(по роману М.Ю.
Лермонтова “Герой нашего времени”)
Печально я
гляжу на наше поколенье!
Его
грядущее — иль пусто, иль темно,
Меж тем, под
бременем познанья и сомненья,
В
бездействии состарится оно.
М.Ю.
Лермонтов
Роман М.Ю.
Лермонтова “Герой нашего времени” (1840)
создан в эпоху правительственной реакции,
которая вызвала к жизни целую галерею
образов, долгие годы привычно называемых
критиками “лишними людьми”. Печорин — это
“Онегин своего времени”, — утверждал В.Г.
Белинский. Но были ли уж такими “лишними”
Онегин и Печорин? Попробуем разобраться.
Лермонтовский
герой — человек трагической судьбы. Он
заключает в своей душе “силы необъятные”,
но на его совести много зла. Печорин, по его
же собственному признанию, неизменно
играет “роль топора в руках судьбы”, “необходимого
действующего лица всякого пятого акта”.
Как же относится к своему герою Лермонтов?
Писатель пытается понять суть и истоки
трагизма печо-ринской судьбы, “Будет и того,
что болезнь указана, а как
ее излечить — это уж Бог знает!”
Печорин
жадно ищет приложения своим незаурядным
способностям, “необъятным душевным силам”,
но обречен исторической действительностью
и особенностями своего психического склада
на трагическое одиночество и рефлексию.
Вместе с тем он признается: “Я люблю
сомневаться во всем: это расположение не
мешает решительности характера, напротив...
я всегда смело иду вперед, когда не знаю, что
меня ожидает. Ведь хуже смерти ничего не
случится — а смерть не минуешь!”
Печорин
трагически одинок. Неудачей кончается
попытка героя обрести естественное,
простое счастье в любви горянки Бэлы.
Печорин откровенно признается Максиму
Максимычу: “... Любовь дикарки немногим
лучше любви знатной барыни; невежество и
простосердечие одной так же надоедают, как
и кокетство другой”. Герой обречен на
непонимание окружающих (исключением
являются лишь Вернер и Вера), его внутренний
мир не в состоянии постигнуть ни прекрасная
“дикарка” Бэла, ни добросердечный
Максим
Максимыч. Вспомним, что при первой встрече с
Григорием Александровичем штабс-капитан в
силах заметить лишь второстепенные черты
облика Печорина и то, что “тоненький”
прапорщик недавно находится на Кавказе. Не
понимает, к сожалению, Максим Максимыч и
глубину страданий Печорина после гибели
Бэлы: “...его
лицо ничего не выражало особенного, и мне
стало досадно: я бы на его месте умер с горя...”
И только по вскользь оброненному замечанию,
что “Печорин был долго нездоров, исхудал”,
мы догадываемся о подлинной силе
переживаний Григория Александровича.
Последняя
встреча Печорина с Максим Максимычем
наглядно подтверждает мысль, что “зло порождает зло”. Безразличие Печорина к
старому “приятелю” приводит к тому, что “добрый
Максим Максимыч сделался упрямым,
сварливым штабс-капитаном”. Офицер-повествователь
догадывается, что поведение Григория
Александровича не является проявлением
духовной пустоты и эгоизма. Особое внимание
привлекают глаза Печорина, которые “не
смеялись, когда он смеялся... Это признак или
злого нрава, или глубокой постоянной грусти”.
В чем же причина такой грусти? Ответ на этот
вопрос мы находим в “Журнале Печорина”.
Запискам
Печорина предшествует сообщение о том, что
на пути из Персии он умер. Повести “Тамань”,
“Княжна Мери”, “Фаталист” показывают, что
Печорин не находит достойного применения
своим незаурядным способностям. Конечно,
герой на голову выше пустых адъютантов и
напыщенных франтов, которые “пьют — однако
не воду, гуляют мало, волочатся только
мимоходом... играют и жалуются на скуку”.
Григорий Александрович отлично
видит и
ничтожество Грушницкого, мечтающего “сделаться
героем романа”. В поступках Печорина
чувствуются глубокий ум и трезвый
логический расчет. Весь план “обольщения”
Мери основан на знании “живых струн сердца
человеческого”. Вызывая искусным
рассказом о своем прошлом сострадание к
себе, Печорин заставляет княжну Мери первой
признаться в любви. Может быть, перед нами
пустой повеса, обольститель женских сердец?
Нет! В этом убеждает последнее свидание
героя с княжной Мери. Поведение Печорина
благородно. Он пытается облегчить
страдания полюбившей его девушки.
Печорин,
вопреки собственным утверждениям, способен
к искреннему, большому чувству, но любовь
героя сложна. Так, чувство к Вере с новой
силой пробуждается тогда, когда возникает
опасность потерять ту единственную женщину,
которая поняла Гр
игория Александровича
совершенно. “При возможности потерять ее
навеки Вера стала для меня дороже всего на
свете — дороже жизни, чести, счастья!” —
признается Печорин. Загнав коня на пути в
Пятигорск, герой “упал на траву и как
ребенок заплакал”. Вот она — сила чувств!
Любовь Печорина высока, но трагична для
него самого и гибельна для тех, кто его
любит. Судьбы Бэлы, княжны Мери и Веры
доказывают это.
История с
Грушницким — иллюстрация того, что
незаурядные способности Печорина тратятся
впустую, на цели мелкие, ничтожные. Впрочем,
в своем отношении к Грушницкому Печорин по-своему
благороден и честен. Во время дуэли он
прилагает все усилия, чтобы вызвать в
противнике запоздалое раскаяние, пробудить
совесть. Бесполезно! Грушницкий стреляет
первым. “Пуля оцарапала мне колено”, —
комментирует Печорин. Переливы добра и зла
в душе героя — большое художественное
открытие Лермонтова-реалиста. Перед дуэлью
Григорий Александрович заключает
своеобразную сделку с собственной совестью.
Благородство сочетается с беспощадностью:
“Я решился предоставить все выгоды
Грушницкому; я хотел испытать его; в душе
его могла проснуться искра великодушия... Я
хотел дать себе полное право не щадить его,
если бы судьба меня помиловала”. И Печорин
не щадит противника. Окровавленный труп
Грушницкого скатывается в пропасть... Но
победа не доставляет Печорину радости, свет
меркнет в его глазах: “Солнце казалось мне
тускло, лучи его меня не грели”.
Подведем
итоги практической “деятельности”
Печорина: из-за пустяка подвергает свою
жизнь серьезной опасности Азамат; гибнут от
рук Казбича красавица Бэла и ее отец, а сам
Казбич лишается своего верного Карагеза;
рушится хрупкий мирок “честных
контрабандистов”; застрелен на дуэли
Грушницкий; глубоко страдают Вера и княжна
Мери; трагически кончается жизнь Вулича.
Что же сделало Печорина “топором в руках
судьбы”?
Лермонтов
не знакомит нас с хронологической
биографией своего героя. Сюжет и композиция
романа подчинены одной цели — углубить
социально-психологический и философский
анализ образа Печорина. Герой предстает в
разных повестях цикла одним и тем же, не
меняется, не эволюционирует. В этом —
признак ранней “омертвелости”, того, что
перед нами, действительно, полутруп, у
которого “царствует в душе какой-то холод
тайный, когда огонь кипит в крови”. Многие
современники Лермонтова пытались
ограничить все богатство образа Печорина
одним качеством — эгоизмом. Белинский
решительно защищал Печорина от обвинений в
отсутствии высоких идеалов: “Вы говорите,
что он — эгоист? Но разве он не презирает и
не ненавидит себя за это? Разве сердце его
не жаждет
любви чистой и бескорыстной? Нет, это не
эгоизм...”
Но что же
это? Ответ на вопрос дает нам сам Печорин: “Моя
бесцветная молодость прошла в борьбе с
самим собой и светом; лучшие мои чувства,
боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца:
они там и умерли...” Честолюбие, жажда
власти, желание подчинять своей воле
окружающих овладевают душой Печорина,
который “из жизненной бури... вынес только
несколько идей — и ни одного чувства”.
Вопрос о смысле жизни остается в романе
открытым: “...зачем я жил? для какой цели я
родился?.. А, верно, она существовала, и,
верно, было мне назначенье высокое, потому
что я чувствую в душе моей силы необъятные...
Но я не угадал этого назначения, я увлекся
приманками страстей пустых и неблагодарных;
из горнила их я вышел тверд и холоден как
железо, но утратил навеки пыл благородных
стремлений — лучший цвет жизни”.
Мне кажется,
что трагизм судьбы Печорина связан не
только с социальными условиями жизни героя
(принадлежность к светскому обществу,
политическая реакция в России после
разгрома восстания декабристов), но и с тем,
что изощренная способность к самоанализу и
блестящее аналитическое мышление, “бремя
познанья и сомненья” приводят
человека к
утрате простоты, естественности. Даже
врачующая сила природы не в состоянии
исцелить мятущуюся душу героя.
Образ
Печорина вечен именно потому, что не
исчерпывается лишь социальным. Печорины
есть и сейчас, они рядом с нами... А закончить
сочинение мне хочется строками из
замечательного стихотворения Я.П.
Полонского:
И душа на
простор вырывается Из-под власти
кавказских громад — Колокольчик звенит-заливается...
Кони юношу к северу мчат... В стороне слышу
карканье ворона, Различаю впотьмах труп
коня — Погоняй, погоняй! Тень Печорина По
следам догоняет меня...
совершенно. “При возможности потерять ее
навеки Вера стала для меня дороже всего на
свете — дороже жизни, чести, счастья!” —
признается Печорин. Загнав коня на пути в
Пятигорск, герой “упал на траву и как
ребенок заплакал”. Вот она — сила чувств!
Любовь Печорина высока, но трагична для
него самого и гибельна для тех, кто его
любит. Судьбы Бэлы, княжны Мери и Веры
доказывают это.
История с
Грушницким — иллюстрация того, что
незаурядные способности Печорина тратятся
впустую, на цели мелкие, ничтожные. Впрочем,
в своем отношении к Грушницкому Печорин по-своему
благороден и честен. Во время дуэли он
прилагает все усилия, чтобы вызвать в
противнике запоздалое раскаяние, пробудить
совесть. Бесполезно! Грушницкий стреляет
первым. “Пуля оцарапала мне колено”, —
комментирует Печорин. Переливы добра и зла
в душе героя — большое художественное
открытие Лермонтова-реалиста. Перед дуэлью
Григорий Александрович заключает
своеобразную сделку с собственной совестью.
Благородство сочетается с беспощадностью:
“Я решился предоставить все выгоды
Грушницкому; я хотел испытать его; в душе
его могла проснуться искра великодушия... Я
хотел дать себе полное право не щадить его,
если бы судьба меня помиловала”. И Печорин
не щадит противника. Окровавленный труп
Грушницкого скатывается в пропасть... Но
победа не доставляет Печорину радости, свет
меркнет в его глазах: “Солнце казалось мне
тускло, лучи его меня не грели”.
Подведем
итоги практической “деятельности”
Печорина: из-за пустяка подвергает свою
жизнь серьезной опасности Азамат; гибнут от
рук Казбича красавица Бэла и ее отец, а сам
Казбич лишается своего верного Карагеза;
рушится хрупкий мирок “честных
контрабандистов”; застрелен на дуэли
Грушницкий; глубоко страдают Вера и княжна
Мери; трагически кончается жизнь Вулича.
Что же сделало Печорина “топором в руках
судьбы”?
Лермонтов
не знакомит нас с хронологической
биографией своего героя. Сюжет и композиция
романа подчинены одной цели — углубить
социально-психологический и философский
анализ образа Печорина. Герой предстает в
разных повестях цикла одним и тем же, не
меняется, не эволюционирует. В этом —
признак ранней “омертвелости”, того, что
перед нами, действительно, полутруп, у
которого “царствует в душе какой-то холод
тайный, когда огонь кипит в крови”. Многие
современники Лермонтова пытались
ограничить все богатство образа Печорина
одним качеством — эгоизмом. Белинский
решительно защищал Печорина от обвинений в
отсутствии высоких идеалов: “Вы говорите,
что он — эгоист? Но разве он не презирает и
не ненавидит себя за это? Разве сердце его
не жаждет
любви чистой и бескорыстной? Нет, это не
эгоизм...”
Но что же
это? Ответ на вопрос дает нам сам Печорин: “Моя
бесцветная молодость прошла в борьбе с
самим собой и светом; лучшие мои чувства,
боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца:
они там и умерли...” Честолюбие, жажда
власти, желание подчинять своей воле
окружающих овладевают душой Печорина,
который “из жизненной бури... вынес только
несколько идей — и ни одного чувства”.
Вопрос о смысле жизни остается в романе
открытым: “...зачем я жил? для какой цели я
родился?.. А, верно, она существовала, и,
верно, было мне назначенье высокое, потому
что я чувствую в душе моей силы необъятные...
Но я не угадал этого назначения, я увлекся
приманками страстей пустых и неблагодарных;
из горнила их я вышел тверд и холоден как
железо, но утратил навеки пыл благородных
стремлений — лучший цвет жизни”.
Мне кажется,
что трагизм судьбы Печорина связан не
только с социальными условиями жизни героя
(принадлежность к светскому обществу,
политическая реакция в России после
разгрома восстания декабристов), но и с тем,
что изощренная способность к самоанализу и
блестящее аналитическое мышление, “бремя
познанья и сомненья” приводят
человека к
утрате простоты, естественности. Даже
врачующая сила природы не в состоянии
исцелить мятущуюся душу героя.
Образ
Печорина вечен именно потому, что не
исчерпывается лишь социальным. Печорины
есть и сейчас, они рядом с нами... А закончить
сочинение мне хочется строками из
замечательного стихотворения Я.П.
Полонского:
И душа на
простор вырывается Из-под власти
кавказских громад — Колокольчик звенит-заливается...
Кони юношу к северу мчат... В стороне слышу
карканье ворона, Различаю впотьмах труп
коня — Погоняй, погоняй! Тень Печорина По
следам догоняет меня...