку, возможно мыслью постичь истину... Возможность постичь сущность вещей мыслью - вот вторая аксиома мышления" (1, т. 6, с. 55-56). Далее делает предположение, которое и будет в дальнейшем интересовать нас прежде всего. В. Брюсов пишет: "Начиная мыслить, я должен, в-третьих, что есть нечто подлежащее мысли, что есть мир... Для мышления нужна множественность, - независимо от того, будет ли она дроблением "я" или предстанет, как что-то внешнее. Мысль и общeе жизнь, возникает из сопоставления по меньшей мере двух начал ... Множественность начал - вот третья аксиома мышления." (1, т.6, с. 56). Последнее и есть брюсовское определение категории истины , которая мыслится как синтез нескольких противоположных начал. Все возможные миросозерцания по В. Брюсову являются одинаково истинными. Критерием истины является противоречие, заключенное в ней. Развивая эту мысль, поэт приходит к довольно смелому выводу: "Ценная истина непременно имеет прямо противоположную, соответствующую ей истину, иначе сказать - суждение, прямо противоположное истине, в свою очередь истинно." (1, т.6, с. 57). Подобное положения могут быть названы релятивистскими, сообщающими знаниям сугубо субъективный характер. В. Брюсов подтверждает это, говоря "что во мне есть, то истинно... Истинно то, что признаю я, признаю теперь, сегодня в это мгновение." (1, т.6, с. 61). Итак, опираясь на эти разрозненные предпосылки и положения мы можем попытаться воссоздать целостную модель брюсовской истины и ее положения в поэтическом творчестве. Модель эта кратко может быть охарактеризована в двух категориях - плюрализм и релятивизм. Под плюрализмом мы подразумеваем наличие множества начал, определяющих мироустройство и равноценных между собой. Релятивизм брюсовского мышления признает, что ни одно из этих начал не может быть признано истинным. Истина возникает лишь на пересечении противоречащих друг другу утверждений. Добавим, что истина, по В. Брюсову не может существовать сама по себе, безотносительно к мышлению и, шире, внутреннему миру человека. Истина - это сопоставление мира внешнего с миром внутренним. Истина - это слияние двух важнейших категорий брюсовской поэзии "я" и "мира". Здесь, забегая вперед, следует уточнить, что в зависимости от преобладания в поэтическом тексте той или иной категории .текст имеет разную, если так можно выразиться направленность. При преобладании "я" текст характеризуется как интровертивный, а при преобладании "мира" - как экстравертивный. Приведем примеры и той и другой поэзии, взятые из книги стихов "Tertia Vigilia": Обошла тропа утес, Выше всходят буки. Позади лесные звуки, Крики птиц и диких коз. Впереди редеет лес, Камни у вершины, Ветра свист, полет орлиный, Даль земли и даль небес. 21 июля 1899 Данный текст может служить примером чисто экстарвертивной поэзии, выражающейся в минимальном выражении лирического "я" и сводящейся к простому созерцанию. Роль "я" в данном случае сводится к оценочной функции. Принимая "мир", "я" не пытается хоть сколько-нибудь объяснить его, а лишь дает краткие характеристики его явлениям. Так буки просто тянутся вверх, звуки леса просто находятся позади, а глядя вперед, мы видим редкий лес, и т. п. Обратимся теперь к примерам интровертивных поэтических текстов: Словно нездешние тени, Стены меня обступили: Думы былых поколений! В городе я - как в могиле. Здания - хищные звери С сотней несытых утроб! Страшны закрытые двери: Каждая комната - гроб. 16 сентября 1900 Образ гор
ода
или внешнего мира, описанный в стихотворении, целиком предстает через
внутреннее видение поэта. Стены, закрытые двери, комнаты - все наполняется
мистическим смыслом. Читатель может видеть не реальный город, а лишь тот,
который находится внутри лирического "я".
Однако,
приведенные примеры вовсе не являются характерными для всего поэтического
творчества В. Брюсова. Напротив, большинство стихов поэта являются скорее
экстравертивно-интровертивными, с незначительными колебаниями в сторону того
или иного полюса. Брюсовский текст, в полном соответствии с его пониманием
категории истины, как содержащей в себе несколько противоречащих начал. также
строится на слиянии познающего "я" и познаваемого "мира".
Как правило, В.
Брюсов синтезирует несколько противоречащих друг другу понятий в целостную
"истину". Это позволяет говорить об антиномичности поэтического
текста в целом. В. Брюсов писал, что именно антиномичность является
существенным признаком поэтического текста и связывал антиномию с особым синтетическим
способом познания, актулизируемым в поэзии. Поэт выделяет антиномию как
"то, что и является существом всякого истинно художественного
произведения" (1, т.6, с. 189). Таким образом, мы видим, что вопрос об
антиномиях, как настоящих истинах интересовал В. Брюсова не только как
философская, логическая или общенаучная категория, ни и как художественная
задача, Поэт принимал все свойства и явления окружающего мира и старался
примирить все его противоречия. Экклектизм В. Брюсова осознанный и намеренный
ясно отразился как в поэтическом творчестве поэта, так и в его теоретических
выкладках. В текстах В. Брюсова мы можем обнаружить большое количество
парадоксов. Антиномичность мышления, парадоксы мира, противоречия равновеликих
истин - все это В. Брюсов пытался синтезировать в своих стихах.
О том, что
познание мира имеет два противоположных полюса, из которых ни один не может
быть предпочтен другому, поэт часто упоминал в своих произведениях. Так в
стихотворении "Я" (Tertia Vigilia) мы читаем:
И странно
полюбил я мглу противоречий
И жадно стал
искать сплетений роковых.
Мне сладки все
мечты, мне дороги все речи,
И всем богам я
посвящаю стих...
Таким образом,
"я" поэта просто принимает все, что существует: все мечты, все речи,
всех богов. Все различия и противоречия примиряются во внутреннем мире и, в
результате творческого процесса, проецируется на текст: "...я посвящаю
стих...".
В поэме
"Царю северного полюса" та же мысль высказана с еще большей ясностью.
Ниже приведенные четверостишья могут служить поэтической иллюстрацией к третьей
аксиоме мышления, описанной в статье "Истины начала и намеки".
Я вам принес
благую весть,
Мечты былых
веков:
Что в мире
много истин есть,
Как много дум и
слов.
Противоречий
сладких сеть
Связует странно
всех:
Равно и жить и
умереть,
Равны Любовь и
Грех.
Далее в этом же
стихотворении можно обнаружить и подтверждение той мысли, что сама категория
истины не может существовать вне человеческого мышления, вне внутреннего
"я".
Но, вздрогнув,
как от страшных снов,
Пойми - все
тайны в нас!
Где думы нет -
там нет веков,
Там только свет
- где глаз.
......................
И что в былом
свершилось раз,
Тому забвенья
нет.
Пойми - весь
мир, все тайны в нас,
В нас Сумрак и
Рассвет.
Здесь очень
наглядно проявляется брюсовский релятивизм, который, в свою очередь, корнями
уходит в предположение, что истина возникает на пересечении мира внутреннего,
то есть "я", и мира внешнего.
Плюралистические
же идеи В. Брюсова лучше всего выражена в другом стихотворении "З. Н.
Гиппиус" (Urbi et Orbi). Поэт прямо утверждает:
Неколебимой
истине
Не верю я
давно,
И все моря и
пристани
Люблю, люблю
равно.
Хочу, чтоб
всюду плавала
Свободная
ладья,
И Господа и
Дьявола
Хочу прославить
я.
Господь,
Дьявол, Сумрак, Рассвет, Любовь, Грех - образуют антиномичные пары и в лучших
традициях символизма написаны с заглавной буквы, по-видимому, символизируя
некие универсальные категории. Обращает на себя внимание и местоимение
"все", а также, как варианты, "всюду", "всех" и
т. п., выражающее все ту же равнозначность всех мировых начал.
Поэтическое
подтверждение брюсовского учения о множественности истин можно обнаружить и во
многих других стихотворениях:
Этот мир двояко
бесконечен...
........................
Мы на всех
путях дойдем до чуда!
Этот мир иного
мира тень.
Эти думы
внушены оттуда,
Эти строки -
первая ступень.
"Каждый
миг", 5 сентября 1900
Здесь, с
привычной брюсовской дидактичностью, четко выражена идея двоемирия - прямая
наследница брюсовского плюрализма. Действительно, если допустить, что
существует несколько (а точнее, бесконечное множество мировоззренческих систем,
отражающих во внутреннем мире мир внешний), то почему бы не предположить, что
сам "мир" также может существовать в разных ипостасях.
В другом
стихотворении "Люцифер" (Tertia Vigilia), В. Брюсов иллюстрирует еще
одну идею, имеющую отношение к учению о множественности истин: "Все так
связано, что малейшее может раскрыть смысл вечности" (1, т.6, с. 41).
Иными словами, в мире нет одних явлений, более приоритетных, чем другие. Любой
из выбранных путей познания приведет к истине, потому что истинно все, что
существует.
Я - первый, до
века восставший,
Восставший до
начала веков,
Я - первую
заповедь давший:
Есть много
богов.
О, будемте все,
как боги,
Познавши добро
и зло.
К совершенству
путей есть много,
Их безмерно
число.
Итак, брюсовская
поэзия первого творческого этапа - антиномична. Иными словами, внутренняя
антиномичность поэтического текста - один из важнейших принципов его
структурной организации. На наш взгляд, плюрализм В. Брюсова, его особенное
понимание категории истины наиболее адекватно реализуется в структуре
поэтического текста в категории оппозициональных пар или так называемых
бинарных оппозиций.
В
вышеприведенных примерах достаточно легко вычленяются следующие бинарные
оппозиции: "мечты-речи", "жить-умереть", "Любовь-Грех",
"Сумрак-Рассвет", "Господь-Дьявол", "добро-зло".
"Море" и "пристань" также могут быть рассмотрены в составе
бинарной оппозиции по принципу "открытое пространство" -
"тупик", или "движение" - "покой".
Мы уже
выяснили, что В. Брюсов познает мир, априорно принимая его антиномичность.
Процесс познания истины в структуре стиха следует рассматривать как полярный.
Именно антиномии, по В. Брюсову, способны всесторонне описать противоречия и
парадоксы внешнего мира. И особое понимание истины, как категории, противоречащей
самой себе, позволило поэту создать такие же противоречивые, но удивительно
верно воссоздающие жизнь вечно переменчивой вселенной.