Гражданская Война 1918г

Еще большее мужество показал Михаил Ва­сильевич раньше, разрабатывая и осуществляя свой знаменитый удар во фланг наступавшему фронту колчаковцев. Правда, это мужество не бы­ло таким видным, как в штыковой атаке.

Колчак на большом пространстве наступал с востока к Волге. Южной группе армий, которой Командовал Фрунзе, надлежало отступать к реке и за Волгой укрыться от сильного врага. Военные специалисты считали, что у нас нет сил, чтобы сдержать неприятеля. Но что значит отступать за Волгу? Это значило потерять на ее восточном бере­гу громадные запасы хлеба. А самое главное, ког­да-то такую широкую реку Красной Армии при­шлось бы форсировать с боями. Ведь никто не со­бирался отдавать Колчаку навечно Заволжье и Сибирь.

Михаил Васильевич не мог согласиться с таким решением. Он видел условия для победы. В тылу Колчака начались восстания. Если бы удалось по­теснить неприятеля, он оказался бы между двух огней — между Красной Армией и повстанцами. А это верная победа над врагом. Нет, настоящий полководец не имел права упустить такое стечение обстоятельств, второй раз оно не повторилось бы. Слабое место в колчаковском фронте — корпус из крестьян, мобилизованных насильно. По этому корпусу и надо нанести главный удар. Но какими силами наносить его? Из каких войск создать ударный кулак? Никто из военных специалистов таких войск не видел. Фрунзе мужественно пошел на оправданный риск, взял для ударного кулака гарнизоны городов. Нет, он не оставил города на произвол судьбы — для их обороны были сформи­рованы рабочие отряды. Можно представить, ка­кую громадную ответственность брал на себя пол­ководец. Какое великое мужество надо было иметь, чтобы решиться на это!

А тут еще обнаружилось предательство. Один из комбригов — бывший царский офицер — уска­кал с приказом о наступлении к Колчаку. Что оста­валось делать Фрунзе? Он отдал новый приказ:

наступать по старому плану, но на четыре дня раньше, в тот же день, как стало известно о преда­тельстве, пока Колчак не перегруппировал свои войска.

Наступление удалось. Колчаковский фронт покатился назад, к своей гибели.

В сложных условиях вели красные борьбу с бандами Махно на Украине. У махновцев были опытные командиры. Они умело руководили нале­тами банд на красные отряды. Банды казались неуловимыми. Захваченных в плен красноармейцев махновцы зверски мучили. В этой войне успех дела решали не пушки, не пулеметы, а дерзость и отвага командиров.

Когда ликвидацию махновцев поручили Фрун­зе, он начал с того, что сделал своих командиров, в большинстве молодых и неопытных еще, не ме­нее храбрыми, чем командиры врага. Но как уда­лось такое? Что он, отдал .приказ быть храбрым? В таком случае приказом много не сделаешь. Прос­то Михаил Васильевич показал сам примеры храб­рости.

В одной из разведок Фрунзе и трое его спутни­ков столкнулись, что называется, нос к носу с эс­кадроном махновцев. Причем сам батька Махно ехал в первом ряду. В неравной схватке погиб один красноармеец. Фрунзе ранило пулей в бок, а плащ на нем был прострелен в семи местах. Конечно, полководец рисковал жизнью, которая была нуж­на и ему самому, и всей армии. Но риск и тут был оправдан.

Умел ли Фрунзе предвидеть действия против­ника, умел ли разгадывать его планы? Ведь это одно из главнейших качеств полководца. Да, умел.

Наполеон к народу относился высокомерно и презрительно. Суворов, все годы враждуя с царя­ми, видя их глупость, алчность, жестокость, не представлял себе страны без царя. При всей заботе о солдатах оба полководца видели в них только инструмент для достижения цели, выгодной клас­су богатых. Но самая могучая сила на земле — трудящиеся, а не богатые. Быть полководцем ар­мии трудового народа — значит командовать са­мой могучей силой.

Рассказывают, что еще маленьким мальчиком Фрунзе на вопрос, кем он будет, когда вырастет, ответил: «генералом». Конечно, это был ответ ре­бенка. Однако обстоятельства жизни постепенно делали его именно генералом, но генералом крас­ным.

Мать Фрунзе, Мавра Ефимовна, была русской, отец, Василий Михайлович — молдаванин. Отец служил фельдшером в Пишпеке (теперь город Фрунзе). Городским властям не понравилось, что он принимает в больнице киргизов. За такое нару­шение порядка его уволили со службы. Маленький мальчик, захотевший стать генералом, жалел от­ца и, может быть, именно тогда подумал, что по­рядки, разделяющие людей по сортам, порядки никуда не годные.

В городе Верном гимназист Фрунзе жил в семье поляка Сенчиковского, еще юношей сосланного сюда за участие в восстании против царя. Вспоми­ная молодость, многими вечерами рассказывал ссыльный старик о герое освободительной борьбы Ярославе Домбровском. Он был русским офице­ром и получил орден за храбрость. Потом готовил восстание в Польше, но был вынужден бежать из родной страны. А погиб он в Париже, командуя войсками Коммуны. Не этот ли генерал был воен­ным идеалом Михаила Фрунзе?

После окончания гимназии Фрунзе продолжил учение в Петербургском политехническом инсти­туте на экономическом факультете. Почему не занялся он изучением биологии, словесности, ме­дицины? Ответ он дал сам в письме брату: «Ты спрашиваешь, почему на экономическое? Милый Костя, экономика — это основа всего. Мы будем с тобой лечить больного, а через год или через месяц он погибнет от голода, от грязи, от холода в своем убогом жилье! Лечить надо глубже — изменить всю жизнь, чтобы не было бедности и лишений ни у кого никогда...

...слиться с самым передовым классом совре­менного общества — с рабочим классом, жить его мыслями и надеждами, его борьбой и в корне пе­ределать все—такова цель моей жизни...»

Чтобы всю свою жизнь отдать назначенной це­ли, Михаил Васильевич в 1904 году вступил в пар­тию.

Но когда же он по-настоящему, всерьез захотел стать военным? Вероятнее всего, 9 января 1905 го­да, когда царские войска расстреляли мирную демонстрацию рабочих в Петербурге. Михаил в Кровавое воскресенье был на Дворцовой площади, своими глазами видел преступление царя, его са­мого задела пуля карателя. В тот день он понял, что рабочим нужно оружие и что нужны рабочему классу свои командиры.

Михаил в Пишпеке и Верном охотился на каба­нов — стрелять он умел, там же научился ездить на коне. Этого было мало, и он начинает изучать по книгам искусство управления войсками.

Партия посылает его, студента четвертого кур­са, агитатором в Шую и Иваново-Вознесенск. Сло­во большевика — сильное оружие, но товарищ Ар­сений—так его звали ткачи для конспирации— создает вооруженные рабочие дружины. В том же 1905 году с отрядом шуйских рабочих Фрунзе при­ехал в Москву и сражался рядом с московскими рабочими на баррикадах Красной Пресни. А в 1917-м, когда началась Октябрьская революция, он привез в Москву тысячный отряд ткачей. Первы­ми, кто ворвался в Кремль, занятый юнкерами, бы­ли бойцы его отряда. Так Фрунзе стал красным генералом.

Чудо-богатыри были готовы на подвиг, если вел их Суворов. Старая гвардия обожала Наполеона. Но ни тот, ни другой не знали, что такое любовь трудового народа и что такое истинная вера солдат в своего полководца. Фрунзе знал эту веру и лю­бовь. Знали ее и знают полководцы-коммунисты.

В 1907 году Фрунзе арестовали. И как только стало известно об этом, все шуйские фабрики огла­сили окрестность тревожными гудками, машины остановились, толпы рабочих и их семьи двину­лись к тюрьме освобождать большевика Арсения.

В Южную группу армий входила 4-я армия. Она считалась самой недисциплинированной. Были командиры, которые никому не подчинялись — захотят, выполнят приказ, не захотят, останутся на месте, а то и уйдут с позиций. Странно, что подоб­ное могло быть в армии! Но ты не забывай о вре­мени. Красная Армия только создавалась, обучен­ных командиров не было, а к дисциплине тогда относились как к хитрости господ, придуманной ими, чтобы держать народ в повиновении.

И вот в командование 4-й армией вступил Фрунзе. Непривычная фамилия дала повод прово­каторам пустить слух, что он генерал из бывших белогвардейцев, говорили также, что он немецкий генерал «фон Фрунзе». Дело дошло до того, что бригада, которой командовал двадцатитрехлетний Плясунков, ушла со смотра, назначенного новым командующим. Больше того, Плясунков потребо­вал от Фрунзе объяснений, почему тот осудил его действия. Вот как описывает этот случай И. С. Ку-тяков (комбриг Чапаевской дивизии):

«Настроение бойцов и начсостава бригады Ми­хаилу Васильевичу было известно. Несмотря на это и всю напряженность обстановки, Фрунзе при­шел на собрание без сопровождающих. Команд­ный состав этим поступком был ошеломлен: один, без всякой охраны пришел в штаб бунтующей бригады.

Плясунков сознательно не скомандовал «встать» и «смирно», не подошел и с рапортом. Таким образом, с появлением Фрунзе на собрании воцарилась могильная тишина, хотя до его появле­ния велись громкие, возбужденные споры.

Михаил Васильевич молча прошел вперед, где сидело командование бригады. Спокойно и ласко­во со всеми поздоровался, как будто ничего не произошло. Командирская аудитория молча, но внимательно, не пропуская ни одного движения Фрунзе, за всем следила. С минуту продолжалась напряженная тишина. Затем Михаил Васильевич спокойным голосом... обратился якобы к Плясункову, а сам встал лицом к собравшимся команди­рам и попросил слова. Собрание глухо ответило:

«Просим».

Фрунзе начал речь о положении на фронтах республики. Ярко обрисовал тяжесть Северного и Южного фронтов, затем перешел к Восточному. Он раскрыл стратегическую обстановку на фрон­те, весьма лестно отозвался о героизме старых бойцов 25-й дивизии, закончил призывом к наступ­лению на Лбищенск.

Речь длилась около полутора часов. Никто не прерывал, слушали внимательно. Один из артил­леристов задал вопрос: «Расскажите о себе, кто вы?» Михаил Васильевич кратко, сжато рассказал, что он сын фельдшера, два раза был приговорен царем к смертной казни, много сидел в тюрьме, никогда не был генералом.

Раздались громкие аплодисменты, крики: «Да здравствует свой командир! Ура!» После этого командиры в своих выступлениях начали уверять товарища Фрунзе, что вся бригада по первому его приказу выступит не только на Лбищенск, но пойдет до самых берегов Каспийского моря». (Плясун­ков впоследствии был хорошим командиром. Со своими бойцами героически оборонял от колча­ковцев Уральск, Погиб через два года после опи­санного случая, попав в засаду кулацкой банды на Тамбовщине.)

Итак, полководец-коммунист для народа, для его армии свой командир. Народ верит ему, армия любит его и идет за ним на подвиг. Доверие и лю­бовь полководец-коммунист получает как награду за беззаветное служение людям труда.

КАК ФРУНЗЕ РАЗБИЛ ВРАНГЕЛЯ

Мы с тобой разобрали самое первое сражение за Советскую власть — восстание в Петрограде. Сейчас наш разговор пойдет о самом последнем сражении гражданской войны — о разгроме войск барона Петра Врангеля в Крыму. «Конец,— гово­рит пословица,— всему делу венец». И действи-­

тельно, после этой победы на нашей земле нача­лась мирная жизнь. А сама операция — быстрая, решительная — стала примером для полководцев и гордостью нашего военного искусства.

Крым — полуостров. Но с военной точки зре­ния он больше похож на остров, С сушей его со­единяет перешеек шириной всего в 12 километров, стоит как следует укрепить этот перешеек, как Крым превращается в неприступный остров. Из-за своего положения, из-за этой-то особенности Крым с давних времен во всех военных планах
значился местом особой важности. Тут были вой­ны с турками, с англичанами и французами, а в последний раз с немцами. В годы Великой Отече­ственной войны этот полуостров стал местом ожесточенных боев.

тяжелой потерей для республики. И еще одно обстоятельство учитывал Врангель: он надеялся, что ему удастся поднять мятеж в богатых казачьих станицах Дона, Кубани и Терека. Тогда его армия получила бы новых бойцов, а республика вдобавок к углю и металлу лишилась бы и хлеба. Как ви­дишь, план Врангеля был хорошим планом и поэ­тому опасным для нас.

Красноармейское командование стало быстро формировать новые части, перебрасывать их на фронт и спешно вводить в бой. Этим Врангель умело воспользовал­ся. Он как раз больше всего боялся, что красные сосредоточат против него крупные силы. Он и план свой строил на отдельных боях с разрознен­ными красными войсками — на большое сражение сил у него не было; в таком положении, как ты уже знаешь, противника стараются бить по частям. По­лучилось, что действия нашего командования бы­ли такими, какими их хотел видеть Врангель. Красные проигрывали один бой за другим. Состоя­ние красноармейцев было подавленным, начались разговоры о предательстве, о том, что врангелев­цев с их броневиками и танками остановить невоз­можно.

Успехи Врангеля сразу же сказались на войне с белополяками. Панская Польша уже готова была подписать с красными мир. Но, увидев такого союзника, белополяки от мира отказались и продолжали войну.

БРОСОК ВРАГА НА СЕВЕР

Гражданская война подходила к концу. Уце­левшие интервенты убирались восвояси. А бело­гвардейцы выбрали себе прибежищем Крым. Бе­жали туда в большинстве офицеры. Весной 1920 года белогвардейцев скопилось там 150 тысяч. Во главе войск встал опытный царский генерал Врангель. Иностранные и русские капиталисты доверили ему последнюю попытку восстановить в России прежние порядки. Франция и Англия да­ли Врангелю денег, оружие, боеприпасы, обмунди­рование. А сам он установил в войсках железную дисциплину. За непослушание, за неверие в свои силы не только солдат, но и офицеров расстрели­вал, вешал. Для устрашения трупы с виселиц не убирали по несколько дней.

Командование, конечно, знало, что Вран­гель в Крыму копит силы, а скопив их, попытается выйти с полуострова на север. Но войск, чтобы разгромить его, не было. Все силы были брошены против белополяков.

Шла война с панской Поль­шей, которую подтолкнули к этой войне те же Англия и Франция. Выход из Крыма у нас прикрывала только 13-я армия, в ней и бойцов насчитыва­лось 13 тысяч.

7 июня враг открыл ураганный огонь по красноармейским позициям на перешейке, а затем двинул пехоту. Ее поддерживали четыре десятка бронемашин и танков два бронепоезда, 13-я армия не выдержала мощного удара и начала отходить. Так Врангель с 25-тысячной армией вышел из Крыма в Северную Таврию.

Сначала белые продвигались на восток, к Дон­бассу. Захват Донецкого бассейна с его металлур­гическими заводами и угольными шахтами был бы

ОПЕРАЦИЯ В СЕВЕРНОЙ ТАВРИИ

Центральный Комитет партии, Владимир Ильич Ленин были очень обеспокоены успехами белых. Для борьбы с Врангелем пришлось создать новый Южный фронт. Владимир Ильич предложил вве­рить командование им Михаилу Васильевичу Фрунзе. Ленин высоко ценил его полководческий талант и верил, что Фрунзе разгромит Врангеля до зимы.

Михаил Васильевич приехал в район боевых действий с Туркестанского фронта. Он сразу же принялся исправлять ошибки прежнего командо­вания.

По его плану началось сосредоточение войск, и не где-нибудь, а на Днепре. Кажется странным, Врангель наступает на Донбасс, на восток, а Фрун­зе собирает ударный кулак на западе. Ты уже зна­ешь (вспомни сражение Кутузова при Рущуке), что действия крупных полководцев не бывают сразу понятными ни для врага, ни, часто, даже для своих. И в этот раз многие помощники Фрунзе тоже были в недоумении.

Потом, когда друзья спросят Фрунзе, где он получил военное образование, он ответит, что на­чальное получил, стреляя в урядника в Шуе, сред­нее — наметив удар против Колчака, а высшее — «...когда вы и другие командиры и многие специа­листы убеждали меня на Южном фронте принять другое решение, но я позволил себе не согласить­ся, принял свое решение и был прав. Мы получили там полнейшую победу и разгром Врангеля».

27 сентября в красных войсках был зачитан приказ командующего армиями.

«...Товарищи! Вся рабоче-крестьянская Россия, затаив дыхание, следит сейчас за ходом нашей борьбы здесь, на врангелевском фронте. Наша измученная, исстрадавшаяся и изголодавшаяся, но по-прежнему крепкая духом сермяжная Русь жаждет мира, чтобы скорее взяться за лечение нанесенных войной ран, скорее дать возможность народу забыть о муках и лишениях ныне пережи­ваемого периода борьбы. И на пути к этому миру она встречает сильнейшее препятствие в лице крымского разбойника—барона Врангеля...

Это тот Врангель, который в последние дни глу­боко вонзил свой разбойничий нож в спину Рос­сии, сорвав победный марш армий Западного фронта и наш мир с Польшей. В тот момент, когда наши красные полки стояли под Варшавой, когда
белая Польша готова была подписать с нами мир, когда требовалась хотя бы небольшая поддержка с нашей стороны, дабы славно закончить борь­бу,— в это самое время крымский разбойник на­носит удар с юга, отвлекая все силы и средства страны, лишает нас возможности поддержать За­падный фронт в решающий момент и тем вновь приводит к затяжке борьбы...

На красную армию падает задача развеять прахом все расчеты и козни врагов трудового на­рода... Удар должен быть стремительным и мол­ниеносным. Он должен избавить страну от тягот зимней кампании, должен теперь же, в ближайшее время, раз навсегда закончить последние счеты труда с капиталом. Командованием фронта все меры, обеспечивающие его успех, приняты; оче­редь за вами, товарищи...

Врангель должен быть разгром­лен, и это сделают армии Южного фронта».

Итак, красные войска стали сосредоточиваться на западе и на севере от положения врангелевских войск. Это были б, 4-я армии и 2-я Конная армия.

Прошло небольшое время. Врангель, как пред­полагал Фрунзе, повернул главные силы к Днепру.

Поскольку сосредоточение наших войск не бы­ло закончено и еще не было подавляющего пере­веса в силах, Фрунзе сдерживал продвижение белых небольшими частями на оборонительных линиях. Главных сил он не трогал, берег их для решающего удара.

9 октября Врангель предпринял попытку обойти наши укрепления у Каховки с тыла. Если бы ему удалось это, то путь к белополякам был бы от­крыт. На рассвете большие силы белых перепра­вились через Днепр выше города Никополя. Вран­гель уже праздновал победу — он считал, что там нет красных. И вдруг ему пришлось встретиться со всей 2-й Конной армией. Развернулись жестокие бои. Чтобы спасти свой десант, белый генерал ата­ковал каховские укрепления в лоб, бросив против них 12 танков и 14 бронемашин. Ты, конечно, слы­шал песню о Каховке. В ней как раз поется о тех днях и о героях той битвы. Впервые увидев танки, красноармейцы подбили гранатами и из пушек 7 машин. Враг на Днепре был остановлен. Врангель растерялся, до этого он не сомневался в благопо­лучном исходе начатого им наступления. Как он сам писал потом: «Смятение овладело полками... Восстановить порядок было невозможно».

Наступило время для нанесения решающего удара по войскам барона. А тут еще произошло очень важное событие — панская Польша все же была вынуждена подписать перемирие. Освобо­дившаяся 1-я Конная армия спешно шла в распоря­жение Фрунзе.
Перед началом действий в Северной Таврии у красных было133 тысячи бойцов, 2664 пулемета, 527 орудий, 57 бронеавтомобилей, 17 бронепоездов и 45 само­летов. У неприятеля — 35 тысяч человек, 1663 пу­лемета, 213 орудий, 45 танков и бронемашин, 14 бронепоездов и 42 самолета. Поль­зуясь этим, полководец решил:

¨ отсечь врангелевцев от Крыма;

¨ окружить 1-ю вражескую армию в районе Се-рогоз и 2-ю армию — в районе Мелитополя;

¨ уничтожить обе разделенные группировки.

Замысел командующего виден на схеме по ши­роким красным стрелам (узкие стрелы показыва­ют, как события развивались в действительно­сти — очень близко к задуманному).

Наиболее сложная задача была у 1-й Конной армии, которой командовал Семен Михайлович Буденный (членом Военного Совета был Климент Ефремович Ворошилов), и у 6-й армии, которой командовал Август Иванович Корк. Обе армии должны были частью сил отрезать проходы в Крым, а частью действовать по окружению непри­ятеля у Серогоз, выходя к ним с юга. С севера на Серогозы наносила удар 2-я Конная армия.

Мелитопольская группировка поручалась 4-й армии, которая наносила удар с севера, а также 13-й армии и кавалерийской группе, которые нано­сили удар с востока.

БЕГСТВО В КРЫМ

Красное наступление началось 28 октября. Барон сразу понял, в какую ловушку он попал. И вранге­левцы устремились назад, в Крым.

1-я Конная и 6-я армия хорошо выполняли свою задачу. Конница Буденного и пехота Корка уже на следующий день вышли к Перекопу и к Чонгар­ской переправе. Но получилось так, что из-за мед­ленных действий других армий врангелевцы суме­ли оторваться от наступавших и всей массой нава­лились на дивизии конников. С 30 октября по 3 ноября буденовцы вели ожесточенные бои с офи­церскими частями, которые яростно пробивались к своему спасению. И части врангелевцев удалось прорваться в Крым.

Конечно, это было досадно. Но и такой исход операции в Северной Таврии надо признать очень успешным. Кстати, Фрунзе в своих планах предус­матривал и подобный вариант исхода боев на севе­ре от Крыма. Враг был опытный и сильный.

В Северной Таврии неприятель потерял почти 20 тысяч пленными, много убитыми и ранеными, половину артиллерии, все бронепоезда. Ему приш­лось взорвать огромные склады снарядов и патро­нов, сжечь склады продовольствия и имущества — вывезти все это в Крым врангелевцы не успели. Хотя отступление было спешным, неприятель су­мел взорвать паровозы, а саму железную дорогу во многих местах разрушил. Этим он осложнил под­ход наших тыловых войск.

У ПЕРЕКОПА И ЧОНГАРА

Неприятель спешно укреплялся на Перекоп­ском перешейке и на Чонгарском полуострове. Оборонительные позиции совершенствовались и между ними — по всему южному берегу Си­ваша.

Наши войска готовились к штурму в невероят­но сложных условиях. Тыловые части отстали от боевых частей-. Железная дорога была испорчена, и даже простых повозок не хватало. Боеприпасы, продовольствие остались далеко позади. Этим свелось на нет наше преимущество в количестве артиллерии - снарядами было обеспечено только 140 орудий.

Внезапно наступили непривычные для тех мест холода. Мороз доходил до 10 градусов. Теплой одежды у красноармейцев не было, да и летняя износилась. Местность же вокруг лежала такая, что ни хутора, ни хаты, ни дерева, ни кустика. Не на чем было даже обед сварить в полевой кухне, не то что обогреться у костра.

Однако и в таком положении подготовка к штурму велась очень быстро. Красноармейцы и командиры знали, что победа, а с нею и конец всем лишениям, близка. Из городка Геническа возили к Чонгарской переправе бревна, доски, солому, лодки. По северному берегу Сиваша устанавлива­лись батареи, которые будут помогать пехоте при штурме. Каждую ночь через Сиваш переправля­лись небольшие разведывательные отряды. Они изучали расположение орудий и пулеметов непри­ятеля, отыскивали места, наиболее удобные для прорыва.

Командующий фронтом Михаил Васильевич Фрунзе в эти дни ездил по частям, проверял, как они готовятся к новой операции. План ее уже был готов. Вот что писал впоследствии о нем Фрунзе:

«В этот период времени (1—2—3—4—5 ноября) фронтовое командование уделяло очень большое внимание левому флангу нашего боевого располо­жения, занимавшемуся войсками 4-й армии (от Ге­ническа до района Воскресенска, что примерно на середине общего протяжения Сиваша).

Это вытекало из общего плана намечавшейся операции.

Как известно, Крым соединяется с материковой частью тремя пунктами: 1) Перекопским перешей­ком, имеющим около 8 верст ширины, 2) Сальков-ским и Чонгарским мостами (первый железнодо­рожный), представляющими ниточки мостовых сооружений, возведенных частью на дамбе до 4 сажен шириной и протяжением до 5 верст, и 3) так называемой Арабатской стрелкой, идущей от Геническа и имеющей протяжение до 120 верст при ширине от полуверсты до 3 верст.

Перекопский и Чонгарский перешейки и соеди­няющий их берег Сиваша представляли собой одну общую сеть заблаговременно возведенных укреп­ленных позиций, усиленных естественными и ис­кусственными препятствиями и заграждениями... В сооружении их принимали участие как русские, так, по данным нашей разведки, и французские военные инженеры, использовавшие при построй­ках весь опыт империалистической войны. Бето­нированные орудийные позиции, заграждения в несколько рядов, фланкирующие постройки и окопы, расположенные в тесной огневой связи,— все это в одной общей системе создало укрепленную полосу, недоступную, казалось бы, для атаки от­крытой силой...

На Перекопском перешейке наши части 6-й ар­мии еще до 30 октября, развивая достигнутый в боях к северу от перешейков успех, овладели с налета двумя укрепленными линиями обороны и городом Перекоп, но дальше продвинуться не смогли и задержались перед третьей, наиболее сильно укрепленной линией так называемого Ту­рецкого вала (земляной вал высотой в несколько сажен, сооруженный еще во времена турецкого владычества и замыкавший перешеек в самом уз­ком его месте).

Между прочим, в тылу этой позиции на расстоянии 15—20 верст к югу была возведена еще од­на полоса укреплений, известная под именем Ишуньских позиций.

На Чонгаре мы, овладев всеми укреплениями Чонгарского полуострова, стояли вплотную у взорванного Сальковского железнодорожного моста и сожженного Чонгарского.

Таким образом, при определении направления главного удара надо было выбирать между Чонга-ром и Перекопом. Так как Перекоп в силу большой площади открывал более широкие возможности в смысле развертывания войск и вообще представ­лял больше удобств для маневрирования, то, есте­ственно, красноармейский решающий удар был нацелен сюда.

Но так как, с другой стороны, здесь перед нами были очень сильные фортификационные сооруже­ния противника, а также, естественно, здесь долж­ны были сосредоточиться его лучшие части, то внимание фронтового командования было обращено на изыскание путей преодоления линии сопро­тивления противника ударом со стороны нашего левого фланга.

В этих видах мной намечался обход по Арабатской стрелке Чонгарских позиций с переправой на полуостров у устья реки Салгира, что в верстах 30 к югу от Геническа.

Этот маневр в сторону в 1732 году был проде­лан фельдмаршалом Ласси [русский военачаль­ник]. Армия Ласси, обманув крымского хана, сто­явшего с главными своими силами у Перекопа, двинулась по Арабатской стрелке и, переправив­шись на полуостров в устье Салгира, вышла в тыл войскам хана и быстро овладела Крымом. Наша предварительная разведка в направлении к югу от Геническа показала, что здесь противник.

ШТУРМ ПЕРЕКОПА И ЧОНГАРА

За перекопскими и чонгарскими укреплениями укрылось около 30 тысяч солдат и офицеров не­приятеля (не считая гарнизонов в городах). У них было свыше 200 орудий, 5 бронепоездов, 20 броне­виков, 3 танка и много пулеметов. Будь врангелев­цы не на полуострове, превращенном в остров, а на равнине или даже в горах, разгромить их было бы проще, чем здесь.

Погода задержала в бух­те флотилию революционеров. Но погода и помогла им. Сильный ветер, дувший с запада на восток, угнал из Сиваша воду. В заливе обнажились броды. Местные жители обозначили их вешками. Красноармейцы вязкое илистое дно укрепили досками, хворостом, соломой, плетнями. Получилась пере­права, по которой могли двигаться не только пехо­тинцы, но и кавалерия, и даже пушки. Такую воз­можность неприятель не предусмотрел,

В ночь с 7 на 8 ноября ударные части б-й армии стали переправляться через Сиваш из района Владимировки и Строгановки. До Литовского полу­острова на северном берегу Крыма было семь ки­лометров. Этот путь, где посуху, где по грудь, в ледяной, разъедающей тело соленой воде, красно­армейцы прошли за три часа. Руками вытаскивали они из трясины пушки, повозки, коней.

На рассвете 15, 52-я дивизии, 153-я бригада и отдельная кавалерийская бригада при поддержке 36 орудий начали бой на Литовском полуострове. Скоро укрепления здесь были в наших руках, при этом в плен сдалась вся Кубанская бригада белых, Теперь наши части стали угрожать флангу и тылу врангелевцев, оборонявших Турецкий вал.

Это было хорошо. Но очень плохо было то, что 51-я дивизия, трижды атаковав, не смогла взять штурмом сам Турецкий вал. Неприятель всю ночь освещал прожекторами подходы к своим укрепле­ниям и вел губительный артиллерийский и пуле­метный огонь. Мы ни в чем не можем упрекнуть ни бойцов дивизии, ни ее командира Василия Кон­стантиновича Блюхера. Очень сложное, тяжелей­шее дело выпало на их долю — атаковать в лоб мощную оборону. Но иного выхода не было. Если бы Врангель продержался зиму в Крыму, весной опять продолжалась бы война.

По мере того как шло время, осложнялось об­щее положение красных. На Литовском полуострове враг бросил против наших войск, свою луч­шую Дроздовскую дивизию и отряд бронемашин. Наши начали, хотя и медленно, отходить к Сива­шу. Ветер изменился. Теперь он гнал воду обратно в залив. Броды размывало и заливало водой. Две дивизии и две бригады, не получая боеприпасов, могли погибнуть целиком.

В такой обстановке все зависело от воли и ре­шительности полководца. Фрунзе в это время на­ходился в Сгрогановке — деревушке на самом бе­регу Сиваша,— он прекрасно знал обстановку. Его новый приказ был краток и энергичен: «,..1) под­тверждение немедленной атаки в лоб частями 51-й дивизии Перекопского вала под угрозой са­мых суровых репрессий в случае оттяжки в испол­нении; 2) мобилизация всех жителей селений Строгановки, Владимировки и пр. для предохрани­тельных работ на бродах; 3)...7-й кавалерийской дивизии и повстанческой группе... сейчас же са­
диться на коней и переправляться через Сиваш для подкрепления 15-й и 52-й дивизий».

После приказа командующего в ночь на 9 нояб­ря произошли три важных события. Кавалерия успела переправиться по бродам через Сиваш и усилила наши части на Литовском полуострове.

8 это же время несколько комсомольских подраз­делений 51-й дивизии обошли Турецкий вал с дру­гого фланга - морем по Перекопскому заливу (найди его на схеме). А самым решающим событи­ем, которому способствовали два первых, был успешный штурм Турецкого вала - четвертый по счету. Основные силы 51-й дивизии в 3.30 овладели вражескими укреплениями.

Сбитый с Перекопских позиций, белогвардейцы вынуж­дены были отойти на Ишуньские позиции. К вечеру 9 ноября красные войска начали готовиться к их штурму. Судьба всей операции решалась здесь. Но такого напряжения, как раньше, уже не было: на­ши войска имели возможность получать боепри­пасы, подкрепления, пищу не через залив, а по сухим, хорошим дорогам.

Врангель на защиту Ишуньских позиций бро­сил свой мощный резерв - конный корпус. Фрун­зе ответил тем, что подкрепил здесь части двумя кавалерийскими дивизиями. Красные кон­ники отбили атаку белогвардейской кавалерии и восстановили положение - наша пехота снова подошла к самим укреплениям. А несколько рань­ше (в ночь с 10 на 11 ноября) для того, чтобы отвлечь силы неприятеля с Ишуньских позиций, начала переправу у Чонгарского моста наша 30-я дивизия. Ее бойцы сражались так же героически, как бойцы 51-й. Утром 11 ноября, после кровопро­литного боя, дивизия переправилась на южный берег Сиваша, опрокинула там заслоны врага и захватила станцию Таганаш. На другой день диви­зия достигла станции Джанкой.

Врангель оказался — уже в третий раз - под угрозой окружения. Неприятелю не оставалось ничего иного, как начать отход к портам, где стоя­ли готовые к отплытию многочисленные суда.

Уцелевшие белогвардейцы в панике грузились на суда и отплывали в Турцию, на Балканы. Не­сколько пароходов были так перегружены, что затонули недалеко от берега. 16 ноября Крым пол­ностью был очищен от белых.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Во вторую годовщину этих событий Михаил Васильевич писал:

«Победа, и победа блестящая, была одержана по всей линии. Но обошлась она нам дорогой це­ной. Кровью десяти тысяч своих лучших сынов оплатили рабочий класс и крестьянство свой по­следний, смертельный удар контрреволюции...

Память об этих десяти тысячах красных героев, легших у входов в Крым за рабочее и крестьянское дело, должна быть вечно светла и жива в сознании всех трудящихся. Если нам теперь легче, если мы, наконец, окончательно закрепили торжество тру­да не только на военном, но и на хозяйственном фронте, то не забудем, что этим мы в значительной мере обязаны героям Перекопа и Чонгара. Их незабвенной памяти посвящаю эти строки и перед ними склоняюсь обнаженной головой».

Список литературы:

1.
“Книга будущих командиров” (Анатолий Митяев)

2.
“Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия” (K&M)

3.
“Советский энциклопедический словарь” (Советская энциклопедия)

4.
“Детская энциклопедия” (Просвещение)

5.
“ КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК”

(Государственное издательство политической литературы)