Проблема нравственного выбора характерна для всего творчества В. Быкова. Скорее всего, что как фронтовик, он мог
наблюдать подобные ситуации, именно поэтому так тонко передает он мысли и действия человека, оказавшегося «на распутье».
Поэтому людей, не поддавшихся обстоятельствам, имеющих нравственный стержень, он ставит на пьедестал. Например, в
повести «Сотников».
Отряд окружен немцами. Партизаны голодают и мерзнут на болоте. Без пищи они обречены. Рыбаку и Сотникову приказано
добыть еды. Глубокой ночью они уходят на задание. Именно с началом пути автор начинает исследование своих главных
героев. Сотников тяжело болен. Его душит постоянный кашель. Рыбак советует больному товарищу вернуться в отряд. Тот
отказывается: «все эти дни он был голоден и ему хотелось погреться в домашнем тепле». Тогда Рыбак предлагает ему
вафельное полотенце, чтобы обмотать простуженное горло, и становится теплее. Мы невольно начинаем проникаться симпатией
к бывшему старшине Рыбаку. Нам трудно представить, что, спустя несколько глав, Рыбак будет уже другим человеком.
Писатель, будто нейрохирург, постепенно и осторожно раскрывает нам своих героев. Наверное, своеобразным апогеем
повествования становится сцена в доме старосты, когда уважение к хватке Рыбака, да и к его житейской морали -
максимальное. А сам Сотников предстает далеко не добрым человеком:
- Что, отпускаешь? – сипло спросил Сотников, когда они вдвоем остались посреди двора.
-А, черт с ним.
Сотников полагал, что Рыбак, после того как отберет овцу старосты, расстреляет его, как пособника фашистов. Он не мог
сочувствовать человеку, который согласился на службу у немцев. Однако Рыбак «не любил причинять людям зло – обижать
невзначай или с умыслом». Еще один эпизод с женщиной, которая колет дрова у своей избы. Сотников, ссутулясь, уныло
ожидал под стеной. А Рыбак закинул за спину карабин и, взявшись за топорище, нарубил ей дров.
Однако нравственные испытания все более усложняются. Сотникова ранят в перестрелке с полицаями. Сначала Рыбак
обрадовался, что оторвался от преследователей. Их задержал Сотников своим карабином. И все же Рыбак «вдруг отчетливо
понял, что уходить нельзя. Как можно столько силы тратить на эту проклятую овцу, если там оставался товарищ?». И он,
стараясь не рассуждать больше, быстрым шагом двинулся по своему следу назад. Для него это был трудный выбор.
Сотникова же страшило другое: «стать для других обузой» или попасть в руки полицаев. Он уже выбирает смерть. Василь
Быков подробно описывает, как Сотников стягивает со здоровой ноги «смерзшийся бурок», чтобы в случае чего «только
впереть в подбородок ствол винтовки и пальцем ноги нажать на спуск». Сотников – из тех, кто не уклоняется и не
сворачивает, и хотя последний выбор ему еще только предстоит, он уже живет с ним в душе. Рыбак же жаждет жизни и
постоянно ведет борьбу за нее. Ради жизни он готов на все. Нам импонирует и героическая позиция Сотникова, и страстное
желание Рыбака наслаждаться «свободой, простором, ветром в поле». Здесь герои как бы на равных перед читателем.
Но постепенно отношение к героям начинает меняться. Мысли Рыбака о том, что «страх за свою жизнь – первый шаг
на пути к растерянности», оказались пророческими. Рыбак принес раненого Сотникова в сельскую избу, и здесь бывший
старшина в ожидании хозяйки испытывает нравственное раздвоение: «В нем росла злость, хотя злиться вроде и не было на
кого. За
верим поступкам Рыбака, а не его мыслям. Хотя постепенно его отчаянное желание выручить Сотникова вытесняется мыслью о
том, что смерть его была бы кстати – развязала бы руки, убрала свидетеля с его глупыми принципами.
Сотников же приходит к пониманию, что «надо собрать в себе последние силы, чтобы с достоинством встретить смерть:
«Иначе зачем тогда жизнь? Слишком нелегко дается она человеку, чтобы беззаботно относиться к ее концу». Это понимание
приходит к нему после их ареста полицаями, во время ожидания приговора. Наверное, автор в какой-то степени хотел
провести параллель между Сотниковым и Христом. Если один восходил на Голгофу, чтобы быть распятым, то другой поднимался
на виселицу. И последние мысли бывшего комбата перекликаются с заповедью Христа: «Не бойтесь тех, кто способен убить.
Ведь они могут убить только тело, а души погубить они не могут». Это желание В. Быкова опереться на библейские заповеди
проскальзывает и в середине повести, когда герои находились в хате старосты и Рыбак видит черную обложку библии.
В конце концов, слишком принципиален и непонятен становится Сотников для Рыбака. И он, уже став полицаем и получив в
качестве награды за измену Родине свою жизнь ( «тридцать сребреников Иуды»), мысленно торопит смерть
товарища. Дабы ничто больше не напоминало, что есть в мире незыблемые нравственные законы. За мгновение до гибели
Сотникова Рыбак просит у него прощение:
- Прости, брат!
- Пошел к черту, - коротко бросил Сотников.
И даже в этой фразе – намек на ад, в котором будет мучиться душа предателя.
Конечно, идеальность всегда требовательна, но в нравственных идеалах заключен вечный свет, как бы они ни были
труднодостижимы. Поведение Сотникова подтверждает, что нравственный порядок в мире неизменен.
И все же, в качестве послесловия, хотелось бы добавить, что слишком «книжным», как мне кажется, получается образ
Сотникова. Потому и хочется воскликнуть: «Не верю!». По сути, идеальный Сотников волей-неволей виноват в гибели
многодетной матери Демчихи, «библейского» старосты. Да и «заблудшей» овцы Рыбака.
Не выполнен и приказ командира. В лесу умирают от голода партизаны.
Задумываясь над превратностями творческой судьбы самого автора, невольно приходишь к выводу, что самому В.
Быкову ближе по духу именно Рыбак. Переживания его и поступки выписаны более правдоподобно, будто автор исследовал
потаенные уголки именно своей души. И напротив, мысли Сотникова, изложенные писателем, звучат как пропагандистский
штамп: «Да, физические способности человека ограничены в своих возможностях, но кто определит возможности его духа? Кто
измерит степень отваги в бою, бесстрашие и твердость перед лицом врага…».
Василь Быков покинул свою многострадальную родину, Белоруссию, и эмигрировал в Германию, потом в Финляндию.
По-человечески понятно: это материально удобнее и выгоднее. Но как быть с его желанием слыть «совестью нации», с
призывом «не служить у немцев»? Эту двойную мораль (для себя – одну, для читателей – другую) вовремя почувствовал
писатель Солженицын и вернулся из Америки в Россию. Говорят, что в любом произведении особенно запоминается последняя
фраза. Так и В. Быков в финале повести выводит своего героя из уборной с оправдательными мыслями: «…такова
судьба…заплутавшегося на войне человека».