От странствий на поклонение Святому Гробу до Клермонского собора (IV в. - 1095 г.)
С самых первых времен христианской эры последователи Евангелия собирались вокруг гроба Иисуса Христа, Спасителя мира, для молитвы. Император Константин воздвиг храмы над гробом Сына человеческого и на некоторых из главных мест Его страданий; освящение храма Святого Гроба было великим торжеством, при котором присутствовали тысячи верующих, собравшихся со всех сторон Востока. Мать Константина, св. Елена, уже в преклонных годах предприняла странствие в Иерусалим и содействовала своим усердием открытию древа Креста Господня в одной из пещер, поблизости от Голгофы. Бесплодные усилия императора Юлиана возобновить храм Иудейский, в опровержение слов Священного писания, сделали еще более дорогими Святые места. Между благочестивыми поклонниками IV века история сохранила имена св. Порфирия, бывшего впоследствии епископом Газским, Евсевия Кремонского, св. Иеронима, изучавшего в Вифлееме Священное писание, св. Павлы и дочери ее Евстахии из знаменитого рода Гракхов, могилы которых находит в настоящее время путешественник рядом с могилой св. Иеронима, близ той пещеры, где Спаситель возлежал в яслях. В конце IV века число паломников было так велико, что многим из отцов церкви, между прочим и св. Григорию Нисскому, приходилось уже красноречивыми доводами указывать на злоупотребления и опасности странствования на богомолье в Иерусалиме. Напрасные предостережения. Не могло впредь явиться в мире такой власти, которая преградила бы христианам путь к Святой Гробнице.
Вскоре из глубины Галлии нахлынули толпы новых христиан, которые спешили поклониться колыбели верования, только что воспринятого ими. Маршрут, или дорожник, составленный собственно для паломников, служил им путеводителем от берегов Роны и Дордоны до реки Иордан и на обратном пути из Иерусалима до главных городов в Италии. В первых годах V века мы встречаем на пути к Иерусалиму императрицу Евдокию, супругу Феодосия Младшего.
В царствование Ираклия войска персидского шаха Хосроя II нахлынули на Палестину; после десятилетней борьбы победа осталась на стороне христианского императора. Он возвратил святилищу Иерусалима древо Животворящего Креста, похищенное варварами; босой проходил он по улицам священного города, неся на плечах своих до самой Голгофы это орудие искупления человеческого. Шествие это было торжественным праздником, память о котором церковь празднует и доныне под именем Воздвижения Честного Животворящего Креста. В последние годы VI века выехал из Пьяченцы с благочестивыми спутниками св. Антонин, чтобы почтить поклонением места, освященные следами Божественного Искупителя. Дорожник, носящий имя его, доставляет очень любопытные сведения о состоянии, в котором находилась в то время Святая земля; между тем как Европа волновалась среди разнообразных бедствий войны и переворотов, Палестина покоилась под сенью Голгофы и как будто во второй раз сделалась землею обетования. Но недолго должны были продолжаться это спокойствие и благосостояние.
Из хаоса религиозных и политических смут, среди развалин, загромождающих с каждым днем более и более слабый, колеблющийся и разделенный Восток, выступил человек со смелым замыслом возвестить новую веру, основать новое царство. Это был Мухаммед, сын Абдуллы, из племени курейшитов. Он родился в Мекке в 570 г.; был сначала бедным погонщиком верблюдов, но был одарен пылким воображением, энергичным характером, живым умом и имел глубокое познание аравийских народностей, их наклонностей, вкусов и потребностей. Коран, над сочинением которого он провел 23 года, хотя и проповедовал чистую нравственность, но вместе с тем обращался и к самым грубым страстям человеческого сердца и сулил убогим обитателям пустыни обладание целым миром. Сын Абдуллы, когда ему было 40 лет, начал проповедовать свое учение в Мекке, но после 13-летней проповеди должен был бежать в Медину, и с этого бегства Пророка в Медину, 16 июля 622 г., начинается мусульманская эра. Не много понадобилось времени Мухаммеду, чтобы завоевать все три Аравии, но яд прервал его победы и жизнь в 632 г. Войну и проповедь его учения продолжали Абу Бекр, тесть Мухаммеда, и Омар, который покорил Персию, Сирию и Египет. Амру и Серджий, наместники Омара, подчинили своей власти Иерусалим, который мужественно защищался в продолжение четырех месяцев. Омар, явившийся самолично принять ключи побежденного города, велел выстроить большую мечеть на том месте, где возвышался храм Соломона. При жизни халифа, наследовавшего власть Абу Бекра, участь палестинских христиан была еще не очень бедственна, но по смерти Омара им пришлось терпеть всякий позор и разграбление.
Нашествие мусульман не остановило паломничества. В начале VIII века мы встречаем в Иерусалиме епископа Галльского, св. Арнульфа, описание интересного путешествия которого сохранилось до нашего времени, а лет через 20 или 30 после того посетил Святые места другой епископ - Гилебальд из саксонской страны, о путешествии которого сохранился рассказ его родственницы-монахини.
Распри между разными мусульманскими партиями, добивавшимися высшей власти, гибельно отражались на палестинских христианах; долго тяготели на них ужасы преследования, прерываемые лишь кратковременными отдыхами, и только в царствование Гарун аль-Рашида, величайшего халифа из династии Аббасидов, настали для них более спокойные дни. Карл Великий в это время распространял свое владычество на Западе. Взаимное уважение между великим государем франков и великим халифом ислама выражалось посредством частых посольств и роскошных подарков. Гарун аль-Рашид послал в дар Карлу Великому ключи от Святого Гроба и священного города: в этом приношении была политическая идея и что-то вроде смутного предчувствия крестовых походов.
В это время европейские христиане, посещавшие Иерусалим, были принимаемы в странноприимном доме, учреждение которого приписывают Карлу Великому. В конце IX века монах Бернар, родом француз, посетил Святые места с двумя другими лицами монашеского звания; он видел это странноприимное учреждение латинской церкви, состоящее из 12 домов или гостиниц; тут для паломников была открыта библиотека, как и в других странноприимных домах, основанных в Европе Карлом Великим. В пользовании этого благочестивого учреждения были поля, виноградники и сад, расположенный в долине Иосафатовой. Желание обрести частицы мощей, а также и торговые расчеты способствовали умножению этих путешествий за море; ежегодно 15 сентября в Иерусалиме открывалась ярмарка: торг, по обыкновению, происходил на площади церкви св. Марии Латинской. Купцы из Венеции, Пизы, Генуи, Амальфи и Марселя имели свои конторы в разных странах на Востоке.
Путешествия к Святым местам стали налагаться в виде публичной кары и средства к искуплению вины. В 868 г. один знатный бретонский владетель, по имени Фротмонд, убивший своего дядю и меньшего из своих братьев, был присуждаем три раза к путешествию в Святую землю для получения полного отпущения своих преступлений. Цензий, римский префект, который в церкви Санта-Марии-Маджоре нанес оскорбление папе, схватив его в алтаре и заключив в темницу, был присужден оплакивать свою вину у подножия Гроба Господня.
Эти частые путешествия установили братские отношения между христианами Востока и европейскими. Письмо Илии, патриарха Иерусалимского, написанное в 881 г. к Карлу Младшему и великой семье христианского Запада, представляется нам торжественным выражением этих отрадных и благочестивых отношений. Патриарх описывает несчастное положение иерусалимской церкви: бедным и монашествующим угрожает смерть от голода; для лампад святилища недостает масла; иерусалимские христиане взывают к состраданию своих европейских братьев. Не дошло до нас никакого свидетельства, которое пояснило бы, как отозвалась христианская Европа на это трогательное послание, но можно предполагать, что два монаха, посланные с письмом от Илии, возвратились не с пустыми руками.
По ниспровержении владычества Аббасидов мусульманский мир под влиянием распрей и несогласий распался и утратил свою силу; зрелище этого падения приободрило на некоторое время греков. Никифор Фока, Ираклий и особенно Цимисхий сделали несколько удачных попыток; но смерть Цимисхия, отравленного внезапно среди пути, возвратила сарацинам все, что они потеряли. Халифы Фатимиды, поселившиеся недавно по берегам Нила, сделались новыми обладателями Иудеи. Под их управлением положение христиан было сносным до тех пор, пока не стал халифом Гакем, о жестоком фанатизме и яростном безумии которого сообщает история. Герберт, архиепископ Равенский, сделавшийся папой под именем Сильвестра II, видел бедствия христиан во время своего путешествия в Иерусалим. Письмо этого прелата (986), в котором Иерусалим сам оплакивает свои несчастья и взывает к состраданию своих детей, возбудило волнение в Европе
Летописцы того времени, описывая бедствия Святой земли, сообщают, что все религиозные церемонии были запрещены и большая часть церквей превращены в конюшни; храм Святого Гроба также подвергся опустошению. Христиане принуждены были удалиться из Иерусалима. Со слезами приняли на Западе известие о разрушении Святых мест. В разных явлениях представились благочестивым христианам как бы знамения этих несчастий: например, в Бургони выпал каменный дождь; на небе видны были кометы и метеоры. В различных по климату местностях природа действовала как бы вопреки своим определенным законам, и год бедствий Иерусалима был полон печальных, таинственных знамений. Но все эти бедствия делали еще более дорогим и священным для христиан город их Искупителя. Вообще, конец Х века составляет эпоху тревог и мрачной озабоченности; в Европе думали, что скоро наступит последний день мира и Иисус Христос сойдет на землю, чтобы судить живых и мертвых. Мысли всех были обращены к Иерусалиму, и путь странствия туда сделался как бы путем вечности. Богатые учреждали благотворительные заведения, так как блага земные вменялись тогда в ничто. Не одна дарственная запись начинается такими благочестивыми словами: "так как приближается конец мира" или "убоясь наступающего дня Суда Божия" и т. п. Когда умер Гакем - халиф-притеснитель, то преемник его, Захир, позволил христианам выстроить вновь храм Святого Гроба; император Константинопольский предоставил черпать средства из своей собственной казны для покрытия издержек по восстановлению храма.
В XI веке примеры странствий к Святым местам, налагаемых в виде церковного покаяния, встречаются еще чаще, чем в предыдущем столетии. Великие грешники должны были оставлять на некоторое время свое отечество и вести скитальческую жизнь, подобно Каину. Этот способ искупления греха (кражи, убийства, нарушения примирения во имя Бога) согласовался с деятельным и беспокойным характером западных народов. Чем дальше подвигается XI век, тем более любовь к странствиям на поклонение Святым местам становится потребностью людей, привычкой, законом. Посох странника виден в руке каждого уроженца Европы; старание ли избежать опасности или преодолеть затруднение, исполнение ли какого-нибудь желания или обета - все это служит причиной покинуть домашний очаг и стремиться к дальним небесам. Странник, направляющийся в Иерусалим, был как бы священной личностью; отъезд его и возвращение ознаменовывались религиозными церемониями. Ни в какой стране не подвергался он лишению благодетельного гостеприимства. Особенно же во время празднования Пасхи стечение паломников бывало многочисленно в Иерусалиме; толпы верующих стремились увидеть, как нисходит священный огонь и зажигает светильники у Гроба Господня.
Знаменитейшими паломниками первой половины XI века считают Фулька Анжуйского, по прозванию Черный, и Роберта Hopмандского, отца Вильгельма Завоевателя. Фульк, обвиненный в убийстве своей жены и, сверх того, в других убийствах, три раза путешествовал к Святым местам, заявляя многими доказательствами набожное свое настроение и милосердие, и умер в Меце в 1040 г. по возвращении из третьего странствия на богомолье. Роберт Нормандский, виновный, как говорят, в том, что по его повелению был отравлен брат его Ричард, также отправился вымаливать прощение Господа у Его Святого Гроба; по прибытии в Иерусалим встретил он у ворот города толпу бедных странников, стоявших тут в ожидании милостыни от какого-нибудь богатого господина, которая открыла бы им доступ в священный город, и заплатил за каждого из них по золотой монете. Роберт умер в Никее, сожалея, что ему не пришлось кончить жизнь свою при самом Гробе своего Господа.
В 1054 г. Литберт, епископ Камбрейский, отправился в Иерусалим во главе трех тысяч поклонников из Пикардии и Фландрии. Этот отряд, известный у летописцев под замечательным названием "войска Божьего", погиб в Болгарии, побитый оружием варваров и также от голода. Епископ Камбрейский прибыл в Сирию с очень немногими уцелевшими спутниками; но он был так несчастлив, что должен был возвратиться в Европу, не видав Гроба Господня. Другой отряд, более многочисленный, отбыл с берегов Рейна в 1064 г.; эти благочестивые германцы достигли Святой земли, где патриарх устроил им торжественную встречу при звуках литавр. В числе путешественников к Святым местам в это же время можно упомянуть еще о Фридрихе графе Вердюнском, о Роберте Фризоне графе Фландрском, и о Беранжере графе Барселонском.
Вторжение турок, эта "наковальня, которая должна была тяготеть над всею землею", по выражению одного летописца, подчинило Восток новым владыкам, а палестинских христиан - новым притеснителям. К такому громадному количеству врагов, восставших против последователей Евангелия, Европа не отнеслась равнодушно. Папа Григорий VII, человек энергичный, смелый и предприимчивый, начал убеждать христиан вооружиться против мусульман; пятьдесят тысяч человек отозвались на его призыв, и Григорий VII сам должен был вести их в Азию. Но он не мог осуществить этого предприятия. Преемник его, Виктор III, обещал отпущение грехов всем, кто выступит на битву с сарацинами, свирепствовавшими по берегам Средиземного моря; флот, снаряженный жителями Пизы, Генуи и других городов Италии, явился у африканских берегов; итальянские воины изрубили множество сарацин и сожгли два мусульманских города в древней стране Карфагенской.
Но не первосвященник римский, а простой отшельник стал тем, кто под влиянием идеи, властвующей над веком, поднял знамя великой войны между Востоком и Западом. Петр Пустынник, родом из Пикардии, ища удовлетворения для своей пламенной и тревожной души и на войне, и в мире, и в церкви, избрал последним своим убежищем уединение в одном из самых суровых монастырей. Он покинул его лишь для того, чтобы пойти на поклонение к Святым местам. Вид Голгофы и Святого Гроба воспламенил его христианское воображение; зрелище страданий палестинских христиан возбудило его негодование. Петр Пустынник вместе с патриархом Симоном плакали над бедствиями Сиона, над порабощением последователей Иисуса Христа. Патриарх вручил отшельнику письма, в которых он умолял о помощи папу и государей; Петр обещал ему не забыть Иерусалим. И вот из Палестины отправляется он в Италию, припадает к ногам папы Урбана II, испрашивает и достигает его предстательства в пользу освобождения Иерусалима. И после того Петр Пустынник, воссев на мула, с босыми ногами, с обнаженной головой, в простой, грубой одежде, с распятием в руках отправляется из города в город, из провинции в провинцию, проповедуя на площадях и по дорогам. Таким образом проходит он по всей Франции и по большей части Европы; красноречие его потрясает толпы; все умы воспламеняются, все сердца растроганы.
Немедленно в Пьяченце был созван собор; тут были и послы от императора Алексея, на которых было возложено представить папе картину бедствий на Востоке. Более 200 епископов и архиепископов, 4000 духовных лиц и 30 000 лиц светского звания присутствовали на соборе. Но ничего здесь не было решено. Великое решение состоялось на новом соборе, более торжественном и многочисленном, - Клермонском соборе в Оверни. После многих совещаний о преобразовании духовенства, об установлениях относительно порядка, справедливости и человечности был поднят вопрос о Святой земле. Совещание, на котором раздалось слово о Иерусалиме, было десятым на соборе; оно происходило на большой Клермонской площади, покрытой несметными толами народа; для папы был воздвигнут престол. Петр Пустынник заговорил первый; голос его дрожал от слез, когда он обратился к народу, и слова его произвели потрясающее впечатление. После него начал говорить папа Урбан, который представил зрелище наследия Христова в позорном порабощении, Божиих верных сынов - терпящими гонения и преследования, Европу христианскую - под угрозой победоносных варваров; папа призывал государей и народы послужить Богу Живому. При словах папы слышны были общие рыдания; на призыв его к мужеству воинов толпа отозвалась пламенным рвением. Перед благочестивыми душами в словах папы открывалось Царствие Небесное, которое предстояло завоевывать, а перед честолюбивыми - земные блага и царства Азии. И подобно грому огласил Клермонскую площадь крик, вырвавшийся из сердец несметной толпы: "Этого хочет Бог! Этого хочет Бог!" Здесь мы только слегка касаемся действия, произведенного речью папы; только в истории крестовых походов можно видеть торжественное величие зрелища, явленного тогда перед христианским миром.
Список литературы
Мишо Г. История крестовых походов. - М.: Алетейа, 2001.