Становление Великой Русси

Процесс объединения русских земель вокруг Москвы привел в конце XV века к образованию единого Русско­го государства. Преодоление феодальной раздробленности дало возможность русским сбросить монголо-татарское иго и возродить независимое государство. Монгольская власть потерпела крушение, Золотая Орда распалась. В XVI веке Россия пережила экономический расцвет и добилась крупных внешнеполитических успехов. В правление Ивана Грозного русские войска сокрушили Казанское и Астраханское хам
ства и укрепились в Ниж­нем Поволжье. Ермак с казаками разгромил хана Кучума в Зауралье и положил начало присоединению Сибири к России. В ходе кровопролитной Ливонской войны Рус­ское государство заняло ряд морских портов в Прибал­тике и ос
новало «нарвское мореплавание», связавшее страну с Западной Европой по кратчайшим морским пу­тям. Но война за Балтику кончилась поражение
м. Рос­сия утратила все завоевания в Ливонии.

В начале XVII века Русское государство вступило в полосу экономического упадка, внутренних раздоров и военных н
еудач. Настало Смутное время, ввергшее народ в пучину бедствий. Государство пережило национальную катастрофу. Оно стояло н
а грани распада. Внутренний конфликт подорвал силы огромной державы. Враги за­хватили крупнейшие погран
ичные крепости страны — Смоленск и Новгород, а затем заняли Москву. Бедствия породили широкое народное движение. В лихую годину проявились лучшие черты русского народа — его стой­кость, мужество, беззаветная преданность Родине, готов­ность ради нее жертвовать жизнью. В час смертельной опасности народные массы встали на защиту Родины н отстояли ее независимость. В событиях начала
XVII
в. Учавствовали все сословия , и каждое выдвинуло своих вождей. Из среды бояр­ства вышли такие яркие фигуры, как Федор-Филарет Ро­манов и Михаил Скопин-Шуйский. Дворяпство дало стране Дмитрия Пожарского и Прокоиия Ляпунова, воль­ные казаки — Ивана Болотникова и Ивана Заруцкого, посадские люди — Кузьму Минина, духовенство — пат­риарха Гермогена и целую плеяду самозванцев.

Бедствия Смутного времени потрясли ум и душу рус­ских людей. Современники винили во всем проклятых самозванцев, посыпавшихся на страну как из мешка. В самозванцах видели польских ставленников, орудие иноземного вмешательства. Но то была лишь полуправда. Почву для самозванства подготовили н
е соседи Россия, а глубокий внутренний недуг, поразивший русское
об­щество.

В правление Бориса Годунова дворянство добилось отмены Юрьева дня. Испокон веку русский крестьянин, уплатив рубль «пожилого» (пошлина за «выход»), мог покинуть своего землевладельца в последние дни осени и по первому сапному пути отправиться на новые земли в поисках лучшей доли. Осенний Юрьев день был для земледельца светом в окошке. В конце XVI века па кре­стьянские переходы был наложен запрет, или, как тогда говорили, «заповедь» (отсюда—«заповедные лета»). По­началу ни помещики, ни крестьяне не предвидели, к ка­ким последствиям приведет отмен
а выхода в Юрьев день. Все думали, что введение заповедных лет — мера временная. Крестьян тешили надеждой, что им надо по­дождать совсем недолго — до «государевых выходных лет»,— и их жизнь потечет по старому руслу. Но шли годы, и крестьяне начинали понимать, что их жестоко обманули. Тогда-то в русских деревнях и родилась пол­ная горечи поговорка: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!»

Столкновение интересов феодального государства и дворянства, с одной стороны, закрепощенных крестьян, тяглых посадских людей, холопов и других групп зави­симых людей — с другой, явилось источником социально­го криз
иса, породившего Смуту.

Коллизии гражданской войны затронули не только низы, но и верхи русского общества. От времен феодаль­ной раздробленности Россия унаследовала могуществен­ную аристократию, представительным органом которой была Боярская дума. Московские государи принуждены были делить власть со своими боярами. Опираясь на оп­ричнину и дворян, Иван IV попытался избавиться от опеки Боярской думы и ввести самодержавную систему управления. Могущество знати было поколеблено, но не сломлено опричн
иной. Знать ждала своего часа. Этот час пришел, едва настало Смутное время.

Дроблен
ие древних боярских вотчин сопровождалось увеличением численности феодального сословия и одно­временно резким ухудшением материального положения его низших слоев. Подле знати, владевшей крупными зе­мельными богатствами, появился слой измельчавших землевладельцем — детей боярских. Кризис феодального сословия был преодолен благодаря созданию на рубеже XV—XVI веков поместной системы. Ее развитие открыло м
елким служилым людям путь к земельному обог
ащению а способствов
ало формированию дворянства, значительно усилившего свои позиции в XVI веке. Крупные фонды вотчинных земель сохранились в Центре, тогда как по­местье получило наибольшее распространение в Новгоро­де, на южных и западных окраинах государства.

К началу XVII века поместье подверглось такому же дроблению,
как и боярские вотчины в XV веке. Чис­ленность феодалов вновь увеличилась, тогда как фонды поместных земель остались прежними. На этот раз кризис приобрел более глубокий характер. Низшие и наиболее многочисленные прослойки поместного дворянства оказались затронуты процессом социальной деградации. Оску­девшие помещики не могли более служить в конных полках («конно, людно и оружно») и переходили в раз­ряд детей боярских—пищальников. Многие из таких пищальников не имели крепостных крестьян, а часто и холопов, сами обрабатывали землю, т. е. фактически вы­з
ывали из феодального сословия. Не случайно главными очагами гражданской войны на первом ее этапе стала Рязанская и Путивльская «украины», где процесс дроб­ления поместья протекал весьма интенсивно. Во вновь присоединенных южных уездах (Елец, Белгород, Валуй и др.) власти спешили организовать поместную си­стему, чтобы создать себе опору в лице степных помещиков. Наряду с безземельными детьми боярскими по­местья в «диком поле» получали казаки, крестьянские дети и прочие разночинцы. На юге не было ни возделанных под пашню земель, ни крепостных крестьян. Новые помещики принуждены были сами «раздирать» ковыльную степь. В ряде уездов их привлекали к отбыванию барщины на государевой десятинной пашне. Как и многие рязанские дети боярские большинство южных помещиков служили пищальниками в местных гарнизонах. Кризис феодального сословия стал одним из главных факторов гражданской войны в России. Но значение его до сих пор недостаточно изучено. Вторжение самозванца, принявшего имя младшего сы­на Грозного — Дмитрия, положило начало новому этапу в развитии Смуты. Истории самозванства посвящена обширная литерату­ра. Первоначально все внимание историков было сосредоточено на воп
росе о том, кто скрывался под личиной Лжедмитрия
I
.
Большинство историков придерживалось мнения, что имя сыта Грозного при
нял беглый чудовский монах Григорий Отрепьев. Но самый крупный знаток Смутного времени С. Ф. Платонов пришел к заключе­нию, что вопрос о личности самозванца не поддается ре­шению. Подводя итог своим наблюдениям, историк с не­которой грустью писал: «Нельзя считать, что самозванец был Отрепьев, но нельзя также утверждать, что Отрепьев им не
мог быть: истина от нас пока скрыта». Столь же осторожной была точка зрения В. О. Клю­чевского. Как отметил этот историк, личность неведомого самозванца остается загадочной, несмотря на все усилия ученых разгадать ее; трудно сказать, был ли то Отрепь­ев или кто другой, хотя последнее менее вероятно. Ана­лизируя ход Смуты, В. О. Ключевский с полным основа­нием утверждал, что важна была не личность самозван­ца, а роль, им сыгранная, и исторические условия, кото­рые сообщили самозванческой интриге страшную разру­шительную силу .

Советские историки сосредоточили внимание на изу­
чен
ии закрепощения крестьян как главной предпосылке Первой крестьянской войны и анализе массовых выступ­лений низов за «доброго царя». Вопрос о личности само­званцев, воплощавших идею «доброго царя», отступил в тень. Лозунг «хорошего царя», по замечанию И. И. Смирнова, представлял собой своеобразную кресть­янскую утопию. Самозванство, как подчеркивает К. В. Чистою, явилось одной из специфических и устойчивых форм антифеодального движения в России в
XVII
веке. Закрепощение крестьян и ухудшение их положения в конце XVI века, рез
кие формы борьбы Ивана Грозного с боярством, политика церкви, окруживш
ей престол ореолом святости,— вот некоторые факторы, бла­гоприятствовавшие широкому распространению в народе легенды о пришествии царя-избавителя. «В истории ле­генды о Дмитрии,— пишет К. В. Чистов,— вероятно, сыг­рало свою роль и то обстоятельство, что угличский царе­вич был сыном Ивана Грозного и мог мыслиться как «природный» продолжатель его борьбы с
боярами, осла­бевшей в годы царствования Федора».

Династия Ивана Калиты, внука Александра Невского, правила Московским государством в течение почти трех­сот лет. Основы ее могущества были заложены в то вре­мя, когда над Русью тягот
ело проклятие татарского ига. При Иване III в коице XV века Россия наконец освобо­дилась от господства иноземных завоевателей. Иван Грозоный, внук Ивана III, довершил разгром татарских ханств, образовавшихся на развалинах. Золотой Орды. Рухнули Казанское и Астраханское ханства. Земли в низовьях Волги, на которых чужеземные з
авоеватели не­когда основали столицу Золотой Орды, оказались навсегда и бесповоротно включены в состав единого Русского государства. Вслед за этим Россия нанесла сокрушительный удар Крымской орде, положив конец разорительным набегам крымцев на Москву. В Ливонской войне Иван IV не добился успеха. Но поражение не могло уничтожить популярность, приобретенную им в годы «казанского взятия».

В народной памяти Иван IV остался грозным, по справедливым государем. То, что царь пролил немало крови своих подданных, ничего не меняло. Обездоленные низы вин
или во всех бедах «лихих» бояр и приказных чиновников - своих притеснителей, но не православного государя, стоявшего на недоступной взору высоте. Госу­дарь сам казнил изменшиков-бояр, вс
енародно объявлял их вины и даже обращался к народу за одобрением своих действий. Помимо того Иван IV н
е раз жестоко наказы­вал приказных
судей, уличе
нных во взятках и мошенни­честве. В глазах народа Иван IV был не только пред­ставителем законной династии Ивана Калиты, но и последним царем, при котором масса народа — феодальнозависимые крестьяне — пользовались правом выхода в Юрьев день.

Бедствия, обрушившиеся на страну при Годунове в начале Х
YII
века, придали особую прелесть воспоминаниям о благоденствии России при «хорошем» царе Иване Васильевиче. Чем мрачнее становилось время, чем меньше оставалось надежд, тем пышнее расцветали всевоз­можные утопии.

Иван IV был последним потомком Калиты, имевшим многочисленную семью. Его первая жена, Анастасия Ро­манова, родила трех сыновей — Дмитрия, Ивана, Федора
I
нескольких дочерей. Вторая царица, Мария Темрюковна, родила сына Василия, последняя жена, Мария Нагая,— сына Дмитрия. Все дочери Грозного, как и царевич Василий, умерли в младенческом возрасте. Оба Дмитрия — первенец царя и его младший сын — погибли из-за несчастной случайности. Царевич Иван Иванович, достигший двадцатисемилетнего возраста и объявленный наследником престола, умер от нервного потрясения, претерпев жестокие побои от отца. Единственный внук Грозного появился на свет мертворожденным, и в этом случае виновником несчастья оказался царь, подверженный страшны
м припадкам ярости. Род Грозного был обречен на исчезновение. Причиной послужило не только несчастное стечение обстоятельств, но и факторы природного характера. Браки внутри одного и того же круга знатных семей имели отрицательные биологические последствия. Уже в середине XVI века стали явственно видны признаки вырождения царствующей династии. Брат Ивана IV Юрий Васильевич, глухонемой от рож­дения, умер без потомства. Сын Грозного царь Федор И
ванович был слабоумным и хилым и тоже не оставил детей. Младший сын царя Ивана Дмитрий страдал эпилепсией. Шансы на то, что царевич доживет до зрелых лет и оставит наследника, были невелики. Но как пер­венцу Грозного — Дмитрию-старшему, так и его младшему сын
у Дмитрию суждена была нечаянная и преж­девременная смерть.

Царевич Дмитрий-старший родился тотчас после взятия Казани. Благочестивый отец, поклявшийся в случае победы совершить паломничество в Кириллов монастырь на Белоозере, взял в путешествие новорожденного младенца. Родня царевича - бояре Романовы сопровождали богомольца, и в дни путешествия бдительно следили за неукоснительным соблюдением церемониала, подчерки­вавшего их высокое положение при дворе. Где бы ни по­являлась нянька с царевичем на руках, ее неизменно поддерживали под руки двое бояр Романовых. Царская семья путешествовала на богомолье в стругах. Боярам случилось однажды вступить вместе с кормилицей на шаткие сходни струга. Все тут же упали в воду. Для взрослых купание в реке не причинило вреда. Младенец же Дмитрий захлебнулся, и откачать его так и не уда­лось. В честь первенца Иван IV назвал именем Дмитрий младшего сына. Умирая, царь передал трон любимому сыну Федору, а Дмитрию выделил удельное княжество со столицей в Угличе. Федор отпустил младшего брата на удел «с ве­ликой честью», «по царскому достоянию». В проводах участвовали бояре, двести дворян и несколько стрелец­ких приказов. Царице было назначено содержание, при­личествовавшее ее сану. Но никакие почести не смогли смягчить унижение вдовствующей царицы. Удаление Нагих из столицы за неделю до коронации Федора имело символическое значение. Власти не пожелали, чтобы вдова-царица и ее сын присутствовали на коронации в качестве ближайших родственников царя.

Прошло несколько лет, и Борис Годунов, управляв­ший государством от имени недееспособного Федора, прислал в Углич дьяка Михаила Битяговского. Дьяк был наделен самыми широкими полномочиями. Факти­чески царевич Дмитрий и его мать царица Мария Нагая лишились почти всех прерогатив, которыми они облада­ли в качестве удельных владык. Битяговский контролировал все доходы, поступавшие в удельную казну.

Дмитрий-младший погиб в Угличе 15 мая 1591 года. Согласно официальной версии, он нечаянно нанес себе рану, которая оказалась смертельной. Комиссия боярина Шуйского, расследовавшая дело по свежим следам, при­шла именно к такому заключению. «Обыск» (следствен­ное дело) Шуйского сохранился до наших дней. Но вид неловко разрезанных и склеенных листов давно вызывал подозрения у историков. По слухам, царевич Дмитрий был злодейски зарезан людьми, подосланными Борисом Годуновым. Версия на­сильственной смерти Дмитрия получила официальное признание при царе Василии Шуйском
и при Романовых. Она оказана огромное влияние на историографию. Это влияние сказывается и по сей день.

Смерть Дмитрия Угличского сопровождалась бурными событиями. В Угличе произошло народное восстание. Подстрекаемые царицей Марией и Михаилом Нагим угличане разгромили Приказную избу, убили государева дьяка Битяговского, его сына и др. Четыре дня спустя в Углич прибыла следственная комиссия. Она допросила сто сорок свидетелей. Протоколы допросов, а также заключедше комиссии о причинах смерти Дмитрия сохра­нились до наших дней. Однако существует мнение, что основная часть угличских материалом дошла до нас в ви­де беловой копии, составители которой то ли ограничи­лись простой перепиской имевшихся в их распоряжении черновых документов, то ли произвели из них некую вы­борку, а возможно, и подвергли редактированию. Тща­тельное палеографическое исследование текста «обыска», проведенное сначала В. К. Клеймом, а затем А. П. Богдановым, в значительной мере рассеивает подозрени
я насчет сознательной фальсификации следственных мате­риалов в момент составления их беловой копии . Основ­ной материал переписан семью разными почерками. Входившие в комиссию подьячие провели обычную ра­боту по подготовке следственных материалов к судопроизводству. В подавляющем большинство случаев показа­ния свидетелей-угличан отличались краткостью, и подья­чие, записав их, тут же предлагали грамотным свидете­лям приложить руку. По крайней мере двадцать свиде­телей подписали па обороте свои «речи». Их подписи строго индивидуализированы и отражают разную степень грамотности, довольно точно соответствовавшую их общественному положению и роду зан
ятий. В следственную комиссию вошли очень авторитетные лица, придержи­вавшиеся разной политической ориентации. Скорее всего, по инициативе Боярской думы руководить расследовани­ем поручили боярину Василию Шуйскому, едва ли не самому умному и изворотливому противнику Годунова, незадолго до этого вернувшемуся из ссылки. Его помощ­ником стал окольничий А. П. Клешнин. Он поддерживал дружбу с правителем, хотя и доводился зятем Григорию Нагому, состоявшему при царице Марии в Угличе. Вся практическая организация следствия лежала на главе Поместного приказа думном дьяке Е. Вылузгине и его подьячих. По прошествии времени следователь В. Шуйский не раз менял свои показания от
носительно событий в Угличе, но комиссия в целом своих выводов не пере­сматривала.

Составленн
ый следственной комиссией «обыск» сохра­нил не одну, а по крайней мере две версии гибели царе­вича Дмитрия. Версия насильственной смерти всплыла в первый день дознания. Наиболее энергично ее отстаи­вал дядя царицы Марии Михаил Нагой. Он же назвал убийц Дмитрия: сына Битяговского — Данилу, его пле­мянника — Никиту Качалова и др. Однако Михаил не смог привести никаких фактов в подтверждение своих обвинений. Его версия рассыпалась в прах, едва загово­рили другие свидетели. Когда позвонили в колокол, по­казала вдова Битягойского, «
муж мой Михаиле и сын мой в те поры ели у себя на подворьишке,
а у него ел священник... Богдан
». Поп Богдан был духовником Гри­гория Нагого и изо всех сил выгораживал царицу и ее братьев, утверждая, что те не причастны к убийству дьяка, погубленного посадскими людьми. Хотя показания попа откровенностью не отличались, он простодушно подтвердил перед Шуйским, что обедал за одним столом с Битяговским и его сыном, когда в городе ударили в на­бат. Таким образом, в минуту смерти царевича его «убийцы» мирно обедали у себя в доме вдалеке от места преступления. Они имели стопроцентное алиби. Пре­с
тупн
иками их считали только сбитые с толку люди.

Показан
ия свидетелей позволяют выясн
ит
ь еще один любопытный
факт: Михаил Нагой не был очевидцем проишествия.
Он прискакал во дворец «пьян н
а коне»,
«
мертв пьян», после того как ударили в колокол. Протрезвев,
Михаил осознал, что ему придется держать ответ
за убийство дьяка, представлявшего в Угличе особу царя.
В ночь перед приездом Шуйского
он велел пре­д
анным людям разыскать несколько ножей и палицу и подложить
их на трупы Битяговских,
сброшенные в ров городской стен
ы. Комиссия, расследовавшая дело по с
вежим следам, без труда разоблачила этот подлог. Городовой приказч
ик Углича Русин Ра
ков
пок
азал, что он взял у посадских людей в Торговом ряду два ножа и принес их к Нагому, а тот велел слуге зарезать курицу и вымаз
ать ее кровью оружие. Михаил Нагой был изобличен,
не
смотря н
а запирательство. На очной ставке с Раковым
слуга Нагого, резавший курицу в чулане, п
од­т
вердил показания приказчика. Михаила Нагого окон
ча­т
ельн
о выдал брат Григорий
, рассказавший, как он
до­с
тавал из-под замка «н
огайский нож
» и как изготов
лен
ы были другие «у
лики».

Версия нечаянного
самоубийства Дмитрия исходила от непосредственных очевидцев происше
ствия. В полдень 15 мая царевич под н
аблю
ден
ием взрос
лых гулял с ребятами
н
а заднем дворе и играл ножичком в тычку.
П
ри т
ем н
аходились боярыня Волохова,
кормилица Армна
Гучкова, ее сын
Баженко,
молочн
ый брат царе
вича,
постелиница
Марья Колобова, ее сын Петрушка и еще
два жильца
(придвор
ные служители, отобранные
сви
ту царе
ви
ча из числа его сверстников). Шуйский
придавал показаниям
мальчиков исключительное зн
ачен
ие и до
праш
ивал их с особой тщатель
ност
ью. Прежде всего о
н выяснил , «кто
в те поры за царевичем были». Жильцы отвечали,
что «
были за царевиче
м в
те поры только они, ч
етыре человеки,
да кормилица, да постелница».
На за­д
ан
ный «в лоб» вопрос, «были ли в те поры за царе
вичем Осип Вол
охов и Данило
Битяговский»,
они дали отрицательный
ответ.
Мальчики прекрас
но знали людей, о кото­р
ых их спрашивали (сын
дьяка был их сверстником
, Волохов
и Качалов служили жи
льцами в свите цареви-ча
и были постоянными товарищами их игр). Они кратко,
точ
но и живо рассказали о том, что произошло на их гл
азах: «

...играл-де
царев
ич в тычку н
ожиком с ними на заднем двор
е, и п
ришла на него болезнь — п
адучей не­дуг — и набросился на нож

»
.

Мож
ет
быть, мальчики сочинили историю о болезни
царевича в угоду Шуйскому?
Такое предположение убеди­тельно опровергается показаниями взрослых свидетелей.

Трое видн
ых служителей царицына
двора — подключ
ники Ларионов, Иванов и Гнидин
— показали следую­щее: когда царица села обедать, они стояли «
в верху за поставцом, ажно, деи,
бе
жит в верх жиле
ц Петрушка Ко­л
обов, а говор
ит: тешился, деи, царевич с нами н
а дворе в тычку ножом и пришла, деи, на него немочь
п
адучая... да в ту пору, как ево
било, покололся ножом
сам и отто­го умер
»,
и
так, Петрушка Колобов сообщил комиссии то же самое, что и дворовым служителям через несколь­ко минут после гибели Дмитрия.

Показан
ия Петрушки Колобова и его товарищей под­твердили Марья Колобова, мамка Волохова
и кормилица Тучков
а. Свидетельство кормилицы отличалось удиви­тельной
и
скре
нностью. В присутствии царицы и Шуйского
она
назв
ала себя виновн
ицей несчастья: «

...
она то­го н
е уберегла, как пришла на царевича болезнь
черная... и он н
ожом покололся...»
»
.

Спустя некоторое время нашелся восьмой очевидец гибели царевича. Приказной царицы Протопопов на до­просе п
оказал, что услышал о смерти Дмитрия от ключ­ника Толубеева.
Ключник, в свою очередь, сослался на стряпчего Юдина. Всем троим тотчас устроили очную ставку. В результате выяснилось, что в полдень 15 мая Юдин стоял в верхних покоях «у поставца» и от нечего делать смотрел в окно, выходившее на задний двор. По слов
ам Юдин
а, царевич играл в тычку и .
накололся н
а нож, а «

он
(Юдин)
...

в те поры стоял у постав-ца,
а то видел
».

Юдин знал, что Нагие толковали об убийстве, и благоразумно решил у
клониться от дачи по­казаний следственной комиссии. Если бы его не вызвали на
допрос, он
так ничего бы и не сказал.

Версия нечаянной гибели царевича содержит два момента,
каждый из которых поддается всесторонней про­верке. Во-первых, болезнь Дмитрия, которую свидетели называли «черным н
едугом», «падучей: болезнью», «не­мочью падучею». Судя по описаниям припадков и их пе
риодичн
ости, царевич страдал эпилепсией. Как утверж­дали свидетели, «

презже
тово
... п
а н
ем (царевиче)
была ж та болезнь по месяцем беспрестанно

». Сильпый
припадок случился с Дмитрием примерн
о за месяц
до его кончины.
Перед «великим днем
», пок
азала мамкаВолохова,
царевич во время приступа «
объел руки А
ндрееве дочке Нагова,
е
два у него... отнели

». Андрей
Нагой подтвердил это, сказав, что Дмитрий «
ныне в ве­л
икое говенье у дочери его руки переел
», а прежде «руки едал» и у него, и у жильцов, и у постельниц: царевича :
»
к
ак станут держать, и он в те поры ест в нецывенье
за что нопадетца».
О том
же говорила и вдов
а Битяговкого:
«
Многажды быв
ало, как ево
(Дмитрия)
с
танет бити
тот недуг и станут ево держати
Ондрей
Нагой
и кормилица и боярони,
и он... им руки кусал или, за что ухватил зубом, то объес
т
».

Последний приступ эпилепсии у царевича длился не­с
колько дней. Он
начался во вторник. На третий день ц
аревичу «маленько стало полехче»,
и мать взяла его к обедне, а потом отпустила на двор погулять. В субботу Д
митрий второй раз вышел на прогулку, и тут у него внезапно
возобновился приступ.

Во-вт
орых, согласно версии о самоубийстве, царевич в мом
ент приступа забавлялс
я с ножичком. Свидетели описал
забаву подробнейшим образом: царевич «играл через черту н
ожом», «тыкал ножом», «ходил по двору, тешился
сваею) (острок
онечн
ый нож..)
в кольцо». Правила игры были несложными: в очерче
нный па земле к
руг иг
равшие поочередно втыкали нож, который следов
ало взять за ос
трие лезв
ием вверх и метн
уть так ловко, ч
тобы он,
описав в воздухе
к
руг, вот
кнулся в землю
торчком. Следовательно,
когда с царевичем
случился п
ри
­падок, в руках у него был остроконечн
ый нож. Жильцы,
стоявшие
подле Дмитрия, показ
али, что он
«н
абро­с
ился на нож».
Василиса Волохова
описала
случивше
еся еще точн
ее: «...
броси
ло его о зе
млю, и тут царевич сам себя
ножом п
ок
олол в горло». Остальные очевидцы ут­
верждали, что царевич напоролс
я па н
ож, «бьючися»
или «летячи»
на землю. Таким образом, все очевидцы гибели Дмит
рия единодушно
утверждали, что эпилептик уколол себя в горло, и расходились только в одном: в какой именно момен
т царевич уколол себя ножом
--
при паде­
нии или во время конвульсий на земле. Могла ли небольшая
рана повлечь за собой гибель ребен
ка? На шее
неп
осредственно под кожным покровом находятся сонн
ая артерия и яремная вен
а. При повреждении одного из этих сосудов смертельный исход неизбежен. Прокол яремной вены влечет за собой п
очти мгновенную смерть, при кровотечении из сонной
артерии агония может за­тянуться.

После смерти Дмитрия Нагие сознательн
о распрост­ранили слух о том, что царевича зарезали подосланные Годуновым люди. Правитель Борис Годунов использовал первый ж
е подходящий случай, чтобы предать Нагих суду. таким случаем явился пожар Мос
квы. Обвин
ив Нагих в поджоге столицы, власти заточили Михаила На­гого и его братьев в тюрьму, а вдову Грозного насильно постригли и отправили «в место пусто»— на Белоозеро.
В момен
т смерти Дмитрия никто из современников не подозревал о том, что десять
лет спустя «убиен
­ному младен
цу» сужден
о будет стать героем н
ародн
ой утоп
ии.

Выбор имен
и первого на Руси «доброго царя»—
героя леген
ды — был во многих отношениях случайн
ым. Даже сре
ди столичного народа очень немногие видели младше­го сына Грозного. В небольшом городе Угличе его знали
лучше. Но там очень мн
огим было известно, что царевич унаследовал от отца его жестокость. Дикие
забавы Дмит­рия приводили в смущен
ие современн
иков. Восьмилетний мальчик приказывал товарищам игр лепить снежные фи­гуры, н
азывал их именами первых бояр в государстве, а зате
м рубил им головы или четвертов
ал. Дворянские писатели ос
уждали подобн
ые «детские глумлен
ия». Одна­ко в народе жестокость по отношению к «лихим» боярам воспринималась совсем иначе. Дмитрий обещал стать таким же хорошим царем, как и его отец. Подверженные суеве
риям совре
мен
ни
ки считали, что больные эпилеп­сие
й («черным не
дугом») одержимы не
чистой силой. Царе
вич Дмитрий страдал жестокой эпилепсией. Но это не поме
шало развитию легенды о добром царевиче. Борис Годун
ов з
апрети
л пом
инать имя Дмитрия в молитвах о здравии членов царской семьи на том основании, что царевич, рожденный в шестом браке ,был , по тогдашним представлениям незаконнорожденным.
Но в годы Смуты об этом забыли.

Смерть Дмитрия вызвала многочисленные толки в на­ро
ды
. Но в Мос
кве правил закон
ный царь, и династиче
­ский д
оп
рос никого не зани
мал. Но едва цар
ь Федор умер и дина
стия Калиты
пресе
кл
ась, им
я Дмитрия
вн
овь появилось
на устах.

В
период короткого меж
дуцарствия после смерти Федора литовские
лаз
утчики подслушали в Смоленске и записали
молву, в которой можно было угадать все последующие
события Смутн
ого времени. Толки были па редкость противоречивыми.
Одни говорили, будто в Смоленске были подобраны письма от Дмитрия, известившие жителей, (
то «он уж
е сделался великим князем» на Москве. Другие
толковали, что появился не царевич, а самозв
ан
ец, во всем очен
ь похожий на покойного князя Дмитрия». Борис
будто бы хотел выдать самозванца за истинного царевича,
чтобы добиться его избрания па трон, если не
захотят избрать его самого.

Молва, подслушанная
в Смоленске, носила недостоверный
характер. Боярин Нагой, говоря о смерти Дмит­р
ия, будто бы сослался на мн
ение своего соседа «астраханского
тиуна» (слуги) Михаила Битяговского.
«Тиуна» вызвали
в Москву и четвертовали после того, как он
под пыткой
признался, будто сам убил Дмитрия .

Лазутчики записали, скорее всего, толки простонародья,
имевшего самые смутные представлени
я о том, что происходило в столи
чн
ых верхах. Низы охотн
о вери
ли слухам, порочившим правителя Бориса Годунова проникнутым
живым сочувствием к Романов
ым. Может
быть, их распускали сами Романовы или близкие к ним люди? Ответить на этот вопрос трудн
о. В народных
толках о младшем сыне Грозного невозможно уловить
никаких похвал в его адрес. О том, что царевич жив,
говорили как бы мимоходом, без упомин
аний о его достоинствах,
закон
ных правах и пр. Куда подробнее обсуждали
вторую
версию, согласно которой «Дмитрий» был
самозван
цем и пешкой в политической игре правителя.

Итак, борьба за обладание троном и вызванные ею политические
страсти, а не крестьянская утопическая идея
о «добром царе» оживили тень Дмитрия. После из
брания
Бориса на трон молва о самозван
ном царевиче смолкла. Зато
слух о спасении истинного Дмитрия — доброго царя» — в народе получил самое широкое распространение.
Служилый
ф
ранцуз Я. Маржарет,
прибыв
ший в Москву в 1600 году , отметил в своих записках
:
«
Прослышав в 1600 году молву , что некоторые считают Дмитрия Ивановича живым , он (Борис) с тех пор целые дни только и делал , что пытал и мучил по этому поводу

»
.
Ожи
вление толков о Дмитрии едв
а ли следует связы­вать с заговором
Роман
овых. Эти бояре пытались з
апо­лучить корону
в качестве ближ
айших родственн
иков по­следне
го законного
царя Федора. Появ
лен
ие «законного»
наследни
ка могло помешать осущес
твлению их планов.
Совершенно очевидно, что в 1600 году у Романов
ых было столь же мало осн
ован
ий готовить самоз
ванца Дми
трия, как у Бори
са Годунов
а в 1598 году.

Если бы слухи о царевиче
распространял тот или иной боярски
й круг, покон
чить с н
ими для Годунова бы­ло бы нетрудно. Трагизм положен
ия заключался в том, что молв
а о спасен
ии младшего сына Грозного п
рон
икла в народн
ую толп
у, и потому н
икакие гонен
ия не могли искоренить ее. Народные толки и ожидания создали поч­ву для появлени
я самозванца. В свою очередь, деятель­нос
ть самозванца оказала огромное в
оздействие на даль
­нейшее развитие народных
утопий.

Самозване
ц объявился в пределах Речи Посполитой
в 1602—1603 годах. Им н
емедленно заинтересовался По­сольский приказ. Не поздне
е августа 1603 года Борис обра
тился к первому покров
ите
лю самозван
ца князю
Острожскому
с требованием
выдать «вора». Но «в
ор» уже пере
селился в имение Адама Вишневецкого.

Неверно мнение, будто Годун
ов назвал самозванца п
ерв
ым попавшимся именем. Разоблачению предшество
вало самое
тщательное рассле
дование, после которого в Моск
ве
объявили, что имя царевича
принял беглый чернец Чудова монастыря Гришка, в миру -
Юрий Отрепь
ев
.

Московским властям нетрудно было установить исто­рию беглого чудовского
монаха. В Галиче
жила вдова В
арвара Отрепьева, мать Григория, а родной дядя Смир­ной Отрепьев служил в Москве как выборный дворянин. Смирной преуспел при нов
ой династии и выслужил чин стрелецкого головы. Наканун
е бегств
а п
лемянника он был «голов
а у стрельцов».
К
ак только в ходе следст
вия всплыло имя Отрепьева, царь Бори
с вызвал Смирного к себе. Власти использовали показания Смирного и прочей родни Отрепьева и в ходе тайного расследования, и при публичн
ых обличениях
«в
ора». Как значилось
в Разрядн
ых книгах, Борис пос
ылал в Литву «
в гонцех
на обличенье
тому во
ру ростриге
дядю ево
родного галечени
н
а Смирн
ого Отрепье
ва
». Современник
О
трепьева тро­ицкий мон
ах Авраами
й Палицын
определенно
зн
ал, что Гришку обл
ичали его мать, родные брат и дядя и, нако­нец, «.
род его галичане вси

»
.Моско
вские влас
ти сконцентриров
али внимание на двух моментах биографии Отрепьева: его насильственном пострижении и соборном ос
уждении «вора» в москов
ский период его жизни. Но в их объя
снен
иях по этим пунк­там были серьезные неувязки. Одна версия из
лагалась в дипломатичес
ких наказах, адресованных польскому дво­ру. В них значилось букваль
но следующее: Юшка
От­репьев «

як
был в миру, и он по своему злодейс
тву отца св
оего не слухал,
впал в ересь, и воров
ал, крал, играл в зернью
, и браж
ничал, и бегал от отца многажда,
н
за
во
ро
валс
я,
постригсе
у ч
ерницы.

.,».

Нет
рудн
о установить,
с чьих слов был составлен
э
тот убийственный
отзыв о Юрии Отрепьеве.
Незадолго до п
осылки наказа
в Польшу в Москву вернулся
Смирной Отрепьев
, ездивший
з
а рубеж по заданию Посольс
кого приказа для свидан
ия с Г
ри
г
орием-
Юрием.
С его слов,
очевидно, и была составлена
н
азидательн
ая нове
лла о беспутном
дворянском
сынке.

Юшка
отверг сн
ачала родитель
ский авторитет, а потом авторитет
самого бога. П
ос
ле пострижен
ия он «
от
­ступил. от бога, вп
ал в
ересь
и в чорнокнижье
, и призывал духов нечистых и отреченья
от бо
га у него выня­
ли
». Узнав об этих преступ
ле
ниях, патриарх осудил его на пожизненное з
аключение в тюрьму.

По
сольский п
риказ фальсифицировал биографию От­реп
ьева в д
вух самых важн
ых пунктах. Цели фальсифи­
кации предельно ясн
ы. Посоль
скому приказу важн
о было представи
ть Отрепьева
как од
ин
очк
у, за спиной которого н
е было никаких серьезных сил.,
а заодно изобразить
его изобличенным п
реступником, чтобы иметь основание п
о­требовать от поляков
выдачи «
вора».

С дружеским венским двором царь поддерживал куда более доверительные отношения, чем с польским. Поэто­му в пи
сьме к императору Борис п
озвол
ил себе некото­рую откровен
нос
ть по поводу От
репьева. Русский ориги­н
ал послания Бориса австрийскому императору 1604 года хранится в Венском архиве и до сих пор не опубликован.

Приведем здесь полностью разъяснен
ия царя по поводу личности Отрепьева. До своего пострижения, утверждал Борис, Юшка
«
был в холопях
у дво
рянина нашего у Ми­хаила Романова и, будучи у него, учал
воровати,
и Михаил
з
а его воровство велел его збити
з
двора, и тот страдник учал пуще прежнего воровать, и за то его во­ровство хотели его повесить, и он от тое
смертн
ые казни сбеж
ал, постригся в дальних монастырях,
а назвали е
го в чернецех
Григорием
».

Почему царь Борис решился связать имя Отрепьева с имен
ем Романовых? Быть может, он желал скомпроме­ти
ровать своих противников? По почему Годунов н
е н
а­звал имя старши

Вн
утри страны появ
ление самозванца
долго з
амалчи­в
алось. Толки о н
ом п
ресекались бес
пощадным образом. Наконец
Лжедмитрий вторгся в проделы страны, и
мол­чат
ь стало нев
озможн
о. Тогда с обличен
ием Отрепьева выступила церковь.

Ж
из
н
е
опис
ан
ие Отрепьева, составленное
в патриар­ш
ей кан
целярии, поразительн
о отличалось от версии По­сольского п
риказа. Враг оказался гораздо опасн
ее, чем думали в М
оскве
:
самозванец
терпел поражение
в от­к
ры
том бою, но посланн
ая против него многочисленная
армия не могла изгн
ать
е
го из пределом
стран
ы. Попытки
пре
дст
ави
ть Отрепьева юны
м не
годя
ем, которого пьян
ство и воровство довели до мон
астыря, никого боль­ше н
е могли убедить. Дипломатичес
кая ложь рушилась сама собой. Патриаршие дьяки принуждены
были более строго следовать фактам. Патриарх Иов известил паству о том, что От
репьев «
ж
ил у Роман
овых во дворе и заворовался,
спасаясь от смертные казни, постригся в чернецы
и был по многим монастырям
», позже служил у него, патриарха, «а
после того сбежал в Литву с товарищами
своими, с чюдовскими
черницы
»
. Власти н
е настаивали на первоначаль
ной версии, будто
Отрепьев
а постригли из-за его безо
бразного пов
едения и восстания против родительской власти. Юшка
заворовался,
живя на дворе у Романовых. Как
видно, патриарх умышленно
не называл имени окольничего Михаила: он хотел брос
ить тень разом и на стар
ших Романовых! Но подобные побужден
ия имели все же второстепенное зна­чение. Царские опалы, казалось бы, н
авсегда покончили с могуществом Романовых: старший из братьев принял монашество и сидел под стражей в глухом монастыре, т
рое
других погибли в ссылке. Никто н
е предв
идел, чт
о один из уцелевших сыновей Никитичей взойдет со вре­мен
ем на трон.

Посольский приказ старался с
крыть от иноземцев оп­ределенную связь между пострижением
Отрепьева и службой его опальным
Романов
ым. Но уже в раз
ъяс
не
­н
иях патриарха можно уловить намек на так
ую с
вязь.

После смерти Годунова
и гибели Лжедмитрия
I
царь Василий Шуйский
про
извел новое дознание
по поводу с
амоз
ванца. Его следователи имели одно важное преиму­щество перед Борисов
ыми,
они
видели само
зван
ца н
аяву. Новый царь опубликовал результаты расследован
ия с большими подробностями, чем Борис. Е
го разъяснения
при польском дворе отличались сдержанностью.
Любые неточности
могли быть легко опровергнуты в Кракове
. Между тем самый вопрос
о самоз
ва
нце
приобре
л те
перь государственное зн
ачение
.

В инструкциях дипломатам Посольский приказ боль­ше не скрывал факта службы Отрепьева у Роман
овых. На этот раз царские дьяки сообщили полякам да
же бо
льше, чем Патриаршая канцелярия. Юшка, писали
он
и, «
был в холопах у бояр у Микитиных
детей Роман
о­вича и у князя Бориса Черкаскова
и, заворовався,
по­стригс
я в чернцы.

..»
. Точности ради дьяки должны были указать, что Отрепьев служил окольничему Михаи
лу и не имел отношения к Филарету и другим Никитичам, в то время верн
увшимся в Москву. Заявления насчет свя­зи самозванца со всей романовской семьей имели полити­ческую подоплеку. Едва приверженцы Шуйского
выкрик­
нули на площади имя нового царя, как в боярской среде
возн
ик заговор. К н
ему примкнули Никитичи, не оста­ви
вшие надежды занять трон. Тогда на и
х голову посы­пались удары. Филар
ет Романов, которого наре
кли в п
ат­риархи, лишился сана. Царская немилость обрушилась

и н
а ближайших родствен
ников Филарета — князей Кам
ских.

В царских н
аказах Отрепьев назва
н боярс
ким холопом. Можно ли верить этому
?
. Юрий Отрепьев поступи
на службу к Михаилу Романову как добровольн
ый сл
уга. Однако царс
кое улож
ени
е о холопах 1597 года предписывало
все
м господам в принудительном порядке составить кабальные грамоты на всех добровольных «холопов», прослуживших у н
их не менее
полугода. Боярин
Черкасский стоял в боярск
ой иерархии значительно
выше
молодого окольн
ичего Михаила Романова. Поэтому Юрий Отрепье
в имел причин
ы для перехода во двор к Ч
ерк
асскому.
Там он, возможн
о, и дал на себя кабальную
запись.

П
оздн
ие ле
тописи предпочитали умалчивать о службе Отреп
ьева у Романовых
и их родни. В царствован
ие Романовых
было небезопасно или,
во всяк
ом случае, н
е приличн
о вспомин
ать этот факт из биографии вора и богоотступника.
Поэтому история пострижен
ия Юрия Отрепьева
получила совершенно превратное
истолкование
в п
оздних летописных сочинен
иях. Автор «Иного сказания»
сочинил
роман
тическую сказ
ку о том, как четырнадцатилетний
Юшка
случайно повст
речал в Москве безвестного
вят
ск
ог
о игуме
на Трифон
а и под влиян
ием душеспасительной
бесе
ды с н
им при
нял схиму. 0тзвук
подлинных со
бытий находим в одном компилятивном сказании,
автор которого изложил причины пострижения Ю
рия следующим образом
. Царь Борис п
ослал в заточение
и на смерть великих бояр Федора Никитича Романова
и Бориса Камбулатовича
Черкасского. Юшка ча
сто приходил в дом к Черкасскому и был у н
его в чести
«и тоя
ради вины па н
его царь Борис негодова,
той же
лукав сы
н вскоре избежав
от царя, утаився
во един
мо
настырь и п
остри
жес
я..
.»
.Авт
ор сказания усердно пытался
смягчить неприятные
для повой дин
астии факты. 0н
умалчивает о том
, что Юшка служил Михаилу Никитичу
Роман
ову и его шурин
у Черкасскому. Юшка будто бы
лишь захаживал на двор к боярин
у Борису Чер
касскому и от него «честь приобретал». Как бы то ни было, н
о в намеках сказан
ия все же проглядывается
и
стин
а.
Юшка не
зате
рялся среди многочисленной
холопско
й дворни
,а сделал карьеру при дворе боярина Черкасско в
ошел у н
его «в честь». При боярских дворах дети боярские
такого ран
га и происхождения служили обычно д
воре
цкими, конюш
ими, воеводами в боярских городах.

Пос
ле ареста Романовых и Черкасского их слуга Юрий
Отрепьев, не желая разделить участь своих господ,
постриг
ся в монахи
и взял имя Григорий. За пострижением
последовали с
китан
ия по мон
астырям. Этот период
жизни чернеца Григория Отрепьева стал предметом
всевозмож
ных леген
д. Поздние летописи противоречат
друг другу, едва только начинаю
т перечислять обители,
в которых побывал новоиспеченный
мон
ах. Совре
менник
и н
е знали толком, где постригся Юшка
Отрепьев. Автор
«Нового
летописца», близкий
к Филарету Романову,
открове
нно признается, что Юшка «во младости пострижеся
на Мос
кве, не вем
где». И даж
е Посольский приказ,
расследовавший дело по свежим следам, н
е мог д
обиться истины. При Шуйском
установили
только, что постригал
Юшку
«с Вятки игумен Трифон».
Обряд был совершен,
как видно, в спешке на каком-нибудь мона
сты
рск
ом подворье.

Посольский приказ был лучше всего осведомлен о столичном
периоде жизни Григория. Имея под рукой множество
свидетелей, приказ смог устан
овить срок пре
бывани
я черн
еца в кремлевском Чудове монастыре. Отепьев,
значилось и посольской справке, был «
в Чюдове мошастыре
в д
ияк
оне
х з
год
». Это извести
е следует при­
ня
ть единственной дос
товерной хроп
ол
оги
ческ
ой в
ехой ранней биографии Отреп
ьева.

Если теперь
обратиться к сказан
иям современников,
то увидим, какие
лю
бопытн
ые ме
таморфозы
претерпевали в н
их сведения
о чудовском
периоде
ж
изн
и Отрепьева.
Один из летоп
исцев сообщал, будто
Гришка «
п
ребываш
а и безмолствоваше
в Чудове года два
». Те же данные при
водит поздняя «и
стория о первом
патриархе
Ионе», оставленпая
после 1652 года. Троицки
й монах Авраам Палицын
считал, что чернец Григорий два лета стоял
на клиросе в Чудовском
монастыре, а потом служил во д
воре у патриарха боле
е года. Тенденция приведенных
свидетельств очевидн
а. Летописцы продлили срок пребывания Отрепьева в столичном монастыре
с одного года до двух лет. Аналогичным
образом современники
описывали «
житие»
монаха Григория в пр
овинциальных обителях. По свидетельству
«Нового ле
тописца», черн
ец Отрепьев
ж
ил год в Сп
ас
о-
Ефим
ьеве монастыре и еще «двенадесять
не
дель»
в соседнем монастыре
на Куксе.
По слов
ам другого лето
пи
сца, Гр
игорий прибыл «
во обитель Живоначальные
Троицы на Ж
елезн
ый Борок,
ко Иякову
святому и в том монастыре
постризается,
и пребыша
ту три лета

»
.
Летописец
ошибся,
наз
вав монастырь
на
Железном Борку Троицким . На самом деле то был мон
астырь Иоанна Предтечи. Ошибка выдает малую ос
ведомленнос
ть авто­ра летоп
иси.

Пребывание в п
ровинциальных монастырях явилось в действительности лишь кратким эпизодом в жизни Григория Отрепьева. В посольской сп
равке, составлен
ной при Василии Шуйском,
сообщалось без особ
ых подроб­ностей о том, что «
был он Гришка в черницах в Суздале
в Спасском
в Ефимьеве
монастыре и в Галиче
у Иоанна Предтечи и по иным монастырем...

».
Но в справке не сказано, сколько времени провел Отрепьев в провин
ци­альных монастырях. Заполнить этот пробел помогае
т осведомленный сов
ременник — ав
тор «Повести 1626 го­да». Он категорическ
и ут
ве
рж
дает
, что до водворения в столичном монастыре Григорий носил рясу очень не­долго. «
По мало
же времяни
пос
трижен
ия своего изыде
той черн
ец во ц
арствующий град
Мос
кву и тамо
доиде пр
ечистые обители архистратига Михаила
»
. Если верн
о то, что пишет названный автор, значит,
Отрепьев,
не жи­тельствовал в провинциальных
монастырях, а бе
гал по н
им.

При
веденн
ые факты позволяют
установить
главн
ей­шие
даты в жизни 0т
рел
ьева. Чудовский
монах отп
ра­
вился в Литву в феврале 1602 года, пос
ле того как про­был год в Чудов
е монастыре. Следов
ательно, он обосно­вался в Чудове в н
ачале 1601 года. Если верно, что Отрепьев п
рибыл в Москву «по мало
времени» (вскоре) после свое
го постриже
ния, значит, он постригся в конце 1
600 года. Именно в это время Борис Годунов
разгромил заговор бояр Ромашовых и Черкасоких.
Приведенные
факты полностью подтверждают версию, согласно кото­рой Отрепьев п
рин
ужден был уйти в монастырь в с
вязи с гонениями н
а Ромаловых
н
оябре
1
600 года. В то вре­мя Отреп
ьев
у было примерно двадцать лет. По понятиям XVI века молодые люди достигали совершеннолетия
и поступали на службу в пятнадцать лет. Это значит, что до своего пострижения Григорий успел прослужить н
а бо
ярск
их подворьях около пяти лет.

Р
ОЖ
ДЕНИЕ ИНТРИГИ

П
о образному выражению В. О. Ключевского, Лжедмитрий
«был только испече
н в польской печьке,
а зак
вашен в Москве». Царь Борис считал причиной в
сех бед боярскую интригу.
По свидетельству царского телохранителя К. Буссоза,
при первых же изв
естиях об успехах самозванца Го­д
унов сказал в лицо боярам, что это их рук дело и заду­м
ан
о оно, чтобы свергнуть его.

Известный исследователь Смуты С. Ф.
Платонов
воз­лагал ответственность на бояр Романовых и Черкасских
. «...
Подготовку самозванца,- писал он,- можно приписы­вать тем боярским домам, во дворах которых служивал Григорий Отрепьев»
. Но это не более чем гипотеза. От­сутствуют какие бы то ни было данные о непосредствен­н
ом участии Романовых в подготовке Лжедмитрия. И все же следует иметь в виду, что именно на службе у Рома­новых и Черкасских сформировались политические взгля­ды Юрия Отрепьева. Под влиянием Никитичей и их род­н
и Юшка
увидел в Борисе узурпатора и проникся нен
а­вистью к «незаконной» дин
астии Годун
овых.

Множе
ство признаков указывает на то, что самозванческая
интрига родилась не на п
одворье Романовых, а в стенах Чудова монастыря. В то время Отрепьев уже ли­шился п
окровительства могущественных бояр и мог рас­считывать только на свои силы. Авторы сказаний и повестей о Смутном времен
и утверждали, что именно в Чудове монастыре инок Григорий «
начал в сердце своем помышляти,
како
бы ему достигнути
царскова
престола», и сам сатана «обеща
л е
му царствую
щий град поручи
».
Составитель «Нового летописца» и
мел воз
можность бесе­д
ов
ать с м.он
ахп
ми
Чудова монастыря, хорошо знавшими че
рного дьякона Отреп
ье
ва. С их слов он записал сле
ду­ющее
: «
Ото многих же чудовских
старце
в слышав, яко

(чернец Григорий.)

смехотворн
о глаголаше
стар­цев, яко „царь буду на Москве
»
.

Кремлевский Чудов монастырь, расположенный под окнами царских теремов и правительственн
ых учрежде­н
ий, давно оказался в водовороте политических страстей. Благочестивый царь Иван IV желчно бранил чудовских
старцев за то, что он
и только по одежде иноки, а творят все, как миряне
. Близость к высшим властям наложила особый отп
ечаток па жизнь чудовской
братии. Как и в верхах, здесь царил раскол. Среди чудовской братии можн
о было встретить и знать и мелких дворян. Были сре
ди н
их добровольные ин
оки. Но большинство н
адело монашеский клобук пон
еволе,
поте
рп
ев катастрофу па житейском поприще. Вступив на порог Чудова монасты­ря, черн
ец Григорий вскоре же попал в компанию Варлаама
Яцкого
и Михаила
Повадьина,
которые
в недавнем
прошлом владели мелкими поместьями и не
сли службу как дети боярские
. Как и Отрепьев, он
и принадлежали к числу противников выборной земской династии Годуновых.

Монахи, знавшие Отрепьева, рассказывали, будто в Чудове «
окаянный Гришка многих людей вопрошаше
о убиении царевича Дмитрия и проведаша
накрепко
». Од­нако можно догадаться, что Отрепь
ев знал об угличских событиях не только со слов чудовских
монахов. В Угличе жили
его близкие родственники.

Учитывая традицион
ную систему мышления, господ­
ствовавшую в сре
дние века, трудн
о представить,
чтобы чернец, прин
ятый в столичный монастырь «
ради бедности и си
ротства
», дерзнул сам по себе выступ
ить с претен­
зиями н
а царскую корону. Скорее всего, он действовал по подсказке людей, остававш
ихся в тени.

В П
ольше Отрепьев наивно рассказал, как некий мо­
нах узнал в не
м царского сына по осанке
и «героическо­му нраву». Безыскусность
рассказа служит известной порукой его достоверности. Современники зап
исали слу­хи о том, что мон
ах, подучивший Отрепьева, бе
жал с ним в Литву и оставался там при нем.

Московские власти уже при Борисе
объ
явили, что у «вора» Гришки Отрепьева «в совете» с самого н
ач
ала были двое сообщников -Варлаам
и Михаил
(в других источниках _Мисаил )Повадьин.
Из двух названных
мон
ахов Михаил был, кажется, ближ
е к Отрепьеву. Он
и вместе жительствовал
и в Чудовом
монастыре,
оба числились крылощапами.
Вместо ре
шили отправиться
за рубеж. Варлаам,
по е
го собственны
м сло­вам
, ли
шь
п
рисоединился к ним.

Наибольшую осведомленность
по поводу Михаила
проя
ви
л автор «Сказания

»
.Он
один
зн
ал полн
ое мирское имя Михаила
—-
Миха
ил Трофимович Повадьин,
сын
боярский из Серпейскп.
Ав
тор «Сказания» некольким
и меткими штрихами рис
уе
т х
арактер Михаила. Когда Отрепье
в поз
вал его в се
вернр
ые украинские
города, Михаил обрадовался, так как был «п
рост сой в разуме, не утве
ржде
н». Сказанное
рассе
ивает ми
ф, будто ин
тригу мог затеять Мичаил. Чу-довский
черн
ец
оказался первым простаком, по
верившим в Отрепь
ева и испыта
вш
им па се
бе его гипнотическое
влиян
ие.

Варлаам был че
лове
ком совсем иного склада, чем Михаил. Его искусно составленн
ый «Извет» свидетельствует об изощренном уме. Варлаам
Яцкий,
по его собствен­ным словам, постригся «в немощи». Отсюда можно за­
ключить, что он был много старше двадцатилетнего От­реп
ьева.

Несколько помещиков Яцких
служили в Коломен­ском уезде, как и отец Юрия Отреп
ьева. Вообще члены этой семьи не отличались благонравным поведением. В коломенской десятке, где записан был Богдан
Отреп
ь­
ев, п
ротив имени двух Яцких значилась помета: «бе
гают в разбое».

Обстояте
льства постриж
ения Варлаама
Яцкого
неиз­в
естны. Во всяком случае, постригся он не в Москве, а в провинции. Как и друг
ие
монахи, Варлаам немало исхо­дил дорог, прежде че
м осе
л в столице. Бродячие мона
хи были п
овсюду же
ланн
ыми гостями, поскольку от них
л
ю­
ди узнавали
всякого рода ново
сти, слухи н
пр. Будучи ч
еловеком остро
го ума
, Варлайм,
п
о-в
идимому, п
ервым оценил з
начен
ие толков о ч
удесном сп
асени
и законного
наследника Дмитрия, з
ахвативших страну.

Брод
ячее духовенство не случ
айно стало средой, и
ко­торой ок
он
чательно сформировалась самозванческая
инт­рига. Монахи зн
али настроения н
арода и в то же
вре
мя бы
ли вхожи в боярские дома. В своей челобитной
Варлаам
рассказывал,
что позн
акомился с Михаилом
в доме Иван
а Ивановича Шуйского.
В «Извете» царю Ва
­силию
Шуйскому
Варлаам
по понятным п
ричинам на­зв
ал лишь имя опальн
ого к
нязя Ивана
Ш
уйского, Кем были другие покровители
Варлаама?
Кто из н
их инсп
и­ри
ровал интригу?
Отве
ти
ть
н
а все
э
ти вопросы невозможно.
Ясн
о, что враж
дебная Борису знать готова была и
спробовать любые
сре
дств
а, чтобы покон
чить с выборной земской династией,
Чернецы
оказ
ались п
одходящим орудием
в их руках. Борис Годунов был опытным и п
ро­з
орливым политиком и е
го догадки н
асчет подлинных инициаторо
в ин
триги имели под собой достаточ
но осно­ван
ий.

Кре
мле
вские
монахи и недовольны
е царем боя
ре
не п
редвидели после
дствий де
ла
, которо
е они са
ми же и затеялти.
Когда по
явление «Дмитрия» вызвало повсеместные
восстания черн
и, он
и отш
атнулись
о
т него и поста­рались доказать свою преданн
ость Бори
су. Рассказ Варлаама о том, что он впе
рвые увидел Отреп
ье
ва на улице
накан
уне
отъезда в Литву и послед­ний назвался царевичем только в Брачиие
у Вишневец
кого, звучит как неловкая ложь. «Извет» Варлаама
про­никнут страхом, ожиданием суровой расправы, а это как н
ельзя лучше подтверждает предположение, что именно Варлаам
подсказал Отрепьеву его роль.

Слухи о чудесно спасшемся сыне Грозного захлестн
у­л
и страну, и инициаторы авантюры рассчитывали ис­п
ользовать народную утопию в з
атеянной игре. Но он
и были столь далеки от народа, что их планы потерпели крушение при первых же попытках практического осу­ществления.

Когда Отрепь
ев п
ытался открыть свое
«царское» имя с
отоварищам по Чудову мон
астырю, те отве
чали откро­
венн
ыми из
девательствами — «
он
и же ему нлеваху
и на ймех
претворяху

».
В Москв
е претенден
т на
тр
он не нашел ни сторон
ников
, ни
си
льн
ых покровителей.
Отъезд
его из
столицы н
осил, по-види
мому, вы
нужденный характер.
Григория г
нал из Москв
ы воца
рившийся там
гол
од, а также
и страх ра
зоблачения.

В свое
й челобитной Варлаам Яцкий
старался убе
дить власти, будто он пре
дприн
ял первую попытку изловить «вора» Отрепьева уже в Киево-Печорском
монастыре. Но е
го рассказ не выдерживае
т критики. В кн
игах московского Раз
рядного приказ
а можн
о н
айти с
ведения о том, что в Киево-Печерском
монастыре
Отрепьев пытался открыть
монах
ам с
вое «царск
ое»
имя,
но п
от
ерпеле
л так
ую же н
еудачу, ка
к и в мос
ков
ском Чу­довом монастыре.
Чернец будто прикинулся больным и на духу произнался печерскому игимену ,что он царский сын , «
а ходит бутто
и ыскусс,
«
с пострижеп,
избогагочи,
ук
рывал
ся от царя
Бориса...

».
Печерский
игумен указал Отреп
ьеву и
его спутникам
на две
рь.

В Киеве Отрепьев п
ровел три недели в н
ачале 1602 года. Будучи изгнанным из Печерского
монасты­ря, бродячие
монахи весн
ой 1602 года отправились в ост­рог «до князя
Василия Острожского».
Кн
язь
Острожкский,
подобно властям православн
ого Печерского монастыря, не преследовал
самозванца,
по ве
лел выгнать его за во­рота. С момента бегства Отреп
ьева из Чудова мон
астыря его жизнь представляла собой цеп
ь унизительн
ых неудач. Самозванец далеко но сразу прин
оровился к из
бран
ной им роли. Оказавшись в н
епривычном для него кругу польской аристократии, он часто терялся, казался слиш
ко
м неповоротливым, при любом его движении «обнаруживалась
тотчас вся его неловкость».

Изгн
анный из Острога самозван
ец наше
л прибежище в
Гоще.
Лжедмитрий
пе
любил всп
оминать о времени, проведенн
ом в Остроге и Гоще.
В бе
седе с Адамом Вишневецким
он
упомян
ул кратко и неопределенно, будто бе
жал к Острожскому
и Хойскому
и «молча там находил­ся». Совсем иначе излагали дело ие
зуиты, заин
тересовав­шиеся делом «царевича». По их словам, «царевич» обра­щался за помощью к Острожскому-отцу,
но тот якобы велел гайдукам вытолкать самозванца за ворота замка.

Два года спустя Острожский
попытался уверить Го­дун
ова, а заодно и собственное правительство в том, что он ничего не з
нае
т о претенденте па царский трон. Сын Острожского
Янунг
был более откровенным в своих «объ­ясн
ениях» с королем. В п
исьме от 2 марта
1604 года он п
исал, что несколько лот знал москвитянина, который называет себя н
аследственным владетелем Московской земли:
сначала он жил в монастыре отца в Дермане,
за­тем у ариан
— представителей одной из христианских сект, обосн
овавшейся в Польше . Письмо Януша
Острож­ского не оставляет сомнения в том, что уже в Остроге и Дермане
Отрепьев называл себя московским царевичем. Самозванцу надо было порвать нити
с прошлым, и поэто­му он реш
ил расстаться с двумя своими сообщн
иками, выступившими главными свидетелями
в пользу е
го «цар­ского» происхожден
ия. Побег в Гощу к арианам
объяс­
нялся также
тем, что Отрепьев изверился в возможн
ости получить помощь от православных магнатов и православ­
ного духовенства Украины.

Покинув сотоварищей, Отрепьев, по словам Варлаама,
скин
ул с се
бя ин
оческое платье и «учинился» миряни­ном. То был опрометчивый шаг. Монах-расстрига тотчас лишился куска хлеба. Иезуиты, ин
тересовавшиеся первы­ми шагами самозванца в Литве, утверждали, что расстри­женный дьякон
, оказавшись в Гоще,
принужден был на первых порах прислуживать на кухне у пана Габриэл
я Хойского.

Гоща был
цен
тром секты ариан. По словам Януша Острожского, самозванец пристал к сектантам и стал от­правлять арианские
обряды, чем сн
искал их благосклон­ность. В Гоще Отрепьев получил возможность
брать уро­ки в ариан
ск
ой
шк
оле. По слов
ам Варлаама,
расстриженного
дьякона учили «по-латынски
и по-польски». Одним иэ
учителей Отрепьева был русский монах Матвей Твердохлеб,
известный проповедник арианства.

По свидетельству польских иезуитов, гощинские
ариане
снискали расположение «царевича» и даже «
хотели совершенно обратить его в свою ересь, а потом, смотря по успеху, распространить ее и во всем Московском госу­дарстве
». Те же иезуиты, не раз беседовавшие с Отрепье­вым на богословские темы, признали, что сектантам уда­
лось отчасти заразить его ядом неверия. Отреп
ьев жил у еретиков в Гоще
до марта — апреля 1603 года, а «после Велика дни из Гощи
пропал». Имеются данные о том, что самозван
ец ездил в Запорожье и был с че
стью при­
нят в отряде запорожского старшин
ы Герасима Евангели­ка. Прозвище старшины указывает н
а принадлежн
ость его к гощинской
секте. Если приведенные данн
ые досто­верны, то отсюда следует, что ариан
е помогли Отре
пь
еву наладить связи с их запорожскими единомышленниками.
Когда начался московский поход, в аван
гарде арми
и Лжедмитрия
I
ш
ел не
большой отряд казаков
во главе
с арианином
Яном Бучинским.
Этот последний
стал ближайшим
другом и советником самозванца до его послед­них дней.

Поддержка ариан
упрочила материальн
ое благоп
олу­чие Отрепьева, пошатнувшееся после разрыва с право­славн
ым дух
овенством, но н
анесла его реп
утации огром­ный ущерб. Самозванец не предвидел всех после
дствий своего шага. В глазах русских людей «хороший царь» не мог исповедовать никакой иной религии, кроме правосла­вия. Москов
ские власти, заслышав о переходе Отре
пье
ва в арианскую
в
еру, н
авеки заклеймили е
го как еретика.

После отъезда из Запорожской сечи ничто не мешало Отрепьеву вернуться в Гощу и продолжать обучен
ие в арианских
школах. Однако самозванец должен
был ура­зуметь, что он н
е имеет никаких шан
сов занять царский троп, будучи еретиком. Столкнувшись в первый раз с н
еобходимостью уладить свои отношен
ия с православным духовенством, «царевич» решил искать покровительства у Адама Вишневецкого,
ревностного сторонн
ика право­славия. «Новый летописец» подробно рассказыв
ает, как Отрепьев прикинулся тяжелобольным в имении Вишневецкого
и на исповеди открыл священнику свое «цар­ское
» происхождение. История «болезн
и» самозван
ца, в
прочем, слишком леген
дарна. В отчете Вишневецкого
королю н
икаких намеков н
а э
тот эпизод не
т.

Вишневецкий
признал «царевича» не потому, что по­верил его бессвязн
ым и наивным басням. В затеянной игре у князя Адама были свои цели. Вишневецкие
враж­довали с московским царем из-за земель. Приняв само­званца, князь Адам получил возможн
ость оказать давле­ние на русское правительство.

В кон
це XVI ве
ка оте
ц Адама князь Алексан
др за­владел обширн
ыми
украинскими землями п
о реке Суд
е в Заднепровье.
Се
йм з
акреп
ил за князем Але
ксандром е
го новые приобретения на правах собственности. Занятие территории, издавна тяготевшей к Чернигову, прив
ело к пограничным столкн
овениям . Вишневецкие
отстроили городок Лубны,
а зате
м поставили слободу на Прилуцком
городищ
е. Адам Вишневецкий унаследовал от отца вмес­те с н
овоост
роенны
ми
городками вражд
у с царе
м. Дело закончилось тем, что Борис в
1603 году велел сжечь спорн
ые укрепления Прилуки
и Снетино.
Люди Вишн
евецкого
оказали сопротивление. С обеих сторон были убитые и раненые.

Вооруженные стычки во владениях Вишневецкого м
огли привести к более широкому военн
ому столкновению.
Надежда на эт
о и привела
Отрельен
в в Брачин.
Са­мозванец рассчитывал, что Вишневецкий
поможе
т е
му втян
уть в военные действия против Росс
ии татар и з
апо­рож
ских казаков.

Борис Годунов обещал князю Адаму щедрую н
аграду за выдачу «вора». Получив отказ, царь готов был при­бегнуть к силе. Опасаясь и
того, Вишневецкий
увез От­репьева подальше от границы, в Вишневец,
где тот «летовал
и зимовал».

В имении Адама Вишневецкого
Отрепьев добился прочного успе
ха. Магнат велел оказывать московскому «царевичу» полагавш
иеся ому по чину почести. По сви­дете
льству Варлаама,
он «
учин
ил его
(Гриш
ку.)

на коле
сн
ицах и на конех
и людн
о
». Кн
язь Адам имел репутацию авантюриста, бражника и безумца, но он
был известен
и как защитник православия. Признание со стороны Вишневецкого
имело для Отрепьева неоцени­мое значение. Покровительство князя Адама сулило са­мозванцу большие выгоды, поскольку эта семь
я состояла в дальне
м родстве с Иваном Грозным. После
того как Вишневецкий
п
ризнал безродн
ого проходи
мца «своим» по родству с угасшей царской династией, самозванческая
интрига вступила в новую фазу своего развития.

Дальнейшие события достаточно широко освещены в исторической литературе , но упомяну о них в кратце.

Царствование Бориса не имело успеха в народе.К тому
же в начале
XVII
века на Россию обрушились неслыханные стихийные бедствия , вызвавшие массовое разорение деревни. Как следствие , в 1602 - 1603 годах Россия переживала неслыханный голод. Голодная смерть косила население по всей стране. Правительство Годунова не жалело средств на борьбу с голодом , но повторный неурожай свел на нет все усилия. Крестьянская политика Годунова также потерпела неудачу , главным образом из-за сопротивления дворянства в отношении уступок крепостным. Таким образом , знать оценила меры царя , но это привело к тому , что популярность династии Годуновых среди мелкого дворянства стала падать.Это обстоятельство немало способствовало успеху самозванца. Успехи казацкой вольницы вызывали глубокую тревогу в московских верхах
;
пока тихий Дон служил прибежищем для беглых , крепостной режим в центре не мог восторжествовать окончательно. Борис прекрасно понимал это , и его политика в отношении окраины отличалась решительностью и беспощадностью.

И как раз это обстоятельство помогло Опрепьеву поднять авторитет в глазах донских народов. 13 октября 1604 года войско самозванца перешло границу . Весть о появлении
«
доброго царя
»
летела впереди
«
Дмитрия
»
. Дальнейшие события развивались приблизительно также , как позже они развивались во время восстания Пугачева
:
при появлении самозванца под стенами Монастырьевского острога в городе началось восстание , и
«
взбунтовавшиеся жители связали воеводу и откыли ворота вору
».
Как позже выяснилось к острогу вышел передовой отряд казаков под предводительством атамана Белешко , в то время , как армия
«
Дмитрия
»
под предводительством Мнишека выбиралась из леса и болот.Далее последовала сдача Чернигова и Путивля - главного центра Северной Украины. Таким образом , вторжение самозванца явилось началом народного восстания при поддержке которого Лжедмитрий практически беспрепятственно подошел к Москве. Меры , предпринятые Годуновым были бессильны , даже несмотря на превосходство в военной силе.

Из всего вышеизложенного можно сделать вывод
:
Лжедмитрий взошел на трон , благодаря умелому использованию создавшегося в России положения , а также благодаря тому , что в этом были заинтересованы как влиятельные польские магнаты ,так и русские бояре, преследовавшие свои цели. В любом случае Отрепьев был лишь пешкой в чужой игре . Это показало его недолгое правление. Произошло столкновение политических и религиозных интересов Польши с Русскими боярами и духовенством. Свержение
«
Дмитрия
»
послужило началом к изгнанию польских войск.

Если просмотреть историю , то можно увидеть похожие причины появления самозванцев
:
тот же Лжедмитрий
II
или Пугачев (если рассматривать понятие
«
самозванец
»
объективно).

Список литературы

:

1.
Ключевский В.О.
‘
Курс лекций по русской истории
’
, собр.сочинений, Москва, 1979.(Том №3)

2.
Корецкий В.И.
‘
Формирование крепостного права и первая крестьянская война
’
, Москва, 1992.(второе издание)

3.
Скрынников Р.Г.
‘
Самозванцы в России в начале
XVII
века.
’
,Новосибирск , изд.
«
Наука
»
.,1989.
(
основной источник)

4.
Скрынников Р.Г.
‘
Социально-политическая борьба в русском государстве в начале
XVII
века
’
,Лунинград, 1985.

5.
Татищев В.Н.
‘
История российская
’
, Москва,1986.(Том №7)

Текст набран и сверстан в текстовом процессоре Microsoft Word 7.0.

Часть текста введена при помощи системы оптического распознавания символов FineReade 3.0 Pro.