Галина Силласте, профессор социологии, доктор философских наук
В российском обществе за последние десять лет немало сделано для становления социальной работы, определения ее теоретических и методических основ, создания организационной и, что особенно важно- кадровой базы. Однако российский опыт развития рыночных отношений, а особенно их социальные последствия для каждой российской семьи, требуют от нас определенного переосмысления стратегии и тактики социальной работы, уточнения ее места в системе взаимодействия личности и семьи с самыми разнообразными социальными институтами. В связи с этим хотела бы поделиться своими соображениями об особенностях социальной работы в России в начале первого десятилетия нового столетия.
В основу анализа положу семь тезисов.
Тезис первый: социальная политика- это инструмент обеспечения социальной безопасности общества как стратегической цели государства, а социальная работа-тактика достижения этой цели.
Определю сущность понятия «социальной безопасности». Это состояние защищенности личности, социальной группы или общности от угроз нарушения их жизненно важных интересов, социальных прав и свобод: права на жизнь; на труд и его справедливую оплату; право на бесплатное образование; охрану здоровья и медицинское обслуживание; на доступный отдых, а также право на гарантированную социальную защиту и социальное обслуживание со стороны государства.
Социальная безопасность и социальная политика неотделимы друг от друга. Образно говоря, это две стороны одной медали. На самом деле, чем реалистичнее социальная политика государства, чем более она материально подкреплена, тем более обеспечена безопасность семьи и каждого его члена. Я бы сказала более того – социальная политика-это своего рода инструмент обеспечения безопасности семьи, программа деятельности государства по укреплению семьи. Как обстоит у нас дело с социальной политикой?
Фактически, начиная с 1992 года, в российском политическом лексиконе произошла своеобразная и болезненная метаморфоза. Понятие «социальной политики» во многих официальных документах государства было вытеснено понятием «социальной защиты». От кого надо защищать миллионы российских семей? Отвечу – от собственного государства. За последнее десятилетие оно привело в состояние упадка все то, чем мы гордились в прошлые советские годы: науку, образование, здравоохранение, культуру, здоровый и дешевый массовый отдых.
Мне могут возразить: ведь у нас имеются многочисленные законы и правительственные решения по вопросам социальной политики. Да, имеются. Например, постановление Правительства России от 26 февраля 1997 года «О программе социальных реформ в Российской Федерации на период 1996-2000 годов». Или постановление (от марта того же года) «О структурной перестройке и экономическом росте в 1997-2000 годах».
Однако анализ показывает, что основные положения этих программ не выполнены и не могут быть выполнены в таких отраслях социальной сферы как: образование (от дошкольного до высшего), обеспечение жильем, реформирование системы социальной поддержки семьи, женщин, детей, молодежи. С полным основанием можно сказать, что в начале нового столетия у нас еще нет четкой и обоснованной социальной политики государства. Оно отказалось от патерналистских функций (которые кстати говоря, существуют и совершенствуются во всех развитых странах) и фактически свело до архиминимума свои вложения в социальную сферу, переложив расходы прежде всего на кошельки самих граждан, а отчасти – на неправительственные и региональные организации, субъекты Федерации, на местные органы власти.
В итоге за 10 лет доля расходов населения на оплату услуг в образовательных учреждениях (в общих расходах на образование) увеличилась с менее чем 2% до 13%; в расходах на здравоохранение – с 2% до 13%, а с учетом покупки лекарств – до 25-26%. По этому показателю мы уже перегнали все западноевропейские страны и приближаемся к «недоразвитым» (или «развивающимся»). О каком социальном иждивенчестве можно здесь говорить?
Второй тезис: влияние социальной безопасности на субъекты и объекты социальной работы носит дифференцированный характер.
Постоянные объекты социальной безопасности – личность и семья, их жизненно важные интересы и права. Но объекты социальной безопасности и соответственно – социальной работы в конкретных условиях могут меняться по мере изменений условий в обществе. Сегодня – это социально ущербные группы, ущемленные реформами: дети, военнослужащие, женщины, инвалиды, беженцы, пенсионеры и пожилые люди.
Не могу не согласиться с авторами книги «Взаимосвязь социальной работы и социальной политики» изданной в 1997 г. под редакцией англичанина Ш. Рамон и переведенной на русский язык), которые утверждают: «В России социальная работа и социальная политика находятся сейчас в стадии становления», «так как вся структура социальных служб претерпевает в настоящее время существенную трансформацию» (М. , 1997, с. 9-10). Да, это так. Законодательной базой этого процесса является Федеральный закон «Об основах социального обслуживания населения в Российской Федерации», принятый в ноябре 1995 г. Исходя из Закона, можно вывести контуры поля социальной работы и деятельности субъектов социальной работы. Это – государственные предприятия и учреждения социального обслуживания, аналогичные муниципальные предприятия и учреждения, находящиеся в ведении органов местного самоуправления, а также граждане, занимающиеся предпринимательской деятельностью по социальному обслуживанию населения без образования юридического лица.
Некоторые количественные характеристики российского «поля» социальных услуг, субъектов социальной работы. За 1995-1999 годы число учреждений социального обслуживания и оказания помощи семьи и детям возросло более, чем в 2 раза и составляет 2240 единиц. Конечно, этого еще не достаточно. Создано 8 государственных кризисных центров, которые только в 1998 году оказали помощь почти 5 тысячам женщин и более тысячи семей. Действуют также 33 кризисных центра (из которых 10-это центры помощи женщинам-жертвам насилия). Эти центры созданы преимущественно неправительственными женскими организациями на зарубежные гранты.
Своеобразие форм социальных центров велико: комплексные центры социального обслуживания населения, территориальные центры социальной помощи семье и детям; социально-реабилитационные центры для несовершеннолетних; социальные приюты для детей и подростков; дома ночного пребывания; специальные дома для одиноких престарелых людей; центры экстренной психологической помощи по телефону (телефоны доверия) и другое.
Очень активную роль в социальной работе сейчас играют неправительственные организации, особенно женские. Официально зарегистрировано более 650 неправительственных организаций на уровнях федеральном и межрегиональном уровнях. В целом в городах и селениях России работают до 15 тысяч неправительственных женских организаций. Государство строит свою работу со многими неправительственнымиорганизациями на основе договоров о совместной деятельности. Заслуживает внимание подписание соглашений о социальном партнерстве между государственными органами и общественными организациями, хотя эта форма широкого развития еще не получила.
Тезис третий: бедность как фактическая и долгосрочная угроза социальной безопасности семьи и фон деятельности социальных работников.
Из многих социальных угроз социальной безопасности семьи, остановлюсь на двух, на мной взгляд, решающих: массовой бедности и насилии, охватившим все слои российского общества.
Разумеется, бедность – это социальное явление неотделимое от всей истории развития человечества. В настоящее время на планете 1, 5 миллиарда людей, ежедневный доход которых не превышает одного доллара. Но российская бедность конца XX столетия отличается своей, я бы сказала неповторимой, спецификой. Заключается она в том, что наша страна стала нищей всего за 10 лет – мгновение в мировой истории. Всего за десятилетие непродуманных, навязанных нам экономических реформ, Россия превратилась из некогда могущественной державы СССР – в одну из бедных стран мира. По данным специалистов, нам потребуется более полувека, чтобы по производству топлива, электроэнергии, металла, продовольствия достигнуть уровня 1990 года. А легкой промышленности для решения этой же задачи необходимо 140 лет. Вдумайтесь – почти полтора века (!).
По данным социологических исследований, численность населения с денежными доходами ниже прожиточного минимума в 1998 году составляла более 30 миллионов человек. Если добавить к ним тех, кто проживает на уровне прожиточного минимума, то в категорию бедных в России можно зачислить от 60 до 80%процентов населения страны. Причем, имеются районы с особенно низким уровнем жизни. Полюс бедности это: Агинский, Бурятский автономный округ. Здесь средний доход на душу населения составляет 44% прожиточного минимума. Всего в России имеются сейчас 42 региона, где средний доход на человека либо ниже порога бедности, либо- на его уровне. Как это не покажется парадоксальным, но даже в Москве, по данным официальной городской статистики в феврале 2000 года 52, 2 % москвичей имели доходы ниже прожиточного минимума (Хотя именно в Москве проживает и от 60 до 80% всех российских «миллионщиков»).
Особенно тяжелое материальное положение сложилось в семьях, имеющих детей. По социологическим данным, из общего числа семей с 3-мя детьми 70% являются бедными, а с четырьмя и более детьми – 90%.
Помимо семей с тремя и более детьми к бедной или даже нищей части населения относятся также пенсионеры и военнослужащие, женщины и дети, инвалиды. Некоторые из них порвали связи с обществом и оказались на «социальном дне», полностью деградировав как личности. Особому риску оказаться за чертой бедности подвергаются женщины в возрасте от 30 до 54 лет. В составе населения с денежными доходами ниже прожиточного минимума женщины этих возрастных групп составили 6, 7 миллионов человек.
Каковы социальные последствия бедности в семье, активизирующие потребность в социальной работе?
Пожалуй, одним из наиболее существенных последствий является духовная депрессия в семьях, ведущая к возникновению острейших внутрисемейных конфликтов; взаимной ожесточенности членов семей и даже к самоубийствам.
Беда в том, что если семья оказавшаяся в условиях крайней бедности и фактического распада, сама не обратится за социальной помощью, то оказывается брошенной на произвол судьбы, предоставленной самой себе. Социальная безопасность семьи в этом случае оказывается фундаментально подорванной.
Особенно острая ситуация складывается в неполных семьях. Именно в такого рода семьях чаще всего возникают проблемы брошенных детей, их преступной продажи, социального сиротства, суицида женщин и проституции (в том числе малолетней). Неудивительно, что по количеству самоубийств Россия занимает сегодня одно из первых мест в Европе. Никогда ранее мы не сталкивались с этой проблемой как с массовым социальным явлением (особенно среди мужчин).
Тезис четвертый: жертвы насилия в обществе и в семье как объекты социальной работы. Можно с полным основанием сказать, что насилие в различных его формах является сейчас самым распространенным социальным бедствием в России.
По результатам всероссийского опроса общественного мнения, лишь 6% россиян уверены в том, что «нынешнее государственное устройство обеспечивает им личную безопасность». Зато в 16 раз больше тех, кто думает «с точностью наоборот» (ответы 91 % респондентов: «нет не обеспечивает».) В таких условиях семья по сути вынуждена заниматься самообороной и формы ее далеко не всегда «мирные». В конце 90-х годов российская семья перестала быть надежной и безопасной крепостью перед лицом внешнего мира, а стала фактически «полигоном насилия» в отношении своих же собственных членов.
В водовороте гибельных экономических реформ и массового обнищания населения, расширяются все формы насилия в семье от физического до сексуального, включая психологическое и скрытое экономическое принуждение. Последнее особенно типично для семей «новых русских». Но следует подчеркнуть, что «домашнее насилие» проявляется во всех типах семей, независимо от уровня их обеспеченности.
Насилие стало глобальным явлением российского общества, основой его всесторонней криминализации. Вот данные 1999 года: зарегистрированы 523 факта бандитизма, случая похищения людей, террористических актов; 64 захвата заложников; 31 тысяча убийства и покушения на убийств; 8300 изнасилований и покушений на изнасилования. А ведь все жертвы насилия – это непосредственные объекты социальной работы. Самые страдающие из них -дети. Внутренняя ожесточенность в семьях обрушивается прежде всего на них. Так, по данным МДВ России, родители ежегодно избивают до 2 миллионов детей. До 50 тысяч детей убегают из дома, спасаясь от родительской жестокости и насилия . Приведу страшную цифру: сегодня в России до 2 миллионов бездомных детей, проще говоря, – беспризорников. Это больше, чем было после гражданской и Великой Отечественной войн. Ежегодно в России не садятся за школьные парты почти 1, 5 миллиона детей школьного возраста.
Кто с ними работает? В отношении этой категории детей применяются различные формы социальной работы, которую ведут государственные и общественные организации.
Например, с детьми-бродягами социальную работу ведут детские приемники (распределители) детские дома, детские приюты, органы попечительства. Дети, потерявшие семью, стали социальными сиротами. Таких сегодня – свыше 560 тысяч человек. Их родители живы, но либо лишены родительских прав, либо сами отказались от своих детей. Главным прибежищем для детей-сирот остаются детские дома. В них воспитывается до 180 тысяч детей. Но это все речь о детях, оставшихся без семьи.
Основная же масса детей живет в семьях, но именно в них и становится жертвами насилия в различных его формах. При этом формы семейного насилия значительно расширились по сравнению с нашими представлениями десятилетней давности. Сегодня приходится выделять: 1) насилие физическое, связанное с покушением на жизнь и здоровье детей, женщин и пожилых людей; 2) сексуальное, проявляющееся в отношении женщин и детей, в том числе – малолетних; 3) психологическое, цель которого – унижение личности и подавление ее достоинства; 4) принуждение (в отношении детей и подростков стали особенно распространенными принуждение к потреблению алкоголя и наркотиков). Еще один вид насилия, развивающегося в семье; 5) экономическое. Оно распространено, главным образом по отношению женщин в семьях так называемых «новых русских».
Особо хочу обратить внимание на новый объект домашнего насилия- пожилых людей, являющихся так называемыми «зависимыми членами семьи». Насилие и пренебрежение по отношению к пожилым людям в семье- становится важным полем деятельности социальных работников. И этому тоже надо учить, а явление – исследовать.
Если же учесть, что Россия по своему нынешнему демографическому составу сейчас относится к странам старым (пенсионеры составляютпочти треть населения); что процесс старения российского общества в ближайшие 15-20 лет будет протекать все интенсивнее, согласно демографическим прогнозам, то понятно, что злободне
Могут ли женщины, дети и пожилые люди-жертвы насилия в семье рассчитывать на оперативную помощь социальных работников уже сегодня? Могут, но в ограниченных масштабах, а именно ровно настолько, насколько они информированы о том, к кому, когда и куда можно обращаться за помощью. Поэтому непременной задачей социальных служб является распространение по всем возможным каналам информации о формах и пунктах получения социальной поддержки . Особое значение здесь призвана играть социальная реклама на СМИ и прежде всего – на ТВ. Так делается во многих странах мира, но в России этого сегодня нет. А чтобы этого добиться, нужны поправки в Закон о средствах массовой информации.
Особенно слабым звеном в борьбе против насилия и жестокого обращения с детьми является школа. Как правило, педагогические коллективы отстранены от этой работы, более того -они сами не обладают необходимой информацией о защите прав ребенка при насилии в семье. Социальные педагоги к этой важнейшей и деликатной работе не подготовлены и недостаточно ориентируется в ней.
Наконец, отмечу, что серьезным препятствием предотвращения насилия в семье и жестокого обращения с детьми является отсутствие закона. Игнорируется международный опыт, свидетельствующий о том, что преодолеть насилие в семье невозможно без вмешательства социальных работников крайне необходимых в кризисных семейных ситуациях.
На мой взгляд, было бы оправданным введение для обучения социальных работников учебного курса – «Социальная работа и защита от насилия в семье». Кстати, наработки такого плана имеются в ряде женских неправительственных организациях и кризисных центрах, специализирующихся на помощи жертвам семейного насилия.
Тезис пятый: распространение наркомании стало смертельной угрозой для безопасности семьи.
С 1992 года (когда меня избрали Координатором Международного движения «Женщины мира – против наркотиков») до настоящего времен как социолог постоянно занимаюсь исследованиями социальных последствий распространения наркотиков и наркомании в России.
Наркоситуация в России за последние годы изменилась угрожающе и продолжает усугубляться. Наркомания в семьях, среди детей, подростков и молодежи – это реальная угроза для безопасности не только российской семьи, но и шире – угроза национальной безопасности государства (см. Спецвыпуск журнала «Безопасность», 1993г, №2 - Г. Силласте «Социальные последствия возможной легализации наркотиков в России»). В конце 90-х годов в потребление наркотиков в российском обществе, по данным социологических исследований, втянуты не менее 6 миллионов россиян, в том числе – детей, молодежи и женщин (включая молодых матерей). Причем, не только в крупных городах, но и в малых, более того – даже в сельской местности. Своего рода «метастазы наркомании» расползаются по всему российскому организму, заражая и разрушая свое новые и новые его жизненно важные центры.
Важным направлением деятельности социальных работников стала организация помощи семьям, имеющим наркобольных детей или членов семьи (включая мать или отца). Это направление деятельности социальных работников является в России наиболее слабым, не обеспеченным квалифицированными кадрами и соответствующими образовательными программами. При налаживании социальной помощи семьям с наркобольными («наркозависимыми») детьми или членами семьи целесообразно учитывать ряд особенностей новой наркоситуации в России.
Одним из наиболее тяжелых, опасных признаков ухудшения положения стала ювенизация наркомании. Это значит, что в потребление наркотиков втягиваются дети, все более и более ранних возрастов. По данным социологических исследований, возраст первого контакта с наркотиками снизился в России у мальчиков до 14, 2 года, а у девочек- до 14, 6 лет. Однако имеются многочисленные случаи приобщения к наркотикам (как правило, насильственного) даже с 7-5 лет. Это относится к девочкам и в еще большей мере – к мальчикам. Инициаторами втягивания в наркоманию девочек и девушек в подавляющем большинстве случаев являются мужчины (друзья, приятели, всякого рода «френды»). При этом в силу особенностей своего возраста и психологии подростки, обычно розыгрывая пресловутую «мужественность», особенно злоупотребляют дозами наркотика, оставляя по уровню их потребления далеко позади даже взрослых мужчин.
Особую тревогу вызывает в последнее время распространение наркотиков среди школьников. По данным социологического исследования, проведенного в 10 городах России, включая Москву и Петербург, уже в 5-8 классах попробовали наркотики 4, 7 % опрошенных учеников, а в 10-11 классах- целых 16%. Рост – почти в 4 раза (!). Причем, эта цифра вызывает особую тревогу, так как речь идет о юношах в том возрасте, когда формируются их воля и характер, их отношение к работе, семье, к жизни.
Незарегистрированных – так называемых «случайных потребителей наркотиков», пробовавших наркотики хотя бы раз – как показывают результаты социологических исследований, в 10 раз больше. 3аболевание в большинстве случаев приобретает устойчивую форму. По данным наркологической статистики, только 10 % приобщившихся к потреблению наркотиков детей в самом начале попробовали отказаться от их приема. Но большинство потом снова вернулось к потреблению наркотических средств.
В связи распространением наркомании и детской преступности социологи выделяют 4 основных типа неблагополучных для безопасности детей семей.
Первый тип – наиболее распространенный в России – конфликтный. Он составляет до 60% всех неблагополучных семей в стране.
Второй тип – аморальный – в таких семьях воспитанием детей никто не занимается. Родители попирают все морально-этические нормы. Дети буквально брошены на произвол семьи.
Третий тип – педагогически несостоятельные семьи – в них не только отсутствует всякое понимание сути воспитания, но прославляется пренебрежительное отношение к законам, к общепринятым нормам поведения. Преступные родители сознательно толкают детей на конфронтацию с окружающим миром. Причем, даже в форме насилия и преступления.
Четвертый тип – асоциальная семья. Здесь создается такая обстановка, что дети с раннего возраста живут в обстановке полного презрения к другим людям и к обществу.
Социологические исследования показывают, что дети из неблагополучных семей часто имеют нарушенную психику, слабый характер, легко поддаются преступным влияниям. .
На кого же сегодня падает основная тяжесть борьбы с детской и подростковой наркоманией? Не сочтите мой ответ парадоксальным – на семью, в которой живет и воспитывается ребенок. Да, на семью. Школа не только отошла в сторону от борьбы с этим злом, но и стала, фактически, местом активного распространения и продажи наркотических средств. Школьные социальные педагоги к антинаркотической борьбе совершенно не подготовлены и потому оказать необходимой помощи детям не могут. В такой ситуации, как писал английский литератор Томас Дрейкс, «Для разбитого корабля любой ветер плох». Чтобы «восстановить» корабль, нужны совместные усилия государства, социальных работников и педагогов, школы и родителей.
В этом контексте важным позитивным фактом последних лет является создание родителями, осознавшими опасность детской и молодежной наркомании, неправительственных организаций под различными наименованиями: «Родители против наркотиков», «Дети против наркотиков», «Семья против наркотиков». Вот с этими организациями и должны взаимодействовать социальные педагоги, что, к сожалению, до сих пор является редкостью.
Тезис шестой: особенности социальной безопасности сельской семьи. Проблема социальной безопасности семьи на селе имеет свои особенности. В сельской местности проживает в семьях 27% населения страны (39, 5 млн. человек), которые живут в значительно худших социальных условиях, чем горожане. Основная причина -фактическое отсутствие бюджетного финансирования социальной сферы в деревне. В 1992 году было полностью прекращено финансирование программы «Возрождение российской деревни». Прервано финансирование электрификации и телефонизации села за счет средств федерального бюджета. На плечи сельскохозяйственных предприятий были полностью возложены расходы в сумме почти 10 млрд. в год на содержание социальной сферы: жилого фонда, школ, клубов и домов культуры, линий электропередач, автомобильных дорог и т. д. Очень быстро выяснилось, что за счет собственных средств деревня содержать колоссальную социальную сферу и тем более развивать ее – не в состоянии. Такая ситуация незамедлительно сказалась на социальной безопасности сельских семей и актуализировала важную долгосрочную задачу: создание сельского института социальной работы.
Пока такового в России нет, хотя разрозненная волонтерская работа ведется. Что, на мой взгляд, необходимо учитывать в организации сельской службы социальных работников? Прежде всего – объективные особенности положения российского села конца 90-х годов. Среди наиболее существенных: демографическая ситуация на селе, его возрастная структура, уровень реальных доходов и численность нетрудоспособного сельского населения.
Возрастная структура сельского населения существенно отличается от городской. Дело в том, что в сельской местности нетрудоспособных значительно больше, чем в городе. Их содержание падает прежде всего на работающих членов семьи, но в 1992 – 1998 годах заработная плата работников в деревне оставалась одной из самых низких в стране. По данным официальной статистики, за последние годы реальная зарплата в целом по российской экономике сократилась на 49%, в деревне – на 70%. При таком соотношении работающих и нетрудоспособных социальная сфера на селе должна быть более разветвленной, чем в городе. На деле же на сельскую социальную сферу выделяется значительно меньше экономических ресурсов, чем того требуется.
И еще одна специфическая черта: в отличие от городского населения сельские жители социально более дифференцированы (расслоены) по уровню среднедушевых доходов. Высокая поляризация доходов дополнительно обостряет проблемы бедности на селе. В итоге, согласно данным социологических исследований, уровень бедности в сельской местности вдвое выше, чем в городской.
Социальная безопасность сельской семьи особенно осложняется тем, что на селе не только резко сократилась сеть учреждений культуры и образования, но идет фактическая ликвидация системы здравоохранения.
Только за 1993 по 1998 годы численность больничных учреждений в деревне сократилась более, чем на 1200 единиц. Две трети сельских медицинских учреждений нуждаются в самом необходимом медицинском оборудовании и в особенности – лекарствах. Некоторые участковые больницы и амбулатории не имеют ни одного врача. Кризисное состояние системы здравоохранения на селе привело к тому, что в 64 субъектах Российской Федерации смертность превышает рождаемость.
В обстановке фактического свертывания сложившейся за годы советской власти на селе социальной сферы возможности для социальной работы оказываются крайне ограниченными. Перестали фактически функционировать деревенские клубы как важный в прошлом культурный центр села. Число дошкольных образовательных учреждений к началу 1999 года составило всего 25 тысяч.
Еще одна немаловажная особенность, влияющая на формирование общественного мнения и системы информирования сельского населения: скромные масштабы сельской теле- и радиоаудитории. Наиболее массовая аудитория у телевидения (как минимум одну программу могут видеть 97% сельских жителей) и у «Радио России» (ее приемом обеспечены 94% сельского населения. Однако к концу 1998 года 1,2 млн. человек не могли принимать никакие телевизионные передачи, а 3,5 млн. селян технически не в состоянии были принять две и более телепрограмм. По данным всероссийского опроса общественного мнения (январь 2000г.), почти 34% селян вообще не читают газет.
В таких условиях фактически единственными опорными пунктами для социальной работы являются школы. Но число учеников в них резко снизилось и составляет сегодня всего около 6, 5 млн. человек.
Тезис седьмой – условием повышения эффективности социальной работы в России является создание ее действенного социального механизма.
К концу 90-х годов уходящего и началу нового столетия в России созданы и с разным успехом функционируют многочисленные службы (государственные, неправительственные, частные) по оказанию помощи социально обездоленным, особенно потерпевшим в результате российских рыночных «блиц – реформ». Слабость социальной работы в таких условиях заключается, с одной стороны, – в отсутствии опыта и квалифицированных кадров для этой многогранной и тонкой деятельности в области человековедения. Первый набор студентов в российские вузы по специальности «социальный работник» был осуществлен лишь в 1995 году, и основные силы подготовленных профессиональных специалистов лишь в начале наступающего тысячелетия начнут ежегодно пополнять спрос на рынке труда социальных работников и социальных педагогов. В современных российских условиях социальные работники, по моему мнению, должны готовится дифференцированно с учетом особенностей угроз для социальной безопасности семьи в городе и в сельской местности.
С другой стороны, – слабым местом социальной работы в нашем обществе остается разобщенность усилий действующих, зачастую разрозненных, социальных служб и волонтеров. Это нормальная «болезнь роста» нового большого дела. Рискну предложить своего рода абрис (контур) социального механизма социальной работы, отражающий взаимозависимость разных элементов социальной деятельности.
Что значит «социальный механизм» обеспечения социальной работы? Это система взаимосвязей различных компонентов процесса оказания социальной помощи нуждающимся объектам социальной работы, обеспечивающая функционирование и развитие этого процесса, а также определяющая направления и темпы его протекания в конкретных социальных условиях.
Все основные элементы социального механизма взаимосвязаны. Для его функционирования используются различные методы и средства, в том числе экономические, законодательно-правовые, педагогические, политические, коммуникативные, социально-психологические. Несогласованность элементов социального механизма социальной работы приводит к дезинтеграции деятельности социальных работников и разнообразных социальных институтов по оказанию помощи нуждающимся, что повышает угрозу социальной безопасности семьи.
Расширяются и будут расширяться масштабы социальной работы по линии государственных органов и по линии неправительственных организаций. Партнерство между ними в вопросах обеспечения социальной безопасности семьи становится все более насущным для общества делом. Причем, тяжесть работы по обеспечению социальной безопасности семьи, эпицентр социальной работы перемещается на уровень региональной и местной власти. Поэтому я поддерживаю образовательную программу «Социальные работники за безопасность в семье».
Она поможет устранить такой серьезный недостаток социальной работы, который заключается в том, что наши специалисты в этой области очень слабо владеют существующим социальным законодательством, часто просто не знают его и не умеют им пользоваться.