Известно, что о Высоцком при жизни ходило множество слухов. Люди, не знавшие точно, кто он такой, гадали: фронтовик? бывший лагерник? спортсмен? Он не был ни тем, ни другим, ни третьим, как не был и альпинистом, и шофером, и простым рабочим парнем. Но когда говорил от лица того или иного персонажа, получалось так убедительно, что слушатели — верили. Как ему это удавалось? Сказать, что он знал жизнь, не значит ответить на вопрос. В мире немало людей с куда большим жизненным опытом, чем у него, родившегося и выросшего в Москве, работавшего в столичном театре. Но он обладал редким даром сочувствия. Когда говорил от чьего-то лица (и как актер, и как поэт-певец), перевоплощался полностью, не оставляя зазора между собой и своим героем. Он находил в каждом нечто созвучное себе. Он сам был упрям и решителен, как те, о ком пел: Отставить разговоры! Вперед и вверх, а там... Ведь это наши горы, Они помогут нам... (“Мерцал закат, как блеск клинка...”) Он любил своих друзей и остро переживал потери — совсем как герой его песни “Он не вернулся из боя”. Он любил жизнь и верил в ее победу над любой бедой, как и те солдаты, которые, видя выжженную Землю, бились за ее возрождение: Кто сказал, что Земля не поет, Что она замолчала навеки?! Нет! Звенит она, стоны глуша, Изо всех своих ран, из отдушин, Ведь Земля — это наша душа, Сапогами не вытоптать душ
у.
(“Песня
о Земле”)
Он
знал состояние высшего духовного взлета, пережил минуты счастья в творчестве и
в любви, и герои его песен делили с ним эту радость:
Весь
мир на ладони — ты счастлив и нем
И
только немного завидуешь тем —
Другим,
у которых вершины еще впереди.
(“
Вершина”)
Но
не только реальные люди были ему созвучны, но и литературные и фольклорные
персонажи: отказавшийся от дележа и невзлюбивший свой век Гамлет, очарованная
сказкой Алиса и даже бесшабашный Соловей-Разбойник.
Были
у него, конечно, и песни, на героев которых он не был похож. Он писал свой
портрет “от противного”, в красках изображая тех, кто был ему глубоко
неприятен.
У
них денег — куры не клюют,
А
у нас на водку не хватает, —
пел
он голосом завистника. Этот голос был ему хорошо знаком, ведь и вокруг него,
талантливого и знаменитого” шептались завистники. Высоцкий не боялся, что его
“перепутают” с отрицательным персонажем. Просто знал себе цену.
В
некоторых песнях он представал без маски и тогда был пугающе, беззащитно
искренен:
Я
не люблю уверенности сытой,
Уж
лучше пусть откажут тормоза,
Досадно
мне, коль слово “честь” забыто
И
коль в чести наветы за глаза.
(“Я
не люблю”)
А
в общем-то он каждой строчкой стихов, каждой нотой песен рассказывал о себе —
то весело, то очень серьезно, не боясь ни иронии, ни патетики, страшась и не
допуская только одного — фальши.