Культура Казахстана в XVIII-XX веках

Глава 5.

КУЛЬТУРА КАЗАХСТАНА В XVIII - НАЧАЛЕ XX ВВ.

Разрушение традиционных устоев казахского общества, с одной стороны, и утверждение новых общественно-экономических отноше­ний, с другой, вызвали к жизни ранее не известные виды человечес­кой деятельности. Углубление общественного разделения труда объ­ективно сказывалось на культуре и духовной жизни народа. В услови­ях, когда Казахстан оказался на перекрестке интересов России, Анг­лии, Франции и других государств, и заметно ускорилось промышлен-но-транспортное, торговое и иное освоение края, в общественном сознании прочно утвердилось понимание того, что историческая перспектива за теми народами, которые овладели достижениями науки, техники, культуры.

Наиболее просвещенные представители народа добровольно взя­ли на себя великую миссию учителей, своими знаниями способствовали развитию культуры края. Просторы для сохранения и воспроиз­водства прежних обычаев, традиций, нравов были значительно огра­ничены, нов тоже время появились новые социокультурные ценнос­ти и ориентиры.

§ 1.
Народное образование
j

Грамотность населения.
Почти до середины XIX в. обучение казахских детей осуществлялось в мектебах, где главным считалось механическое зазубривание сур Корана. Функции учителя выполнял преимущественно мулла, как правило, не имеющий представления об учебных планах и методике обучения, Мусульманские мектебы в основном посещали мальчики, что стало одной из причин высокого уровня женской неграмотности. В 1884 г., например, в мусульманских школах Верненского, Канальского и Ссргиопольского уездов обуча­лись 47,5 тыс. мальчиков и всего 17,3 тыс. девочек. В 1895 г. «Киргиз­ская степная газета», описывая урок в мектебах, писала: «Иэ юрты, где учатся дети, несутся адские крики. Каждый ученик выкрикивает свой урок... Такое преподавание продолжается около четырех лет. По истечении этого срока ученики проходят весь курс учения и оканчивают его, ничего не зная, оставаясь такими же невеждами, какими были».

Вопиющая неграмотность населения Казахстана обнаружилась в ходе переписи 1897 г., хотя она фиксировала прежде всего умение опрашиваемых читать по-русски. Грамотность на родном языке фиксировалась лишь в том случае, если опрашиваемый не умел читать по-русски. Однако материалы переписи не отражали уровня грамотности отдельных народов. По данным переписи 1897 г. лишь 8,1% населения края относились к числу грамотных, грамотность мужчин составила 12%, женщин — 3,6%. Относительно высокий уровень азбучной грамотности наблюдался в северо-восточных гу­берниях, где проживала основная часть переселенческого населе­ния.

Серьезного роста уровня грамотности населения Казахстана не произошло и в начале-ХХ в.: из 10 детей школьного возраста лишь один посещал школу. Если в центральных районах России по иници­ативе прогрессивной интеллигенции искоренением азбучной негра­мотности занимались воскресные школы, земства, то в Казахстане дело дальше слов не шло. Те воскресные школы, которые открылись в городах, охватывали ничтожное количество людей.

Школьное и профессиональное образование.
В Казахстане наро­дное образование развивалось по двум направлениям: религиозному и светскому. Религиозное направление представляли мектебы и медресе, содержавшиеся на средства родителей. Обучение велось на арабском алфавите. Еще в XIX в. Ч. Валиханов с горечью писал о тяжелом положении аульных мектебов, где учительствовали в ос­новном татарские муллы: «Чудовищная фанатика, мертвая схолас­тика и ни одной реальной мысли».

В начале XX
в. мектебы перестали удовлетворять возросшие запросы времени. Началось движение за реформирование конфес­сиональной школы, организаторами которого выступили джаддисты. Они предлагали заменить буквослагательный метод обучения звуковым, доказывали необходимость преподавания в мектебах свет­ских дисциплин — арифметики, географии, естествознания, истории и др. Там не менее новомстодные мектебы не получили широкого распространения.

В системе религиозного образования большим влиянием пользо­вались медресе. Они
готовили мулл, преподавателей мектебов и функционировали, как правило, при мечетях. В зависимости от типа медресе определялся срок обучения — от трехдо четырехлет. Наряду с изучением ислама учащиеся получали сведения по философии, астрономии, истории, лингвистике, медицине, математике.

Из этой среды вышли крупнейшие деятели казахской культуры А. Кунанбаев, С. Торайгыров, М. Жумабаев, Б. Майлин и др.

Учебные заведения светского характера открылись после присо­единения края к России. Они готовили чиновников для колониаль­ного аппарата, переводчиков, учителей, медиков. Так, в 1786 г. в г. Омске открылась Азиатская школа, в 1789 г. — правительственная школа при меновом дворе г. Оренбурга. Эти учебные заведения обучали детей, в т. ч. и казахских, профессиям переводчика, писаря. Военных специалистов и административных чиновников готовили Неплюевский кадетский корпус, открытый в 1825 г. в г. Оренбурге и Омский кадетский корпус, основанный в 1846 г.

Первая казахская советская школа начала функционировать с 1841 г. в Букеевской Орде по инициативе хана Джангира. Ученики этой школы изучали русский язык, математику, географию, восточ­ные языки, а также религию — ислам. Следующим учебным заведени­ем для казахских детей стала семилетняя школа при Пограничной комиссии в г. Оренбурге.

В 1850 г. при Оренбургской Пограничной комиссии открылась другая светская школа. За 19 лет существования она выпустила 48 человек. В 1857 г. школу успешно закончил И. Алтынсарин.

В последней трети XIX в. открылись городские училища, приход­ские училища, прогимназии, русско-казахские и русско-туземные училища и школы, аульные школы и школы первоначальной грамот­ности. Они содержались за счет государства и выполняли роль на­чальных учебных заведений. В Букеевской Орде создавались стар­шинские школы. Учителями в них были казахи, окончившие курс двухклассного училища и сдавшие экзамен в учительской семинарии на звание учителя. С 1898 по 1914 г. количество начальных школ в Казахстане выросло с 730 до 1988, а численность учащихся в них — с 29,1 тыс. до 101 тыс. человек.

Медленно расширялась сеть средних учебных заведений — реаль-ныхучилиш, мужских и женских гимназий. В 1914г. их насчитывалось 12 с численностью учащихся 4 тыс. человек.

Прогрессивным явлением в постановке школьного дела стало развитие женского образования. Благодаря стараниям И. Алтынса-рина в 1887 г. было открыто женское училище в Иргизе. В 1890—1896 гг. открылись русско-казахские женские училища в Тургае, Кустанае, поселке Карабутак, в Актюбинске.

К 18% г. в них обучались 211 девушек, в том числе 70 казашек. Основными препятствиями на пути к более широкому распространению женского образования у казахов были бесправное положение женщин и реакционные традиции ислама.

В составе учащихся начальных и средних учебных заведений доля казахских детей была незначительна. Так, в Верненской мужской гимназии в 1911 г. обучалось 316 русских и всега 10 казахов. В Сырдарьинской области, по данным 1912 г., имелось 56 русско-туземных училищ, в которых обучались 3 тыс. детей коренного населения, что составляло 2% от общей численности учащихся.

Царизм рассматривал школьное образование как одно из дей­ственных средств русификации национальныхменьшинств. «Конеч­ной целью образования всех инородцев, живущих в пределах нашего отечества, — писал в 1870 г. Министр народного просвещения Д. А. Толстой, — бесспорно, должно быть обрусение и слияние с русским народом». Почти во всех учебных заведениях обучение велось на русском языке, не изучались история и литература корен­ного населения.

Глубокий след в истории просвещения и национальной школы оставил Ибрай Алтынсарин. Родился он в Кустанайской области. Рано потеряв отца, воспитывался у деда— бия Балхожи Жанбурчина, войскового старшины Оренбургской пограничной комиссии.

После окончания школы Алтынсарин около трех лет работал писарем у своего деда, а затем в Оренбургском правлении в качестве переводчика. В 1860 г. областное правление поручило ему открыть начальную школу для казахских детей в Оренбургском управлении (Тургай) и назначило учителем русского языка.

Воодушевленный просветительскими идеями, он разъезжал по аулам, разъясняя населению значение светского образования. Со­брав у казахского населения средства, он приступил к строительству школы, торжественное открытие которой состоялось 8 января 1864 г. В школу записались 16 мальчиков, при школе был создан интернат. В 1869 г. Алтынсарин поступил на службу в Тургайское уездное управление в качестве делопроизводителя, затем исполнял обязанности старшего помощника уездного начальника и обязан­ности уездного судьи. По долгу службы бывал в аулах, участвовал в выборах волостного управителя и аульных старшин. На выборах пытался недавать хода подкупам, взяточничеству и злоупотреблени­ям. Недовольные баи подавали на него жалобы в областное управле­ние, военному губернатору и министру внутренних дел, обвиняя его в нарушении правил выборов, предусмотренных «Временным поло­жением» 1868 г.

В 1879 г. Алтынсарин получил назначение на должность инспек­тора. По его инициативе и при непосредственном участии была создана в Казахстане сеть народных светских школ, в частности центральные училища во всехуездныхгородах области. С этой целью он ездил по казахским аулам Тургайской обл., собирал у населения средства, а затем открыл двухклассные русско-киргизские училища в Иргизском, Николаевском, Тургайском и Илецком уездах; уком­плектовал их учителями и учениками. Особое значение Алтынсарин придавал оборудованию училищ, созданию библиотек при каждой школе. Много сил и энергии он потратил на открытие ремесленных

и сельскохозяйственных училищ, придавая исключительное значе­ние в подготовке специалистов из среды коренного населения.

Сам И. Алтынсарин написал для учащихся русско-казахских школ два учебных пособия: «Киргизская хрестоматия» и «Начальное руко­водство к обучению киргизов русскому языку». В переводах из русских классиков, в оригинальных произведениях на казахском языке он пропагандировал идеалы демократического просветительства, пло­дотворно трудился для развития национальной литературы и культу­ры, в области формирования казахского литературного языка.

Будучи деятелем определенной эпохи, Алтынсарин не мог избе­жать известных противоречий, ограниченности в своем мировоззре­нии. Как и все просветители, он переоценивал социальную преобра­зующую роль просвещения.

Как образованный человек, Алтынсарин интересовался этногра­фией, собирал и систематизировал устное народное творчество каза­хов.

Расширение школьного образования и сдвиги в социально-эконо­мическом облике казахского общества, как никогда остро поставили вопрос о подготовке кадров специалистов. Первыми профессиональ­ными учебными заведениями были Туркестанская учительская семи­нария, основанная в 1879 г., и Оренбургская казахская учительская школа (1883 г.)

Положение о казахской учительской школе, утвержденное Госсо­ветом еще в 1880 г., предусматривало ежегодно выделять 17580 руб. на содержание школы.

Позже учительские семинарии открылись в Актюбинске, Верном, Семипалатинске, Уральске. Эти учебные заведения подготовили за весь дооктябрьский период 300 учителей-казахов.

В XIX в. открылись сельскохозяйственные и фельдшерские шко­лы, откуда выходили специалисты со средним образованием. Лишь один Боровский лесной техникум выпустил с 1889 по 1917 гг. 163 специалиста.

Однако профессиональные учебные заведения дореволюционно­го Казахстанане соответствовали потребностям времени. В 1914—1915 учебном году в семи средних специальных учебных заведениях обуча­лось 352 человека, что не составляло и 1% от общей численности студентов вузов и техникумов России. Во всем крае не было ни одного института и университета.

§ 2.
Наука и научное изучение Казахстана

С принятием казахами российского подданства научное изучение края прочно вошло в круг деятельности центральных государствен­ных структур и различных отрядов исследователей. В Казахстане сложилась, хотя и разрозненная, сеть научных учреждений. Одни из них функционировали за счет государственных ассигнований, другие появились благодаря стараниям энтузиастов.

Сближение и взаимопроникновение культур России и казахского народа обогатили в конечном счете общечеловеческую цивилиза­цию новыми открытиями, идеями и именами. Общение с передовыми представителями российской науки способствовало становлению Ч. Валиханова как ученого мирового уровня. Многие русские иссле­дователи создали свои фундаментальные труды на основе материа­лов казахского фольклора, музыки, устной историографии, этногра­фии.

Первые попытки комплексного изучения Казахстана, предпри­нятые Россией в XVIII в., связаны с именем М. В. Ломоносова. Он был инициатором организации экспедиционных исследований террито­рии края и создания его географических карт, способствовал прове­дению научных поисков по истории, лингвистике, экономике и этнографии казахов.

В 1769 г. одну из первых экспедиций возглавил П. С. Паллас. Маршрут ее проходил через Симбирск, Оренбург, Илецк, Орск, Яиц-кий городок, Гурьев, Оренбург, Уфу. Результатом экспедиции стал труд П. С. Палласа «Путешествие по разным провинциям Российской империи» в трех частях (Спб. 1773). В 1769—1772 г. И. Рычков провел в составе войск работу по сбору сведений на территории Кара Тургая, Тургая, Тирсаккана, Ишима, крепостей Усть-Уйская, Крутоярская, Троицкая. Позднее вышел его труд «Дневные записки путешествия капитана Н. Рычкова в киргиз-кайсацкие степи в 1771 г.» (1772).

Аналогичная работа проводилась и в последующие годы. Она позволила собрать сведения по самому широкому кругу проблем, связанных с принятием казахами русского подданства, торговлей, развитием производительных сил края, скотоводства и земледелия, социальной структурой казахского общества и его политическим устройством.

Крупным итогом изучения Казахстана русскими учеными явился выход в свет книги А. И. Левшина «Описание киргиз-казачьих, или киргиз-кайсацкий орд и степей» в трех частях (1832). Казахская проблематика занимала значительное место в работах В. В. Вельями-нова-Зернова, И. В. Мушкетова, В. В. Радлова, П. П. Семснова-Тян-Шанского и многих др.

Разностороннюю деятельность по изучению Казахстана развер­нули научные общества. В 1867 г. было открыто Оренбургское отделе­ние Русского географического общества, где сотрудничали А. Алек-торов, И. Алтынсарин, А. Добросмыслов, И. Крафт и др. Отделение занималось изучением географии, истории, этнографии, естест­вознания и статистики края, издавало «Записки» и «Известия». При нем работала библиотека, постоянно пополнявшаяся за счет обмена изданиями из других городов и государств.

Во второй половине XIX в. изучением Туркестанского края актив­но занимались Общество сельского хозяйства, кружок любителей археологии и истории Востока, Общество любителей естествозна­ния, антропологии и востоковедения, а также образовавшийся в 1896 г. Туркестанский отдел РГО. В 1877 г. было основано Западно-Сибирское отделение РГО, позднее — его Семипалатинский подотдел, с которым сотрудничал А. Кунанбаев.

Выдающимся исследователем нового поколения стал Ч. Ч. Вали-ханов (1835—1865). До 12 лет Чокан учился в частной школе. Уже тогда проявились его способности. Осенью 1847 г. Чокан поступил в Омский кадетский корпус, где учащиеся получали знания по многим общеобразовательным дисциплинам: географии, истории (России и

всеобщей), русской и западной литературе, основам философии, зоологии и ботанике, физике, математике, геодезии, строительному искусству и основам архитектуры. Здесь он познакомился с произве­дениями Палласа, Рычкова и других исследователей. В период пребы­вания в Омске неизгладимое впечатление произвела на него встреча с выдающимся русским писателем Ф. М. Достоевским и его другом революционером-демократом С. Ф. Дуровым.

В 1853 г. после окончания кадетского корпуса Ч. Валиханова направляютна службу в Сибирское казачье войско. Вскоре в качестве адъютанта он сопровождал генерал-губернатора Западной Сибири Гасфорта в поездке от Омска до Заилийского Алатау, во время которой он собрал и записал большое количество исторических преданий, легенд и песен.

Весной 1856 г. в жизни будущего исследователя Востока произош­ло знаменательное событие, во многом определившее дальнейшую судьбу — знакомство с выдающимся ученым, известным географом П. П. Семеновым, высоко оценившим его научные интересы и напра­вившим их на изучение актуальных проблем востоковедения. В том же году Чокан Валиханов участвовал в двух экспедициях от Ала-Куля к Центральному Тянь-Шаню, на озеро Иссык-Куль; в Кульджу с дипломатическим поручением.

В 1857 г. Валиханов вновь совершает поездку к алатауским кирги­зам, где находясь среди кочевий, изучал их жизнь и обычаи, историю, этнографию, устное народное творчество. В этой поездке он записал отдельные части киргизского эпоса «Манас». Особое внимание Вали­ханов обратил на памятники материальной культуры народов Восто­ка. Остатки древних оросительных систем, памятники архитектуры, развалины древних городов, обнаруженные им во время экспедиции на Иссык-Куль, привели его к выводу о существовании в прежние века на территории Семиречья оседлости и наличии ряда городов.

Соприкосновение с историей соседних народов помогало изучать древнюю и средневековую историю казахского народа. Глубоко про­анализировав и сопоставив собранный во время первых экспедиций материал, он пришел к выводу, что « в средние века оседлость здесь (в Киргизии и на юге Казахстана) сильно распространялась в Илий-ской долине». Во время экспедиции на Иссык-Куль, Валиханов, наряду с научными данными, собрал большую коллекцию древнос­тей. Результатом поездок явились законченные историко-этногра-фические произведения: «Дневник поездки на Иссык-куль», «Запад­ная провинция Китайской империи и г. Кульджи», «Записки о кир­гизах». Научная деятельность Валиханова привлекла внимание Рус­ского географического общества, которое в феврале 1857 г. избрало его действительным членом.

Новым этапом научной деятельности Чокана Валиханова стала конфиденциальная поездка в Кашгарию в 1858 г., когда впервые после Марко Поло и иезуита Геоса (1603) он побывал в этой малоиз­вестной стране и написал знаменитый труд: «О состоянии Алтышара, или шести восточных городов Китайской провинции Нан Лу (Малой Бухарин) (1858—1859 гг.).» Труд был высоко оценен востоковедами России и за ее пределами и вскоре издан на английском языке. Тяжелые условия путешествия, нервное напряжение и лишения, встретившиеся в пути, сказались на здоровье молодого ученого. По возвращении домой Ч. Валиханов заболевает. В 1860 г. по вызову Военного министра исследователь Кашгарии приезжает в Петербург, где был встречен как отважный путешественник и знаток жизни народов Средней Азии и Казахстана, награжден орденом и повышен в чине.

Недолговременное пребывание в Петербурге (он пробыл там год) духовно обогатило Ва-пиханова и укрепило его демократические взгля­ды. Он окунулся в гущу общественной жизни и развернул широкую деятельность, работал в Военно-учетном комитете Генерального штаба, Азиатском департаменте и Географическом обществе. Со­ставление карт Средней Азии и Восточного Туркестана, подготовка к изданию трудов Риттера, сотрудничество в издании энциклопедии (где впервые была его известная статья «Аблай»), изучение восточ­ных рукописей, чтение лекций по истории Востока в Русском геогра­фическом обществе — все это составляло содержание его жизни в Петербурге. Большое влияние на Чокана в этот период оказали профессор А. Н. Бекетов, редактор «Записок Русского географи­ческого общества» востоковед, дипломат и публицист Е. П. Ковалев­ский, известные ученые-ориенталисты В. В. Григорьев, В. П. Васильев и В. В. Вельяминов-Зернов. Постоянную поддержку и дружеское расположение оказывал Валиханову вице-президент Русского геог­рафического общества П. П. Семенов-Тяньшанский. В Петербурге Валиханов вновь встретился со своим другом Ф. М. Достоевским. Среди его петербургских друзей были поэты А. Н. Майков и Я. П. Полонский, братья В. С. и Н. С. Курочкины, состоявшие членами общества «Земля и воля». Разночинная литературная среда расширяла кругозор казахского ученого, помогала ему лучше разо­браться в событиях общественной жизни России в период революци­онной ситуации.

Чтение Валихановым литературно-художественных и обществен­но-политических журналов «Современник», «Русское слово», «Эпо­ха», «Отечественные записки», «Время» и др., игравших большую роль в развитии общественного интереса к истории и формировании исторических взглядов интеллигенции, способствовало утвержде­нию демократических взглядов Валиханова.

Влажный петербургский климат пагубно отразился на здоровье Чокана Валиханова. Он вынужден был покинуть столицу.

Переехав в Омск, Валиханов принял непосредственное участие в мероприятиях правительства по реорганизации местного управле­ния степи, внес ряд практических предложений и рекомендаций. Основные мысли изложены им в ряде «Записок», поданных на имя властей: «О мусульманстве в степи», «О кочевниках киргизах», «За­писка о судебной реформе». Весной 1864 г. Валиханов участвует в экспедиции Черняева, целью которой было присоединение к России территории Южного Казахстана. В чине штаб-ротмистра он служил переводчиком при главном командовании, где, исполняя служебные обязанности, способствовал установлению дружественных ваимоот-ношений русских властей с местным населением, а также справедли­вому решению споров из-за пастбищ между казахами и киргизами.' Но деятельность Чокана на этом поприще была недолгой. Летом 1864 г.

он вынужден был покинуть отряд, возвратиться в Верный, а затем уехать в аул Тезека, старшего султана казахов рода албан. Вероятно, уже в этот период Валиханов не мог переносить тяготы походной жизни. В письме к отцу из аула Тезека он писал: «Устал, нет никакой силы, весь высох, остались одни кости, скоро не увижу света. Мне больше не суждено повидаться с моими дорогими родными и друзь­ями, нет для этого никаких средств. Это будет мое последнее письмо. Прощайте, обнимаю всех».

Ч. Валиханов умер в апреле 1865 г. в ауле Тезека, в урочище Кочен-Тоган, у подножья Алтын-Эмельского хребта.

Оценивая деятельность Чокана Валиханова от имени Русского географического общества и от ученых России, крупный ученый-востоковед И. И. Веселовский писал: «Как блестящий метеор про­мелькнул над нивой востоковедения Чокан Чингисович Валиханов. Русские ориенталисты единогласно признали в лице его феноменаль­ное явление и ожидали от него великих и важных открытий о судьбе тюрских народов: но преждевременная кончина Чокана лишила нас этихнадежд.Он умер от чахотки, недостигнув и 30-летнего возраста».

Научное наследие Ч. Валиханова охватывает широкий круг про­блем Казахстана и других народов, в решении каждой и них проявил­ся его могучий научный талант.

Во второй половине XIX— начале XX в. научная жизнь казахского общества обогатилась творениями М.-С. К. Бабажанова, К. Халиди, М. Чорманова, А. Байтурсынова и др.

Выпускник Оренбургского кадетского корпуса М.-С. К. Бабажанов опубликовал ряд историко-этнографических статей, посвященных проблемам коневодства, лечебных свойств кумыса, религиозных пред­ставлений казахов, памятников истории. Главным произведением К. Халиди, родившегося в Аягузе, является «Тауарих хамса», опубли­кованная в 1910 году казанским издательством «Урнэк». В нем содер­жится анализ исторического прошлого пяти народов Востока — уйгуров, узбеков, казахов, монголов, китайцев.

Широко образованным человеком для своего времени был Ш. Кудайбердыев. Он знал несколько восточных языков, работал в библиотеке и архивах Стамбула и Парижа. Круг его научных интере­сов охватывал вопросы истории, философии, музыки, литературы, религии. Исторические взгляды Ш. Кудайбердыева наиболее полное выражение нашли в книге «Родословная тюрков, киргизов, казахов и ханских династий», увидевший свет в 1911 г. В книге систематизиро­ваны основные сведения о родах Среднего жуза, династии ханов и тюркских народов Азии.

Ш. Кудайбердыев высоко ценил роль науки, знание в жизни общества и человека. Он избирался членом Семипалатинского подотдела Западно-Сибирского отдела Русского географического об­щества, совершил хадж в Мекку.

Целая полоса истории казахской культуры, науки и народного образования связана с именем А. Байтурсынова. Родился он в ауле № 5 Тосынской волости Тургайского уезда. В 1886—1891 гг. обучался в двухклассном русско-казахском училище, в 1891—1895 гг. — в Орен­бургской учительской семинарии. Годы учебы были сопряжены с многочисленными трудностями, материальными лишениями. Педагогическую деятельности Байтурсынов начал и аульных школах, затем продолжил б двухклассных училищах Актюби некого, Кустцнаи-ского и Каркаралинского уездов. Как педагог и просветитель Байтур­сынов глубоко переживал невежество народа. Именно в приобщении к образованию, науке, культуре видел он путь к свободе народа. За участие в составлении петиции царю каркаралинской группой казах­ской интеллигенции Ахмет Байтурсынов, работавший заведующим Каркаралинским двухклассным училищем, был арестован (июль 1909 г.) вместе со своими единомышленниками. Восемь месяцев без суда и следствия находился в Семипалатинской тюрьме. После освобождения ему разрешили проживание только за пределами Ка­захстана, что приравнивалось к ссылке. Как за политически неблаго­надежным за Байтурсыновым был установлен полицейский надзор.

С марта 1910 г. вплодь до Октябрьской революции Байтурсынов жил в Оренбурге.

В 1900 г. в Петербурге вышла в свет его книга «Кырык мысал» (Сорок басен) — басни И. Крылова в переводе на казахский язык и несколько собственных произведений, написанных в том же духе. В 1911 г. в Оренбурге вышла вторая книга «Маса» (Комар). В эти же годы он занимается вопросами реформы казахского алфавита, педагогики, методики, обучения и др. С 1913г. Байтурсынов стал редактором газеты «Казах». Статьи Байтурсынова по вопросам просвещения, литературы, языка знакомили читателей с культурным наследием казахов, призывали их к овладению знаниями, духовному совершенствованию.

С июля 1917 г. газета «Казах» становится официальным органом партии «Алаш», идеи и программу которой поддерживала значитель­ная часть дореволюционной казахской интеллигенции.

А. Байтурсынов — один из первых среди казахских мыслителей определил значение и место Абая как поэта, философа, ученого. Призывал широко проанализировать духовное наследие и идеи «глав­ного поэта казахского народа». В образованности и культуре он видел решающий фактор социального прогресса. Для того, чтобы школь­ное образование было на должной высоте, считал он, нужны три условия: нормальное финансирование школы, обеспечение учащих­ся соответствующими учебниками и учебными пособиями, подготов­ка высококвалифицированных учителей.

Имя
Байтурсынова приобрело широкую известность задолго до революции. Оно олицетворяло просвещенную часть казахского общества.

Наука
дооктябрьского Казахстана, хотя и достигла, определенных результатов, не вошла в жизнь и быт широких слоев населения.

Многие ее направления находились на стадии зарождения. На рубеже XIX—XX вв. научная мысль казахского общества испытывала тяжести колониального края, отсталых общественных отношений.

§ 3.
Художественная культура. Печать.

Художественная культура дореволюционного Казахстана вобра­ла в себя как новации, рожденные колониальной эксплуатацией, так и традиционные черты, свойственные патриархально-феодальному

строю. Наиболее выразительными составляющими ее были литера­тура и музыка. Религиозные догмы и запреты сильно задержали развитие изобразительного искусства и театральной культуры.

Литературные процессы шли по двум направлениям: устное твор­чество и письменная литература. Устное творчество развивалось в виде айтыса акынов, дастанов, героических и лиро-эпических поэм,
сказок, поговорок и пословиц, загадок и т. д. В многочисленных айтысах (состязаниях) XIX — начала XX в. отличались острословием, находчивостью, импровизацией, глубоким знанием обычаев, тради­ций, языкаакыны Жанак, Шоже, Акан Сере, Суюнбай, Жамбыл, Сара Тастанбекова, Асет Найманбаев, Биржан сал.

Основоположникам казахской письменной литературы является
А. Кунанбаев.Он родился (1845—1904) в Чингисских горах Семипала­тинской области в семье старшины тобыктинского рода. Получил
первоначальное образование дома, у наемного муллы. Абай затем
был направлен в медресе Семипалатинского имама Ахмет-Ризы.
Однако, не дав Абаю закончить учение в городе, отец вернул его в аул и
начал постепенно готовить к судебной и будущей административ­ной деятельности главы рода. Абай постиг приемы ведения словес­ных турниров, в которых главным оружием служило отточенное красноречие, остроумие и находчивость. Судебное разбирательство велось на основе веками существовавшего обычного права казахов. В течение двадцати лет Абай, уже зрелый человек, изучал народное поэтическое творчество, восточных поэтов и русскую классическую литературу. В 1886 г. в 40 лет Абай написал свое стихотворение «Лето», последующие двадцать лет жизни прошли в поэтической деятельности.

Абай был носителем всего нового, прогрессивного в казахском обществе. По его мнению, каждый мыслящий человек должен был выработать свое сознательное отношение к окружающей действи­тельности. Он хотел видеть человеческое общество благим и разум­ным, прогрессивно развивающимся. Каждый человек должен вно­сить в это свою посильную лепту. Поэтому Абай призывал всех людей, желающих быть в ряду разумных: «Раз в день, или раз в неделю, или хотя бы раз в месяц давай сам себе отчет, как ты за это время вел себя в жизни, совершил ли ты поступки, соответствующие благу и разуму».

Стремление к прогрессивному развитию общества, где человека возвышают «разум, наука, воля», было одним из главных направле­ний творчества Абая. Пути служения человеческому обществу каж­дым человеком в отдельности Абай Кунанбаев видел прежде всего в труде, как средстве достижения и расцвета материальных и духовных благ общества.

В результате колониальной политики царизма и усиления фео­дального гнета во второй половине XIX в. шло очень быстрое обни­щание народных масс, разорение казахского крестьянства. Все боль­ше казахов пополняло массы безработных. Заботясь об этой части казахской бедноты, Абай призывал их не чуждаться наемного труда, как наиболее прогрессивной формы труда вообще.

Все творчество Абая пронизано идеями непримиримости к бездс-лию. Человеческий характер, по его мнению, закаляется лишь в борьбе с трудностями, в их преодолении. Поэт глубоко верил в творческие силы народа, хотя и понимал, что при современных условиях общественной жизни народные массы не имеют возмож­ности полностью пользоваться плодами своего труда.

В обличительных стихотворениях Абай вскрывал антагонисти­ческие противоречия между большинством трудящихся и господ­ствующим меньшинством.

Демократические позиции Абая определяли и его отношения к деятельности старшин и биев. Хотя права биев и урезались цариз­мом, но в их руках была сосредоточена значительная судебная власть, а казахское крестьянство, в большинстве, имело дело с ними. Реше­ния биев по многим вопросам отражали интересы царской админис­трации.

Пользуясь темнотой населения, его невежеством, бии всячески стремились извлечь пользу, говоря словами Абая, в основном «дура­чили» народные массы.

Чаяния народа были близки и понятны Абаю. В окружающих его людях, в своих близких и учениках он больше всего ценил бескорыс­тную преданность народу и защиту его интересов. Скорбя о рано ушедшем из жизни любимом сыне Абдрахмане, Абай, перечислял достоинства его (смелость, искренность, благородство и жажду зна­ний), отмечал, что он «был защитником бедняков, был за честь и правду борцом».

Противоречия современного общества отразились в отношении Абая к духовенству. Будучи глубоко верующим, считая, что «богу присущи справедливость и любовь», он в то же время видел, что служители веры в Казахстане — муллы — были людьми, далекими от справедливости и чести. Большинство из них покупали свое звание и рассматривали его как источник наживы. Видя, что среди казахов многие не знают даже намаз, не говоря о других тонкостях религии, Абай писал: «Я думаю, что нельзя назвать казахов истинными му­сульманами». Его отношение к мусульманскому духовенству созвуч­но с высказываниями Чокана Валиханова, который называл побор­ников религии «вредными шарлатанами». Видя тяжелую жизнь на­родных масс, Абай не ограничивался обличением несправедливости, а требовал активных действий, направленных на исправление этой несправедливости.

Пути улучшения жизни трудящихся масс Абай видел в изменении экономической основы общества. Прогрессивное развитие казахов Абай неразрывно связывал с развитием земледелия, ремесла и тор­говли. Эти три рычага развития экономики являются предметом постоянного внимания казахского просветителя, на них, по его мне­нию, и должны ориентироваться народные массы.

Хотя большинство населения в Казахстане продолжало зани­маться скотоводством, Абай связывал дальнейшее экономическое развитие с расширением и улучшением земледелия, так как оно меньше подвержено случайностям, зависящим от климатических условий казахской степи.

Определяя значение и место ремесла в экономическом развитии общества, Абай говорил: «Необходимо учиться ремеслу», потому что «ремесло всегда остается в руках, и ремесленник, продающий без

обмана то, что он сделал своими руками, — лучший из казахов». В то же время он не мог не видеть, сколько препятствий стояло на пути честных ремесленников при сбыте изготовленных им товаров. Боль­шим злом были алыпсатары — перекупщики, разъезжавшие по степ и и по дешевке скупавшие у ремесленников их изделия. Алыпсатары возникали с развитием товаро-денежных отношений.

Неотъемлемой частью процветания экономики Казахстана, по мнению Абая, является дальнейшее развитие и раширение торгов­ли. Он с глубоким уважением говорил об узбекских торговцах. Много товаров покупали у них и казахи, в обмен, главным ооразом, на скот. Абай рассматривал торговлю как средство общения между народа­ми, стимул развития производительных сил общества, поэтому был активным пропагандистом дальнейшего ее расцвета в Казахстане. С демократических позиций защищая интересы народных масс, Абай постоянно искал пути прогрессивного развития общества, но подхо­дил к проблеме с просветительских позиций, считая, что дело могут изменить честные, заинтересованные в деятельности на благо наро­да правители.

Найти пути разрешения противоречий между правителями и интересами большинства народных масс Абай не сумел, не мог он до конца выяснить и взаимозависимость общества, закона и личности, хотя верил в справедливость закона.

Большим злом на пути к благоденствию Абай считал взяточни­чество и корыстолюбие судей, невежественность мулл, видя основ­ную силу, способную преодолеть это зло, в науке и просвещении.

Настойчивое стремление Абая привить молодежи любовь к уче­нию и знаниям выразилось в обличении им пороков казахского общества, связанных, в первую очередь, с невежеством и темнотой.

Изучая жизнь казахского общества, Абай пришел к выводу, что победить его пороки можно только сообща. И хотя каждый человек сам хозяин своей судьбы, но есть судьбы народов в целом. Жить вне общества или быть лучше его невозможно.

У Абая была четко выработанная точка зрения на взаимоотноше­ние с другими народами, населяющими Россию. Основной принцип, которым он руководствовался при этом, был принцип уважения, дружбы и равноправия. Его возумущало стремление казахской знати привить народу презрительное и насмешливое отношение к другим народам. Видя, что казахам нет причин кичиться перед другими народами, он постоянно и умело находил у других народов качества, характеризующие их с выгодной стороны. Уважая другие народы, Абай призывал казахов к общению с ними.

Признавая необходимость мира и взаимопонимания для всех народов, он был убежден, что только при этих условиях могут в полную меру развиться основные движущие силы общества — наука, передовые идеи, культура, и настанет всенародное благоденствие.

В начале XX в. опубликовали свои первые произведения С. Сейфуллин, И. Жансугуров, Б. Майлин, А. Ауэзов, ставшие впос­ледствии основоположниками казахской литературы советского пе­риода.

XIX — начало XX в. был периодом небывалого подъема музыкаль­ной культуры казахского народа. Композиторы Курмангазы, Даулеткерей, Дина Нурпеисова, Таттимбет, Казангап, Сейтек, Ихлас созда-.ч1 бессмертные
кюи. Вся казахская степь пела песни Биржан сала, Ахан сэре. Mi хита, Абая, Балуан шолака, Жаяу Мусы, Мади, Ибрая, Естая и др. Творчество народных композиторов отражало горячую любовь человека к родному краю, воспевало красоту природы, заклю­чало в себе нравственные и эстети

ческие ценности. Оно запечатляло рост социальной напряженности в обществе, желание простыхлюдей жить в мире и благополучии. Так, первое музыкальное произведение Курмангазы «Кишкентай» было посвящено восстанию Исатая и Махамбета, а события 1916 г. послужили причиной создания кюя Дины Нурпеисовой «Набор». Если песня «Гакку» Ибрая стала свое­образным гимном любви, то «Зауреш» Мухита, по определению академика А. Жубанова, настоящий «Реквием». Песни Абая и Жаяу Мусы отличались насыщенностью элементами европейской музы­кальной культуры.

В XIX в. началось зарождение казахской прессы. 28 апреля 1870 г. вышел первый номер газеты «Туркестан уалаяты». Она издавалась на казахском и узбекском языках. На ее страницах печатались матери­алы о Чокане Валиханове, восстании казахов Мангыстау 1870 г. и других событиях.

В 1911 г. увидел свет первый казахский журнал «Айкап», за четыре года существования которого вышли 88 номеров. В 1913—1918 гг. издавалась газета «Казах». «Айкап» и «Казах» освещали все стороны жизни общества. Они выступали за переход казахов к оседлому образу жизни и овладение земледельческой культурой, в то же время, не отрицая значения и места кочевничества, смело поднимали женский и национальный вопросы, распространяли медицинские, агрономи­ческие знания, поддержали идею созыва Всеказахского съезда.

Расширялось издание книг казахских авторов. В Петербурге, Ка­зани, Оренбурге, Ташкенте вышли произведения Абая Кунанбаева, ЧоканаВалиханова, Ибрая Алтынсарина,АхметаБайтурсынова, Ми-рякуба Дулатова, Абубакира Диваева и многих других. В 1912 г. в Семипалатинске была создана типография «Жардем» («Помощь»), специализировавшаяся на выпуске книг на казахском языке. До Октябрьской революции на казахском языке было издано приблизи­тельно 700 названий книг (не считая переизданий).

Таким образом, перемены охватили все стороны культурной жиз­ни казахского общества.

Однако не все духовные ценности и достижения культуры доходи­ли до народа. Сказывались массовая неграмотность населения, мало­численность культурно-просветительных учреждений, колониаль­ная политика царизма.

§ 4.
Материальная культура казахов. Обычаи и обряды

Жилище казахского народа
— замечательный памятник матери­альной культуры. Оно делилось на зимнее и летнее, отличаясь вели­чиной и конструкцией. В летнее время казахи жили в легких перенос­ных жилищах, зимой — в постоянных теплых помещениях: «агаш уй», «жер уй», «кара там». Юрта — разборное жилище, изготовленное из дерева и войлока, состояло из «кереге» — остова ( деревянная решет­ка), сферического купола — «шанрак», радиально расположенных

жердей (уык). Размер юрты зависел от количества крыльев — канат (частей кереге). Юрта, состоящая из 12 крыльев, имела площадь в 100—120 кв. м. 12,-15,-18 — канатные юрты существовали с XII в. до начала XIX в.

Каждая решетка (кереге) состоит из 36 планок — «саганак», изогнутых посередине. Решетки бывают двух видов: из массивных планок мелкой квадратной сеткой — «тор коз» и тонких планок крупной сеткой —«жел коз». Вход в юрту, обращенный обычно на юг, имеет форму прямоугольного проема. Двустворчатые двери часто покрывались резьбой. Решетка каркаса юрты снаружи обкладыва­лась циновками из тростника — шымши. Поверх циновок каркас юрты покрывался войлоком. От середины свода до земли юрту по­крывали туырлыки, от шанырака до низа свода— узуки. Войлочные покрытия скреплялись с корпусом веревками и узорными лентами — бсльдеу. Свод юрты украшался подвесными ковровыми дорожками, полосками и лентами с бахромой и кистями из разноцветных шерстя­ных нитей.

По своему назначению юрты делились на три основных типа. Парадные юрты, предназначенные для приема гостей, отличались большим размером и богатым убранством. Парадные юрты состояли минимум из двенадцати канатов, покрывались белыми войлоком и шелком. Наиболее богатыми по убранству были свадебные юрты — отау. Юрты, служившие жилищем, были меньшего размера. Малень­кие походные юрты могли перевозиться на одном верблюде или даже на лошади. Кроме того, были юрты, использовавшиеся как склады и другие подсобные помещения.

Походные юрты можно отнести к типу специализированных, пред­назначавшихся для военных походов или пастухов и табунщиков. Наиболее простым переносным жилищем был шатер — «курке», состоявший из уыков, поставленных конусом и покрытых войлоком. Чаще использовались в походах юрты «жолама уй», состоявшие из трех-четырех решеток — кереге и уыков.

Кроме того, казахи во время кочевок использовали вместитель­ные подвижные жилища на колесах куйме. Они покрывались тканью, войлоком или кожей разнообразной окраски. В куйме жили дети и женщины.

Центр юрты — ошак — служил местом приготовления пищи и обогрева в холодное время. Напротив входа находилось почетное место юрты — тор — для гостей и заслуженных людей. Пространство у двери называлось «босага». Направо от входа располагались утварь и посуда, слева — конская сбруя. Направо от босага стояла кровать хозяев дома, отделенная занавеской — шымылдык.

Убранство юрты состояло из различных деревянных и кожаных предметов, изделий из войлока, циновок и ковров. Широко распрос­транены были войлочные ковры текемет, войлочные ковры с аппли­кациями — сырмык, менее — тканые ковры клем. Существовало два вид а ковров—безворсовые —такыр клем —и ворсовые—тукти клем. Богатые войлочные настенные ковры, орнаментированные апплика­циями, инкрустацией и вышивкой, назывались «тускииз».

Утварь и посуда хранились в подвесных сумках (аяк-кап), войлоч­ных коробках (шабдан), ковровых сумках (коржын), состоящих из двух равных карманов и соединяющих их переметной частью. Непре­менным атрибутом каждой юрты были сундуки. Деревянные предме­ты — подставки — (жук аяк), коробы для продуктов (ке^еже) (адалба-кан) украшались художественной резьбой.

Во многих районах Казахстана были распространены постоянные жилища из дерева, камней, сырцового кирпича и дерна. По материалу изготовления их называли «агаш уй», «жер уй», «кирпиш уй». Пло­щадь дома зависела от материального состояния хозяина и состава семьи, но в целом оно было максимально приспособлено к кочевому образу жизни.

В народном костюме казахов
отразились древние традиции, свя­занные с этническими, экономическими и климатическими услови­ями. Одежда изготавливалась из сукна, шерстяных и шелковых тка­ней, войлока и меха. Особой ценностью у казахов пользовались шкуры куланов, сайгаков и тигров, мех енота, соболя, куницы, горнос­тая. Из шкур шились шубы (тон). Шубы из меха пушных зверей назывались «ишик» и различались по покрытию: меховая шуба, покрытая шелком — бас тон, синим сукном — кок тон, парчой — барша тон. Удлиненные шубы с воротом из шкур жеребячьих— жаргак тон. Из козьих шкур выщипывали длинные волоски, оставляя лишь под­шерсток, и шили шубы «кылка жаргак».

Штаны шились из замши, сукна, армячины, украшались богатой вышивкой. В XV—XVII вв. особой популярностью пользовались легкий плащ без рукавов — кебенек и халат из тонкого белого войлока

— каттау. К старинным видам одежды относится также шекпен — длинный плащ из верблюжьей шерсти. Основным видом мужской и женской верхней одежды был халат — шапан, шившийся из шерстя­ных и шелковых тканей.

Комплект мужской одежды состоял летом из нательной рубахи, штанов и распашного халата, женской — из туникообразного платья (койлек) и безрукавки (женсиз камзол). Для приготовления женской одежды использовались хлопчатобумажные и шелковые ткани, бар­хат.

Мужские и женские головные уборы отличались многообразием. Наиболее старинный и традиционный мужской головной убор — калпак — из тонкого войлока. Высокие шляпы из белого войлока назывались ак калпак, шляпы с широкими, загнутыми наверх полями

— аир калпак. Весной и осенью казахи носили шапки борик, круглые по форме с высоким конусообразным верхом, обязательно оторочен­ные мехом. Зимние шапки — треухи назывались «тымак».

Борик девушки украшался подвесками и перьями филина, цапли или павлина. Отороченные бобровым мехом девичьи шапки называ­лись «камшат борик», вышитые золотом — «алтын борик», украшен­ные кораллами — «калмаржан борик». Летние легкие шапочки из бархата или парчи — «такия» — украшались пучками перьев, вышив­кой серебром и золотом.

Из женских головных уборов наиболее оригинальным был свадеб­ный убор саукеле — высокий, конусообразный, украшеный золотыми и серебряными монетами, кораллами и жемчугом, диадемами и подвесками. С рождением первого ребенка молодая женщина носила головной убор из белой ткани — кимешек.

Мужская и женская обувьтакже отличались разнообразием. Муж­ские сапоги на очень высоких каблуках с голенищем выше колен назывались «шонкайма етик», мягкие сапоги с загнутым кверху носком, легкие, удобные для верховой езды — бир така, а также ичиги — маси — из козлиной юфти
и калошы — кебис — из более плотной кожи. Зимой носили саптама етик, бедняки — шокай и шарке.

Женская обувь отличалась от мужской изяществом, богатым орнаментом. Повседневной обувью были туфли — кебис. Богатые женщины носили орнаментированные сапоги — кестели етик, туфли на высоких каблуках из зеленой кожи — «кок сауыр», украшенные узорным шитьем и серебряной инкрустацией.

Обязательной деталью казахского костюма были пояса из кожи, бархата, шерсти и шелка — белдик. Пояса из кожи, украшались тиснением, фигурными накладками из серебра с инкрустацией, полу­драгоценными камнями, резными костяными пластинами. Такие наборные пояса назывались «кисе». У юношей пояса не были набор­ными и не имели подвесок. Женские пояса были более широкими и нарядными и шились в основном из шелка и бархата. Носили также мягкие кушаки — кур.

Женские украшения изготавливали из золота, серебра, драгоцен­ных камней. Массивные серебряные браслеты «блезик» покрывали позолотой и инкрустацией. Серьги изготовляли в основном из сереб­ряной проволоки в виде дужек, колец с подвесками из самоцветов, часто — из ромбических и округлых пластин, скрепленных между собой цепочками.

Широко использовались накосные украшения — шашбау— в виде рядов медальонов или пластин, соединенных между собой кольцами. Центральные медальоны всегда украшались филигранью со вставка­ми из цветных камней. К накосным украшениям относились и под­вески «шолпы».

Перстни были литые и чеканные, венчики овальной, круглой, грушевидной, многогранной формы. Часто перстни украшались встав­ками из цветных камней.

Казахские ювелиры изготавливали и другие украшения: нагруд­ные — омырауша, онир-жиек, «бой тумар», застежки к поясам — ильгек, фигурные бляхи к саукеле — шылтыр, массивные шаровидные пуговицы — торсылдак туйме, булавки — туиреуиш.

При изготовлении женских украшений применялась различная техника: литье, гравировка, чеканка, штамповка, филигрань, черне­ние, зернь, эмаль.

Разнообразным было и казахское оружие. Из особой стали делали кривые сабли — кылыш, мечи — селебе, палаши — семсер. Широко использовались шпаги — сапы, кинжалы — канжар, длинные ножи с изогнутым клинком — жеке ауыз, длинные узкие ножи — бунда пышак. Наиболее распространенным орудием были лук — садак и стрелы. Наконечники стрел были различных форм: четырехгранные, ромбические, вилообразные. Копья — найза — имели стальной нако­нечник и кисти из конских волос. В комплекс вооружения входили кожаные и металлические доспехи — сауыт — стальные кольчуги из колец, стальных шлемов с сеткой и козырьком, деревянных и кожа­ных щитов, обшитых железными пластинами.

С конца XVII в. стали использовать и ружья, частью купленные в городах Средней Азии, частью изготовленные самими казахами. Ружья были нескольких видов: с фитилем и украшением насечкой серебром — билтели мылтык, без насечки — кара мылтык, с коротким стволом — самкал. Короткоствольные ружья, стреляющие на семьсот метров, назывались «козы кош». Порох и пули казахи изготавливали сами, частью покупали у соседей. Использовались дубины «сойыл» и шокпар из березовых жердей, однако, во время войны они редко употреблялись.

Пища казахов состояла в основном из мясных и молочных продук­тов. Молочная пища была разнообразной. Из кобыльего молока изготавливали кумыс (кымыз), из верблюжьего — шубат. Молоко коров, коз и овец шло в основном для изготовления квашеного молока, масла, различных сыров.

Один из любимых напитков казахов было кислое молоко — айран. Смесь айрана с водой называлась «шалап». Из молока сбивали масло

— сары май. Для длительного хранения масла его промывали холод­ной водой, солили и укладывали в бараний желудок — карын. Важное место в рационе казахов занимали сыры. Высушенный на солнце творог— курт употреблялся в пищу зимой, растворяемый в горячем бульоне, изготавливались другие виды сыров — сары иримшик, ак иримшик и др.

Мучные продукты использовались преимущественно зимой. Ос­новными продовольственными культурами были просо, реже—пше­ница и рожь. Из проса казахи готовили пшено — тары, шедшее на приготовление пшенной похлебки тары коже. Жареное пшено ели с молоком, маслом: приготовляя из него толокно —талкан. Из пшена мололась мука, приготавливались пресные просяные лепешки — тары табанан. Из пшена готовилось праздничное блюдо «жент».

Пшеница ценилась более. Из нее готовили похлебку бидай коже, талкан и жент. Мука шла на изготовление пресных лепешек (таба нан), лапши (кеспе), обжаренного в сале теста (баурсак). Рожь и ячмень занимали в рационе казахов меньшее место. Из риса казахи южных районов готовили плов (палау) и кашу (ботка). •

Основной пищей казахов были мясные блюда. Наиболее ценным мясом считалась конина, из которой приготавливали различные блюда: подкожный жир верхней части шеи (жал) и жир области крупа (жая). Из прямой кишки готовили «карта», из реберного мяса с подпозвоночным жиром — «казы». Колбасы из мяса, других частей туши назывались шужик.

^аранина употреблялась в основном в летнее время. Вареное мясо

— основное блюдо казахов — подавалось как с гарниром (кеспе, нан), так и без него. Бульон (сорпа) употреблялся после мяса. Печень и мякоть, обжаренные мелкими кусками на медленном огне. называ­лись «куырдак».

Посуда и утварь казахов-скотоводов была приспособлена к под­вижному образу жизни: легкая, небьющаяся, из кожи и дерева. Для перевозки бьющейся посуды использовались специальные чехлы «шыныкап», например для чашек — большей частью из войлока, реже — деревянные и плетеные.

^

Самой разнообразной по форме, размерам и назначению была кожаная посуда: саба, суйретпе, торсык, мес и др. Саба шили из специально обработанной лошадиной шкуры, иногда из шкур круп­ного рогатого скота. При согуме (заготовке мяса на зиму) для саба специально оставляли шкуры, предпочтительно с хорошо упитанных и здоровых животных. Шерсть со шкур снимали, кожу размягчали квашеным молоком, сывороткой, куртом, затем мыли, сушили и посолив, сохраняли до весны. С наступлением весны ее коптили в специальных коптильнях.

Разнообразны и красочны были деревянные ковши для разливки кумыса (шомиш, ожау), нередко украшенные резьбой, инкрустацией из серебра и кости. Обязательной принадлежностью кухонной утвари был металлический котел (казан), в оседлых районах Казахстана широко использовалась керамическая посуда.

Материальная культура казахов отражала особенности хозяй­ственной жизни народа, основывалась на традициях культуры пред­шествующих поколений степных скотоводов. Хозяйственно-эконо­мический уклад, пища, одежда была наиболее приспособлены к тем природным условиям, в которых они жили.

Материальную и духовную жизнь народа отражают традиции и обычаи. Много исторически ценного имеется в социальной, юриди­ческой и хозяйственно-бытовой терминологии казахов, сохранив­шейся в исторических преданиях.

Казахские народные обычаи раскрываются в свадебном ритуале «кудалык салт». Отношения родителей невесты к жениху были сво­бодны от многих обрядов, предписываемых исламом. После сговора и первого взноса калыма жених имел право тайно посетить невесту, и его первое посещение (урын-келу), обычно скрытое от родителей невесты, происходило в доме брата или родственника невесты. Вто­рое посещение жениха было открытым и носило название «калындык ойнау».

В XV—XVII вв. ислам не имел большого влияния на семейную жизнь казахов, не было обряда венчания невесты в присутствии муллы. Супружеские узы (жубайлык) скреплялись общим одобрени­ем народа, пением хоровых песен «жар-жар», исполнявшихся на свадебном торжестве.

«Жар-жар» — песня-состязание. Ее поют обычно две группы молодежи: мужская, возглавляемая женихом, женская — невестой.

Песня рассказывает о положении женщины в патриархальной семье, выражает грусть девушки в связи с переходом в другой аул, другую среду, разлукой с родными, удалением от родных мест. Пере­живания невесты, часто отягощенные сознанием того, что она выхо­дит замуж против своей воли, выливались в искренние и волнующие песни-плачи (сынсу, «Кыз-танысу»), в которых она, прощаясь с род­ными и аулом, выражала свою печаль.

Традиция требовала, чтобы девушка в сопровождении подруг с прощальной песней посетила каждую юрту своего и ближних аулов. Это прощание девушки с родными у казахов называлось «кыз-таны-су».

В ауле жениха невесту встречали традиционным песнопением «бет-ашар» (открывание лица невесты). Он имел свой канонический текст из двух частей: в первой части невеста обычно представлялась родителям и одноаульцам жениха, вторая часть состояла из назида­ний и наставлений невесте, только что переступившей порог своего семейного очага.

Помимо калыма со стороны жениха готовились обрядовые подар­ки: матери — сут-акы (за молоко матери), отцу—той мал (свадебные расходы), братьям невесты — тарту (седла, пояса и т. п.) близким родственникам невесты — каде. Беднякам нередко в таких случаях оказывали помощь родственники и друзья. Не оставались в долгу и родители невесты. При сговоре они должны были внести так называ­емый каргы-бау— залог верности сговора, кит — подарки сватающим. Приданое (жасау) невесты обходились им очень дорого, иногда пре­вышая стоимость калыма. Родители заказывали свадебный головной убор (саукеле) и повозку (куйме). Богатые родители снабжали невесту летним жилищем (отаутигип.беру) со всем оборудованием.

Погребальные обряды XV—XVIII вв. были смешанными: основы­вались как на обрядах ислама, так и на обычаях культа «танир». У казахов существовала вера в загробную жизнь. Поэтому вместе с покойником в могилу клали лук, копье, седло, голову любимого коня, оставляли умершему пищу и питье. В доме покойника проводился обряд ночной охраны. На другой день умерший подвергался очище­нию огнем, после чего его хоронили рядом с зимовкой. Ханов хоро­нили в Туркестане, в мечети Ходжи Ахмеда Ясави. В дальних районах на время зимы покойников подвешивали на лесину (соре) и лишь с наступлением теплой погоды отвозили в Туркестан или другое место, считавшееся священным.

Надгробные сооружения казахов строго дифференцированы в зависимости от социального положения умершего. Наряду с надгро­биями из сырцового кирпича в XV—XVII вв. еще существовала древняя традиция' насыпного холма из камня.

По древнему обычаю покойника долго оплакивали, в знак выра­жения скорби женщины царапали себе лицо (бет-жырту). Жена, соблюдая траур по умершему мужу, в течение года, носила черный головной убор (кара-салу). Лошадь покойника, на которой он ездил при жизни (если это был богатый человек), покрывали траурной попоной. По истечении года траур снимался, сооружался надгробный памятник и справлялись поминки. Лошади подрезали хвост, а затем закалывали ее. Голову, копыта и шкуру коня клали на могилу хозяи­на.

Большую роль в культурной жизни казахов играли народные празднества, посвященные важнейшим событиям жизни — свадьбе, рождению ребенка, поминкам (ас) и др. Некоторые из них носили религиозный характер. На праздниках устраивались игры: скачки (байге), борьба джигитов-силачей (курсе), борьба всадников. Для участников игр назначались ценные призы. День Нового года (на-урыз) казахи праздновали как начало весны. Народные празднества сопровождались музыкой и состязаниями акынов-импровизаторов (айтыс).

Каждому большому празнику сопутствовали спортивные народ­ные игры кок-бори (серый волк) и кыз-бори (волк-дева), генетически восходящие к древним тотемическим представлениям. Более массо­

вый характер носили спортивная военная игра — жарыс (конное состязание) и большая облавная охота (аба, камаргы). Сложным видом спортивных состязаний был алтын-кабак (стрельба в золотой диск). Меткие стрелки (мерген) получали ценные награды. Позднее наряду с алтын-кабак получила распространение стрельба в серебря­ный диск (жамбы ату).

Господствующей религией в Казахстане был ислам. Основными центрами распространения ислама были Туркестан, Хорезм и Бухара. Среди казахов ислам глубоко не укоренился, народные массы еще были далеки от догматов ислама и по^режнему выполняли обряды древней религии, согласованной на культе «танир» (поклонение небу). Уже в древнетюркское время она приобрела характер единобо­жия (бир танир). В XV—XVIII вв. культ «танир» еще соперничал с исламом. Вопреки предписаниям ислама казахи почитали культ предков, имели изображения своих отцов (буттенгри).

Проявления язычества преследовались мусульманским духовен­ством. Бухарские шейхи и казии, вдохновленные ханом Мухаммедом Шейбани (XVI в.), приняли решение (фетва), по которому казахи считались идолопоклонниками, а значит, отступниками от ислама. Они рекомендовали хану объявить газават (священную войну) каза­хам и уничтожить человеческие изображения.

В мировоззрении народных масс в XV—XVII вв. господствовали анимистические представления и культ силы природы, сохранившие черты древней мифологии, в частности, признание борьбы двух на­чал: доброго (кие) и враждебного (кесир). Сущность анимизма за­ключалась в одухотворении природных явлений, представлении о том, что за каждым явлением природы скрывается дух, который управляет им. Казахская мифология запрещала рвать весеннюю зеленую траву, ибо в ней люди видели непрерывность жизни. Казахи почитали дух земли (жер-ана) и воды (су-ана). Сохранилось и древ­нейшее название священного огня — алас. По казахскому поверью, огонь — покровитель жилища домашнего очага. Невестка при вступ­лении в новую семью должна была поклониться огню в большом доме, принести жертву огню, поливая в него масло (отка май кую).

У казахов сохранился древний обряд очищения огнем (аластау) от древнего слова «алас» — ночной свет, священный огонь. Этот обряд совершался при перекочевке с зимовки на джайлау. С древних времен сложилось поверье, что на зимних стойбищах люди часто грешат, так как в жилищах водятся «нечистые силы», приносящие вред человеку. А джайлау чист, беспорочен и туда следует явиться очищенным, поэтому у начала кочевой дороги, ведущей на джайлау, разводили два больших костра, между которыми пропускали людей и отары овец. Лошади считались чистыми животными и не подлежа­ли очищению.

Основу казахского народного календаря составляли астрономи­ческие представления и знания звездного неба, накопленные века­ми. Большое практическое значение в хозяйственной жизни народа имели наблюдения за периодичностью явлений природы. Кочевое хозяйство требовало знания счета времени и понимания периодич­ности явлений природы. Казахи наблюдали за движением небесных светил. Постоянное передвижение в бескрайних степях научило их хорошо ориентироваться в сторонах света, находить по звездам доро­гу, точно определять расположение урочищ, колодцев, пастбищ.

Среди народа существовали профессионалы-вычислители, зани­мавшиеся эмпирической метеорологией и счетом времени, — есепчи (счетчик). Их ремесло было наследственным и переходило от отца к сыну. Есепчи обладали опытом многих поколений, из года в год вели наблюдения, давали прогнозы погоды, определяли время сезонных работ, перекочевки с кыстау на джайлау и обратно, устанавливали високосные года казахского народного календаря и т. д. Особый интерес есепчи проявляли к звездному небу. Они хорошо знали все основные планеты, воспевали их в песнях, слагали о них легенды. Карту звездного неба казахи обычно открывают Полярной звездой игравшей важную роль в их жизни. Передвигаясь в ночное время, они ориентировались по ней. Созвездие Большой Медведицы в разные исторические эпохи носило разные названия: «Жетыген» (семерка), «Жеты карт» (семь старцев), «Жеты каракшы» (семь разбойников — Малой Медведицы — «Акбоз ат», «Кок-боз ат» (белый мерин, серый мерин). Названия этих созвездий связаны с пастушеским бытом, ночной охраной стада.

Счет месяцев у казахов определялся луной. Для установления числа месяцев в году казахские есепчи постоянно наблюдали за движением луны. Их наблюдения дали возможность разделить год на 12 месяцев, месяц на три декады. Счет времени определялся перио­дами растущей и убывающей луны.

Казахи определяли времена года и по положению солнца относи­тельно Плеяд. Астрологические месяцы солнечного года они назы­вали «жулдыз», имея в данном случае в виду число зодиакальных созвездий, которых было 12, соответственно 12 лунным фазам. Стра­ны света устанавливали по дневному положению солнца. Юг называ­ли «онтустик» (правая полуденная сторона), север — «Солтустик» (левая полуденная сторона), восток — «кун шыгыс» (сторона восхода солнца), запад — «кун батыс» (сторона захода солнца).

Большую роль в жизни народа играл циклический календарь, унаследованный ими от предшествующей эпохи. Казахи считали время циклами в 12 лет — мушел. Каждый цикл назывался именем животного: мышь (тышкан), корова (сыйыр), тигр (барс), заяц (коян), дракон (углу), змея (жылан), лошадь (жылкы), овца (кой), обезьяна (мешин), курица (тауык), собака (ит), свинья (доныз).

Начало года соответствовало весеннему равноденствию (ку то­ги с) и начиналось с праздника «Наурыз» (21 марта). Персидское слово «Наурыз» — означает «новый день». В этот день мужчины группами ходили из аула в аул, женщины занимались приготовлени­ем традиционного «наурыз-коже» (пшеничной похлебки) — символа изобилия и урожая. Старикам в праздники подавали отваренную голову быка и они произносили традиционные пожелания о росте поголовья скота, изобилии молочных продуктов.

Неделя состояла из семи дней: сенби (суббота), жексенби (воскре­сенье), дюйсенби (понедельник), сейсенби (вторник), сэрсенби (сре­да), бейсенби (четверг), жума (пятница). Названия дней имеют глав­ным образом персидское происхождение, за исключением арабского термина «жума».

Кочевое скотоводство и орошаемое земледелие создали основу единой культуры племен Казахстана. Значительное влияние на куль­туру казахского народа оказывала культура соседних народов, особен­но Поволжья, Сибири и Средней Азии. Заметный след оставила также мусульманская культура. Таким образом, в XV— начале XX вв. в Казахстане функционировала единая культура, которая базирова­лась на лучших традициях культуры древних племен казахских сте­пей.

§ 5.
Революционные разночинцы в Казахстане

В развитие культуры Казахстана второй половины XIX
в. замет­ный вклад внесли революционные разночинцы, отбывавшие ссылки в Казахстане. В крае возник ряд народнических кружков, в которых обсуждалось много вопросов, в том числе и национальный, но основ­ное их направление состояло в просветительной деятельности.

Одним из центров научных исследований Казахстана являлся Оренбург, в котором находился отдел Русского географического об­щества и Тургайский статистический комитет. В числе их членов были Н. Дмитриев, Б. Скалов, П. Добровольский, ряд других ссыль­ных. Вместе с ними
работали казахи Т. Сейдалин, Б. Даулбаев, С. Джаитюрин, Б. Наурызбаев и др.

Центром краеведения был Уральск, где собирались и обрабатыва­лись различные материалы, издавались в виде статей.

Важным культурным и научным центром являлся Омск, где поли­тические ссыльные объединялись в отделении Географического об­щества и Акмолинском статистическом комитете. Среди активных участников их
были Ф. Щербина, Г. Н. Потанин, Н. Петропавловский, А. И. Сведенцов, Л. К. Чермак, Д. Клеменц, В. Остафьев, Н. М. Ядринцев, к ним примыкали А. Букейханов, М. Чорманов, Н. Джет-пысбаев.

Центр изучения казахского края в Семипалатинске был обязан своим возникновением политическим ссыльным Е. П. Михаэлису, С. Гроссу, А. Леонтьеву и др.

Центром изучения Южного Казахстана были научные учрежде­ния Ташкента, где научной деятельностью занимались народники П. И. Пашино, Г. С. Загряжский, Д. Иванов, Г. Усов, И. Гейер, Е. Смирнов и др. В тесной связи с ними были местные краеведы. В «Материалах для статистики Туркестанского края», «Сборнике ма­териалов для статистики Сырдарьинской области», «Туркестанских ведомостях» увидело свет множество исследований народнического направления. В Семиречье, Верном научной деятельностью занима­лись народники Г. С. Загряжский, Р. И. Метелицын, В. А. Монастыр­ский, А. Флеров, К. Вернер, С. М. Дудин и ряд ссыльных поляков.

Ссыльные революционеры исследовали прошлое и настоящее казахского народа с позиций народничества. Так, в этнографические описания они всегда включали социальные и политические вопросы. Их исследования и статьи, как правило, имели социальное звучание.

Во второй половине XIX в. на территории Казахстана работало множество историко-статистических, этнографических, геологических и географических экспедиций. Как правило, активными участни­ками их были революционные разночинцы. В каждой экспедиции в качестве проводников и переводчиков принимали участие предста­вители местных национальностей, чаще всего казахи. Они одними из первых вступили в контакты с революционными разночинцами. Переводчики не только многое воспринимали, но и с готовностью делились теми сведениями, которыми располагали сами, были носи­телями знаний, материальной и духовной культуры своего народа, знали степные предания, важнейшие решения биев, положения обычного права, ритуалы и обряды, систему ведения скотоводческого хозяйства, пути кочевания и т. д. Впоследствии многие из этих вопросов нашли отражение в научных работах народников.

Такие взаимоотношения представителей двух народов, первые многочисленные контакты между ними, способствовали сближению казахов и русских. Творческое содружество казахских и русских пред­ставителей заложило демократические основы в развитие казахской общественной мысли. Представители русской демократической и революционной мысли в противовес царским колонизаторам способ­ствовали развитию дружеских отношений между русским и казах-1 ским народами.

Вместе с И. Алтынсариным в Пограничном правлении Оренбурге ких казахов, работали политические ссыльные А. Н. Плещеев, М Муравский, польские ссыльные М. И. Винер, А. Пашковский, М Лукашевич, которые не могли не оказать влияния на формирование мировоззрения казахского просветителя. В 70—80-х гг. через Орен­бургский отдел Географического общества и газету «Оренбургски! листок» И. Алтынсарин был связан с Э. С. Старшинским, Г. С Карелиным, А. А. Тилло. Все они подвергались преследования^ царизма. Товарищем революционного демократа Д. И. Писарева п(
университету был ссыльный П. Н. Распопов, бывший в доверитель­ных отношениях с И. Алтынсариным.

Ярким примером личных и идейных связей русских разночинце и казахских просветителей являются взаимоотношения Абая Кунан баева с Е. П. Михаэлисом, Н. И. Долгополовым, С. С. Гроссом, А Влеком. Народническое мировоззрение, и прежде всего тезис о долг интеллигенции перед народом, четко прослеживается в духовно! наследии И. Алтынсарина. Глубокий интерес к прошлому и настои щему своего народа, его будущему сближало И. Алтынсарина ' А. Кунанбаева с революционными народниками.

В борьбе за переустройство общества революционные народникэ большое внимание уделяли нелегальной и легальной печати. Н территории Казахстана в ряде случаев они были организаторам периодических и продолжающихся изданий, принимали участие bi всех местных изданиях. «Туркестанские ведомости», «Оренбургски] листок» на своих страницах публиковали множество материалов н казахскую тематику. По казахской тематике публиковались матери­алы в газете «Восточное обозрение», которую редактировали Н. М. Ядринцев и И. И. Попов. В ней поднимались проблемы жизни и быта казахского народа, крестьянских переселений, здравоохранения в крае. Народнические материалы попадали и на страницы газеты «Сибирь». Основание и первые годы издания омской газеты «Степ­

ной край» целиком обязаны деятельности народовольцев. Народни­ческие материалы на казахстанскую тематику публиковались и в «Астраханском вестнике». Значительное количество материалов о казахском народе и русских крестьянах-переселенцах публиковали газеты «Оренбургский листок» и «Туркестанские ведомости», «Тур-гайская газета». Многие корреспонденты этих изданий находились под гласным и негласным надзором полиции.

Многоплановым было участие революционных народников в раз­витии педагогической мысли и школьного образования в Казахстане. В теоретических документах народнических организаций вопросы народного образования отмечались особо. Народники видели в учи­теле пропагандиста и агитатора, воспитателя подрастающего поко­ления, считали необходимыми борьбу с формализмом, зубрежкой, пробуждение интереса к учению, выполнение гражданского долга перед учащимися и народом.

Народники в Казахстане изучали состояние просвещения среди казахского и казачьего населения, а также среди крестьян-переселен­цев. Изучением школьного дела в крае занимались ссыльные Б. И. Сцеборский, Н. М. Ядринцев, Г. Б. Байтов, В. А. Остафьев, М. Кулижнов, С. Л. Чудновский, Л. Чермак, С. П. Швецов. Состояние образования в крае было проанализировано по областям и городам:

показаны состояние школ, количество учащихся, состав и положение учителей, материальное положение учеников, уровень преподава­ния. При этом особое внимание уделялось постановке начального образования. Народники правомерно считали, что царская админис­трация в Казахстане «равнодушно относится к народному образова­нию», выступали за широкое просвещение казахского народа. Циф­рами и фактами они показали низкий уровень мусульманского обра­зования, считая, что такая школа «не может дать серьезных знаний своим питомцам». Либеральные народники в противовес этому пы­тались узаконить мусульманское образование. Идеи либеральных народников смыкались с официальными установками властей. Луч­шим типом школ в крае либеральные народники считали русско-казахские сельскохозяйственные школы. Но в казахских интернатах и сельскохозяйственных школах уровень организации учебного про­цесса не был поставлен на должную высоту. В тоже время в системе образования они выступали против бюрократизма, самоуправства уездных начальников, боролись против нищенского положения школ и тяжелых условий труда учителей.

Революционные народники были не только теоретиками в облас­ти школьного образования, но и практиками, стремившимися пре­творить в жизнь свои идеи, в частности, среди казахского народа. Такова была деятельность Б. И. Сцеборского, Л. П. Степанова, К. Щербакова, Е. Бекарюковой, Н. Беляева, А. Шайтанова, Д. Гусева, Д. Дениша, А. Прозоровского, К. Дудоладовой, И. М. Скорковского, Е. Нечволадовой, А. Калычевой. В разных местах Казахстана при участии революционных народников были открыты «Общества попе­чения о начальном образовании». Они вели свою деятельность в Семипалатинске, Кустанае, Актюбинске, Петропавловске, Ташкен­те, Аулие-Ате, Верном.

Под их влиянием уехала учиться в вузы первая группа казахской молодежи. Единению русской и казахской молодежи, способствова­ли Казанский университет, специальные учебные заведения Омска.

Медики-народники работали в различных уездах Казахстана и были тесно связаны с жителями Внутренней орды, уездов Акмолин-ской области, Семипалатинского, Тургайского, Усть-Каменогорско­го уездов, Сырдарьинской и Семиреченской областей. Они были авторами многочисленных описаний и отчетов медико-санитарного состояния казахских степей. Такие материалы публиковались в мес­тных ведомственных изданиях. Тяжелое положение с медицинским обслуживанием в аулах и городах Казахстана народники выносили на суд общественности. В их материалах вскрывалось бедственное поло­жение казахского и русского населения, отсутствие необходимой медицинской помощи, распространение различных болезней (Д. Л. Дедлов, Л. А. Кузнецов, В. Остафьев и др.).

В период эпидемии холеры, тифа, цинги, врачи-народники про­явили самоотверженность. Они организовали медицинские пункты, заботились о лекарствах, в тяжелых условиях проводили приемы больных, работали в больницах, противохолерных и противотифоз­ных бараках. За жизнь людей боролись врачи-народники Л. К. Кузне­цов, Д. Д. Бекарюков, С. Н. Флоровский, К. А. Белиловский, А. Будков, Л. 3. Буйко, А. А. Полубинский и др. Особенно тяжелыми были голод и эпидемия холеры 1892 года. В этих условиях для наро­дников в Казахстане в силе оставались теоретические положения идеологов 70-х гг. XIX в. о долге интеллигенции перед народом.

В условиях 70—90-х гг. врачи-народники заложили прочные осно­вы русско-казахского сотрудничества в области медицины. Народни­ки и казахи-фельдшеры в период голода и эпидемии в различных местах Казахстана работали вместе.