.
Многие произведения, написанные нашими писателями в двадцатых-тридцатых годах, пришли к нам только в последние годы.
Книги Платонова, Замятина, Пастернака, Гроссмана не увидели свет при жизни авторов. Но эти произведения испытали
проверку временем и теперь вносят достойный вклад в сегодняшнюю жизнь. Эти произведения особенно интересны тем, что они
открывают для нас взгляды и сомнения непосредственных очевидцев переломных моментов истории, позволяют разглядеть нюансы
происходившего, объяснить то, что так долго пытались замалчивать. Опальные писатели никогда не отступали от выбранных и
выстраданных ими убеждений. По чисто политическим мотивам мы многие десятилетия не имели доступа к произведениям А.
Платонова.
А. Платонов принадлежит к тем немногочисленным авторам, кто услышал в революции не только «музыку», но и отчаянный
крик. Он увидел, что добрым желаниям иногда соответствуют злые дела, а в замыслах добра кто-то предусмотрел для усиления
своей власти уничтожение многих ни в чем не повинных людей, якобы мешающих общему благу. Все, что было опубликовано из
произведений Платонова до последних лет, не могло дать полного представления ни о его мощи как писателя, ни совершить
той работы по формированию духовности человека, которая оказалась под силу таким произведениям, как «Котлован»,
«Чевенгур», «Ювенильное море». Платонов ни на кого не похож. Каждый, кто впервые открывает его книги, сразу же вынужден
отказаться от привычной беглости чтения: глаз готов скользить по знакомым очертаниям слов, но при этом разум
отказывается поспевать за временем. Какая-то сила задерживает восприятие читающего на каждом слове, каждом сочетании
слов. И здесь не тайна мастерства, а тайна человека, разга!
дывание которой, по убеждению Достоевского, есть единственное дело, достойное того, чтобы посвятить ему жизнь.
Герои Платонова говорят о «пролетарском веществе». Сам Платонов говорил о «социалистическом веществе». В эти понятия он
включает живых людей. У Платонова идея и человек не сливаются. Идея не закрывает человека наглухо. В его произведениях
мы видим именно «социалистическое вещество», которое стремится из себя самого построить абсолютный идеал.
Из кого же состоит живое «социалистическое вещество» у Платонова? Из романтиков жизни в самом полном смысле слова. Они
мыслят масштабными общечеловеческими категориями и свободны от каких бы то ни было проявлений эгоизма. На первый взгляд
может показаться, что это люди с асоциальным мышлением, поскольку их ум не ведает никаких социально-административных
ограничений. Они не притязательны, неудобства быта переносят легко, как бы не замечая их вовсе. Откуда эти люди
приходят, каково их биографическое п
рошлое — не всегда можно установить, поскольку для Платонова это не самое важное.
Все они — преобразователи мира. Гуманизм этих людей и вполне определенная социальная направленность их устремлений
заключается в поставленной цели подчинить силы природы человеку. Именно от них надо ждать достижения мечты. Именно они
когда-нибудь смогут обратить фантазию в реальность и сами не заметят этого. Этот тип людей представлен инженерами,
механиками, изобретателями, философами, фантазерами — людьми раскрепощенной мысли.
Герои-романтики Платонова политикой, как таковой, не занимаются. Потому что они рассматривают свершившуюся революцию
как решенный политический вопрос. Все, кто этого не хотел, потерпели поражение и сметены. И еще потому они не занимаются
политикой, что в начале 20-х годов новое советское государство еще не сложилось, сложилась власть и аппарат власти.
Вторая группа персонажей — это романтики битвы, люди сформировавшиеся на фронтах гражданской войны. Бойцы. Чрезвычайно
ограниченные натуры, какие в массовом порядке обычно порождает эпоха битв. Бесстрашные, бескорыстные, честные, предельно
откровенные. Все в них запрограммировано на действие. В силу понятных причин именно они, вернувшись с фронта,
пользовались в победившей республике безоговорочным доверием и моральным правом на руководящие посты. Они приступают к
делу с наилучшими намерениями и с присущей им энергией, но вскоре обнаруживается, что большинство из них в новых
условиях чисто автоматически руководят так, как командовали полками и эскадронами на войне. Получив посты в управлении,
они не умели ими распорядиться. Непонимание происходящего порождало в них повышенную подозрительность. Они запутались в
отклонениях, перегибах, перекосах, уклонах. Безграмотность была той почвой, на которой расцветало насилие. В романе
«Чевенгур» Андрей Платонов изобразил именно таких л!
юдей. Получив неограниченную власть над уездом, они в приказном порядке решили отменить труд. Рассуждали примерно так:
труд — причина народных страданий, поскольку трудом создаются материальные ценности, которые приводят к имущественному
неравенству. Стало быть надо ликвидировать первопричину неравенства: труд. Кормиться же следует тем, что природа
рождает. Так, по своей безграмотности, они приходят к обоснованию теории первобытнообщинного коммунизма. У героев
Платонова не было знаний и не было прошлого, поэтому им все заменяла вера. С тридцатых годов окликает нас Платонов своим
особенным, честным и горьким, талантливым голосом, напоминая, что путь человека, при каком бы социальном и политическом
устройстве он ни пролегал, всегда труден, полон обретений и потерь. Для Платонова важно, чтобы не был бы разрушен
человек.
Все они — преобразователи мира. Гуманизм этих людей и вполне определенная социальная направленность их устремлений
заключается в поставленной цели подчинить силы природы человеку. Именно от них надо ждать достижения мечты. Именно они
когда-нибудь смогут обратить фантазию в реальность и сами не заметят этого. Этот тип людей представлен инженерами,
механиками, изобретателями, философами, фантазерами — людьми раскрепощенной мысли.
Герои-романтики Платонова политикой, как таковой, не занимаются. Потому что они рассматривают свершившуюся революцию
как решенный политический вопрос. Все, кто этого не хотел, потерпели поражение и сметены. И еще потому они не занимаются
политикой, что в начале 20-х годов новое советское государство еще не сложилось, сложилась власть и аппарат власти.
Вторая группа персонажей — это романтики битвы, люди сформировавшиеся на фронтах гражданской войны. Бойцы. Чрезвычайно
ограниченные натуры, какие в массовом порядке обычно порождает эпоха битв. Бесстрашные, бескорыстные, честные, предельно
откровенные. Все в них запрограммировано на действие. В силу понятных причин именно они, вернувшись с фронта,
пользовались в победившей республике безоговорочным доверием и моральным правом на руководящие посты. Они приступают к
делу с наилучшими намерениями и с присущей им энергией, но вскоре обнаруживается, что большинство из них в новых
условиях чисто автоматически руководят так, как командовали полками и эскадронами на войне. Получив посты в управлении,
они не умели ими распорядиться. Непонимание происходящего порождало в них повышенную подозрительность. Они запутались в
отклонениях, перегибах, перекосах, уклонах. Безграмотность была той почвой, на которой расцветало насилие. В романе
«Чевенгур» Андрей Платонов изобразил именно таких л!
юдей. Получив неограниченную власть над уездом, они в приказном порядке решили отменить труд. Рассуждали примерно так:
труд — причина народных страданий, поскольку трудом создаются материальные ценности, которые приводят к имущественному
неравенству. Стало быть надо ликвидировать первопричину неравенства: труд. Кормиться же следует тем, что природа
рождает. Так, по своей безграмотности, они приходят к обоснованию теории первобытнообщинного коммунизма. У героев
Платонова не было знаний и не было прошлого, поэтому им все заменяла вера. С тридцатых годов окликает нас Платонов своим
особенным, честным и горьким, талантливым голосом, напоминая, что путь человека, при каком бы социальном и политическом
устройстве он ни пролегал, всегда труден, полон обретений и потерь. Для Платонова важно, чтобы не был бы разрушен
человек.