В романе-эпопее Л. Н. Толстого “Война и мир” широко представлены все формы психологического анализа состояния героев: портреты, речь и поступки героев, пейзаж, внутренние монологи и др. Остановимся подробнее на последнем художественном приеме где ярче всего проявляется мастерство писателя передавать тончайшие переживания, что и дало повод Н. Г Чернышевскому назвать эту сторону таланта Толстого “диалектикой души”.
Наиболее ярко раскрывают названный прием переломные, критические моменты, когда происходят изменения в жизни героев, во взглядах на окружающий мир, на самих себя.
Например, эпизод, когда молодой Николай Ростов, впервые оказавшись на войне, попадает в “дело”. Только столкнувшись лицом к лицу со смертью, близкой и ужасной, юный офицер осознает всю значимость и ценность человеческой жизни, понимает бессмысленность и жестокость войны, которая противоречит естественным законам природы: “Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего-то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце! Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково-глянцевито блестит вода в далеком Дунае!” Читая эти строки, невольно вспоминаешь о бренности всего сущего. Жизнь человека должна протекать тихо и безмятежно, всякое отклонение от этого кажется противоестественным: “Во мне одном и в этом солнце так много счастья, а тут ... стоны, страдания, страх и эта неясность, эта нелепость”. Как и на всякого чувствующего красоту жизни
человека, на Ростова внезапно сходит отвращение ко всему творящемуся вокруг него: “И страх смерти, и любовь к солнцу и жизни — все слилось в одно белезненно-тревожное впечатление”.
Вероятно, подобное же ощущение испытывал князь Андрей после ранения на Аустерлицком поле. Ему также вдруг открылась картина совершенно иного, независимого от людей мира. Однако в отличие от Ростова Болконский в состояние понять и выразить словами свое чувство: “Да! все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме него. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!..” Небо Аустерлица стало для князя Андрея откровением, он понял, что в мире существует еще что-то, чему нет дела до людских горестей и волнений, неудач, тревог: “Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, не так, как мы бежали, кричали и дрались, совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг друга и француз и артиллерист, — совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его наконец”. Один пейзаж, и жизнь видится совсем другою, то новое, что Болконский узнал на Аустерлицком поле, стало на долгое время основой его миропонимания.
Таким образом, для Толстого-психолога важным было показать не только слова и поступки героев, что немаловажно в понимании целостного образа, но в большей мере уделить внимание внутреннему миру человека, его переживаниям, мыслям, чувствам.
Вероятно, подобное же ощущение испытывал князь Андрей после ранения на Аустерлицком поле. Ему также вдруг открылась картина совершенно иного, независимого от людей мира. Однако в отличие от Ростова Болконский в состояние понять и выразить словами свое чувство: “Да! все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме него. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!..” Небо Аустерлица стало для князя Андрея откровением, он понял, что в мире существует еще что-то, чему нет дела до людских горестей и волнений, неудач, тревог: “Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, не так, как мы бежали, кричали и дрались, совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг друга и француз и артиллерист, — совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его наконец”. Один пейзаж, и жизнь видится совсем другою, то новое, что Болконский узнал на Аустерлицком поле, стало на долгое время основой его миропонимания.
Таким образом, для Толстого-психолога важным было показать не только слова и поступки героев, что немаловажно в понимании целостного образа, но в большей мере уделить внимание внутреннему миру человека, его переживаниям, мыслям, чувствам.