Тему человека и тоталитарного государства, подавляющего в нем личность, можно назвать центральной в творчестве Андрея Платонова. Писатель выступал против объединения отдельных людей, индивидуальностей в безликие “массы”, покорные режиму. Этот протест звучит во многих произведениях Платонова, ярких символичностью образов и своеобразием авторского языка.
Эта тема косвенно затронута в рассказе “Усомнившийся Макар”, написанном Платоновым в 1929 году. В нем автор показывает зарождение бюрократизма — машины, стоящей над человеком и обезличивающей всех, кто приобщается к труду в учреждениях. “Нормальный мужик” Макар Ганушкин отправился в Москву, “чтобы добывать себе жизнь под золотыми головами храмов и вождей”. Он задается вопросом: “Что мне делать в жизни, чтоб я себе и другим был нужен?” Ответа нет ни в жизни, ни во сне, где ему приснился мертвый идол верховной власти. Уже в этом рассказе Платонов ставит вопрос о ценности идеи, оторванной от интересов человека, его гармоничного развития. Идол мертв, потому что мертва любая мысль, направленная на разрушение личности, убежден писатель.
Услышав в дурдоме про статью Ленина о сидящих в учреждениях враждебных людях, Макар пошел туда бороться за “общебедняцкое дело”. В результате он сам, как свежий человек из “низов”, был принят в ряды чиновников. Так поиски истины закончились у Макара обретением теплого местечка, где уже совсем не хотелось думать о тех самых трудящихся, ради интересов которых он двинулся в путь...
История Макара Ганушкина — это рассказ о том, как “нормальный мужик” превращается в обезличенного служащего. Платонов пытается сказать тем самым, что государство, провозгласившее себя народным, создает государственную машину, которая на самом деле не защищает интересы людей, а стоит над ними. Платонов же видит такой выход: “Отпустить бы всех людей из учреждений на свободу, чтобы они наделали побольше съедобных, носильных и жилищных вещей, дабы никто не серчал от нужды и дабы они сами перестали поедать чужие мягкие вещи”.
Интересное развитие этой темы мы видим в романе “Чевенгур”. Это произведение об Октябрьской революции в центральных губерниях России, о людях, которые защищали революцию в гражданской войне, о “строителях страны”, об их идеях, мыслях и переживаниях. Главный герой романа — Александр Дванов — отправляется в город Чевенгур, где образовался полный коммунизм. По дороге он встречается с бывшим командиром “полевых большевиков” Степаном Копенкиным, мечтающим о всеобщем равенстве и об освобождении от “живых врагов коммунизма” мертвого тела Розы Люксембург. Они вместе направляются в Чевенгур.
И вот они уже в “революционном заповеднике”. Коммунизм установлен в Чевенгуре декретом Чепурного и его товарищей. Чевенгурцы живут беззаботно, они не трудятся — труд “способствует происхождению имущества, а имущество — угнетению”. Одной лишь силой веры чевенгурцы стремятся приблизить реальный коммунизм. Пока же в городе царят лишь отдельные его признаки — абсолютное равенство, понимаемое скорее как одинаковость физическая, умственная и духовная, а также взаимное обожание товарищей.
Их руководители — Чепурной и его идеологический помощник Прокофий видят скорейшее приближение коммунизма в полном уничтожении “густой мелкой буржуазии”, населявшей город. К буржуазии же причислялся всякий, кто не рвался “обнять товарища” и “затихнуть в счастье полного душевного коммунизма”.
В “Чевенгуре” Платонов показывает, как изначально светлые помыслы, забота о всеобщем благе вырождаются в свою противоположность: деление людей на “наших” и “не наших” и травлю последних. Самоуправство идеологов — людей номер один в тоталитарном государстве — не имеет границ. Вот, к примеру, Прокофий, “имевший все сочинения Карла Маркса для личного употребления, формулировал всю революцию как хотел — в зависимости от настроения Клавдюши и
объективной обстановки”. И мы видим, к чему привело такое идеологическое руководство в Чевенгуре. Коммунары с уверенностью и воодушевлением борются с “буржуазным элементом”: “Буржуев в Чевенгуре перебили прочно, честно, и даже загробная жизнь их не могла порадовать, потому что после тела у них была расстреляна душа”. Товарищи уже все сделали для прихода коммунизма: гадов перебили, имущество, ведущее к неравенству и эксплуатации, уничтожили. Но так и не дождались они первого утра “нового века” — коммунизм не наступил...
Дальнейшие события романа показывают нам отношение автора к описьгааемому им построению “нового века”. Чевенгур разрушается каким-то страшным вражеским отрядом. Роман заканчивается дорогой, открытостью в будущее, надеждой. Андрей Платонов зовет к такому строю бытия, где каждая личность друг от друга “не слишком далеко” и “не слишком близко”. Своим гротескным произведением Платонов выступил против нивелирования личности. Одинаковость физическая, умственная и духовная невозможна. Такое равенство остановило бы всякое развитие, саму жизнь, говорит автор.
Тема, вынесенная в название сочинения, во всей полноте раскрывается Платоновым также в повести “Котлован”, написанной в 1929—30 гг., или, как говорится в самой повести, в “светлый момент обобществления имущества”. Главный герой “Котлована” Вощев, подобно Усомнившемуся Макару, задумался и засомневался в справедливости всего происходящего вокруг. А вокруг происходит вот что. Герои повести согласно директиве сверху безостановочно роют Яму. При этом Котлован даже не углубляется и не принимает тех форм, которые напомнили бы конфигурацию будущего фундамента. Он просто расползается по земле — сначала вчетверо, а затем — благодаря стараниям исполнителей, в шесть раз. Создается впечатление, что Котлован будет распространяться до бесконечности. Вот об этом и думает главный герой.
Задумавшийся “среди общего темпа труда” Вощев — фигура не только не нужная, но и вредоносная: он сомневается в “генеральной линии”, ищет собственную дорогу к истине. Вощев описан Платоновым как народный философ-правдоискатель. В то же время он представитель первого поколения советской интеллигенции, призванной занять место уничтоженного старого культурного слоя. В “Котловане” показан также один чудом уцелевший интеллигент-инженер Прушев-ский, внутренне подготовивший себя к самоубийству и живший на строительстве “предсмертной, равнодушной жизнью”. Оба эти героя не могут найти смысла в той работе, которую они вынуждены делать.
Девочка Настя, единственная радость и надежда землекопов, умирает. Глядя на умирающую Настю, Вощев думает: “Зачем... теперь нужен смысл жизни и истина всемирного происхождения, если нет маленького, верного человека, в котором истина стала бы радостью и движением?” Платонов пытается понять, что движет людьми, продолжающими рыть яму, несмотря на то, что их мечта уже похоронена. Он пишет, что кто-то Один (или Несколько) вынул из человеческих сердец веру и узурпировал истину, наделав из нее массу кумачевых плакатов об ударном темпе и энтузиазме. Заменить “упраздненного Бога” должен был массовый психоз — поклонение вождю тоталитарного режима. Именно об этом повесть Платонова. Человек в поисках истины постоянно натыкается на слепую силу всеобщего психоза, на авторитарность.
Личность не может развиваться в тоталитарном государстве. Андрей Платонов всем своим творчеством пытался сказать, что государство не должно стоять над человеком, а людей нельзя стричь под одну гребенку. Иначе история остановится, а светлые мечты о коммунизме превратятся в свою противоположность. Так оно и произошло... Творческий путь самого писателя, программные произведения которого были опубликованы в нашей стране спустя более чем полвека после их написания, лишний раз доказывает, что в тоталитарном государстве нет места свободно мыслящему человеку.
Дальнейшие события романа показывают нам отношение автора к описьгааемому им построению “нового века”. Чевенгур разрушается каким-то страшным вражеским отрядом. Роман заканчивается дорогой, открытостью в будущее, надеждой. Андрей Платонов зовет к такому строю бытия, где каждая личность друг от друга “не слишком далеко” и “не слишком близко”. Своим гротескным произведением Платонов выступил против нивелирования личности. Одинаковость физическая, умственная и духовная невозможна. Такое равенство остановило бы всякое развитие, саму жизнь, говорит автор.
Тема, вынесенная в название сочинения, во всей полноте раскрывается Платоновым также в повести “Котлован”, написанной в 1929—30 гг., или, как говорится в самой повести, в “светлый момент обобществления имущества”. Главный герой “Котлована” Вощев, подобно Усомнившемуся Макару, задумался и засомневался в справедливости всего происходящего вокруг. А вокруг происходит вот что. Герои повести согласно директиве сверху безостановочно роют Яму. При этом Котлован даже не углубляется и не принимает тех форм, которые напомнили бы конфигурацию будущего фундамента. Он просто расползается по земле — сначала вчетверо, а затем — благодаря стараниям исполнителей, в шесть раз. Создается впечатление, что Котлован будет распространяться до бесконечности. Вот об этом и думает главный герой.
Задумавшийся “среди общего темпа труда” Вощев — фигура не только не нужная, но и вредоносная: он сомневается в “генеральной линии”, ищет собственную дорогу к истине. Вощев описан Платоновым как народный философ-правдоискатель. В то же время он представитель первого поколения советской интеллигенции, призванной занять место уничтоженного старого культурного слоя. В “Котловане” показан также один чудом уцелевший интеллигент-инженер Прушев-ский, внутренне подготовивший себя к самоубийству и живший на строительстве “предсмертной, равнодушной жизнью”. Оба эти героя не могут найти смысла в той работе, которую они вынуждены делать.
Девочка Настя, единственная радость и надежда землекопов, умирает. Глядя на умирающую Настю, Вощев думает: “Зачем... теперь нужен смысл жизни и истина всемирного происхождения, если нет маленького, верного человека, в котором истина стала бы радостью и движением?” Платонов пытается понять, что движет людьми, продолжающими рыть яму, несмотря на то, что их мечта уже похоронена. Он пишет, что кто-то Один (или Несколько) вынул из человеческих сердец веру и узурпировал истину, наделав из нее массу кумачевых плакатов об ударном темпе и энтузиазме. Заменить “упраздненного Бога” должен был массовый психоз — поклонение вождю тоталитарного режима. Именно об этом повесть Платонова. Человек в поисках истины постоянно натыкается на слепую силу всеобщего психоза, на авторитарность.
Личность не может развиваться в тоталитарном государстве. Андрей Платонов всем своим творчеством пытался сказать, что государство не должно стоять над человеком, а людей нельзя стричь под одну гребенку. Иначе история остановится, а светлые мечты о коммунизме превратятся в свою противоположность. Так оно и произошло... Творческий путь самого писателя, программные произведения которого были опубликованы в нашей стране спустя более чем полвека после их написания, лишний раз доказывает, что в тоталитарном государстве нет места свободно мыслящему человеку.