УФИМСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АВИАЦИОННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
КАФЕДРА ИСТОРИИ ОТЕЧЕСТВА И КУЛЬТУРОЛОГИИ
ИСТОРИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ ЕЛИЗАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ
Студент ФИРТ группы МИЭ-103
Имамутдинов С.Н.
Научный руководитель
Кандидат исторических наук, доцент
Кариев В.П.
УФА 2001
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ. 3
ПО ДОРОГЕ К ПРЕСТОЛУ. 5
ПЕРЕВОРОТ 1741 ГОДА. 9
ПРАВЛЕНИЕ ЕЛИЗАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ. 11
ПЕРВЫЕ ШАГИ. 11
ИНОСТРАНЦЫ В РОССИИ. 11
ВОЗВРАЩЕНИЕ К ИДЕЯМ ПЕТРА ВЕЛИКОГО. 13
ЛИЧНОЕ УЧАСТИЕ ЕЛИЗАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ СТРАНЫ. 16
СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА ЕЛИЗАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ. 18
ПОЛОЖЕНИЕ КРЕПОСТНЫХ В РОССИИ. 18
ПОЛОЖЕНИЕ ДВОРЯНСТВА, РОСТ ПРИВЕЛЕГИЙ. 19
ПРОТЕСТ НАРОДА. 20
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА. 22
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА. 24
СЕМИЛЕТНЯЯ ВОЙНА. 24
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 26
ВВЕДЕНИЕ.
Елизавета Петровна – русская императрица с 25 ноября 1741 г. по 24 декабря 1761 г., дочь Петра Великого и Екатерины I.
Время правления императрицы Елизаветы Петровны было незаслуженно обойдено вниманием отечественной историографии. Немного найдется публикаций, подробно и глубоко анализирующих положение России тех лет.
На самом деле, фигура Елизаветы Петровны – дочери Петра выглядит не столь значительно как по сравнению с великим отцом, так и по сравнению с поздней ее последовательницей – Екатериной II. Но нельзя отдать должное царице, с педантичной настойчивостью проводившей в жизнь петровские идеи. Реставрационный импульс в политике Елизаветы был силен до самого конца.
Среди представителей эпохи непрерывных дворцовых переворотов Елизавета способна олицетворять стремление правящих кругов к стабильности как внутри, так и вне Российской империи.
Елизавета Петровна, по мнению В.О. Ключевского была «умной и доброй, но беспорядочной и своенравной русской барыней», соединявшей «новые европейские веяния» с «благочестивой отечественной стариной».
Именно слабое внимание времени правления Елизаветы Петровны, как в исторической литературе, так и по линии школьного образования, побудило меня к самостоятельному изучению этого немаловажного отрезка в истории отечества. Времени неспокойному и противоречивому.
В написании этой работы я использовал работы известных историков: «История России с древнейших времен» С.М. Соловьева, «Курс русской истории» В.О. Ключевского, «В борьбе за власть. Страницы политической истории XVIII века» Е.В. Анисимова, «Мир русской истории», А.Н. Мячина.
Мне хочется отметить схожесть взглядов Соловьева и Ключевского, хотя бы с той точки зрения, что правление Елизаветы они считают благоприятным. Этих людей сближает и то, что они жили примерно в одно время, и оба они одного социального происхождения – родились в семьях священнослужителей. Вопрос о страшном положении крепостничества, кажется, мало волнует авторов, а политическую линию правительства Елизаветы считают удачной для России.
В противовес им можно поставить книгу Е.В. Анисимова. Этот автор ближе к нам, и он объективнее рассматривает интересующий нас отрезок русской истории. Читая его книгу, я не смог понять взгляда автора на политику Елизаветы. Положительные для правления Елизаветы факты одинаково часто чередуются с отрицательными. Скорее всего, возможность сделать выводы Анисимов оставил читателю, не взяв на себя такой ответственности.
Книга А.Н. Мячина «Мир русской истории», носит скорее энциклопедический характер, и
Использованные мной работы дополняют друг друга, и мне кажется, позволяют получить довольно объективную точку зрения.
ПО ДОРОГЕ К ПРЕСТОЛУ.
18 декабря 1700 года, русская армия, победившая под Полтавой, торжественным маршем под звуки музыки и с развернутыми знаменами вступала в Москву, где Петра I ждала радостная весть— рождение дочери.
Получив радостную весть, Петр остановил шествие, и началось 3-х дневное празднество по случаю рождения ровесницы Полтавской Виктории, нареченной именем Елизавета.
Детство и юность Елизаветы провела в подмосковных селах Преображенском и Измайловском, благодаря чему Москве и ее окрестности остались ей близкими на всю жизнь.
Ни строгих правил, ни воспоминаний не могла вынести Елизавету из беспризорной, второй семьи Петра[1]
). Елизавета с сестрами очень редко видели отца, участвовавшего в непрерывных походах. Когда к мужу уезжала Екатерина, дети переходили под опеку сестры Петра Натальи Алексеевны, или семьи Меньшикова. Эта беспризорность конечно же не могла не сказаться на ее характере.
В соответствии с перспективными целями петровской династической политики строилось и воспитание царевен. Их учили тому, что могло пригодится при европейских дворах: танцам, музыке, умению одеваться, этике и особенно иностранным языкам. Особое внимание уделялось французскому языку, и в последствии Елизавета знала его в совершенстве.
Вне всякого сомнения, что Елизавета была хорошо образованной женщиной своего времени. Это не омрачают даже такие факты как ее слабое правописание, и просто невероятное свидетельство князя Щербатова о том, что уже будучи императрицей Елизавета не знала, что Великобритания есть остров. Дело в том, что правописанием и географией мог пощеголять не всякий образованный мужчина.
Петр намеревался выдать дочь-красавицу за одногодка- французского короля Людовика XV, или за кого либо из семьи Бурбонов. Переговоры на эту тему довольно интенсивно велись в первой половине 20-х годов. Однако впоследствии антирусской группировке удалось заморозить эти переговоры. Главным их доводом было то, что Елизавета родилась от «подлой» женщины, которая в момент появления дочери на свет не состояла в браке с царем. В 1726 году брачные переговоры полностью прервались известием о браке Людовика XV с Марией Лещинской.
Екатерина, умирая в мае 1727 года завещала Елизавете выйти замуж за Карла Августина. Этому браку тоже не суждено было состояться – Карл умер в том же году. С тех пор на протяжении 14 лет, вплоть до вступления на престол Елизавета фигурировала во всевозможных брачных комбинациях. Среди ее женихов упоминались принц Георг Английский, Карл Бранденбург-Байрейтский, Мануель Португальский и многие другие. Ходили слухи даже о сватовстве персидского шаха Надира[2]
.
Предоставленная в царствование Петра II сама себе, живая, приветливая, но не спускавшая глаз с самой себя, при этом крупная и стройная, с красивым круглым и вечно цветущим лицом, царевна всецело отдалась вихрю веселья и увлечений. Юный царь некоторое время полностью попал под обаяние своей тетки-красавицы.
Это влияние Елизаветы на царя не могло не пугать лидеров Верховного тайного совета Долгоруких и Голицыных. Они добились таки отдаления Петра II от Елизаветы. Впрочем Елизавета не упорствовала в придворной борьбе за власть. Все ее помыслы были поглощены развлечениям, моде и любовным похождениям[3]
.
Со смертью Петра II, и с восшествием на престол Анны Иоановны, в жизни Елизаветы начинается пожалуй самый сложный период. Анна очень хорошо понимала, какую опасную соперницу имеет она в дочери великого дяди. Формально Елизавета занимала очень высокое место в государстве при дворе. Фактически же все десять лет правления Анны Иоановны, Елизавета находилась в опале. За ее поведением зорко следили. Минних, по поручению императрицы поместил к ней в дом урядника Щегловитого, который доносил, кто бывал у Елизаветы и куда она выезжала; чтоб следить за ней по городу, он нанимал особых извозчиков. Елизавета не могла не знать, что за ней наблюдают, поэтому она жила скромно, уединенно, среди своего маленького двора. Она сохраняла свою красоту, но уже никто больше не говорил о ее живости и веселости, которой не шли теперь к опальной дочери Петра Великого[4]
.
Смерть Анны несколько улучшила тяжкие, подтянутые отношения Елизаветы с большим двором. Правительство оказалось слабым, начались смуты, перевороты. Отметим, что Елизавета не принимала никакого участия в совершавшихся в то время переворотах. Вместе с Анной Леонидовной, она сидела у постели умирающей Анны Иоановны, и в истории с назначением регентом Бирона, как и позже в свержении его, никак не фигурировала[5]
.
Одним из первых шагов Бирона-регента было увеличение пенсии Елизавете. Он нередко навещал ее. Возможно он чувствовал шаткость своего положения, и тем самым хотел подстраховаться на случай падения. Это ему удалось. Елизавета с начала своего правления была хорошо расположена к нему. Не менее галантно обращался с цесаревной и Минних. Их внимание к Елизавете было не случайным, а вынужденным. Уже тогда о симпатиях гвардии к цесаревне знали все, что делало ее опасным конкурентом.
Опальная положение, уединенная жизнь Елизаветы при Анне послужили к выгоде для цесаревны с воспитательной точки зрения. Молодая, ветреная, шаловливая красавица, возбуждавшая различные чувства, кроме уважения, исчезла. Елизавета возмужала, сохранив свою красоту, получившую теперь спокойный, величественный, царственный характер.
Таким образом, с значением дочери Петра Великого соединились теперь большие права, но вместе и большие, страшные обязанности. Она являлась перед народом как молчаливый протест против тяжелого, оскорбительного для народной чести настоящего, как живое и прекрасное напоминание о славном прошедшем. От нее чего-то ждут, она должна что-то исполнить. Но с кем и как? Самые видные немцы перессорились, губят друг друга и дают русским возможность взять вверх; но зато и у русских нет человека, который бы встал в центре этого движения. Елизавета должна была встать в центре этого движения, но как могла на это решиться женщина, столько лет проведшая в бездействии в постоянном страхе и унижении[6]
.
Поддерживающие Елизавету из корыстных побуждений французский посол Шетарди и шведский – барон Нолькен, видели в восшествии на престол Елизаветы выгоды для своих стран, но кроме как финансовой поддержки ничем более на могли помочь ей. Нерешительность Шетарди и чрезмерные притязания Нолькена заставили Елизавету прервать с ними переговоры, ставшими невозможными еще и потому, что Швеция объявила войну правительству Анны Леопольдовны.
Эти события в совокупности с тяжелым разговором с Анной Леопольдовной, который состоялся 23 ноября и касался Шетарди и Лестока побудили наконец Елизавету к решительным действиям.
ПЕРЕВОРОТ 1741 ГОДА.
Был второй час ночи 25 ноября 1741 года, когда Елизавета в сопровождении Воронцова, Лестока и Шварца – своего учителя музыки отправилась в казармы Преображенского полка. Войдя в гренадерскую роту, где уже заранее знали о ее прибытии, Елизавета сказала: «Ребята! Вы знаете, чья я дочь, ступайте за мною»[7]
.
Силами 308 гвардейцев, Елизавета не встретив сопротивления, без кровопролития произвела арест Брауншвейгской фамилии, а затем и их приверженцев – Минниха, Остермана и других[8]
.
Бытует точка зрения, что Елизавета возведена на престол дворянской гвардией. Но именные списки участников переворота 25 ноября 1741 года позволяют уточнить вопрос о социальной опоре Елизаветы. Эти списки содержат подробные сведения о прохождении службы гвардейцами, участвовавшими в перевороте в пользу Елизаветы, об их семейном положении, взысканиях, грамотности и, что особенно важно – об их социальном происхождении. Списки показывают, что из 308 гвардейцев, лишь 54 человека или 17,5 %, происходили из дворян. Остальные же 82, 5% были выходцами из крестьян и прочих низших сословий[9]
.
Анализ измененных списков лейб-компании не должен однако вводить нас в заблуждение относительно социального состава гвардии в целом; она, конечно, состояла в основном из дворян, в том числе и знатных. Но знать осталась безучастной к заговору и перевороту, и Елизавету поддерживали гвардейские низы, потому что они были ближе к широким слоям столичного населения, где патриотические настроения преобладали. Верхи же гвардии – «золотая молодежь» того времени – были теснее связаны с дворянством и разделяли его несколько пренебрежительное отношение к Елизавете. Этим и объясняется незначительное количество дворян в лейб-кампании от отсутствия в них знатных фамилий[10]
.
К утру манифест о восшествии на престол и форма присяги были готовы. После того как присягнули гвардия и чиновники, Елизавета под приветственные крики гвардейцев «виват» и залп салюта с бастионов Петропавловской крепости и Адмиралтейства проследовала в Зимний дворец.
Началось новое царствование…
ПРАВЛЕНИЕ ЕЛИЗАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ.
ПЕРВЫЕ ШАГИ.
Вступая на путь заговора и намереваясь захватить власть Елизавета не имела никакой конкретной программы. У нее и ее ближайшего окружения не было таких конструктивных идей, которые знаменовали бы принципиальные изменения социально-экономического курса страны. Довольно смутные мысли о необходимости восстановить попранные немецкими временщиками «начала» Петра, реставрировать отмененные после смерти реформатора учреждения, восстановить забытые законы Петра – вот собственно и все, с чем пришла к власти императрица[11]
.
Первым шагом Елизаветы при восшествии на престол был выпуск манифеста где она подробно и без стеснения доказывала что после смерти Петра II она была единственной законной наследницей.
Составители манифеста «забыли», что по завещанию Екатерины I, после смерти бездетного Петра II престол должен был достаться сыну Анны Петровны и герцога Голштинского.
Там же, в манифесте, Елизавета выставляла целый ряд обвинений против немецких временщиков и их русских друзей. Все они были отданы под суд, который определил Остерману и Минниху смертную казнь четвертованием, но возведенные на эшафот они были помилованы и сосланы в Сибирь. Этим жестом Елизавета подтвердила серьезность своего обещания отказаться от смертной казни.
ИНОСТРАНЦЫ В РОССИИ.
Так случилось, что в начале 40-х годов XVIII века на вершине власти огромного государства оказались люди, далекие от интересов России, не знавшие и не понимавшие ее проблем[12]
. С вступлением на престол Елизаветы Петровны началось народное движение, направленное против преобладания иноземцев, утвердившегося в два последних царствования. Ссылка Остермана, Минниха, Ленвольда показывало что это господство прекращается при новом режиме. Можно было опасаться волнений в низших слоях народонаселения, где уже давно с воцарением Елизаветы соединяли изгнание всех иностранцев из России, еще в царствование Анны здесь толковали: «Государыня цесаревна Елизавета Петровна имеет ссору с ее императорским величеством за иноземцев».
Теперь цесаревна приняла государство, но иноземцев не высылала, хотя и жили они постоянно между страхом и надеждою слыша угрозы от солдат [13]
.
Своей последовательной политикой Елизавета довольно быстро убедила всех, что не намерена изгонять иностранцев из России. Как и Петр Великий, она исходила из идеи использования иностранных специалистов, в которых остро нуждалась Россия. Такой подход оставался неизменным в течении всех лет правления Елизаветы, и не мог не принести свои плоды. Сотни иностранных первоклассных специалистов нашли в России вторую родину, и внесли свой вклад в развитие ее экономики, культуры и науки [14]
.
Можно с уверенностью сказать, что приход Елизавета к власти положил начало беспрецедентной по тем временам кампании, которую иначе как пропагандистской и не назовешь. Цель ее состояла в том, чтобы сформировать благожелательно настроенное к новой монархине общественное мнение, убедить возможно более широкий круг подданных в законности власти дочери Петра I на престол. В пропаганде того времени отмечалась не только кровная, но и идейная близость Елизаветы к Петру:
Во дщери Петр опять на трон взошел,
В Елизавете все свои дела нашел…
(А.П. Сумароков)
ВОЗВРАЩЕНИЕ К ИДЕЯМ ПЕТРА ВЕЛИКОГО.
Идея о преемственности «начал Петра» Елизаветой сочеталась с двумя концепциями.
Во первых, с приходом к власти Елизаветы осуществляется политическая канонизация Петра Великого. Его личность и дела расценивались однозначно – как ниспосланное небом благо для России.
Во вторых, пропагандой Елизаветы оформляется крайне негативная оценка периода истории России от смерти Екатерины I и до восшествия на престол Елизаветы. Эти 14 лет расценивались как время мрака, упадка страны[15]
. Этим утверждениям не мешало даже например то, что в стране за эти самые годы выпуск чугуна и железа вырос в 2 раза.
Первейшую задачу Елизавета видела в восстановлении государственных институтов и законодательства в том виде, в котором они были при Петре I. В Указе от 12 ноября 1741 года – центральном указе реставрационного характера категорическим образом предписывалось все указы и постановления Петра «наикрепчайше содержать и по них неотменно поступать во всех правительствах государства нашего». Императрица в глубоком представлении перед делами великого отца своего представляла себе его работу над государственным строительством настолько совершенной, что одного последовательного и добросовестного проведения в жизнь его узаконений достаточно для понятия благоденствия в государстве. Дело правительства его дочери – дело реставрации, а не творчества[16]
.
Елизавета искренне желала вернуться назад к порядкам Петра, хотя в управлении государством не было определенной программы, е его идеи не всегда соблюдались и не развивались. Но одновременно с реставрационными усилиями, однозначно обреченными на провал, Елизавета и ее сподвижники внесли в государственное устройство принципиально новые черты. В отличие от режима Анны Иоановны, Елизавета пошла по пути рассредоточения власти. На первый взгляд это напоминало Петровскую коллегиальность, но дело обстояло сложнее. В основе петровской коллегиальности лежало желание не сколько демократизировать управление, сколько надежда создать еще один способ тотального контроля подданных. Практика Петра не давала в его отсутствие сосредоточится слишком большой власти в одних руках.
Елизаветинская кол
Фактически же, Сенат имел гораздо больше полномочий, нежели при Петре. Елизаветинский Сенат не только обладал законодательной властью и являлся высшей судебной инстанцией, но и назначал губернаторов и всю высшую провинциальную администрацию, то есть в значительной мере контролировал страну.
Постоянные заявления о верности правительства Елизаветы «началам» Петра служили прежде всего целям упрочнения власти императрицы. Наиболее выпукло «верность» Елизаветы принципам политики Петра показывает ее отношении к любимому детищу Петра – военно-морскому флоту. Так, если в 1733 году на Балтике Россия имела 37 линейных кораблей и 15 фрегатов, то в 1757 году число кораблей сократилось до 27, а фрегатов до 8, причем состояние их было удручающе. Эскадры годами не выходили в моря, и первая же морская кампания в Семилетнюю войну показала почти полную непригодность флота, который больше боялся свежего ветра чем неприятеля; корабли теряли прогнивший рангоут, давали течь, тонули[18]
.
Практика довольно скоро показала, что реставрировать прошлое, а также жить по его законам, невозможно. Елизавета под влиянием очевидной необходимости была вынуждена согласится с доводами П.И. Шувалова и признать, что «нравы и обычаи изменяются в течении времени, почему необходимо перемена в законах»[19]
. Несомненно неудачу «реставрационной» политики Елизаветы предопределило то, что она следовала не по духу, а по букве законодательства Петра, слепо копируя его систему правления. Это неизбежно лишало ее политику динамизма, так необходимого в то время.
В первые годы царствования Елизаветы Петровны то и дело открывались новые заговоры, которые открывались по двум причинам: из-за преувеличенного страха перед восстановлением Браунгшвейской династии, и из-за интриг лиц, приближенных к Елизавете и борющихся за власть.
Чтобы упрочнить престол за собой и за потомством своего отца, Елизавета поспешила возвратить в Петербург своего племянника Карла-Петра Ульриха – сына Анны Петровна и герцога Голштинского. 7 ноября 1742 года он был провозглашен наследником престола. Перед тем он принял православие с именем Петра Федоровича; было приказано к его имени добавлять: внук Петра Великого[20]
.
ЛИЧНОЕ УЧАСТИЕ ЕЛИЗАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ СТРАНЫ.
Первое время по вступлении на престол Елизавета сама принимала деятельное участие в государственных делах. Благовея перед памятью отца, она хотела править страной в духе его традиций. Однако ее энтузиазма хватило ненадолго, почти всецело уйдя в придворную жизнь, с ее весельем и интригами, передала управление государством в руки своих фаворитов. Ленивая и капризная, пугавшаяся всякой серьезной мысли, питавшая отвращение ко всякому занятию, Елизавета не могла войти в сложные международные отношения тогдашней Европы, и понять дипломатические хитросплетения своего канцлера Бестужева-Рюмина. Но в своих внутренних покоях она создала себе особое политическое окружение из приживалок и рассказчиц, сплетниц, где премьером была Мавра Егоровна Шувалова. Предметами занятий этого кабинета были сплетни, россказни, наушничества, всякие каверзы и травля придворных друг против друга, доставлявшая Елизавете великое удовольствие. Все дела Елизавете подавались через какую-то Елизавету Ивановну, которую так и звали министром иностранных дел[21]
.
Не имея блестящих способностей, образования, опытности и привычки к делам правительственным, Елизавета, разумеется, не могла иметь самостоятельных мнений и взглядов, исключая тех случаев, когда она руководствовалась чувством. Подданные кричали, что императрица не занимается государственными делами, отдает все время удовольствиям[22]
.
СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА ЕЛИЗАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ.
«Роковой проблемой» эпохи стоящей в центре российской жизни XVIII века, являлись взаимные отношения сословий и самодержавия. Прежде всего в ней отразилось трагедия государственного неустройства, вынуждавшая российских самодержавцев на разных этапах нашей истории прибегать только к политическому, а отнюдь не только к интимному фаворитизму.
Правительство Елизаветы, ощущая крайнюю неустойчивость своего положения, старалось найти выход в максимальном удалении от того «равенства перед дубиной», которым некогда Петр пытался не без успеха сцементировать страну.
Если во времена Анны Иоановны дворянство и получало несомненные привилегии за счет крестьян, то оно платило за них тем же «равенством перед дубиной», но только еще более унизительным. Двумя стремительными переворотами в 1740 и 1741 годах гвардия принципиально изменила положение. Она вырвала у самодержавия гражданские права для дворян, и дала правительству возможность выбрать рациональные варианты дальнейшего развития. Самодержавие, к сожалению, выбрало вариант внутренне порочный, удовлетворяя похоть одного социального слоя за счет ограбления и уничтожения другого, что только усугубило нестабильность.
ПОЛОЖЕНИЕ КРЕПОСТНЫХ В РОССИИ.
У крепостных отобрали единственную возможность вырваться из крепостного состояния – крепостных людей отстранили от службы в армии[23]
. Тем самым правительство взглянуло на них как на рабов, а в дальнейшем энергично проводило этот взгляд на практике.
Торговля людьми приобрела небывалые размеры, люди – мужчины, женщины, дети – целыми деревьями, семьями, поодиночке были предметом купли-продажи, и о них сообщали в газетах, как и о продающихся дровах, скоте, долгах[24]
.
Помимо продажи, дворяне получили еще целый ряд мер воздействия на крепостных. Можно без преувеличения считать, что § 1, главы XIX «О власти дворянской…» звучит настоящим апофеозом крепостному праву: «Дворянин имеет над людьми и крестьяны своими мужескаго и женскаго полу и над имением их полую власть без изъятия, кроме отнятия живота и наказания кнутом и проведения над оными пыток. И для того волен всякий дворянин всех своих людей и крестьян продавать и закладывать в приданные и в рекруты отдавать и во всякие крепости отдавать… мужескому полу жениться, а женскому полу замуж идти позволять.» В этом документе нет ни слова о правах крестьянина, речь о нем идет лишь как о живой собственности. И хотя этот проект не стал Уложением, его нормы, ожившие в наказах дворян 1767 года, в большинстве своем в течении второй половины XVII века стали законами и закрепили юридически на долгие года власть дворянства[25]
.
ПОЛОЖЕНИЕ ДВОРЯНСТВА, РОСТ ПРИВЕЛЕГИЙ.
Еще при жизни Елизаветы составители уложения разработали норму, отменявшую обязанность государственной службы для дворян. Она получила силу закона при Петре III.
Закон о 25-летнем сроке службы, изданный в 1735 году и сразу же приостановленный, теперь получил силу. Практика же узаконила что теперь и 25-летню службу дворяне фактически проходили гораздо меньший срок, так как правительство щедро им разрешало льготные и долговременные отпуска, которые настолько укоренились, что в 1756-1757 годах пришлось прибегнуть к крутым мерам, чтобы заставить зажившихся в своих поместьях офицеров явиться в армию. В ту же эпоху среди дворянства распространился обычай записываться в полки еще в младенческом возрасте, и таким образом еще задолго до совершеннолетия достигать офицерских чинов. Восстановленная прокуратура не имела прежней силы, вследствие чего служба из тяжелой подчас повинности стала принимать характер доходного занятия. Особенно это относится к воеводам. Кнут, казнь и конфискация имущества, следовавшие при Петре Великом, Анне Иоановне за казнокрадство и взяточничество, теперь сменилось понижением в чине, переводом на другую работу и редко увольнением.
ПРОТЕСТ НАРОДА.
Неограниченная власть дворян над крепостными людьми узаконенная государством и освященная церковью не могла не приводить к усилению эксплуатации, к жестокость обращения, а нередко и к преступлениям. Одним из самых страшных примеров служит трагедия, развернувшаяся в центре Москвы. Здесь на протяжении семи лет зверствовала пресловутая Солтычиха.
Дорвавшись до власти, этот «урод рода человеческого» замучил не один десяток людей. Свидетели показали, что Солтычиха лично убила, или приказала убить не менее 100 человек[26]
.
Дело Салтыковой было одновременно и уникальным и типичным. Обстановка глумления над человеческой личностью, жестокость и безнаказанность царили повсеместно и неизбежно порождали преступления помещиков и – как протест – жалобы, бегства, скрытое и открытое сопротивление крестьянства.
Крестьяне не ограничивались жалобами и побегами. Многие из них брались за оружие. В 30-50-х годах XVIII века вооруженные выступления крестьян происходили в 54 уездах страны. Вспыхивая то здесь, то там, крестьянские бунты быстро гасли, но уже предвещали гигантский пожар Пугачевского восстания, охватившего в 1773-1775 годах огромную территорию, потрясшего основы самодержавия монархии.
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА.
Большой проблемой было состояние финансов государства. После пребывания у власти немецкого правительства Россия не могла свести концы с концами в своем хозяйстве. Комиссия о коммерции создала ряд проектов для развития внешней торговли. Купечеству, как и дворянству, государство открыло дешевый кредит, учредив в 1754 году Заемный и Государственный банки. В деле торговли и промышленности шел медленный, но постоянный прогресс.
Одним из центральных экономических решений правительства Елизаветы была отмена в 1754 году внутренних таможен. Это стало возможно, благодаря проекту П.И. Шувалова, в котором он предложил отменить внутренние таможенные сборы, за счет увеличения внешних сборов. Это привело к значительному оживлению торговых связей между различными регионами страны. Так произошло одно из самых важнейших явлений в русской жизни. Русская земля была давно собрана, но внутренние таможни разрывали ее на множество отдельных стран[27]
. Этим актом Елизавета уничтожила последние следы удельного деления. Купечество глубоко оценило реформаторские усилия Елизаветы, преподнеся ей на золотом блюде бриллиант в 56 каратов. Но тем не менее эта реформа была проведена в узкосословных интересах дворянства, добивавшегося увеличения доходов от эксплуатации крестьянства.
Показательно так же и то, что отмена внутренних таможен не повлекла за собой устранения других препятствий на пути свободной торговли, а именно различных монополий и откупов, которые были весьма выгодны дворянству[28]
.
В 40-е годы XVIII столетия казна испытывала острую потребность в притоке поступлений. П.И. Шувалов понимал, что увеличивать ставку подушной подати бесперспективно, и поэтому выдвинул весьма смелое для своего времени предложение о переориентации бюджетных поступлений, с прямого на косвенное. Конкретно в проектах 1745, 1747 годов, он предложил постепенно поднимать цену на продаваемую соль и соответственно снижать ставку подушной подати.
В итоге цена на соль поднялась на 120%, а поступления в казну от соляного налога возросло с 801 тысячи в 1749, до 2,2 миллионов рублей в 1761 годы, т.е. почти в 3 раза[29]
.
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА.
Если основным идеологом внутренней политики был Шувалов, то на поприще внешней политики преуспел Алексей Петрович Бестужев-Рюмин. Он не раз излагал свое отношение к внешней политике, которую называл «системой Петра I»: в основе этой концепции лежало признание трех союзов. Во первых с «морскими державами» – Англией и Голландией, мотивирую выгодными торговыми отношениями. Во вторых союз с Саксонией для держания в узде Польши и Речи Посполитой. В третьих с Австрией для противостояния Османской империи. Здесь можно усомниться в том, что «система Петра» была такой же, какой ее представлял Бестужев, но суть не в этом. Неизменным в политике Петра было поддержание союза с такими государствами, с которыми у России была долговременная общность интересов. И в этом смысле Бестужев правильно понимал смысл петровской внешней политики[30]
.
СЕМИЛЕТНЯЯ ВОЙНА.
В царствование Елизаветы Россия приняла участие в семилетней войне (1756-1763 гг.), вызванной столкновением интересов агрессивной Пруссии с интересами Австрии, Франции и России. В ходе войны русские войска дважды разгромили непобедимую прежде армию Фридриха II. Русские войска заняли столицу Пруссии Берлин[31]
.
В конце 1761 года 16-ти тысячный корпус под умелым командованием Румянцева захватил крепость Кольберг на берегу Балтики. Открывался путь на Штеттин и Берлин. Пруссия стояла на краю гибели.
Спасение для Фридриха пришло из Петербурга – 25 декабря скончалась Елизавета Петровна, и сменивший ее на троне племянник Петр III Федорович заключил перемирие с обожаемым им прусским монархом. А полтора месяца спустя заключает с ним мирный договор – Пруссия получает обратно все свои земли. Таким образом не остается сомнений в том, что вся кровавая работа русской армии погибла. Более того – генералу З.Г. Чернышеву был дан приказ готовиться выступить с армией уже союзной державы короля прусского против вчерашних союзников.
Лишь манифест 28 июня 1762 года о восшествии на престол Екатерины II прервал карикатурное продолжение кровавой драмы Семилетней войны.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Хочется признать, что политика императрицы была неопределенной и непоследовательной. Как и у ее предшественников, у Елизаветы отсутствовала система взглядов в области внутренней политики. Этому утверждению вроде бы противоречат такие факты, как отмена внутренних таможенных пошлин, ввод соляного налога, но степень участия императрицы в них выразилась лишь в том, что она поставила под ними свою подпись. Приписывать Елизавете прозорливость и неусыпное стремление в увеличении благ своих подданных мы не можем.
Под елизаветинским крылом нашлось таки место для выдающихся государственных деятелей, людей прогрессивно мыслящих , которые реально участвовали в управлении страной и проводили в жизнь свои замыслы. Имя императрицы было для них гарантией успеха в начинаниях. Осуждая фаворитизм, как таковой, мы не можем, тем не менее, не видеть в данном случае его положительные для государства стороны.
Внутренняя политика Елизаветы всецело подчинялась интересам господствующего класса – дворянства. Причем мы видим сильное противоречие, которое заключается с одной стороны в общем прогрессе страны, развитии промышленности, науки, культуры, исскуства, а с другой стороны с варварским закрепощением податного сословия.
Итак, если с воцарением в 1741 г. 32-летней Елизаветы Петровны возродилась линия Петра Первого, то с ее смертью пресеклась не только линия ее отца, но династия Романовых. Все последующие наследники императорского престола носили фамилию Романовых, но они уже не были русского происхождения[32]
.
[1]
В.О. Ключевский. Курс русской истории. часть IV. М. 1989 г. с. 313
[2]
Е.В. Анисимов. В борьбе за власть. Страницы политической истории XVIII века. М. 1988 г. с. 38
[3]
Е.В. Анисимов. В борьбе за власть. Страницы политической истории XVIII века. М. 1988 г. с. 39
[4]
С.М. Соловьев. История России с древнейших времен. книга XI. М. 1963 г. с. 99
[5]
Е.В. Анисимов. В борьбе за власть. Страницы политической истории XVIII века. М. 1988 г. с. 47
[6]
С.М. Соловьев. История России с древнейших времен. книга XI. М. 1963 г. с. 102
[7]
С.М. Соловьев. История России с древнейших времен. книга XI. М. 1963 г. с. 124
[8]
С.М. Соловьев. История России с древнейших времен. книга XI. М. 1963 г. с. 124
[9]
Е.В. Анисимов. В борьбе за власть. Страницы политической истории XVIII века. М. 1988 г. с. 50
[10]
Е.В. Анисимов. В борьбе за власть. Страницы политической истории XVIII века. М. 1988 г. с. 55
[11]
Е.В. Анисимов. В борьбе за власть. Страницы политической истории XVIII века. М. 1988 г. с. 71
[12]
Е.В. Анисимов. В борьбе за власть. Страницы политической истории XVIII века. М. 1988 г. с. 34
[13]
С.М. Соловьев. История России с древнейших времен. книга XI. М. 1963 г. с. 146
[14]
Е.В. Анисимов. В борьбе за власть. Страницы политической истории XVIII века. М. 1988 г. с. 81
[15]
Е.В. Анисимов. В борьбе за власть. Страницы политической истории XVIII века. М. 1988 г. с. 74
[16]
Е.В. Анисимов. В борьбе за власть. Страницы политической истории XVIII века. М. 1988 г. с. 78
[17]
С.М. Соловьев. История России с древнейших времен. книга XII. М. 1963 г. с. 142
[18]
Е.В. Анисимов. В борьбе за власть. Страницы политической истории XVIII века. М. 1988 г. с. 79
[19]
Е.В. Анисимов. В борьбе за власть. Страницы политической истории XVIII века. М. 1988 г. с. 78
[20]
А.Н. Мячин. Мир русской истории. М. 1997 г. с. 159
[21]
В.О. Ключевский. Курс русской истории. часть IV. М. 1989 г. с. 314
[22]
С.М. Соловьев. История России с древнейших времен. книга XI. М. 1963 г. с. 167
[23]
С.М. Соловьев. История России с древнейших времен. книга XI. М. 1963 г. с. 157
[24]
Е.В. Анисимов. В борьбе за власть. Страницы политической истории XVIII века. М. 1988 г. с. 107
[25]
Е.В. Анисимов. В борьбе за власть. Страницы политической истории XVIII века. М. 1988 г. с. 100
[26]
Е.В. Анисимов. В борьбе за власть. Страницы политической истории XVIII века. М. 1988 г. с. 107
[27]
С.М. Соловьев. История России с древнейших времен. книга XII. М. 1963 г. с. 179
[28]
Е.В. Анисимов. В борьбе за власть. Страницы политической истории XVIII века. М. 1988 г. с. 93
[29]
Е.В. Анисимов. В борьбе за власть. Страницы политической истории XVIII века. М. 1988 г. с. 86
[30]
Е.В. Анисимов. В борьбе за власть. Страницы политической истории XVIII века. М. 1988 г. с. 135
[31]
А.Н. Мячин. Мир русской истории. М. 1997 г. с. 161
[32]
А.Н. Мячин. Мир русской истории. М. 1997 г. с. 161