Без него
нельзя жить. Л.И. Толстой
С детских
лет с нами стихи Федора Ивановича Тютчева. Я
еще не умела читать, но уже знала наизусть:
Люблю грозу
в начале мая,
Когда
весенний, первый гром,
Как бы
резвяся и играя,
Грохочет в
небе голубом.
В России
все — от мала до велика — знают это
стихотворение. Строки стихотворения “Весенняя
гроза”, его образы и его звучание слились
для меня с образом и звучанием весенней
грозы, стали ее выражением. Оно давно стало
наиболее емким и поэтически точным
выражением грозы над полем, лесом, садом,
над зелеными просторами зачинающейся весны
в России.
Стихотворение
“Весенняя гроза” по праву называют
классическим. Оно выдержало труднейшее
испытание временем и осталось живым
произведением русской поэзии.
Несколько
слов я хочу сказать о самом поэте. Федор
Иванович Тютчев родился 5 декабря 1803 года в
селе Овстуг Орловской губернии, в семье
брянского помещика И.Н. Тютчева.
Первоначальное образование он получил дома,
под руководством поэта Раи-ча, пробудившего
в своем питомце любовь к литературе.
Пятнадцатилетним мальчиком за
стихотворное подражание поэту Горацию
Тютчев был избран сотрудником Общества
любителей российской словесности. По
окончании Московского университета Тютчев
поступил на службу в Коллегию иностранных
дел и в 1822 году был послан за границу. Там, в
Германии и Италии, он прожил двадцать два
года. Многолетнее пребывание за рубежом
только внешне отдалило Тютчева от Родины.
На чужбине Тютчев вырос глубоко
своеобразным поэтом-лириком, изумительным
мастером русского слова.
Своеобразной
была судьба Тютчева — поэта. Долгое время в
читательских кругах его или попросту не
замечали, или же считали поэтом “для
немногих”. Когда-то И. С. Тургенев утверждал:
“О Тютчеве не спорят, — кто его не
чувствует, тем самым доказывает, что он не
чувствует поэзии”. Но поэты бывают разные,
и сама поэзия многолика. Любовь к тому или
иному поэту зависит прежде всего от причин
субъективных, индивидуальных, и навязать ее
нельзя. Некогда Фет назвал Тютчева “одним
из величайших лириков, существовавших на
земле”.
Тютчева
принято называть певцом природы. Автор “Весенней
грозы” и “Весенних вод” был тончайшим
мастером стихотворных пейзажей. Но в его
вдохновенных стихах, воспевающих картины и
явления природы, нет бездумного любования.
Когда я
читаю и перечитываю стихотворения Федора
Ивановича Тютчева, то размышляю о загадках
мироздания, о вековечных
вопросах человеческого бытия. Идея
торжества природы и человека пронизывает
собою лирику Тютчева, определяя некоторые
основные особенности его поэтики. Для него
природа — такое же одушевленное, “разумное”
существо, что и человек: “В ней есть душа, в
ней есть свобода, В ней есть любовь, в ней
есть язык...” Через обращение к природе
Тютчев нередко раскрывает сложный мир
человеческой души во всем богатстве его
переживаний.
К лучшим
созданиям Тютчева принадлежат и любовные
стихотворения, проникнутые глубочайшим
психологизмом, подлинной человечностью,
благородством и прямотой в раскрытии
сложнейших душевных переживаний:
Я встретил
вас — и все былое
В отжившем
сердце ожило;
Я вспомнил
время золотое —
И сердцу
стало так тепло...
Это одно из
самых моих любимых стихотворений. Читаешь
его и слышишь неповторимый голос
Козловского, поющего этот романс. Это одно
из самых задушевных стихотворений поэта. На
склоне лет Тютчев испытал самое большое в
своей жизни чувство — любовь к ЕЛ.
Денисьевой. Именно с этой “последней
любовью” связаны многие шедевры
тютчевской лирики:
О, как
убийственно мы любим,
Как в
буйной слепоте страстей
Мы то всего
вернее губим,
Что сердцу
нашему милей!
Д
авно ль,
гордясь своей победой,
Ты говорил:
она моя...
Год не
прошел — спроси и сведай,
Что уцелело
от нея?
Или другие
пронзительные строки:
Чему
молилась ты с любовью,
Что, как
святыню, берегла,
Судьба
людскому суесловью
На
поруганье предала.
Эти и
другие стихотворения (“Не говори: меня он,
как и прежде, любит...”, “...Весь день она
лежала в забытьи...”), взятые вместе,
образуют так называемый “денисьевский
цикл”, по своей проникновенности и
трагической силе в передаче сложной и
тонкой гаммы чувств не имеющий равного не
только в русской, но и в мировой
любовной лирике. Эти лучшие образцы
любовной лирики Тютчева тем замечательны,
что в них личное, индивидуальное, пережитое
самим поэтом, поднято до значения
общечеловеческого. Тютчев писал о природе,
писал о любви. Это и давало, казалось бы,
основание относить его к жрецам “чистой
поэзии”. Но великий критик Н.А. Добролюбов
находил, что поэту доступны “и знойная
страстность, и суровая энергия, и глубокая
душа, возбуждаемая не одними стихийными
явлениями, но и вопросами нравственными,
интересами общественной жизни”. К числу
таких дум о современности принадлежит и
замечательное стихотворение “Русской
женщине”, рисующее беспросветную женскую
долю старой России:
Вдали от
солнца и природы,
Вдали от
света и искусства,
Вдали от
жизни и любви
Мелькнут
твои младые годы,
Живые
помертвеют чувства,
Мечты
развеются твои...
И жизнь
твоя пройдет незрима,
В краю
безлюдном, безымянном,
На
незамеченной земле, —
Как
исчезает облик дыма
На небе
тусклом и туманном,
В осенней
беспредельной мгле...
В другом
стихотворении — “Эти бедные селенья...”,
несмотря на славянофильскую идеализацию
терпения и смирения, якобы присущих
русскому народу, сказались свойственный
поэту гуманизм, и гражданский пафос, и
чувство Родины: “Эти бедные селенья, Эта
скудная природа — Край родной
долготерпенья, Край ты русского народа”.
Поэзия
Тютчева — это своеобразная лирическая
исповедь человека, посетившего “сей мир в
его минуты роковые”, в эпоху “старых
поколений”, вынужденных уступить дорогу “новому,
младому племени”. И в то же время он сам —
детище нового века — несет в своей душе “страшное
раздвоение”. Как ни горько ему плестись “с
изнемождением в кости, навстречу солнцу и
движенью”, он испытывает не тоскливое
томление о прошлом, а страшное влечение к
настоящему.
Не о былом
вздыхают розы
И соловей в
ночи поет;
Благоухающие
слезы
Не о былом
Аврора льет, —-
И страх
кончины неизбежной
Не свеет с
древа ни листа:
Их жизнь,
как океан безбрежный,
Вся в
настоящем разлита.
Эти строки
многое разъясняют в лирике Тютчева.
Стремление жить в “настоящем” было до
конца дней присуще поэту.
Читая стихи
Тютчева, я вновь и вновь поражаюсь
неисчерпаемому богатству русского языка.
Взыскательное отношение к стихотворному
мастерству отличает Тютчева. Несмотря на то,
что поэт “не писал, а лишь записывал свои
стихи”, он не раз возвращался к записанному,
отделывал, отчеканивал то, что как бы
невольно сорвалось с его пера, добиваясь
предельной ясности и точности образа.
В своем
знаменитом стихотворении “Silentium!
(Молчание!)”
поэт признавался:
Как сердцу
высказать себя?
Другому как
понять тебя?
Поймет ли
он, чем ты живешь?
Мысль
изреченная есть ложь.
Однако
стихи Тютчева служат лучшим
доказательством не бессилия, а могущества
слова. Мысль никогда не оборачивалась в них
ложью. И как бы ни был сложен в душе поэта
строй “таинственно-волшебных дум”, они,
вопреки его собственному сомнению, все
больше и больше находят путь к сердцу
другого.
гордясь своей победой,
Ты говорил:
она моя...
Год не
прошел — спроси и сведай,
Что уцелело
от нея?
Или другие
пронзительные строки:
Чему
молилась ты с любовью,
Что, как
святыню, берегла,
Судьба
людскому суесловью
На
поруганье предала.
Эти и
другие стихотворения (“Не говори: меня он,
как и прежде, любит...”, “...Весь день она
лежала в забытьи...”), взятые вместе,
образуют так называемый “денисьевский
цикл”, по своей проникновенности и
трагической силе в передаче сложной и
тонкой гаммы чувств не имеющий равного не
только в русской, но и в мировой
любовной лирике. Эти лучшие образцы
любовной лирики Тютчева тем замечательны,
что в них личное, индивидуальное, пережитое
самим поэтом, поднято до значения
общечеловеческого. Тютчев писал о природе,
писал о любви. Это и давало, казалось бы,
основание относить его к жрецам “чистой
поэзии”. Но великий критик Н.А. Добролюбов
находил, что поэту доступны “и знойная
страстность, и суровая энергия, и глубокая
душа, возбуждаемая не одними стихийными
явлениями, но и вопросами нравственными,
интересами общественной жизни”. К числу
таких дум о современности принадлежит и
замечательное стихотворение “Русской
женщине”, рисующее беспросветную женскую
долю старой России:
Вдали от
солнца и природы,
Вдали от
света и искусства,
Вдали от
жизни и любви
Мелькнут
твои младые годы,
Живые
помертвеют чувства,
Мечты
развеются твои...
И жизнь
твоя пройдет незрима,
В краю
безлюдном, безымянном,
На
незамеченной земле, —
Как
исчезает облик дыма
На небе
тусклом и туманном,
В осенней
беспредельной мгле...
В другом
стихотворении — “Эти бедные селенья...”,
несмотря на славянофильскую идеализацию
терпения и смирения, якобы присущих
русскому народу, сказались свойственный
поэту гуманизм, и гражданский пафос, и
чувство Родины: “Эти бедные селенья, Эта
скудная природа — Край родной
долготерпенья, Край ты русского народа”.
Поэзия
Тютчева — это своеобразная лирическая
исповедь человека, посетившего “сей мир в
его минуты роковые”, в эпоху “старых
поколений”, вынужденных уступить дорогу “новому,
младому племени”. И в то же время он сам —
детище нового века — несет в своей душе “страшное
раздвоение”. Как ни горько ему плестись “с
изнемождением в кости, навстречу солнцу и
движенью”, он испытывает не тоскливое
томление о прошлом, а страшное влечение к
настоящему.
Не о былом
вздыхают розы
И соловей в
ночи поет;
Благоухающие
слезы
Не о былом
Аврора льет, —-
И страх
кончины неизбежной
Не свеет с
древа ни листа:
Их жизнь,
как океан безбрежный,
Вся в
настоящем разлита.
Эти строки
многое разъясняют в лирике Тютчева.
Стремление жить в “настоящем” было до
конца дней присуще поэту.
Читая стихи
Тютчева, я вновь и вновь поражаюсь
неисчерпаемому богатству русского языка.
Взыскательное отношение к стихотворному
мастерству отличает Тютчева. Несмотря на то,
что поэт “не писал, а лишь записывал свои
стихи”, он не раз возвращался к записанному,
отделывал, отчеканивал то, что как бы
невольно сорвалось с его пера, добиваясь
предельной ясности и точности образа.
В своем
знаменитом стихотворении “Silentium!
(Молчание!)”
поэт признавался:
Как сердцу
высказать себя?
Другому как
понять тебя?
Поймет ли
он, чем ты живешь?
Мысль
изреченная есть ложь.
Однако
стихи Тютчева служат лучшим
доказательством не бессилия, а могущества
слова. Мысль никогда не оборачивалась в них
ложью. И как бы ни был сложен в душе поэта
строй “таинственно-волшебных дум”, они,
вопреки его собственному сомнению, все
больше и больше находят путь к сердцу
другого.