Роль русской деревни в творчестве И. А. Бунина

Афоризм Карла Маркса об «идиотизме деревенской жиз­ни», надо думать, заразил русских писателей начала XX века отвращением к старорусскому укладу.

Противоречивое и сложное отношение русских писа­телей к деревне лучше всего прослеживается на примере творчества великих мастеров русской литературы. В пер­вой половине XX века одним из таких мастеров был Иван Алексеевич Бунин. В своем творчестве он не прошел мимо разоренной русской деревни, в которой после разрушитель­ной реформы 1861 года правили голод и смерть. Писатель ищет идеал в патриархальном прошлом с его старосвет­ским благополучием. Запустение и вырождение дворянс­ких гнезд, нравственное и духовное оскудение их хозяев вызывают у Бунина чувство грусти и сожаления об ушед­шей гармонии патриархального мира, об исчезновении це­лых сословий («Антоновские яблоки»), подорвавшем национальное здоровье русского народа.

Во многих рассказах последнего десятилетия XIX века у Бунина появляются образы «новых» людей-разрушителей. Рассказа эти проникнуты тревожным предчувствием близ­ких перемен. В начале XX века лирический настрой про­зы Бунина меняется. В рассказе «Деревня» отражены дра­матические раздумья писателя о России, о ее будущем, о судьбах народа, о русском характере. Бунин с песси­мизмом смотрит на перспективы народной жизни — слиш­ком мало русского остается в характере деревни.

Рассказ «Суходол» поднимает тему обреченности дво­рянского усадебного мира. Это летопись медленного тра­гического умирания русского дворянства (на примере стол­бовых дворян Хрущевых). И на любви, и на ненависти ге­роев «Суходола» лежит печать тлена, ущербности, законо­мерности конца как платы за «общественный прогресс». Смерть старого Хрущева, убитого своим незаконнорож­денным сыном, трагическая гибе

ль Петра Петровича предопределены у Бунина самой судьбой. Нет предела кос­ности суходольского быта. Доживающие свой век женщи­ны живут одними воспоминаниями о прошлом. Заключи­тельная картина церковного кладбища, ряд «потерянных» могил — все символизирует потерю целого дворянского сословия, за которой последует скорая гибель всей рус­ской национальной традиции. В «Суходоле» Бунин неоднок­ратно проводит мысль о том, что души русского Дворя­нина и мужика близки до неразрывности, всякий «классо­вый» подход к будущему чреват лишь ослаблением потен­циала нации. И вот теперь мы в XXI веке видим разорен­ную вконец русскую деревню, которая канула в Лету вслед за дворянской усадьбой.Иван Бунин — прежде всего певец деревни, а не горо­да. Его муза вскормлена бытом усадьбы, словно выросла среди интимных и мирных настроений, рождавшихся в ста­рых дворянских гнездах, воспетых Тургеневым. Но если Тургенев только начинал скорбную повесть об умирании сельского уклада жизни, то в изображении Бунина русская деревня, лишенная православного старорусского стерж­ня, переживает последние судороги. «Все линяет», — гово­рит Тихон Ильич и в таких словах характеризует деревню: «А у нас все враги друг другу, завистники, сплетники, друг у друга раз в год бывают, сидят по своим закутам, мечутся, как угорелые, когда нечаянно заедет кто, кида­ются комнаты прибирать… Да что! Ложки варенья жалеют гостю». Не лучше и у помещиков: «Поблизости помещики такая голь, что без хлеба по три дня сидят, последние ризы с икон продали, разбитого стекла вставить, крышу поправить не на что: окна подушками затыкают…».

Бунин — поэт деревенского запустения. Он, может быть, первым из русских писателей взором прозорливца увидел, какой станет русская деревня без русских хозяев в XXI веке, и тихо ужаснулся.