Участие России в европейских войнах
6 ноября 1796 года после тридцатичетырехлетнего славного царствования скончалась императрица Екатерина Великая. На престол вступил Павел Петрович, сын ее и императора Петра Третьего, правнук Петра Великого.
Россия была в это время одной из самых сильных держав в Европе. После побед и завоеваний Екатерининского царствования все европейские государства наперерыв искали союза и поддержки России; без разрешения русской императрицы, как говорили современники, ни одна пушка не смела выстрелить в Европе.
Довольный сильным и выгодным положением России император Павел считал, что страна больше не нуждается в завоеваниях, и хотел предоставить народу отдых после долгих войн. Но судьба не дала ему сохранить мир.
Со времени Петра Великого Россия вступила в ближайшие сношения с другими государствами Европы. Одни из этих государств, как Турция и Швеция, были нашими постоянными врагами. Другие являлись естественными союзниками нашими против общих врагов, например, Австрия против Турции, Дания против Швеции.
Торговые отношения и сложные политические расчеты начали тесно связывать Россию с народами, живущими даже далеко от наших границ. Эти связи не позволяли теперь России, как бывало в старину, относиться с полным равнодушием к тому, что происходит за ее западной границей. Война между европейскими государствами, победа одного и поражение другого грозили иногда в будущем серьезной опасностью Русской державе или отзывались чувствительно на русской торговле, промыслах, а стало быть, и на благосостоянии всего народа. Особые расчеты заставляли Россию выступать на поддержку дружественной страны, сношения с которой давали какие-нибудь выгоды или которая, в свою очередь, могла впоследствии быть полезной нам своей поддержкой.
На этом основании в царствование Елизаветы Петровны Россия впервые приняла участие в войне между европейскими державами. Пруссия теснила тогда союзную нам Австрию, и императрица Елизавета в 1757 году послала за границу на помощь австрийцам свои войска. В этой войне русским пришлось столкнуться с сильным врагом: прусский король Фридрих Второй слыл лучшим полководцем того времени, а прусские войска, прославленные победами над австрийцами, французами и шведами, считались непобедимыми. Железная стойкость и беззаветное мужество русских войск сломили, однако, и их силу. В кровопролитной битве около Кунерсдорфа прусская армия была разбита наголову, почти уничтожена и сам непобедимый столь король Фридрих едва ускакал от гнавшихся за ним казаков. После этого русские под командой генерала Чернышева вступили (29 сентября 1760 года) в столицу Пруссии — Берлин.
Война эта дала русским славу, но не принесла прямых выгод. Екатерина Великая, стремившаяся прежде всего защитить жизненно прямые выгоды своей родины, остерегалась вступаться в сношения других государств между собою. Однако в последние годы ее царствования в Западной Европе начались события, которые опять потребовали вмешательства России.
Войны, охватившие тогда Европу, возникли с того, что во Франции произошла сильная смута. Король, добрый и кроткий Людовик Шестнадцатый, был свергнут и лишен жизни. Отсюда пошли кровопролитные войны с державами выступившими в защиту порядка. Французские войска предводимые отличными полководцами, одержали ряд блестящих побед над австрийцами, пруссаками, голландцами и итальянцами, завоевали ряд немецких областей, всю Голландию, Швейцарию и почти всю Италию, состоявшую тогда из нескольких небольших государств. Особенно прославился своими победами генерал Наполеон Бонапарт.
Большое усиление Франции было опасно для России: Франция со времен Петра Великого постоянно проявляла враждебность к России, поддерживала и подстрекала наших врагов — Турцию, Швецию и Польшу. И теперь французы не скрывали намерения добиться восстановления Польского государства, вошедшего некоторой своей частью в состав России.
Императрица Екатерина уже и решилась выступить против Франции. Но смерть помешала ей исполнить это.
Император Павел по своем вступлении на престол три года не подымал оружия, выжидая событий. Но завоевания французов шли все дальше, война кипела во всей Европе. Наконец, он вынужден был осуществить намерение своей матери.
В 1799 году император Павел заключил союз с Австрией и двинул в далекий заграничный поход — в Италию — 60-тысячное войско. Во главе его поставлен был славный Суворов, тогда уже старик, но полный еще сил и военного пыла. Из уважения к его боевой славе австрийский император подчинил Суворову и свои войска. Наш великий полководец давно уже томился бездействием. С большим вниманием следил он за подвигами и возраставшей славой Наполеона Бонапарта. «Далеко шагает мальчик. Пора его унять», — говорил он и много раз просил у императрицы Екатерины: «Матушка, пошли меня бить французов!»
Столкнуться с Бонапартом Суворову не пришлось: тот в это время находился в Египте, где вел войну с турками и англичанами. Но все же во главе французских войск в Италии стояли лучшие из военачальников, а сами войска, привыкшие к победам, были опасным противником. Австрийские войска, многократно перед тем разбитые, не отваживались больше на сражения с ними. Но появление в Италии русских сразу изменило ход войны. Удивительное военное искусство Суворова развернулось здесь во всем блеске. Поразительно быстрые переходы под жгучим солнцем, смелость нападений и ничем несокрушимое упорство наших солдат в бою сломили французские войска.
Особенным упорством и блеском доставшейся Суворову победы отличалась битва у реки Треббии, где французы, превосходившие русских числом, три дня отчаянно бились. Их преимущество было еще в том, что их войска были вполне свежие, а русские вступили в бой, утомленные совершенным ими быстро тяжелым переходом. Когда Суворов повел свои полки в первую атаку, у него в ротах едва насчитывалось по 40 человек: дошли только наиболее выносливые, остальные отстали и подходили уже во время боя. Была минута, когда наши войска, совершенно измученные, начали колебаться. Храбрейший из сподвижников Суворова князь Багратион прискакал к нему с донесением, что войска едва держатся, зарядов мало и ружья от долгой стрельбы начинают дурно стрелять. «Плохо, князь Петр!» — сказал Суворов и, вскочив на коня, помчался в передние ряды под выстрелами врагов. Появление любимого вождя сразу остановило начавшееся колебание. Французы, сами измученные, в свою очередь подались назад: они были уверены, что к русским подошли свежие силы — так ободрились при виде Суворова истомленные русские полки. К концу третьего дня отступление французов перешло в бегство: целые отряды клали оружие и сдавались в плен.
Страшное поражение непобедимых дотоле французских войск произвело сильнейшее впечатление всюду. Итальянские города встречали победителя с ликованием, весь народ высыпал ему навстречу, все дома пестрели флагами, коврами, воздух дрожал от криков и музыки. Во всей Италии не было человека более любимого и более известного, чем великий русский полководец.
Вскоре, нанеся французам еще ряд поражений, Суворов совершенно очистил от них Италию. С обычной своей смелостью он хотел, не теряя ни минуты, вести войска во Францию, на столицу ее Париж, чтобы одним ударом кончить войну, истощавшую уже 7 лет Европу.
Все дело испортили наши союзники австрийцы. Командуя союзной армией, Суворов должен был считаться и с указаниями австрийского императора. Но указания эти, зачастую обусловленные робостью либо недальновидностью, стесняли его и препятствовали свободе его действий. «Ради Господа, не мешайте же мне!» — умолял славный фельдмаршал. Но это не помогало. Смелая мысль двинуть войска на Париж привела австрийцев в большое смущение, кроме того, они начали опасаться, как бы победы Суворова не дали России значительного перевеса над Австрией. Австрийский император пожелал, чтобы Суворов вместо похода на Париж двинулся в Швейцарию и очистил ее от французов. Суворов подчинился и повел туда полки.
Поход по этой стране представлял необычайные трудности, так как вся она пересечена самыми высокими в Европе горами под названием Альпы, с непроходимыми ущельями и пропастями. В мировой истории известен за две тысячи лет перед тем переход через Альпы величайшего полководца древности Аннибала. Теперь подобный же подвиг выпало совершить русскому герою. Положение его было тем более трудным, что он не получил обещанных австрийцами съестных запасов, теплой одежды и вьючных лошадей. Углубившись в тесную Швейцарию, русские оказались в большой опасности среди незнакомых гор, окруженные отовсюду значительными силами французов. Стало ясно, что при таких условиях достигнуть намеченной цели нельзя: надо было думать о том, чтобы благополучно вывести войска. В Европе все были уверены, что русские попали в ловушку и им не удастся выбраться благополучно из швейцарских гор.
Французский генерал хвастливо уже доносил в Париж, что Суворов у него в кармане. Но французы поторопились торжествовать победу. Оборванные и полуголодные, все почти босые, со скудным запасом зарядов, русские богатыри штыками пробились через вражеские силы, заступившие им путь на Родину, и вышли с победой из страшной западни, отбросив со своей дороги врагов и осилив преграды, поставленные природой.
Пришлось им при этом двигаться по едва проходимым горным тропам, перебираться через глубокие ущелья. Переход через Сен-Готард и так называемый Чертов мост вызвал неописуемое изумление у самих швейцарцев и в Европе. До настоящего времени на этих прославленных местах красуются доски, напоминающие о великих подвигах и удали русских храбрецов под начальством непобедимого Суворова. Бессмертная слава покрыла русских чудо-богатырей и их великого вождя. Император Павел осыпал Суворова всеми наградами, какие только были возможны. Войскам было приказано воздавать ему такие же почести, как самому государю императору.
Недовольство императора Павла действиями австрийцев, в которых можно было подозревать прямое предательство, было велико. Он отказался от союза с Австрией и отозвал Суворова и войска в Россию.
Начало новой борьбы с Францией
Пять лет Россия не воевала. Но войны в Европе с французами не только не утихали, а разгорались все сильнее. Генерал Бонапарт, вернувшись из Египта, без труда разбил австрийцев и итальянцев и снова занял всю Италию. Он стал в это время не только главнокомандующим французских войск, но и консулом (правителем) Франции. Разумное и твердое управление вместе с блестящими победами сделали Бонапарта любимцем не только войска, но и народа, утомленного долгими внутренними смутами. Бонапарт воспользовался этим и в 1804 году, не довольствуясь положением выборного, временного правителя, провозгласил себя императором Франции. Но ненасытное его честолюбие этим не было удовлетворено. Ему хотелось еще славы и новых завоеваний.
Уверенный в своей непобедимости, он произвольно расправлялся с соседями, создавал и упразднял государства, удалял с престола законных государей и ставил на их место своих родственников или генералов. Такие государства были, конечно, независимы лишь по имени; на деле поставленные Наполеоном короли были его послушными слугами и сами государства превращались как бы в часть Французской империи. Никакие договоры и законы не были помехой честолюбивому Наполеону: он уважал только силу. Презрение Наполеона к закону дошло до того, что по его приказанию солдаты во время мира перешли границу соседнего немецкого государства, схватили проживавшего там одного из принцев прежнего королевского дома и расстреляли его.
На престоле России в это время был сын императора Павла Александр Первый (с 1801 года).
Обида, причиненная королю какого-нибудь итальянского или немецкого государства или смерть французского принца, конечно, непосредственно не задевали России. Но грубое нарушение всех законов, какими руководствуются обычно в международной жизни просвещенные христианские государства, не могло не встревожить и русского императора. Как в жизни отдельных людей ловит вора не только тот, кто сейчас им обокраден, и тушит пожар не тот один, чья хата уже загорелась, — так бывает и в жизни государств. Император Александр, питавший отвращение пролитию крови, много раз пробовал мирным путем добиться от Франции соблюдения права и международных обычаев, но все его заявления вызывали лишь дерзкие ответы со стороны Наполеона.
Наконец, в 1805 году император Александр решил вступить в союз с Австрией, Пруссией и Англией, и русские войска снова двинулись заграницу — на подкрепление австрийцев, уже начавших военные действия. Император сам находился при армии. В первой стычке, где русским удалось разбить и прогнать несколько полков французской конницы, императору впервые пришлось своими глазами увидеть поле битвы. Вид убитых и раненых так расстроил доброго сердцем молодого государя, что он не мог удержаться от слез: «Ужасная вещь — война», — повторял он. Но впереди ждали его еще более грустные впечатления, тяжелые испытания.
Война 1805-—1806 годов полна была для нас неудач. Великого Суворова уже не было в живых, а из остальных генералов никто не мог тягаться с Наполеоном, удивительные военные способности которого создали ему славу непобедимого полководца. Вдобавок совместные действия с австрийцами, как всегда, вызывали путаницу и несогласия. В битве под Аустерлицем наши и австрийцы потерпели страшное поражение и должны были отступить с тяжелыми потерями. Австрия немедленно заключила с Наполеоном постыдный мир, отдав все земли, какие он от нее потребовал.
В 1806 году Россия в союзе с пруссаками возобновила военные действия. Битва при Прейсиш-Эйлау кончилась вничью. В жизни Наполеона это был первый случай, когда ему не пришлось торжествовать победу. Но затем под Фридландом Наполеон, разгромивший уже пруссаков, нанес и нашим сильное поражение. Эта неудачная война стоила России больших потерь и людьми, и деньгами. Однако Наполеон, не желавший затягивать войну с таким сильным и опасным противником, как Россия, сам предложил почетный для нас мир, который и был заключен в 1807 году в Тильзите.
По этому миру Россия ничего не теряла. Наоборот, Наполеон для укрепления добрых отношений с Россией предоставил ей часть земель, завоеванных им у Пруссии, а именно Белостокскую область, составляющую западную часть нынешней Гродненской губернии. Преобладающее население в этой области было русское. В городах Вельске, Дрогичине и Мельнике ко времени присоединения их к России держалась еще православная вера. Остальное русское население было униатское.
Войны с Швецией и Турцией и присоединение новых областей
Вскоре России пришлось вести борьбу со старыми своими врагами. Почти одновременно началась война со Швецией на севере, с Турцией на юге. Обе войны велись успешно, но потребовали большого напряжения сил.
Героями шведской войны были сподвижники Суворова князь Багратион и генерал Кульнев, мужеству которого удивлялись и враги. Сперва в течение 1808 года завоевана была русским оружием принадлежавшая Швеции Финляндия. Затем в 1809 году война перенесена была в самую Швецию. Под начальством Багратиона и Кульнева наши войска в лютый мороз предприняли неслыханный по смелости переход по льду через Ботнический залив в самую Швецию. Залив этот, составляющий часть Балтийского моря, обыкновенно не замерзает сплошь, но в 1809 году исключительно суровая зима сковала его льдом. Восемь суток наши шли в ледяной пустыне, взбираясь на глыбы льда, нагроможденные одна на другую, переправляясь через трещины, широкие, как реки; на ночь солдаты зарывались в снег, чтобы не замерзнуть. Стоило подуть южному ветру и ослабеть льду, — морская пучина поглотила бы весь отряд. Но русское мужество не знало ни трудностей, ни страха. «В походе быть бодрым и веселым! Уныние свойственно одним старым бабам», — говорил солдатам храбрый Кульнев. И солдаты шли бодро и весело. Их неожиданное появление в самой Швеции вызвало общий ужас. Никто не хотел верить возможности такого перехода. Пораженные шведы поспешили просить мира, который и был подписан в 1809 году в г. Фридрихсгаме. Вся Финляндия, уже более года занятая русскими войсками, перешла навсегда, как сказано в договоре со Швецией, в собственность и державное обладание Российской империи.
Император Александр отнесся к новозавоеванному краю со всей свойственной ему добротой и снисходительностью. Он, хотя и полновластный завоеватель Финляндии, сохранил ей прежние порядки местного управления. Он еще до окончания войны разрешил 20 января 1809 года представителям финляндских сословий собраться на областной сейм, или съезд, принести на нем присягу верности и представить ходатайство о местных нуждах. Мало того: он, по просьбам финляндцев, присоединил в 1811 году к Финляндии Выборгскую губернию, завоеванную еще Петром Великим и Елизаветой Петровной, распространив на нее финляндские порядки. Оказывая эти милости Финляндии, император Александр Первый считал ее, однако, такою же неотъемлемой собственностью и нераздельной составной частью Российской империи, как и другие ее области. Объявляя особым манифестом (1 октября 1809 года) о присоединении по Фридрихсгамскому договору Финляндии к Российской империи, он говорил: «Новые владения наши всегда будут составлять твердую и незыблемую ограду Империи Нашей». Петр Великий Выборг назвал «крепкой подушкой Петербурга», а его правнук желал, чтобы вся Финляндия стала «незыблемой оградой» русской столицы и всего Русского государства.
Война с Турцией затянулась дольше, и только весной в 1812 году заключен был выгодный для нас мир. К России отошла от Турции плодородная Бессарабия, река Прут с этой поры стала нашей государственной границей на западе.
Счастливое окончание турецкой войны было как нельзя более кстати для России. Новая война с Францией готова была разразиться с минуты на минуту.
Великая Отечественная война
Соглашение, заключенное в Тильзите, не могло быть прочным. Наполеон продолжал свои захваты и беззакония, расправы со слабыми государствами. Еще в Тильзите он делал императору Александру намеки на возможность разделить с ним господство над Европой. И потом в беседе с русским послом в Париже он однажды вернулся к этой мысли, — разрезал пополам яблоко и сказал: «Видите, как легко поладить мне и вашему государю: одна половина земли мне, другая ему». Узнав об этом, Александр заметил: «А кто мне поручится, что Наполеон, съевши свою половину яблока, не захочет съесть и другую?»
Всякий новый захват императора французов вызывал возражения со стороны русского императора, что раздражало Наполеона, привыкшего уже к раболепству. Сердило его и то, что император Александр не хотел в угоду ему выслать из России нелюбимых Наполеоном лиц, и то, что в изданных в то время в России законах о торговле французы не получили ожидаемых льгот. В душе Наполеон хотел и в России распоряжаться, как в подвластной ему стране, но всякая попытка в этом направлении встречала решительный отпор. Чуть не каждый день возникали новые столкновения и взаимные жалобы. Переговоры между Россией и Францией принимали все более резкий и угрожающий характер. Во всей Европе только и было разговоров, что о предстоящей неизбежной войне.
Могущество Наполеона в это время достигло высшей степени. В четырех крупных государствах Европы были королями его братья или генералы; большинство немецких государей признали над собою «покровительство», то есть, в сущности, власть Наполеона; владения же других были непосредственно присоединены к Франции; из части польских земель, отнятых от Австрии и Пруссии, Наполеон в 1807 году образовал особое Польское государство — Варшавское герцогство; правителем его был саксонский король, подчинившийся Наполеону.
Иго французов было изнурительно и тяжко для побежденных. Тяжелые подати, военный постой, всевозможные поборы и притеснения со стороны французских солдат и чиновников разоряли и богатых людей, и простой народ и вселяли общую ненависть к французам. Но государи и правители, либо поставленные Наполеоном, либо запуганные, не смели уже призвать свои народы к борьбе против притеснителей, и император Франции поистине мог считать себя владыкою всей Западной Европы. Даже Австрия и Пруссия, бывшие прежде его упорными врагами, теперь склонились к союзу с ним и обязались в случае войны помогать ему.
В течение всего 1811 года Наполеон открыто готовился к походу на Россию. Во всех подвластных ему государствах шли усиленные рекрутские наборы. Заготовлялись огромные запасы оружия, военных снарядов, солдатской одежды, походных телег, склады съестных припасов. Бесчисленные французские шпионы разведывали все, что могли, о русских военных силах, вооружении и дорогах. Сам Наполеон внимательно изучал карту России, намечая путь своему походу.
Об этих приготовлениях хорошо знали у нас. Император Александр тоже не терял времени для приготовлений к обороне. Но Россия ни по богатству, ни по числу населения не могла сравниться с Западной Европой, подвластной Наполеону. Против шестисот тысяч, собранных им, русским удалось сосредоточить на границе немногим больше двухсот тысяч.
До последней минуты, однако, император Александр не терял надежды покончить дело миром. «Я не сделаю первого выстрела, — говорил он французскому послу, — я допущу вас перейти Неман и сам его не перейду. Будьте уверены, что я не хочу войны. Мой народ тоже не хочет войны, но если на него нападут — он сумеет защищаться всеми силами». Наполеон, со своей стороны, желая выиграть время, постоянно твердил о своем желании поддержать мир. Своему послу в Петербурге он дал прямое приказание — лгать до последней минуты даже тогда, когда французские войска вступят уже в русские пре-делы.Посол твердил каждый день о миролюбии своего императора, а между тем французские, немецкие, итальянские, польские войска со всех концов Европы стягивались уже к русской границе.
В начале июня 1812 года сам Наполеон прибыл сюда же к своей «великой армии». Приготовления к войне были закончены, медлить было нечего. В ночь на 12 июня бесчисленные полки стали переправляться через Неман. Роковая война началась.
«Скоро я буду владыкою всей Европы. Остается одна Россия — я ее раздавлю», — так говорил Наполеон, начиная войну.
Никогда еще Европа не видала под властью одного полководца такого огромного войска. Часть собранных сил пришлось Наполеону оставить в Германии для охраны крепостей и дорог, и все-таки в пределы России он ввел 400 тысяч отлично вооруженного, отборного войска. Переправа через Неман прошла в блестящем порядке. Разделившись на несколько армий, широким строем, охватывая обширное пространство от Риги и Полоцка до Волыни, французы начали быстрое и решительное наступление на восток. Главные силы под начальством самого Наполеона двигались по намеченному заранее пути через Вильну и Витебск на Смоленск и Москву. В составе армии Наполеона был и особый 80-тысячный отряд, выставленный поляками Варшавского герцогства. Местные власти, состоявшие в областях западного края, по которым шла армия Наполеона, из поляков, а также многочисленные здесь польские помещики всячески помогали врагам России людьми, деньгами, припасами.
Русская армия, насчитывавшая в передовой линии едва 175 тысяч человек, не могла и думать об открытом бое с подавляющими силами неприятеля, во главе которых стоял вдобавок полководец, одержавший ряд блестящих побед над армиями всей Западной Европы.
«Доверяю вам мою армию. Не забывайте, что другой у меня нет», — сказал император Александр главнокомандующему, генералу Барклаю. Осторожный Барклай хорошо помнил это наставление.
Наполеон вел быстрое наступление, стремясь настигнуть, разбить и уничтожить русскую армию. Барклай спешно отступал, невзирая на ропот и неудовольствие в войсках: среди солдат и офицеров жива еще была память о великом Суворове, при котором наши войска даже на чужбине не знали слова «отступление». Отступать теперь, защищая родную землю, казалось нестерпимо горькою обидой. «Русские не должны бежать. Это мы хуже пруссаков стали. Куда бежите? Зачем срамите Россию и армию? Стыдно мундир носить! Ради Бога наступайте!» — так роптали старые генералы, выросшие под суворовскими знаменами.
Невзирая на ропот и прямые обвинения в измене, Барклай продолжал отступление. Он видел, что каждый шаг в глубь России ослабляет врага. Наполеон не мог оставить без охраны пройденные им области, и его великая армия сама собою, без сражения, таяла и уменьшалась в числе. Русские напротив, чем дальше отступали, тем становились сильнее. Подошли к армии донские казачьи полки под командой лихого атамана Платова, сподвижника Суворова. Подходили подкрепления из дальних губерний. А между тем в глубине России начиналось грозное движение, которого не предвидел Наполеон, хвалившийся раздавить Россию своими несметными полками.
Трудно описать волнение и негодование, охватившее весь русский народ, уже сто лет не видавший врага в своих пределах. Красноречивые манифесты императора Александра, призывавшего весь народ к борьбе с врагом, дерзнувшим вступить на Русскую землю, находили живой отклик во всех сердцах. Особенно волновалась Москва: первопрестольная столица Русского государства, средоточие великих русских святынь, ядро создавшего Империю русского народа, гнездо старинного родовитого дворянства и богатейшего, именитого купечества — Москва недаром называлась сердцем России. Общее одушевление, охватившее и знать, и простой народ, достигло неслыханной силы, когда стало известно, что государь сам прибудет в Москву.
Император Александр Павлович пользовался в народе большой любовью. Замечательно красивый, ласковый и приветливый, он одарен был редкой способностью — очаровывать всякого, кто имел счастье его видеть или с ним говорить. Забота о благе народа, о его богатстве и просвещении была с детских лет его заветной мечтою. Теперь, в дни народного горя и опасности больше, чем когда-либо, нужно было в Москве живое слово всеми любимого государя, чтобы укрепить и направить к истинной пользе России общее одушевление.
В жаркий солнечный день, 12 июля, император Александр въехал в свой первопрестольный город. Бесчисленная толпа заполняла улицы и площади, унизывала карнизы и крыши домов. Воздух дрожал от криков: «Веди нас, куда хочешь! Веди нас, отец наш! Умрем или победим!» Государь едва двигался сквозь густую толпу людей, плакавших и ловивших его руки и полы мундира, чтобы поцеловать их. Стража хотела раздвинуть перед императором толпу, но он не позволил. «Не тревожьте, не троньте их, я пройду!» — говорил он, кланяясь на все стороны.
В залах дворца ожидали императора созванные им дворянство и купечество Москвы. Государь обратился к собравшимся с вдохновенным словом. «Настало время для России показать свету все могущество и силу, — говорил он. — Я в полной уверенности взываю к вам; вы, подобно предкам вашим, не потерпите ига чужого, и неприятель пусть не восторжествует в своих дерзких замыслах. Этого ожидают от вас Отечество и Государь». В порыве одушевления дворянство постановило на свой счет снарядить и вооружить ополчение из крестьян — по одному ратнику с 10 душ; сами неслужилые дворяне становились в ряды ополчения; кто мог, жертвовал и деньгами — собрано было до 3 миллионов рублей; купечество в несколько часов собрало пожертвований на 10 миллионов рублей. Городской голова Москвы дал 50 тысяч — половину своего состояния. Великая княгиня Екатерина Павловна, сестра императора, выставила на свой счет целый батальон солдат. Московские богачи Мамонов и Салтыков также снарядили два полка конницы. Бедняки несли свою последнюю копейку. Рабочий Белкин пожертвовал единственные свои 5 рублей, завещанные ему отцом про черный день; «для всех нас не может быть дней, чернее нынешних», — говорил он.
Со времен Минина не видано было на Русской земле такого общего порыва — пожертвовать всем для спасения родной земли. Государь, выходя из зала, где собирались пожертвования, не мог удержаться от слез и несколько раз повторял: «Я никогда не забуду этого дня!»
Примеру Москвы последовала вся Россия. Всюду собирались пожертвования. Все сословия Русской земли участвовали в них: и дворянство, и купечество, и мещане, и крестьяне, и духовенство, и монастыри. Св. Синод отдал на военные надобности деньги, которые в течение нескольких лет собирал для обеспечения духовных школ и духовенства. Всего собрано было пожертвований деньгами, вещами и припасами не менее как на сто миллионов рублей. В то же время шли быстрые сборы ополченцев и ратников в тех губерниях, которым они государем были разрешены (хотя все губернии желали в них участвовать) . Изо всех сословий множество людей просилось в ополченцы и ратники. Свыше трехсот тысяч принято было их на службу.
Но собрать, обучить и вооружить народное ополчение — все это требовало времени. А между тем французская армия стремительно и грозно приближалась к Москве. Платов с казаками, прикрывавший отступление нашей армии, несколько раз выдерживал с успехом горячие схватки с французской конницей. Двинувшись с Волыни в Гродненскую губернию, генерал Тормасов нанес при г. Кобрине прямое поражение сильному отряду врагов, взял в плен двух генералов, две тысячи солдат, захватил пушки и знамена. Но главная армия продолжала отступать, упорно уклоняясь от решительной битвы, хотя отдельные стычки, иногда очень кровавые, происходили чуть не каждый день.
Под Смоленском произошло первое крупное столкновение. Русский отряд, прикрывая отступление главных сил, мужественно выдержал натиск всей французской армии, чтобы дать время выйти из города войскам и обозам. Смоленск, весь засыпанный ядрами и бомбами, горел со всех концов, улицы были загромождены обломками разбитых домов, телами убитых и раненых. К вечеру, когда обозы вышли на свободную дорогу, остатки геройского отряда отступили вслед за главной армией. Когда они в последний раз оглянулись с глубокой тоской на пылающий Смоленск, из полуразрушенного города до них донесся звон церковных колоколов; было 5 августа, канун Преображения Господня, и уцелевшие от пожара и бомбардировки храмы сзывали немногих оставшихся в городе православных на молитву.
8 августа на ме
Бородинский бой и сожжение Москвы
Назначение Кутузова, заслуженного, всеми уважаемого и чисто русского по крови и по нраву человека, встречено было общей радостью. Его любили, ему верили. Его никто не посмел бы заподозрить в измене.
Принимая начальство над армией, Кутузов понимал, что спасти Москву уже нельзя. Но общее стремление к бою было так сильно, так горячо, что принять сражение стало необходимым. Не доходя Москвы, русская армия остановилась и заняла позицию для боя вокруг села Бородина. В ее рядах насчитывалось в это время 120 тысяч человек, но значительная часть их состояла из новобранцев и ополченцев, плохо владевших оружием и не бывавших еще в бою. Наполеон надвигался на русских с армией в 140 тысяч. Остальные силы — наши и вражеские — действовали особыми армиями и отрядами в других местах.
26 августа 1812 года разыгрался знаменитый Бородинский бой. Давно не видано было такого упорного и кровопролитного сражения. С утренней зари до ночи среди грохота пушек кипела непрерывная битва, чередовались с обеих сторон стремительные и молодецкие штыковые атаки, позиции по нескольку раз переходили из рук в руки. Русские и французы не уступали друг другу в мужестве и упорстве. К ночи десятки тысяч трупов покрыли поле битвы.
Русские не отступили ни на шаг перед бешеным напором, длившимся целый день, и готовы были продолжать бой. Но Кутузов, потеряв целую треть армии и лучших своих генералов, считал более осторожным избегнуть дальнейшего кровопролития. Переночевав на месте битвы и приведя в порядок расстроенные в бою полки, он велел отступать. У него сложилось окончательное решение: Москва должна быть сдана неприятелю, но эта жертва спасет Россию. Кутузов, хотя и со стесненным сердцем, но отдал приказ о сдаче Москвы. Он живо чувствовал, какую ответственность перед Россией принимает на себя, давая такое распоряжение.
Русские войска прошли через Москву и остановились на Калужской дороге.
2 сентября Наполеон во главе своих полков вступил в оставленную Москву. Неприветливо приняла врагов древняя русская столица. Огромный город был почти пуст. Все, кто имел возможность, выехали из Москвы, не желая оставаться под вражеской властью. Барские дома все стояли пусты. Казенное имущество вывезено из города. Вывезены из церквей и монастырей более ценная утварь и церковные облачения. Никто не вышел навстречу победителю, никто не передал ему с почетом городских ключей. Для Наполеона Москва была пятой столицей, которую он занимал с бою, и он привык встречать в таких случаях почет, раболепный страх, униженные просьбы. Пустота Москвы сначала удивила французского императора, потом испугала.
Упорство русских, не желавших мириться с его властью, показывало, что война не кончена с занятием столицы. И вправду, о заключении мира никто в России не думал. Солдаты плакали, выступая из Москвы. Народ в деревнях провожал проходившие войска причитаниями об участи столицы. Старик Кутузов не терял бодрости духа и уверенности в конечном нашем успехе. «Жалко, это правда, — говорил он, — но подождите, я ему голову проломаю!» Император Александр чувствовал и думал так же, как весь его народ. «Если у меня не останется ни одного солдата, я созову мое верное дворянство и крестьян, буду сам предводительствовать ими и скорее соглашусь питаться хлебом в недрах Сибири, чем подпишу стыд моего отечества!» — так говорил император, так писал он в своих манифестах к народу. Когда Наполеон попробовал сам предложить мир, Александр не только ничего не ответил, но даже запретил Кутузову впредь пропускать к нему французских послов или передавать письма от Наполеона.
А между тем положение французской армии становилось с каждым днем все хуже. Тяжесть далекого похода и потери в Бородинской битве так расстроили ее, что о дальнейшем наступлении нечего было и думать. Великая армия расположилась в Москве и около нее. Ей нужен был отдых. Но его-то и не было. Прошло два дня — и в городе начались пожары. Жители, оставшиеся в Москве, сами поджигали свои дома, чтобы те не достались врагам. Деревянные дома и склады товаров запылали, как костер. Тушить было нечем: пожарные приборы все были увезены или сломаны, и пожар, разносимый ветром, слился скоро в море огня, охватившее три четверти Москвы. Самый Кремль загорелся, и Наполеон, перепуганный и озлобленный, едва успел пробраться из него среди пылающих домов в загородный Петровский дворец.
Два дня горела столица. Когда огонь прекратился, на месте цветущего города дымилось необозримое пожарище. Едва уцелела четвертая часть домов. Великая армия осталась на зиму без крова. В погребах магазинов французы награбили много сластей и вин, но мяса и хлеба у них почти не было. Уже в день занятия Москвы для главного из наполеоновских генералов — неаполитанского короля Мюрата с трудом нашли где-то сайку, а скоро и черный хлеб оказался на исходе. Рынок был пуст: из окрестных деревень никто не привозил ничего на продажу.
Наполеон велел забрать все серебро из церковной утвари, которое не успели увезти. Он велел даже сорвать позолоченный крест с колокольни Ивана Великого, думая, что он золотой. Остатки же погорелого города он отдал на разграбление своим солдатам. Да они и без позволения начали уже раньше грабеж, от которого удержать не могла их никакая сила. Грабеж сопровождался страшными насилиями над оставшимися в Москве жителями и святотатственным поруганием церковной святыни. Буйные солдаты превращали храмы в казармы, из икон раскладывали костры, в алтарь ставили лошадей, покрывая вместо попоны священническими ризами. Можно себе представить, какие чувства возбуждало это гнусное кощунство в русских сердцах. Но и для французов эти бесчинства были гибельны.
Наполеон с ужасом видел, как в армии падает дисциплина, стройные когда-то полки превращаютя в шайки грабителей и бродяг. Он видел уже, что спасти себя и армию можно ему только скорым заключением мира. Думая, что взятие Москвы хоть в первую минуту испугает императора Александра, он спешил использовать это впечатление, пока расстройство его армии еще не стало известно русским. Неделю спустя после занятия Москвы он послал государю любезное письмо с предложением мира, для которого, говорил он, достаточно простой записочки от русского императора. Письмо осталось без ответа. Это молчание было для Наполеона страшнее всякой бури.
Голод в Москве усиливался. Попытки насильно собирать продовольствие по окрестным деревням давали мало добычи. Русские, где не могли защитить, сами увозили или истребляли съестные припасы. От русской армии отделились мелкие партии, конные отряды гусар и казаков; под начальством испытанных храбрецов эти «партизаны» так и кружились вокруг Москвы, захватывали мелкие французские отряды, отбивали обозы, пушки, зарядные ящики. Казаки несколько раз стремительными наездами врывались в самую Москву, и на ее улицах происходили кровавые схватки. В отдалении за подвижной цепью партизанских отрядов стояла русская армия; ополчения подходили к ней со всех сторон; армия, отдыхая, с каждым днем становилась все сильнее и готовилась к удару на слабеющего, расстроенного врага. Между тем под Москвой в тылу у французов, в Смоленской губернии, разгоралась народная война. Озлобленные нашествием врага крестьяне вооружались чем попало, хватали и били французов поодиночке или мелкими отрядами,сами иногда собирались в дружины, отбивали города, занятые французами, и выдерживали настоящие сражения с вражескими войсками. Часто во главе таких крестьянских дружин становились местные помещики, иногда отставной офицер или предприимчивый солдат, или церковный причетник, иногда предводитель выходил из самих же крестьян. В одном селе Смоленской губернии во главе крестьянского добровольческого ополчения стала вдова убитого французами старосты Василиса.
Вести о надвигавшейся со всех сторон народной войне очень смутили Наполеона. Его войска таяли и падали духом со дня на день все больше. Прошел месяц, и главная русская армия, стоявшая все время на юге от Москвы, у села Тарутина Калужской губернии, зашевелилась. 6 октября Кутузов перешел в наступление, разбил передовые отряды французов, причем взято было 1500 пленных и едва не был захвачен сам неаполитанский король Мюрат, родственник и любимый генерал Наполеона. Страшное смятение охватило французов, когда разбитые полки Мюрата беглецами явились в Москву.
Стало ясно, что дальше держаться в Москве нельзя, и Наполеон в тот же день отдал приказ о выступлении. На прощание он велел взорвать на воздух Кремль и соборы и сжечь все казенные здания. Но взрыв Кремля был неудачен, не все мины взорвались. Новодевичий монастырь спасен был монахиней Саррой: она с четками в одной руке и с ведром воды в другой сорвала и залила фитиль, уже почти догоревший до пороха.
Едва стало известно о выступлении главных сил Наполеона из Москвы, казаки и партизаны со всех сторон начали вступать в опустевший город. Уцелевшие жители Москвы плакали от радости, когда на улицах первопрестольной показались первые русские отряды. Остаткам французской армии пришлось торопливо выступать вслед за главными силами.
Великое дело совершилось. Старик Кутузов, узнав о том, что французы выступают из Москвы, заплакал и сказал: «Боже, Создатель наш! Наконец ты внял молитве нашей! С этой минуты Россия спасена!»
И вправду, всем было ясно, что война идет к концу. Французы искали уже не победы, а спасения; но и спасение было невозможно. Остатки великой армии представляли в это время, по признанию самого Наполеона, какое-то скопище грабителей, одетых во что попало, лишенных дисциплины; много лошадей пало; солдаты страдали от голода. А между тем за этой голодной, нестройной толпой тянулись огромные обозы, тяжко нагруженные серебром и всякой добычей, награбленной в Москве.
Отчаянная попытка Наполеона пробиться на юг, на неразоренную дорогу, не удалась. После ряда жарких схваток, сражений, из которых особенно важной была битва под Малоярославцем, он должен был вернуться на старую, Смоленскую дорогу, уже совершенно опустошенную во время наступления. Армия Кутузова все время наседала на отступавших с тылу; другие русские отряды надвигались с юга и с севера, грозя отрезать французам путь к отступлению. Силы французов таяли с каждым днем. Солдаты, изнемогая от усталости, сдавались и поодиночке, и даже целыми отрядами. Партизаны кружились вокруг, забирая в плен отсталых, больных и раненых, которых французы не могли везти с собою.
До Смоленска дошло всего 50 тысяч человек. Здесь были брошены почти все пушки и обозы. Еще несколько дней спустя Наполеон велел сжечь знамена, чтобы они не достались русским. Сам он, боясь попасть в плен, со дня выступления из Москвы всегда носил при себе яд. В начале ноября завернули жесточайшие морозы, что было уже окончательной гибелью для плохо одетых и не привыкших к холоду французов. Все дороги были покрыты трупами замерзших. Голод и отчаяние доводили солдат даже до людоедства.
16 ноября при переправе через реку Березину большая половина Наполеонова войска была истреблена или сдалась: у него осталось всего 9 тысяч изморенных, голодных и оборванных солдат. Отступление перешло в прямое бегство. Видя, что все гибнет, Наполеон бросил остатки своей разбитой армии и уехал спешно во Францию — набирать новое войско. Несмотря на ужасающее поражение, он не упал духом и рассчитывал к будущему году собрать новую трехсоттысячную армию и возобновить борьбу на жизнь и смерть. В декабре 1812 года жалкие остатки великой армии — несколько тысяч оборванных, истощенных беглецов без обоза и без пушек и почти без оружия — перешли обратно русскую границу.
Следом за ними переступила границу стройная и грозная масса наших полков. Война переходила на чужую землю. Император Александр решил продолжать борьбу до тех пор, пока окончательная гибель Наполеона не обеспечит России и Европе прочного мира.
Расплата за Москву
В короткое время русские войска без сопротивления заняли все Варшавское герцогство и вступили затем в немецкую землю. Во всех немецких государствах народ волновался, порываясь восстать против французского ига: давно накипевшая ненависть к притеснителям сказывалась так явно, что самые нерешительные из государей были поневоле увлечены общим воинственным подъемом. Пока русские были далеко, немецкие князья, послушные грозному приказу Наполеона, прилежно собирали войска и готовили запасы для нового похода на Россию. Но приближение наших войск повсюду вызывало перемену настроения. Немецкие государства одно за другим отпадали от Франции и соединяли свои войска с победоносной русской армией, при которой находился и сам император. Народ всюду встречал его как избавителя, и великодушный Александр не отказывал в помощи тем самым немцам, которые год назад шли с оружием в руках на Русскую землю. Виновными за это страшное дело он считал не немцев, даже не французский народ, а одного Наполеона. С ним он и вел беспощадную борьбу.
Пруссия, Австрия, Швеция спешили стать на сторону победителя против страшного еще недавно Наполеона. Но он и теперь оставался еще опасным. Доведенный до отчаянья, он напряг все силы и все свои огромные дарования для последней борьбы. Людей он не жалел. «Если мне понадобится полмиллиона жизней, Франция даст мне их без ропота», — говорил он. Со страшным трудом и напряжением, забирая даже 15-летних мальчиков, он в короткое время составил двухсоттысячную армию.
В течение всего 1813 года шла упорная война в Германии, и не раз казалось, что успех клонится снова на сторону Наполеона. Австрия и Пруссия все время колебались и готовы были на примирение с Наполеоном. Но император Александр железной настойчивостью не уступал своему грозному противнику. Он сумел удержать своих колеблющихся союзников, и война 1813 года завершилась страшным поражением, нанесенным Наполеону союзными войсками около города Лейпцига. В этой битве у французов было 200 тысяч, у союзников — 300 тысяч солдат, собравшихся чуть не со всей Европы. Главные подвиги в этой «битве народов», как ее называют, совершены были опять русскими войсками, как и во всей войне 1813 года.
В январе 1814 года армии союзников вторглись уже во Францию и, несмотря на отчаянное сопротивление Наполеона, подступили к Парижу. Русские взяли приступом высоты, господствующие над городом, — и Париж под угрозой бомбардировки сдался. Защищавшее его войско сложило оружие.
19 марта 1814 года — торжественный и памятный день в истории России. Император Александр Первый в сопровождении австрийского императора, прусского короля, бесчисленной свиты владетельных князей, генералов, во главе своих гвардейских полков вступил победителем в столицу Франции. Как непохоже было его вступление на вступление Наполеона в Москву. Улицы огромного города полны были толпами народа, разодетого по-праздничному. Все враги Наполеона ликовали, предвидя его падение: французы, истомленные тяжестью перенесенных войн, теперь отступили от своего недавно еще любимого императора и с шумной радостью приветствовали победителей, вступавших в сдавшийся город.
Восторженное внимание жителей столицы Франции сосредоточено было на русском императоре, которому принадлежала вся слава упорной борьбы и нелегкой победы. Если сдавшийся Париж не похож был на брошенную жителями Москву, то не похожи были и русские полки на те разнузданные шайки, которые грабили русскую столицу, насильничали над мирными ее обитателями, ругались над русскими святынями и подкладывали бочки с порохом под стены Кремля. В стройном порядке проходили победоносные войска по улицам Парижа. Русский государь сдержал свое слово — он воевал только с Наполеоном, а французам он нес не месть, а освобождение, мир и отдых, которого уже 25 лет не видела страна. Нескончаемые войны Наполеона стоили Франции свыше двух миллионов жизней.
Только теперь Франция получала из рук великодушного русского императора мир, столь желанный и ей самой, и всей Европе. В день Светлого Христова Воскресенья невиданное трогательное зрелище собрало на улицах Парижа бесчисленные толпы. На главной площади города, где 20 лет назад невинно пролилась кровь короля, православное духовенство в присутствии русского царя, его свиты и гвардии совершало торжественное богослужение: восстановление мира во Франции начиналось молитвой, искупающей страшный грех цареубийства, с которого начались для Франции все ее несчастья и беды.
В дальнейших переговорах и распоряжениях о судьбе побежденной Франции главный голос принадлежал, конечно, русскому императору. По его настоянию Наполеон принужден был отречься от императорской власти, и французский трон вернулся к законной династии. Государствам Европы, находившимся в зависимости от Наполеона, возвращена была свобода. Россия за это время приобрела неувядаемую славу, имя великодушного императора Александра было на устах всего света.
Земельные приобретения России ограничились присоединением большей части Варшавского герцогства, созданного Наполеоном в 1807 году и занятого уже в 1813 году русскими войсками. Это герцогство с бывшей новой польской столицей Варшавой переименовано было в царство Польское и с этой поры навсегда вошло нераздельной частью в состав империи Всероссийской.
В царстве Польском кроме коренного населения — поляков проживает много евреев. Несколько же восточных уездов Люблинской и Седлецкой губерний с г. Холмом населены русскими. В то время когда образовывалось и присоединялось к России царство Польское, русские люди указанной местности, для краткости называемой Холмщи-ной, давно уже увлечены были из православия в унию. Только яблочинский Онуфриевский монастырь (Седлецкой губернии) стоял здесь несокрушимой твердыней православия.
Император Александр по своему великодушию далек был от мысли мстить полякам западного края, примкнувшим с полной готовностью к войскам Наполеона, за ту вражду, какую они проявили к России в 1812 году. Изгоняя из России французов, император Александр в бытность свою в Вильно еще в конце 1812 года обнародовал манифест о даровании полного прощения тем своим подданным-полякам, которые изменили ему, перейдя на сторону Наполеона. Что же касается новых его подданных в царстве Польском, то он даровал им самоуправление, оставил в действии их местные законы, во многом отличные от законов Российской империи; разрешил им даже иметь особую казну и особое войско. Наконец, для участия населения в издании законов император Александр учредил в Варшаве особый сейм народных представителей по подобию старого польского сейма. Словом, русский государь явил полякам в царстве Польском необычайные доброту и милость.
Когда общий совет европейских государей, собравшихся в столице Австрии Вене в 1815 году, закрепил договорами восстановленный в Европе законный распорядок, победоносные русские войска стали возвращаться в родные пределы.
Кончилась страшная борьба. Путь от Москвы до Парижа был залит русской кровью и усеян русскими костями. Зато спасая честь и независимость родной страны, русский царь и русский народ свершили и другое великое дело: дали мир и свободу всем европейским народам, избавив их от тяготевшего над всей Европой Наполеонова ига. Этот великий подвиг — бессмертная заслуга русского народа в истории Европы.
Благодарные русские люди наименовали императора Александра Первого Благословенным. Без Божией милости и чудесной помощи Россия не могла бы преодолеть нашествия и вторгшихся в нее полчищ Наполеона, составленных из народов всей Европы. В благодарственное молитвенное воспоминание об этом православная церковь ежегодно 25 декабря, в день Рождества Христова, творит во всех храмах земли Русской особое молитвословие по поводу избавления Отечества от нашествия галлов и с ними двадесяти языков. Сам Благословенный государь в дивных делах своего царствования видел особый перст Божий: «Не нам, не нам, но Имени Твоему» — велел он выбить на медалях в память 1812 года.
Первой мыслью его после освобождения России от врагов было приступить к сооружению в Москве храма во имя Христа Спасителя. В Петербурге же им сооружен Казанский собор: к находящейся в нем чудотворной Казанской иконе Божией Матери прибегают с молитвой наши государи во всех важных обстоятельствах их жизни. Иконостас этого собора сделан из серебра, отбитого Донскими казаками у французов. В этом же соборе погребен по воле императора Александра Кутузов. Счастливому победителю Наполеона Кутузову тут же на правой стороне площади воздвигнут памятник. Другой памятник на левой стороне той же площади поставлен генералу Барклаю, подготовившему осторожным и тяжким для него самого отступлением победу.
Заботы о внутреннем благоустройстве государства
Большая часть царствования Александра Благословенного прошла среди великих войн, все силы русского народа были направлены на борьбу с Наполеоном; вместе с тем государь находил время и для забот об упорядочении внутреннего управления империей. Уже вскоре после вступления своего на престол он окончательно уничтожил пытки при судебном разбирательстве. Особенно важны его мероприятия относительно крестьянского сословия: как и его державная бабка Великая Екатерина, Александр был противником крепостного права, и в деле его ограничения им было сделано немало. Надо, впрочем, заметить, что началось уменьшение крепостной тяготы еще в кратковременное царствование его отца — императора Павла, который издал указ о трехдневной барщине: по этому указу крестьяне там, где была барщина, должны были работать на помещиков только три дня в неделю.
При императоре Александре Первом прекратилась раздача земель, населенных государственными крестьянами. Благодаря этому количество крепостных крестьян не могло теперь значительно увеличиваться. Затем в 1803 году император издал закон о свободных хлебопашцах. Появился этот важный закон по следующему поводу. Один из лучших и благороднейших людей того времени граф Румянцев обратился к государю с просьбой разрешить ему отпустить на волю своих крестьян, наделив их землей. В ответ на эту просьбу и последовал указ о свободных хлебопашцах, то есть таких крестьянах, которые, выйдя из крепостной зависимости, получали за известную плату или на известных условиях, по добровольному соглашению со своими помещиками, землю.
Правда, далеко не многие помещики последовали примеру графа Румянцева, и только около 50 тысяч крепостных в царствование Александра Первого стали свободными хлебопашцами; но это мероприятие важно тем.что с высоты престола предуказывалось будущее великое дело — освобождение крестьян с землей. К этому времени в государствах Западной Европы крестьяне вышли уже из крепостной зависимости, но при этом они получили только личную свободу и не были наделены землей. На этих же основаниях были освобождены от крепостной зависимости и крестьяне в царстве Польском, а также в трех прибалтийских губерниях.
Не менее важные меры были осуществлены императором Александром в деле высшего управления. Императрица Екатерина изменила и улучшила местные губернские учреждения, но высшее управление находилось по-прежнему в руках коллегий. Опыт, однако, показал, что коллегиальное управление, т.е. решение дел несколькими лицами, является не всегда удобным: в таких учреждениях дела решаются медленнее, чем там, где дело находится в руках одного ответственного распорядителя. Это и побудило императора Александра уничтожить коллегии и заменить их в 1802 году министерствами, во главе которых стояли министры, ответственные перед государем за деятельность своих ведомств.
Сначала министерств было восемь, а затем число их увеличилось до одиннадцати. Для решения тех дел, которые касались нескольких ведомств, министры собирались вместе в так называемом комитете министров.
Все новые законы и важные мероприятия, прежде чем они представлялись на утверждение государю, должны были с 1803 года подвергаться обсуждению в особом высшем учреждении — Государственном совете. Этот совет первоначально состоял из 35 членов, которых назначил государь из наиболее достойных и заслуженных высших сановников. Кроме рассмотрения новых законов Государственный совет обсуждал еще смету государственных доходов и расходов на каждый год вперед (так называемый бюджет).
Во всех этих преобразованиях государю помогал выдающийся по уму сотрудник Сперанский, сын бедного священника Владимирской губернии.
У императора Александра являлась мысль привлечь к содействию себе в разрешении дел законодательства и выборных от населения. Но тяжелые войны не допустили осуществить это. Притом же перед русскими самодержцами лежала еще другая важная забота: освобождение крестьян от крепостной зависимости. Причем, в отличие от Западной Европы, русские государи ставили себе задачей не только даровать свободу крестьянам, но и наделить их на необременительных условиях землей, дабы крестьяне могли стать самостоятельными хозяевами, а не безземельными батраками.
Учреждение министерств и Государственного совета имело хорошие последствия: дела законодательства и управления пошли быстрее, и самое управление было поставлено более твердо и единообразно.
Наряду с преобразованием государственных учреждений нельзя не отметить весьма благотворной деятельности императора на пользу просвещения. До него в России не было особого высшего учреждения, которое бы ведало всем народным образованием; император же Александр создал особое министерство народного просвещения. Затем, при нем на народное образование стали отпускать более денежных средств, благодаря чему увеличилось и число учебных заведений. Вместо Екатерининских главных и малых народных училищ в губернских городах были учреждены гимназии, а в уездных городах — уездные и приходские училища. Кроме уже существовавшего Московского университета были открыты три новых — в Харькове, Казани и Петербурге. Сильно развилось под ближайшим попечением матери государя императрицы Марии Федоровны женское образование: явилось несколько новых институтов в Москве и других городах. Новое лучшее устройство получили и духовные школы: академии (С.-Петербургская, Московская и Киевская), семинарии и училища. Был основан Императорский Александровский лицей, первоначально в Царском Селе — любимом местопребывании государя. В этом лицее получил образование наша русская гордость — великий поэт Пушкин. Второй лицей был основан в Ярославле на средства Демидова, а третий — в Нежине на средства графа Безбородко: в Нежине учился другой великий писатель — Гоголь.
Главнейшая литературная деятельность Пушкина и все произведения Гоголя относятся уже ко времени царствования императора Николая Первого. Но и Александр мог гордиться такими писателями своего царствования, как баснописец Крылов, знакомый с детства всякому русскому, как поэт Жуковский и историк Карамзин. Карамзин начал свою литературную деятельность еще при императрице Екатерине Второй: он писал повести, рассказы, издавал журналы. Но с течением времени он все более и более сосредоточился на изучении прошлой жизни русского народа. В 1816 году Карамзин издал первые восемь томов своей «Истории Государства Российского». Писал он свое произведение, проникнутое глубокой любовью к родному прошлому, во время великой борьбы русского народа со страшным западным завоевателем. До Карамзина многие и образованные русские люди плохо знали прошлое своей Родины. Карамзин, можно сказать, открыл им глаза на это прошлое: они увидели, каких великих государей имела наша страна, какие высокие подвиги самопожертвования совершались нашим народом, как, наконец, наши предки в тесном единении со своими самодержавными государями, посреди тяжких испытаний создавали будущую крепость и мощь Русского государства. Все это побуждало гордиться родной землей и еще больше любить ее.
В последние годы царствования императора Александра здоровье его все более и более ухудшалось, он чувствовал себя утомленным делами и той тяжелой борьбой, которую ему пришлось вынести с Наполеоном. У него возникла даже мысль об отречении от престола. Детей у государя не было, и поэтому наследником являлся его брат цесаревич Константин Павлович, но тот не считал себя в силах принять нелегкое бремя царской власти и заранее отказался от прав на престол. Тогда наследником престола становился другой брат императора (третий сын императора Павла) — великий князь Николай Павлович.
За несколько лет до смерти император Александр подписал манифест о том, что после него престол, ввиду отказа Константина Павловича, должен занять Николай Павлович. Но манифест этот почти для всех, в том числе и для самого будущего императора, остался неизвестным. Государь, по-видимому, хотел обнародовать его впоследствии, но не успел этого исполнить.
Наконец, расстроенное здоровье императора было сильно подорвано исключительным по своим размерам наводнением в Петербурге 7 ноября 1824 года. Такого сильного наводнения не было ни до, ни после того: значительная часть города оказалась под водой; множество людей погибло. Государь лично распоряжался спасением погибавших, разъезжая в карете по улицам Петербурга. Он говорил, что, побывав во многих сражениях, не видал ничего более ужасного, чем это бедствие. Летом следующего года государь решил отправиться в Таганрог, рассчитывая укрепить здоровье свое и недомогавшей императрицы Елизаветы Алексеевны в более мягком климате. В Таганроге и императрица, и государь стали чувствовать себя значительно лучше.
Император не оставлял забот о государственных делах и решил воспользоваться наступившим облегчением, чтобы обозреть Севастополь и другие крымские города. В Крыму он сильно простудился и вернулся в Таганрог совсем уже больным. 19 ноября 1825 года императора Александра Благословенного — избавителя России и спасителя Европы от Наполеонова ига — уже не было в живых.