Придя к власти, правительство большевиков сразу же начало так называемую “красногвардейскую атаку”, на капитал, хаотично национализируя предприятия, служащие и владельцы которых обвинялись в “саботаже и контрреволюции”. Однако попытки в соответствии со своими же собственными политическими установками передать предприятия в управление рабочим, фабрично-заводским комитетам натолкнулись на то, что фабзавкомы, представлявшие рабочих, искали лишь личной выгоды, а производство было близко к краху. Как писал один из видных революционеров, Н. Подвойский, весной 1918 г.: “Рабочие и крестьяне, принимавшие самое непосредственное участие в Октябрьской революции, не разобравшись в ее историческом значении, думали использовать ее для удовлетворения своих непосредственных нужд”. Такие намерения были объявлены “анархо-синдикализмом”, т. е. стремлением противопоставить групповые интересы трудящихся общегосударственным интересам диктатуры пролетариата. 28 июня 1918 г. Ленин подписывает декрет о национализации почти всей крупной промышленности. Формально он был связан с Брестским миром, так как по его условиям приходилось платить выкуп 'за всю национализированную после 30 июля 1918 г. германскую собственность. Немцы списков такой собственности не представили, а советское правительство их также не имело. Было решено объявить о переходе в руки государства всей крупной собственности во всех отраслях промышленности сразу. В ноябре 1920 г. были подвергнуты национализации и мелкие предприятия, являвшиеся кустарными, ремесленными мастерскими. Национализированные или поставленные под государственный контроль предприятия не имели права покупать сырье и продавать продукцию. Но сырьё и топливо не подвозились, оплата за произведенную продукцию не осуществлялась. Производство катастрофически падало, что было следствием не только повсеместных военных действий, но и постоянно усиливавшейся централизации. Рабочие бежали с предприятий.
Еще сложнее обстояло дело в деревне. В соответствии с “Декретом о земле”, принятым 25 октября 1917 г., помещичьи, монастырские и иные земли конфисковывались и передавались крестьянам. Советская власть утверждала, что крестьянство в целом получило 150 млн. десятин земли. Но эта цифра никогда не была доказана. Иные подсчеты утверждают, что наоборот — в ходе конфискации было изъято только в 1918 г. не менее 45 млн. десятин крестьянской земли, находившихся на хуторах и отрубах, т. е. полученных крестьянами по земельной реформе Столыпина. “Декрет о земле”, составленный эсерами, но проведенный в жизнь Лениным, сводился не только к конфискации земель, но к их фактической национализации, а также к введению уравнительного землепользования, к запрету расширять запашку, арендовать и покупать землю, использовать труд наёмных работников. Эта аграрная революция не была итогом неких вековых мечтаний крестьянства или реализацией большевистской доктрины. Она стала итогом заблуждений, господствовавших в умах “прогрессивной” интеллигенции многие десятилетия.
Все это вместе и привело к ужасающему падению уровня аграрного производства. В январе 1919 г. была официально введена продовольственная разверстка. На этот раз, в отличие от царского и временных правительств, за невыполнение заданий по сдаче продовольствия вводились суровые карательные санкции. Они стали главным способом добывания продовольствия. Но и это не помогало. Нарастал стихийный обмен, еще быстрее, чем прежде развивался -“черный рынок”. Чтобы не допустить поездок горожан в деревню, а крестьян в город и пресечь “буржуазную” стихию, крупные города были окружены заградительными отрядами. Население городов или вымирало, или бежало. С 1917 по 1921 г. население, например, Петрограда сократилось с
2,5 млн. человек до 700 тыс. человек. В отдельные месяцы смертность от голода была такой же, как и в критические недели ленинградской блокады. Фактически лишь “черный рынок” помогал выжить тем, кто не имел возможности получить улучшенное снабжение, работая в партийно-государственном аппарате.
Исчезали продукты, люди, рабочая сила. Выход виделся в ускорении милитаризации труда, ибо энтузиазм отдельных фанатиков никогда не мог заменить нормального функционирования экономики. Вместо этого создавались новые “трудовые армии”, работавшие на заготовке дров, ремонте дорог и т. п. Централизованное планирование порождало все новые учреждения типа Главкрахмал, Главшвейма-шина, Главспичка, Главкость или Чеквалап — Чрезвычайная комиссия по заготовке валенок и лаптей. Но разрастание такого рода учреждений имело и иную причину: их наличие позволяло устроить на работу и получить карточки для родных, знакомых, друзей. Способ же обосновать необходимость открытия новой “конторы” находился всегда. Именно в годы “военного коммунизма” сложилась извращенная антирыночная централизованная экономика, зачатки которой обнаруживаются и в конце XX века.
Всеобщая нехватка товаров, сопровождавшаяся антирыночной риторикой, неизбежно вела к “коммунизации” быта. Отменялась плата за воду, газ, электричество, тем более что вода не шла, газ не горел, электролампочки не светились. Бесплатный проезд в городском транспорте был обусловлен тем, что транспорт остановился. Отмена квартплаты проводилась после того, когда путем “уплотнения” в “буржуйские” квартиры вселялось несколько семей, не имевших возможности оплатить ее. Итогом “военного коммунизма” стало полное разрушение хозяйства, массовый голод и деградация. Но советская власть удержалась.
При подготовке данной работы были использованы материалы с сайта http://www.studentu.ru