Кандидат искусствоведения Р. Байбурова
Поэтический, образный диалог с окружающим миром - яркая черта русского характера. При таком восприятии мир полон красок, полнозвучен, объемен. В XVII веке это живое образное сознание существовало в ареоле сказок, легенд, былин, сказаний, которые мощно его питали, поддерживая в нем древние пласты. Своей поэзией этот коренной фольклор преобразовывал быт, наполненный каждодневными делами.
XVII столетие - рубеж, когда можно говорить о тысячелетней русской истории, если включить в нее восточных славян, от которых, собственно, и произошли русские. Славянские племена пришли в Восточную Европу примерно в VI веке нашей эры из Западной Европы, неся в себе мощный жизненный потенциал. Впереди у них - яркая и суровая история создания государства и превращения его в могучую империю.
Восточные славяне жили еще родами, в полной гармонии с окружавшим их живым и одушевленным для них миром природы. Поклонялись языческим богам, от воли которых, как считалось, зависел установленный на Земле порядок, почитали души предков, будучи уверенными, что души эти влияют на их жизнь. В X веке на языческое сознание наложилось христианство, к тому времени просуществовавшее в мире практически уже 1000 лет.
Христианство открыло человечеству принципиально новую дорогу. Взамен языческой картины мира, где человек был слепой игрушкой судьбы и воли богов, предлагалась иная. Христианство учило: жизнь вечна, и от того, как человек проведет свой временный, земной, срок, зависит его будущая жизнь - вечная. То был шаг к самоосознанию личности, человек наделялся свободой воли и, делая тот или иной выбор, нес ответственность за свою посмертную судьбу.
Решение принять на Руси христианство - оно было продиктовано в первую очередь государственными интересами - принадлежало князю и его советникам. Однако народное сознание явно не поспевало за государственными интересами. На русской равнине христианство приживалось трудно, в "глубинке" еще долго сохранялся родовой порядок, а языческий пласт так и не был вытеснен новой религией. Постепенно они срослись в некое образование, существовавшее в ареоле суеверий и примет, хранивших в себе богатейший опыт долгого пребывания человека в единстве с природным космосом. Церковь потратила немало усилий, чтобы изжить их, но они сохранились вплоть до наших дней.
Более чем два столетия прошли затем для Руси под игом Золотой Орды, став великим испытанием для русского характера. Наиболее пагубным было состояние раздвоенного сознания: на одном полюсе - православная духовность, на другом - жестокий земной владыка в Орде, диктующий свою волю и на которого поневоле ориентировались его русские подданные. Потом были годы кровавых экспериментов грозного царя и великая смута, снова подвергшие Русь жесточайшим испытаниям.
Между тем в те же столетия Европа сделала громадный шаг на пути познания человеком мироздания и своего места в нем. Период Ренессанса, давшего мощный импульс научному прогрессу, породил идеи нового времени, еще более раскрепостившие человека. Научные открытия, которыми богато то время, подвели человечество к величайшей утопии, утверждавшей, что сам человек способен построить на Земле новый Золотой век. Идеи эпохи Просвещения - это и есть поиски конкретных путей к заветной цели.
Русский человек XVII века, московит, православный христианин, живет вне этих эволюционных достижений. Уже забыты языческие боги, позади годы постыдной зависимости от Золотой Орды, стираются из памяти кровавые следы правления Ивана Грозного и потрясения Смутного времени. А на пороге - уже новая ломка представлений о мире и месте в нем человека: впереди петровские перестройки и наследовавшие им просвещенческие реформы, плодами которых - и добрыми, и недобрыми - живем мы еще и сегодня.
XVII столетие - одна из своеобразных точек равновесия в русской истории: тяжелые испытания остались в прошлом, новое еще только грядет. Позже многие исследователи будут убеждены, что в следующем, XVIII, веке Россия изменила своему исконному пути. Но век XVII - еще очень русский век.
Каким же был современник того "очень русского" времени?
Исчерпывающий ответ на этот вопрос потребовал бы фундаментального исследования. В данной статье предлагается достаточно схематичный и, вероятно, полемичный подход к этой проблеме.
Со стороны всегда виднее. Поэтому наиболее интересны свидетельства иностранных гостей, побывавших на Руси в ту пору. "Мужчины вообще рослы, сильны и привычны ко всем трудам и переменам воздушным". "Москвитяне среднего роста, плечисты и весьма сильны, у них голубые глаза, длинные бороды, короткие ноги, длинные туловища..." "По своей фигуре это большей частью крупные, полные люди с рослым телом и широкими плечами... Лица у них крупные, сверху и внизу имеют сильную растительность, которую отпускают с юности..."
Что же касается женщин, то "таковые с лица столь прекрасны, что превосходят многие нации". Однако "они не удовлетворяются естественной красотой, и каждый день они красятся; и эта привычка обратилась у них в добродетель и обязанность. Они стройны телом и высоки". О том, что у русских женщин "во всеобщем употреблении притиранья и румяна", писали многие иностранцы, порою наивно полагая, что это делается, "дабы скрыть природные недостатки.
На Руси не считается за бесчестие белиться и румяниться, напротив, мужья охотно делают издержки на сию прихоть жен своих".
Одежда россиян настолько отличалась от европейского платья, что чужеземные гости непременно обращали на нее внимание. В длинных, свисавших до икр кафтанах и рубахах, которые своим покроем и расцветкой вызывали у европейцев ассоциации с Востоком, преобладала сверкающая жизнерадостная палитра, "горячие" краски с золотом и серебром: "кафтан бархатной красной, мех соболий пластинчатой", "кафтан камчатой василковой, подпушен тафтою желтою, подложен кумачом, с серебреными частыми пуговицами", "кафтан объяринной жаркой, травки золотные, круживо немецкое з городами, золото с серебром, подпушен тафтою жолтою стучатою, подложен кумачом".
"Летом, в жару, знатные вельможи на торжественных приемах и выходах парились в собольих шубах, поверх парчовых кафтанов, атласных терликов и в дорогих "горлатных" шапках", купцы - в "парчовых одеждах и шапках из черно-бурых лисиц". "На шее московиты не носят ни ворота, ни платка, но по своему достатку, прядь жемчуга или зимой прекрасный соболь..." На ногах красовались сапоги, доходившие до икр, подбитые железными подковками. Народ же носил лапти, плетеные из лыка.
Объемные одежды скрывали фигуру, словно бы заключали в замкнутую оболочку носившего их человека, придавая ему важный, степенный вид. Но яркие насыщенные цвета делали эту чопорную одежду пышной и нарядной.
В женском наряде, таком же статичном и солидном и тоже из ярких тканей, была особенность. Г. М. Айрман, побывавший в Москве в 1669 году в составе шведского посольства, пишет, что русские женщины "по своему обычаю, сверх меры богато украшают себя жемчугом и драгоценностями, которые у них постоянно свисают с ушей на золотых колечках; так же и на пальцах носят драгоценные перстни". В девичьи косы вплетали жемчуг и золото, а "на конец... кисть из золотых или шелковых нитей или переплетенную жемчугом, золотом и серебром..."
Подобный обычай существовал не только у знатных женщин "с достатком". Иностранцы отмечали, что "разных драгоценностей у москвитян много - жемчугу, смарагдов, бирюзы, сапфиров... мелкие граненые рубины до того дешевы, что продаются на фунты..."
Говоря об одеяниях, невозможно не упомянуть особую бережливость наших предков. "Всегда, што делают, в ветшаном платье, а как пред государем (хозяином дома. - Р. Б.) и при людех, в чистом повседневном платейце, а в праздники и при добрых людех или с государем или с государынею где быти: ино в лучшем платье" - наставлял "Домострой" - кодекс поведения русского православного христианина. Составленный в XVI веке "Домострой" не утратил своего значения и в следующем. Мода, которая нынче обновляет гардеробы много скорее, чем изнашиваются одежды, тогда оставалась одним из мерил стабильности мира. Известно, что даже в царских домах в завещаниях фигурировали довольно поношенные шубы. Принять в подарок кафтан "с плеча", или попросту из гардероба господина, было весьма почетно.
Не забыл "Домострой" и о таких деталях, как "всякое платье кроити и остатки и обрезки беречи", они "ко всему пригождаются в домовитом деле". Детскую одежду следовало кроить, загибая "вершка по два и по три на подоле и по краям, и по швам, и по рукавам" - на вырост.
Замкнутость и красочность - характерные особенности русского двора той поры. Дворы зажиточных людей обнесены глухими заборами, за которыми скрывались от любопытных глаз жилые хоромы (с улицы виднелись только их верхи) и множество хозяйственных строений. Двор делился на передний и задний. В хозяйстве были сады, огороды и даже рыбные пруды.
Живописные виды, открывающаяся перспектива далей и водной глади не привлекали внимания средневекового русского человека - это появится столетие спустя. А пока, не обособившись еще от природы, он и не противопоставляет ей свой вкус и волю, не эстетизирует ее, услаждая свои чувства. Пруды возникают, когда запруживают реки, строя мельницы, в прудах разводят рыбу. Ее в те времена было множество, она ценилась, так что сооружали и специальные рыбные пруды.
И все же шаг навстречу эстетическому восприятию природы сделан уже в XVII столетии. В 1668
Двор и хоромы сооружали, как правило, просто, без затей. Так было практичнее: постоянные пожары, разгулявшись, "пожирали" все на своем пути. В то время их даже не тушили. Сбегавшиеся по тревожному набату люди спешили уберечь от огня стоявшие рядом постройки и с невероятной скоростью разбирали их по бревнам. Но и ставили новые дома с отменной скоростью. Похоже, ни один иностранный гость столицы не обошел вниманием умение русских мгновенно заново обстраивать погорелые места. Почти все они сообщают о московских "лесных рынках", на которых дома или отдельные их части можно было приобрести готовыми. Нынешняя Лесная улица у Белорусского вокзала как раз напоминает о подобном рынке.
По традиции хоромы ставили посреди переднего двора. Когда стали появляться каменные жилые палаты, их уже нередко выдвигали к улице. В богатых хоромах (правда, далеко не во всех) верх делали нарядным - в виде, например, "куба" или "бочки". Но чаще всего дома завершали практичные крутые скатные кровли: они были не дороги, по ним хорошо стекал дождь, меньше задерживался снег, а пространство под крышей служило для хозяйственных нужд. Но совершенно обязательно должны были быть украшены главные вехи на пути к дому - передние ворота и переднее крыльцо.
Вступив в хоромы, посетитель оказывался в передних сенях; если он приходил с визитом, то следовал в переднюю (приемную), куда к нему выходил хозяин. В глубины же дома путь посторонним был заказан. И вовсе никому не доступной оставалась "женская половина", расположенная в недрах хором. В небогатых домах, конечно же, все было проще.
Русские всегда отличались гостеприимством. Никакой праздник не мог обойтись без обильного стола. Для трапез, на которые прибывали многочисленные гости, в XVII веке (как, впрочем, и прежде) сооружали специальную хоромину, в которую можно было попасть из тех же передних сеней, не заходя в жилую часть. В обычные дни еда полагалась "с воздержанием", "в подобно время", освященная молитвой. Зато праздничные обеды затягивались на несколько часов, а подаваемые блюда исчислялись десятками. При этом "кушанья ставят на стол не все вместе, а сперва едят одно, потом другое, третье, до последнего; между тем принесенные блюда держат в руках".
За царским столом могли быть и сотни перемен. Царский торжественный обед отличался степенностью и дворцовым церемониалом: царь "рассылал" гостям хлеб, кубки и угощения. В других же случаях:
.. как будет пир на веселие, и
все на пиру гости пьяны, веселы,
и седя все похваляются...
("Повесть о горе-злосчастии").
Праздники, видимо, заканчивались шумно и буйно - недаром все тот же "Домострой" осуждает не только "объядение" и "пиянство", но и "песни бесовские, плясание, скакание, гудение, бубны, трубы...". Впрочем, этот вид развлечений подразумевал, надо думать, в первую очередь скоморошеские "игрища".
Боярин или богатый дворянин могли только наблюдать такое веселье. Процитируем очевидца: "Никакой музыки (инструментальной, как на Западе. - Р. Б.)... не бывает; над танцующими смеются, считая неприличным плясать уважаемому человеку. Зато есть у них так называемые шуты, которые тешат их русскими плясками, кривляясь, как скоморохи на канате, и с песнями, большею частию весьма бесстыдными". Порою звучат гусли. Но бывало и так: хорошо одетые дворовые женщины, стоя у дверей, забавляют гостей шутками, сказками с прибаутками.
Западный современник у себя дома уже во всю наслаждался плодами барочной культуры, удовлетворявшей эмоциональные запросы человека. Тем необычнее иностранцу представлялись и небольшие русские помещения, и маленькие, как правило, "лежачие" окна, и неподвижные лавки по стенам, на которых нередко и спали. Столь же неожиданным казалось почти полное отсутствие мебели: стол, переносные лавки да поставец для посуды. Производила впечатление большая печь, без которой невозможно обойтись в холодные русские зимы. В знатных домах печи отделывались изразцами. Порою печь в любые морозы - это еще и общее для всей семьи спальное место.
Убранство русских хором тоже представлялось чужеземцу каким-то особенным. В зажиточных домах полы, стены, двери, лавки, подоконники - все обито или покрыто сукнами и камками, в знатных домах много ковров.
Для пола, стен, дверей, лавок чаще всего использовали красный цвет - любимый на Руси цвет жизни, Солнца, огня. Оттенков красного было множество. После красного наиболее любимый - зеленый, потом уже всякие другие. Это подтверждают сохранившиеся описи имущества зажиточных людей, где значатся парчи, сукна, камки, а цвета: красные, алые, лазоревые, жаркие (оранжевые), васильковые, зеленые... "По камкам травы золотные". Тканевые завесы, подвешенные на кольцах, служили условными перегородками или же прикрывали окна и редкие по тому времени зеркала. Их украшали нарядными каймами и опушками из золота, серебра, кружев. Тканевая фактура "смягчала" формы, а их яркие цвета делали комнаты нарядными и жизнерадостными. Конечно, такое убранство можно было встретить лишь в состоятельных домах.
Сверкающее красками убранство жилища и насыщенный цвет костюма - проявление ярко выраженного эмоционального и жизнерадостного восприятия мира. И не есть ли это свидетельство того, что дохристианское прошлое еще мощно дает о себе знать? Ведь христианская вера требовала сосредоточенности и сдержанности во всем. Не исключено, что корни русского богатого интерьера со множеством тканей и ковров надо искать в Золотой Орде.
А вот маскирующий фигуру костюм или замкнутый двор с недоступными для посторонних хоромами - следствие христианской картины мира. Это раньше, в дохристианские времена, человек мыслил себя в единстве с природой, а потому от нее не отгораживался, наоборот, остро осознавал свою неразрывную с ней связь. Теперь же он должен был сторониться греховной земной жизни, оберегать душу от соблазнов дьявола. (Хотя и здесь все не так однозначно: не исключено, что и в данном случае сказывались вынужденные долгие контакты с Золотой Ордой.)
Христианскому миру свойственны каноничность, углубленность в себя и устремленность к Богу. Материализованным "полюсом" этой направленности всегда остается икона - своего рода окно в Горний мир. Через нее обращались к Богу, взывали к небесным силам о помощи и поддержке. Сквозь иконописные образы Христа, Богоматери, святых с их взглядами "из вечности" пролегала невидимая нить, связующая земной и вечный миры. Кстати сказать, иконы в своей композиции тоже строго следовали издавна сложившемуся канону. По "Домострою", иконы надлежало "ставити на стенах, устроив благолепно место со всяким украшением и со светильники".
Так оно и было. "Избы украшаются двумя или тремя неискусно (но это на взгляд чужака. - Р. Б.) нарисованными иконами, на коих изображены святые и пред которыми русские молятся, в особенности пред образом святого Николая, на коего полагают все свои надежды..." Икона была непременной составляющей всех главных помещений хором. Общеизвестно, что, входя в дом, русский человек поначалу осенял себя крестным знамением и лишь затем здоровался с присутствующими. Столь важная роль иконы свидетельствует, сколь существенным для русского сознания был эмоционально-образный диалог с миром духовным.
В богатых русских хоромах обязательно была баня, устроенная здесь же, в хоромах.
У хозяев победнее баню ставили отдельно во дворе. Мылись часто, подолгу, с душистым паром, веником, "с отдохновением". Если была возможность, бани располагали ближе к реке, и тогда, разгоряченные, "остужались" в проруби. Русская баня - это много более, чем просто мытье. Это особый ритуал и отдых, и лечение, и удовольствие, словом, часть образа жизни.
Все прочие дворовые строения - людские избы и многочисленные хозяйственные (поварни, хлебни, житницы, сушила, погреба, ледники, амбары, сенницы, конюшни, помещения для скота и птицы) распределялись по переднему и заднему дворам. Они составляли одну из оболочек замкнутого средневекового двора. В их облике и размещении руководствовались в первую очередь практическими соображениями. Практичность и смекалка проступали во всем. Например, вещи во время пожара немедленно прятали в погреба. Большое впечатление на приезжавших производили русские ледники, позволявшие долго сохранять запасы портившихся продуктов.
Но даже то, что должно было быть в основном лишь удобным и прочным, русские умели увидеть в особом свете, наполнить особой поэзией. Вот, к примеру, описание проветривания погребов.
А меда сладкие, водочки стоялые
Подвешены в бочки сороковки,
В погреба глубокие, на цепи на серебряны.
Туда подведены ветры буйные:
Как повеют ветры буйные,
Пойдут воздухи по погребам,
Так загогочут бочки будто лебеди.
Будто лебеди на тихих на заводях;
Так век не затхнутся напиточки сладки.
Чару пьешь, другую пить душа горит,
Другую пьешь, третья с ума нейдет...
Как образно и красочно запечатлены в стихах устройство погреба и его содержимое!
Итак, мы познакомились с тем, как выглядели русские люди в допетровскую эпоху, мы увидели среду, в которой они жили, их отношение к ней, узнали некоторые особенности их быта. Тема следующей статьи - заглянуть в душу наших предков.