Новая (молодая) историческая школа

НОРМАНДСКОЕ ЗАВОЕВАНИЕ И ЕГО ВЛИЯНИЕ НА ФЕОДАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ В АНГЛИИ
Курсовая работа Содержание

Введение.......................................................................................................... 3

1. Нормандское завоевание. Первые мероприятия Вильгельма Завоевателя 6

2. Особенности феодального развития в Англии.................................... 14

2.1. Складывание феодальной иерархии...................................................... 14

2.2. «Книга страшного суда».Социальная структура общества.............. 17

2.3. Укрепление центрального аппарата власти и власти на местах...... 23

2.4. Своеобразие феодального развития в Англии после нормандского завоевания........................................................................................................................ 27

Заключение.................................................................................................. 30

Список использованной литературы....................................................... 32

Введение

Становление феодального государства в Англии связано с многочисленными завоеваниями Британских островов племенами германского и скандинавского происхождения.

В качестве главных этапов развития английского феодального государства можно выделить:

1) период англосаксонской раннефеодальной монархии в IX— XI вв.;

2) период централизованной сеньориальной монархии (XI— XII вв.) и гражданских войн за ограничение королевской власти (XII в.);

3) период сословно-представительной монархии (вторая половина XIII—XV в.);

4) период абсолютной монархии (конец XV — середина XVII в.).

В 1066 г. Англия была завоевана нормандским герцогом Вильгельмом Незаконнорожденным (Завоевателем), высадив­шимся с огромным войском, набранным из нормандских рыцарей и разных других авантюристов. Установление нормандского гос­подства в Англии оказало глубокое влияние на ее политическое развитие. Шедшая к феодальной раздробленности страна пре­вратилась в сплоченное государство во главе с сильной монархи­ческой властью, какой в ту пору не было нигде на континенте Европы.

Завоеватели не собирались окончательно разорять крестьянство, так как своих крестьян они в Англию не привезли, а им необходимо было увеличивать на­селение поместий ради получения ренты и налогов. Но завоева­ние ускорило закрепощение крестьянства, т. е. способствовало быстрейшему завершению процесса феодализации, начавшегося в предшествовавший нормандскому завоеванию период. Это был настоящий переворот, в результате которого число свободных крестьян резко уменьшилось.

В результате завоевания установилась вполне законченная по форме феодальная система земельных держаний и вассаль­ных связей. Эта система была в значительной мере перенесена в Англию из Нормандии. Феодальный строй в Англии был более совершенным, поскольку он перенесен в готовом виде, чем во Франции, где он сложился естественным путем.

Значительная часть конфискованной у англосаксонской знати земли вошла в состав королевского домена, а остальная распределялась между нормандскими и англосаксонскими феодалами не сплошными массивами, а отдельными участками среди других держаний. Завоеватели принесли с собой и строгое «лесное право», давшее возможность объявить королевскими заповедниками значительные лесные массивы и строго наказывать за нарушение их границ. Более того, король объявил себя верховным собственником всей земли и потребовал от всех свободных землевладельцев принесения ему присяги верности. Такая присяга сделала феодалов всех рангов вассалами короля, обязанными ему прежде всего военной службой. Принцип «вассал моего вассала — не мой вассал», характерный для континента, в Англии не утвердился. Все феодалы разделились на две основные категории: непосредственных вассалов короны, в качестве которых обычно выступали крупные землевладельцы (графы, бароны), и вассалов второй ступени (подвассалов), состоящих из массы средних и мелких землевладельцев. Значительная часть духовенства несла те же службы в пользу короля, что и светские вассалы.

Таким образом, феодалы в Англии не приобрели той самостоятельности и тех иммунитетов, которыми они пользовались на континенте. Право верховной собственности короля на землю, дававшее ему возможность перераспределять участки земли и вмешиваться в отношения землевладельцев, послужило утверждению принципа верховенства королевского правосудия по отношению к судам феодалов всех рангов.

В исторической и правовой литературе проблема влияния нормандского завоевания на феодальное развитие Англии представлена в работах как зарубежных, так и отечественных специалистов. Можно отметить работы А.Л. Мортона, Н.Ф. Колесницкого, В.В. Штокмар и др.[1]
Авторы в отдельных главах акцентируют внимание на историческую роль нормандского завоевания.

Целью нашей работы является анализ влияния нормандского завоевания на феодальное развитие Англии.

Исходя из цели работы, нами поставлены следующие задачи:

1) выявление причин успеха нормандского завоевания и анализ первых мероприятий Вильгельма Завоевателя;

2) рассмотрение процесса складывания феодальной системы землепользования и феодальной иерархии;

3) анализ социальной структуры общества данного периода;

4) рассмотрение мероприятий, направленных на укрепление королевской власти;

5) выявление своеобразия феодального развития Англии после нормандского завоевания.

Структура и содержание работы соответствуют поставленным задачам.

1. Нормандское завоевание. Первые мероприятия Вильгельма Завоевателя

Нормандия была в середине XI в. страной, достигшей полного расцвета феодальных отношений. Это сказалось прежде всего в ее военном превосходстве: герцог являлся главой тяжеловооруженной рыцарской конницы своих вассалов, а большие доходы, получаемые государем Нормандии с его владений, и в частности с городов, позволили ему иметь и собственные прекрасные военные отряды.

Герцогство имело лучшую по сравнению с Англией внутрен­нюю организацию и сильную центральную власть, которая дер­жала в руках и феодалов, и церковь.

Услышав о смерти Эдуарда Исповедника, Вильгельм отпра­вил в Англию к Гарольду послов с требованием вассальной присяги и в то же время повсеместно объявил, что Гарольд — узурпатор и клятвопреступник. Вильгельм обратился к папе Але­ксандру II, обвиняя Гарольда в нарушении клятвы и прося папу благословить вторжение Вильгельма в Англию. 50—60-е годы XI в. — эпоха больших перемен в истории католической церкви в Западной Европе. Клюнийцы, сторонники реформы, добились победы, знаменовавшей внутреннее укрепление церкви (запрет симонии — получения церковных должностей от светских госуда­рей, безбрачие духовенства, избрание папы коллегией кардина­лов). Эта победа означала одновременно утверждение независи­мости папства от светской власти и начало борьбы пап за уси­ление своего политического влияния в Европе, а в конечном итоге за подчинение светских государей авторитету папского престола. В этой обстановке папа римский, считая, что англий­ская церковь нуждается в реформе, послал Вильгельму освя­щенное знамя, санкционировав тем поход на Англию. Вильгельм стал готовиться к вторжению. Поскольку Вильгельм не мог требовать от своих вассалов военной службы вне Нормандии, он созвал баронов на совет, чтобы получить их согласие на по­ход. Кроме этого, герцог начал вербовку добровольцев за пределами Нормандии. Он построил множество транспортных кораблей, собрал оружие и продовольствие. Первым помощни­ком Вильгельма являлся сенешал Вильям фиц Осберн, брат которого имел поместья в Англии.

В лагерь Вильгельма отовсюду стекались рыцари. Помимо нормандских, были рыцари из Бретани, Фландрии, Пикардии, Артуа и т. д. Численность войск Вильгельма установить сложно[2]
. Историки считают, что Нормандия могла выставить 1200 рыца­рей, а остальные районы Франции меньше. Такой своеобразный источник того времени, как ковер из Байё, дает множество изо­бражений, касающихся подготовки похода и событий, связанных с завоеванием. По свидетельству этого источника, самыми боль­шими судами были открытые барки с одним квадратным пару­сом, могущие вместить около 12 лошадей. Большинство изобра­женных судов было меньшего размера. Историки считают, что всего судов было не более семисот и что переправить они могли примерно 5 тыс. человек (по расчетам Дельбрюка, около 7 тыс. человек). Только 2 тыс. воинов были тяжело вооруженными рыцарями, имевшими обученных коней (1200 человек из Нор­мандии и 800 человек из других областей). Остальные 3 тыс. человек—это пехота, лучники и команды кораблей. Переправа через Ла-Манш была делом рискованным и новым. Однако Вильгельм сумел уговорить баронов.

Пока шла эта подготовка, английский король Гарольд, пре­красно зная обо всем происходящем в Нормандии, собрал на юге Англии людей и корабли. Внезапно и совершенно неожи­данно для него на северную Англию по соглашению с Вильгель­мом напали норвежский король Харальд Гардрода и изгнанный из Англии Тости. 20 сентября они вошли, имея большой флот в залив Хамбер. Английскому королю пришлось поспешить, бросив все, на север к Йорку. В отчаянной битве у Стамфорд-бриджа Гарольд разбил напавших на Англию. Норвежский ко­роль и Тости были убиты (25 сентября 1066 г.). Но 28 сентября на юге Англии в Пивенси высадилась армия Вильгельма, гер­цога нормандского.

Гарольд, узнав о высадке неприятеля, поспешил на юг. Его войска были ослаблены и в результате сражения с норвежцами, и в результате похода. Когда 6 октября Гарольд въехал в Лон­дон, ополчение южных районов еще не собралось, и основную силу войска Гарольда составляли хускерлы, знать и крестьяне юго-востока. Это были пешие отряды. Гарольд пошел навстречу завоевателям и стал ожидать вражеское войско, остановившись в 10 километрах от Гастингса. Встреча произошла 14 октября 1066 г.

Два войска, англосаксонское и нормандское (по составу и языку французское), представляли собой как бы две ступени в развитии военного искусства, олицетворяя различие в социально-политическом строе Нормандии и Англии. Англосаксон­ское войско — это в основном крестьянское пешее ополчение, вооруженное дубинами и в лучшем случае боевыми топорами Хускерлы и эрлы имели мечи, датские боевые топоры и щиты, но сражались также в пешем строю. Ни конного войска, ни лучников у Гарольда не было. Нормандское войско—это прекрас­ная тяжеловооруженная рыцарская конница. Сражались рыцари с седла. Имелись также отряды лучников.

Разгром англосаксонского войска был предрешен. В сраже­нии и погибли Гарольд и многие тены и эрлы. Поражение было полным и окончательным. Вильгельм не торопился с дальней­шими действиями; только через пять дней он пошел на Дувр и Кентербери.

Тем временем в Лондоне прелаты объявили было наследни­ком престола англосакса Эдгара Этелинга, однако северные графы его не поддержали.

Лондонские горожане решили не оказывать сопротивления Вильгельму, очевидно, опасаясь разгрома города. Графы, лорды, епископы и шерифы наперебой стремились примириться с Виль­гельмом и заявить о своей лояльности. В целом южная Англия не оказала заметного сопротивления завоевателям.

На рождество 1066 г. Вильгельм (1066—1087) был помазан на царство в Вестминстрое. Церемония происходила в своеоб­разной обстановке: свита Вильгельма по ложному слуху о пре­дательстве подожгла дома вокруг собора и начала избивать всех, кто попадался под руку; все, кроме Вильгельма и священ­ников выбежали из церкви, завязалась борьба. Но церемония все же была завершена должным образом.

Желая снискать поддержку населения, Вильгельм обещал «соблюдать добрые законы Эдуарда». Однако грабежи и наси­лия нормандских баронов продолжались довольно долгое время. В целом к концу 1068 г. не только южная, но и северная Англия признали Вильгельма. Дабы гарантировать покорность горожан Лондона, непосредственно у его городской стены началась по­стройка королевской крепости — Тауэра.

В 1069 г. против нового короля восстали северные районы Англии, и Вильгельм организовал туда карательную экспедицию. В результате на всем пространстве между Йорком и Даремом не осталось ни одного дома и ни одного живого человека, йоркская долина превратилась в пустыню, которую пришлось заново заселять уже в XII в.

Последнее восстание против Вильгельма было предпринято мелким землевладельцем Херевардом на острове Или в 1071 г.

По мнению английского историка А. Мортона, «покорение Англии норманами можно рассматривать одновременно как последнее из нашествий скандинавов и как первый крестовый поход»[3]
. Хотя Вильгельм и был феодальным князем, армия его не была феодальной армией; она состояла из людей, забранных отовсюду, привлеченных обещаниями земли и грабежа. Он предусмотрительно заручился поддержкой самых раз­нообразных союзников, в том числе и папы Римского; последний союз породил в дальнейшем целый ряд претензий и конфликтов. Армия Вильгельма была невелика, вероятно около 12 тыс. чело­век, но она была обучена новым, неизвестным в Англии приемам ведения войны. Основным оружием их был топор. Норманы применяли искусное сочетание одетых в тяжелые доспехи конников и стрелков из арбалетов, сочетание, позволявшее им расстраивать ряды противника еще издали, до начала решительной атаки. Как только стену щитов пробивали, конница бросалась вперед, не давая преследуемому врагу никакой возможности оправиться. В этом была причина победы норманов с военной точки зрения.

Политическая причина победы заключалась в том, что Вильгельм обладал твердой властью над своими вассалами, в то время как Гарольду эрлы Мерсии и Нортумбрии оказывали открытое неповиновение.

Так или иначе, новые методы ведения войны делали победу норманов почти неизбежной, и одной битвы оказалось достаточно, чтобы решить судьбу Англии на много веков.

Решающую роль в укреплении государственного строя сыграл сам факт установления господства чужеземных завоевателей. Чтобы держать в повиновении народ (завоевателям оказывали сопротивление все слои англо-саксонского общества), новый ко­роль и его нормандские дружинники должны были заботиться об укреплении своей военно-ленной организации. В результате в Англии сложилась в высшей степени централизованная си­стема вассально-ленной зависимости с обязательной военной службой всех ленников-феодалов в пользу короля. Образцом для нее послужила феодальная система в самой Нормандии, где герцог установил свое господство над всеми землевладельцами. Нормандские бароны были лишены права чеканить собствен­ную монету, вести частные войны и вступать в соглашения с ино­странными властями. В таком же подчинении у герцога было и духовенство. Вильгельм стремился перенести эти порядки в Англию. Борьба с сопротивлением англо-саксонской знати об­легчала осуществление этих централизаторских мероприятий.

Завоевание страны сопровождалось массовыми конфиска­циями земельной собственности. Многие представители англо­саксонский знати были лишены своих владений. Король стал верховным или фактическим собственником всей территории. Часть конфискованной земли была оставлена в непосредствен­ном пользовании двора в качестве домена (около 1000 маноров; эти земли были расположены в разных частях государства); домениальной собственностью стали также значительные лесные пространства. Остальные земли Вильгельм Завоеватель раздал в лены своим дружинникам и тем из англо-саксонских феодалов, которые изъявили ему свою покорность (этим он создал себе опору в верхушке местной знати). Получаемые королевскими ленниками владения находились, как правило, в разных обла­стях королевства. Это, по-видимому, являлось не только ре­зультатом сознательной политики Завоевателя, но и следствием того, что земельные участки были в разное время конфискованы у прежних владельцев и создать из них компактные баронии было невозможно. Разбросанность баронских владений, а также частые случаи возвращения их короле (фелония) служили пре­градой на пути превращения баронов в самостоятельных фео­дальных землевладельцев наподобие французских сеньоров или германских князей. Суверенитет королевской власти мог беспре­пятственно распространяться на всю территорию страны.

Новый король использовал старинные англо-саксонские учреждения в центре и на местах, которые способствовали централизации государственной власти в ущерб сеньориальным привилегиям феодалов. Он укрепил, юрисдикцию в сотнях и графствах, максимально подчинив их центральному государственному аппарату. Вильгельм Завоева­тель заботился о функционировании судебных собраний сотен­ных и графских округах и старался все больше переложить на население заботу о выполнении государственных повинностей, в том числе и военной.

В центре страны старинный полновластный уитенагемот усту­пил место разделенной на ведомства придворной королевской курии, организованной по нормандскому образцу, В состав ее входили родственники и приближенные короля, высшие долж­ностные лица, крупнейшие прелаты церкви и приглашаемые ко двору бароны. В широком составе курия представляла ко­ролевский совет, обсуждавший важнейшие государственные ме­роприятия. В узком смысле она являлась рабочим правительст­венным аппаратом, ведавшим разными отраслями государствен­ного управления и фиска. Важное место в ней занимала счетная палата, которая ведала проверкой финансовой деятельности ше­рифов графств. Собранные средства хранились в государствен­ном казначействе в Уинчестере, а та часть их, которая предназ­началась лично для короля находилась в королевском дворце.

В первые два десятилетия после завоевания в Англии уста­новилась максимально возможная в условиях господства ленных отношений политическая централизация. Она во многих отно­шениях зиждилась на личном авторитете короля-завоевателя, которого поддерживали пришедшие вместе с ним нормандские воины, получившие щедрые земельные пожалования. Но так дол­го продолжаться не могло. Новые бароны, упрочив свои позиции как земельные собственники, потеряли интерес к укреплению ко­ролевской власти и начали проявлять склонность к самостоя­тельности. Они сближались с англо-саксонской знатью и сов­местно выступали против «тирании» короля. Бароны даже апел­лировали к оскорбленным чувствам англо-саксонского населения, объявляя себя борцами за народное дело. В последовавших вскоре выступлениях феодалов против королевской власти мы не можем уже различить нормандцев и англо-саксов; все они выступали вместе, отстаивая свои интересы как феодальные соб­ственники-сеньоры. Этот факт нельзя объяснить успехами асси­миляции. Нормандские бароны долгое время отличались по язы­ку (они говорили по-французски) от местной англо-саксонской знати. Но в деле защиты своих феодальных привилегий они на­ходили общий с ней язык.

Превосходство сил оказалось на стороне баронов. Они распо­лагали большими ополчениями, в их руках сосредоточивались основные земельные богатства и власть на местах. В борьбе с феодальной знатью король мог опираться только на часть мелких держателей и на те круги духовенства, которые были заинтересованы в сохранении сильной монархической власти. Королевская власть использовала также поддержку городов, вы­ступавших за укрепление государственного единства, необходи­мого для успешного развития городской экономики.

2. Особенности феодального развития в Англии
2.1. Складывание феодальной иерархии

После завоевания Англии Вильгельмом в стране складывается четкая система земельного держания, что в свою очередь тесно связывалось со складыванием феодальной иерархии.

Условия держания фьефов (феодов) были следующие: все землевладельцы — крупные и мелкие, духовные и светские, нор­мандцы и англосаксы — держали землю в конечном счете от короля. Он был верховным собственником всей земли в Англии и сюзереном всех держателей, от кого бы непосредственно они ни получали свои фьефы. Все держатели (а не только непосред­ственные) обязаны были личной присягой королю и служили прямо ему. В 1087 г., собрав всех держателей, Вильгельм потре­бовал от них непосредственной личной присяги и службы ко­ролю, даже если они держали землю не прямо от короля, а от кого-либо из его непосредственных держателей (Солсберийская присяга).

Эта непосредственная присяга и непосредственная служба королю через головы поомежуточных лордов являются специ­фически английской особенностью, в значительной мере способ­ствовавшей укреплению королевского авторитета. Условия по­жалования были те же, что и в Нормандии: 1) оммаж королю и клятва верности; 2) служба с военным отрядом определенных размеров в течение 40 дней в году в пределах страны; 3) при­сутствие в королевской курии по вызову для совета и суда; 4) помощь деньгами в определенных случаях (посвящение в ры­цари старшего сына короля, выдача замуж его старшей дочери, выкуп короля из плена)[4]
.

Если условия держания не выполнялись, фьеф мог быть отнят. Барон не мог передать баронию по наследству сам, на­следник получал баронию от короля, только внеся за допуск к наследованию особый платеж, именуемый рельефом. Если наследников не было, то барония отходила к короне. Все фьефы были неделимы и передавались на основе права майората стар­шим сыновьям. Король обладал правом опеки в случае несовер­шеннолетия наследника и правом распоряжаться браками на­следников и наследниц. За каждые 200 фунтов дохода в год барония должна была поставлять ежегодно для 40-дневной службы отряд в 40 рыцарей. В целом все фьефы могли дать 4200 рыцарей. При Вильгельме баронских замков не было; замки были только королевские. В остальных отношениях баро­нам была предоставлена полная свобода. Каждый барон сам выбирал, какие фьефы оставить себе, какие субинфеодировать, т. е. передать от себя в держание рыцарям. Впрочем, барон не обязан был сажать на фьефы только рыцарей, он мог принять и невоенных держателей — сокменов, на условиях выплаты де­нежной ренты и выполнения некоторых сельскохозяйственных работ. Сокмены были англосаксами, рыцари зачастую также были англосаксонского происхождения.

Верхнюю ступень ленной иерархии со­ставляли крупные королевские вассалы—графы, прелаты (епи­скопы и аббаты) и бароны. Графствами управляли королевские служащие — шерифы. Звание графа в собственном смысле слова было титулом, иногда оно связывалось с должностью шерифа графства. Хотя это звание считалось наследственным, оно каж­дый раз передавалось лично королем, который вручал при этом меч графства и предоставлял право на получение 1/3 доходов. Чтобы не допустить превращения графств в княжества, король запрещал шерифам графств иметь в своем должностном округе собственные маноры.

Баронами в широком смысле считались все землевладельцы, державшие от короля лен «в баронию». При Вильгельме I это были доверенные королевские люди, наделенные землями и су­дебными функциями. Из их среды выделялись вельможи — коро­левские сановники, шерифы и другие важные служащие коро­ля. Сословие баронов включало высший и средний слой феода­лов. Низшую ступень иерархии составляли рыцари баронов и короля, несшие непосредственно военную службу. Рыцарские лены вначале не имели строго определенного размера. Позже оформился тип рыцарского держания: оно составляло примерно 20 фунтов годового дохода. С XIV в. такой доход давал каждо­му свободному человеку доступ к рыцарскому званию.

Королевская власть не только стояла во главе этой иерар­хии, но и возвышалась над ней. Король являлся, с одной сто­роны, сюзереном всех держателей на ленном праве, с другой — единым господином всех землевладельцев. В 1086 г. Вильгельм Завоеватель принял в Солсбери общую присягу всех ленников страны: «К нему прибыли, по словам хроники, его уитаны и все владевшие землей люди, какие только были во всей Англии, чьими бы вассалами они ни были, и поклялись клятвой верно­сти, что будут верны ему против всех людей»[5]
. В данном случае Вильгельм следовал традиции англо-саксонских королей, имевших обыкновение требовать верности у всех свободных лю­дей королевства. Но в условиях, сложившихся после завоевания этот юридический принцип приобрел новое значение: он утверждал последовательную централизацию вассально-ленной зависи­мости и королевский суверенитет над всей территорией страны.

Вильгельм I, объявивший себя законным пре­емником короля Эдуарда Исповедника, соблюдал все старинные обычаи, превратив их в средство усиления своей власти. Он не просто провозгласил себя королем, а занял престол согласно формальному избранию англо-саксонским уитенагемотом. соб­ранным на скорую руку в Вестминстере.

Сменивший его младший сын Завоевателя Генрих I (1100— 1135) вынужден был дать баронам хартию вольностей, которая послужила началом конституционных изменений в английском феодальном государстве[6]
. Эта хартия регулировала в интересах баронов ленные отношения.

Король обещал строго придержи­ваться феодальных обычаев и не злоупотреблять своим поло­жением верховного сюзерена: не требовать никакого выкупа за лены, кроме законного рельефа, не отнимать лен в случае от­сутствия завещания, не выдавать насильственно замуж дочерей своих вассалов, а считаться с их собственным желанием и мне­нием баронов, не подвергать вассалов произвольным штрафам и т. п. В хартии содержались обещания соблюдать вольности церкви и не покушаться на ее собственность, придерживаться обычаев относительно рыцарских держаний, ограничив их по­винность только военной службой королю для защиты государ­ства и освободив от всяких иных натуральных и денежных побо­ров. Генрих I дал также обещание англо-саксонскому населению соблюдать «добрые законы» (т. е. старые судебные обычаи) короля Эдуарда Исповедника. Хартия свидетельствует о серьез­ных уступках со стороны королевской власти. Ценой этих усту­пок было достигнуто относительное спокойствие в государстве.

2.2. «Книга страшного суда»
. Социальная структура общества

Памятником фискальной политики Вильгельма Завоевателя служит знаменитая «Книга страшного суда» («DomesdayBook»), составленная в 1086 г.[7]
Она представляла собой опись всей земли и всего имущества населения Англии. Опись должна была упорядочить обложение английского народа прямым госу­дарственным налогом. Она составлялась по графствам и сотням королевскими уполномоченными, которые под присягой допраши­вал» шерифов, священников, старост и специально назначенных из каждой деревни вилланов. Сперва записывалось поместье (манор) с его пахотной землей и разными угодьями, а затем следовали разные категории населения с их имуществом. Та­ким образом, крестьяне, в том числе и лично свободные, при­знавались принадлежностью маноров, что само по себе служило свидетельством повсеместного распространения манориальной системы и поглощения ею сельских общин. Особую ценность опись представляет тем, что в ней имеются сведения, относящиеся не только ко времени ее составления, ни и к периоду, предшествовавшему нормандскому завоеванию. Сам факт появ­ления столь трудоемкой описи, охватившей почти всю террито­рию страны, говорит о силе госу

дарственной власти и слажен­ности ее центрального и местного аппарата. Ни в каком другом государстве Европы подобное мероприятие было в то время немыслимо.

Итак, через двадцать лет после завоевания Вильгельм разослал почти во все города, деревни и деревушки Англии специаль­ных посланцев, уполномоченных созвать всех влиятельных людей каждой общины с тем, чтобы опросить их и составить подробный обзор экономической жизни страны. Вопросы задава­лись самые разнообразные: Сколько земли? Кто ею владеет? Какова ее доходность? Сколько плугов? Сколько держателей? Сколько рогатого скота, овец, свиней? Перепись эта была встре­чена населением крайне недоброжелательно. Однако ничто с такой определенностью не сви­детельствует о полнейшем покорении страны и о могуществе Вильгельма, как составление этой «Книги страшного суда». Ни одна страна не знала ничего подобного. Это было бы одинаково невоз­можно в Англии саксонского периода и в феодальной Франции, и тем не менее у нас нет ни малейшего основания предпола­гать, что мероприятие это встретило сколько-нибудь заметное сопротивление со стороны даже самых могущественных баронов.

Перепись преследовала две цели: во-первых, получить све­дения, необходимые для сбора «гельда», поимущественного налога, и, во-вторых, подробно информировать короля о размерах и распределении богатств, земель и доходов вассалов[8]
. Для нас этот документ представляет еще большую ценность — он дает нам исчерпывающую, если и не абсолютно точную кар­тину социальной структуры Англии того времени.

Из 38 графств Англии описано 34. В переписи указывается со­став земель в каждом графстве и в каждой сотне, доходы с этих земель, число жителей и их состояние.

Численность населения Англии по данным «Книги страшного суда» составляла приблизительно, учитывая и неописанные граф­ства, 1,5—2 миллиона. Социальный состав населения следую­щий: свободные земледельцы — 12%, рабы — 9, бордарии и коттарии, малоземельные крестьяне — 32 и вилланы—около 38%, остальные же — это знать, духовенство, горожане. Последних было около 5%. 95% населения жило в деревнях[9]
.

Во время пе­реписи многие полусвободные и даже свободные, но, например, зависимые по суду крестьяне были записаны как крепостные (т. е. вилланы). Таким образом, основная масса крестьян в по­местьях оказалась в положении наследственных крепостных. Крепостной-виллан оставался членом сельской общины, имел долю в угодьях и пахотный надел (иногда часть его), который он держал от своего господина — лорда манора.

Виллан обязан был господину барщиной (три дня в неделю), платил продуктовый оброк, исполнял различные работы и нес так называемые сервильные повинности, связанные с его личной несвободой: посмертный побор, брачную пошлину при выдаче замуж дочери и т. п.

Какая-то часть крестьянства, главным образом на севере и востоке страны, оставалась свободной.

Феодаль­ное поместье (манор), наложенное на старинную общину, являлось единицей сельскохозяйственной экономики. Некоторые из этих поместий (маноров) были непосредственными владениями короля; остальные он отдавал своим многочисленным светским и церковным вас­салам. Те в свою очередь имели большее или меньшее число субвассалов, которые и являлись фактическими держателями поместий. Каждая деревня, какой бы ни была она маленькой и глухой, должна была приспосабливаться к этой схеме социаль­ного устройства, и все общество было разделено на ряд групп, поднимающихся от самой низшей ступени общественной лестницы, на которой находились сервы, до самой высокой ее ступени — короля.

«Книга страшного суда» подразделяла земледельцев на социальные группы и даже устанавливала их численность.

Рабы во времена составления «Книги страшного суда» были уже быстро исчезающей группой. В основном это были домаш­ние слуги или пастухи и пахари на господской земле. Лорды уже в то время находили, что выгоднее нанимать своих личных слуг, а господскую пашню обрабатывать подневольным трудом сервов. Приблизительно около 1200 г. рабы исчезли — они были поглощены вышестоящими группами вилланов и коттариев.

Коттарии и бордарии, по-видимому, были люди одной группы, записанные в разных частях страны под разными именами. Они имели небольшие наделы, не входив­шие в общую систему общинных полей. Хотя большинство крестьян этой группы являлось крепостными, некоторых из них относили в разряд свободных. Многие из них, владевшие каким-нибудь ремеслом, не работали на домене лорда, а платили оброки продуктами своего производства — холстами, кузнечными или столярными изделиями. Такая повинность считалась менее рабской, и не без оснований, поскольку ремесленники работали самостоятельно, а не под надзором должностных лиц манора.

Вилланы, держатели наделов в общинных полях размером в 6 га и в 12 га, были основой всей жизни манора. После норманского завоевания их повинности были точно определены и, как правило, увеличены. Эти повинности были двух родов: барщина и помочи. Барщина выполнялась в течение определенного количества дней каждую неделю обычно в течение трех дней. Помочи были допoлнитeльнoй пoвиннocтью, которую могли требовать в любое время. Вторая повинность была наиболее тягостной, и от нее труднее всего было освободиться, испол­нять ее приходилось в наиболее страдную пору уборки урожая или стрижки овец, когда труд его был особенно дорог и в гос­подском поместье и на своей земле. Ясно, что при таких тяже­лых повинностях виллана основную часть работ в его собствен­ном хозяйстве должны были выполнять члены его семьи. Между вилланами и коттариями существовала, тесная связь. Нередко наделами коттариев владели члены семей вилланов, у которых не было своей доли в общинных полях; для вилланов наделы коттариев служили как бы земельным резервом в том случае, если они по какой-либо причине пустовали. С течением времени закон все чаще объединяет эти две группы под одним общим име­нем вилланов или сервов.

Группа свободных, подобно группе рабов, в эпоху составления «Книги страшного суда» клонилась к упадку. Уже в 1086 г. многих, кто был свободен до норманского завоевания, поте перехода земель в руки новых владельцев стали причислял, к несвободным. Общая тенденция времени состояла в том, чтобы считать всякого крестьянина крепостным, если только он не пред­ставляет неопровержимых доказательств противного. В период, последовавший за составлением «Книги страшного суда», исчезновение группы свободных пошло быстрыми темпами, и когда в Англии снова появляется большое число лично свободных держателей небольших земельных участков, это уже, как правило, не прямые потомки представителей группы librihomines времен «Книги страшного суда», а вилланы, которые тем или иным путём смогли добиться относительной свободы.

Норманы ввели в Англии кодекс писаного сурового феодального права, явившегося отражением усилившейся эксплуатации земледельцев и стремления слить всех земледельцев в одной группе сервов, «не владеющих ничем, кроме своего брюха», как тогда говорилось, и не защищенных никакими законами от произвола лорда манора, кроме предписания о том, что из нельзя было убить или изувечить без подобающего суда. Это было прогрессом в положении раба, но для остальной части населения это означало шаг назад; это время — свидетель дальнейшего усиления тягот существования и общей нищеты.

Все ухищрения законников, были, направлены на дальнейшее увеличение повинностей, и вилланы не только несли суровую барщину, но и подвергались всякого рода притеснениям. Сельская мельница, например, принадлежала лорду, и все зерно для помола должно было свозиться туда. Это создавало такую благодатную почву для злоупотреблений, что во всей народной литературе средневековья не найти ни одного мельника, который не был бы мошенником. Далее, точно так же как король объявил себя собственником всех лесов страны, лорды маноров присвоили себе исключительное право пользования деревенскими пустошами. Когда это право строго проводилось в жизнь, вилланы лишались возможности доставать торф и рубить дрова, им негде стало пасти свиней. В это же время начинают выходить и первые из длинного ряда правил об охоте, которые ещё много столетий были язвой для сельского населения Англии.

И, быть может, самое худшее заключалось в том, что все земли, отвоеванные у пустошей, включались в господский домен, и ими нельзя было увеличить площадь общинных полей.

Таково было официально признанное положение вещей, а лорды и их законники стремились провести его повсюду. На практике, впрочем, закон несколько смягчался обычаем, и по большей части в нормальном маноре крепостной был в отно­сительной безопасности. Законы могли утверждать, что крепост­ному «не должно знать сегодня, что ему прикажут делать завтра»[10]
. В действительности же все работы были с неизменным однообра­зием распределены на целый год. Если у виллана и не было дру­гих средств, то уже в самом упорстве и консерватизме его, в отказе изменять свои привычки заключалось мощное орудие для защиты старинных обычаев от нападения. Более двух веков в каждом поместье не затухала напряженная борьба между этим крестьянским упорством и хитростью норманского законника. Вначале законнику удалось одержать ряд крупных побед, однако дальше определенного предела дело не пошло. Даже в самые тяжелые моменты в маноре сохранялись какие-то незыб­лемые права, которые делали серва человеком, а не вещью, остатки свободы, послужившие отправным пунктом для борьбы за достижение дальнейших прав, когда в XIV в. экономические силы начали работать уже в другом направлении, превращая крепостного в свободного наемного работника или хозяина небольшого земельного участка, платившего за свой надел уже не трудом, а рентой.

Эту непрестанную скрытую борьбу в деревне надо всегда учитывать при изучении политической истории того периода, ибо эта борьба помогает понять политическую историю, и ни один из этих факторов, взятых изолированно, не дает возможности до конца понять весь ход истории той эпохи.

2.3. Укрепление центрального аппарата власти и власти на местах

В правление Генриха I был значительно усовершенствован центральный государственный аппарат. Королевская курия раз­делилась на большой совет (Magnumconsilium) и постоянный правительственный орган (малую курию). Большой совет созы­вался три раза в год (на рождество, пасху и троицу) в составе сановников короля, главных его служащих и крупнейших пред­ставителей знати страны. В его компетенцию входило давать ко­ролю советы по всем вопросам, выносившимся на обсуждение, и заслушивать решения и законодательные акты короля. Ника­кой обязательной силы рекомендации совета не имели. Однако король был весьма заинтересован в функционировании этого учреждения, ибо таким путем он мог добиться признания влиятельными феодалами своих политических действий. Малая курия осуществляла высшую судебно-административную и финансовую власть. В состав ее входили королевские сановники — лорд-канц­лер, лорд-казначей, камергер, стюард дворца, хранитель личной королевской печати и служащие двора, а также специально приглашаемые прелаты и бароны. При Генрихе I она оконча­тельно распалась на собственно королевскую курию, выполняв­шую функцию верховного судебно-административного органа, и счетную палату (палату «шахматной доски»), ведавшую финан­совыми делами короля. Заседания курии возглавлял сам король, а в его отсутствие — высший юстицарий. Видное место в управ­лении занимали канцлер, выполнявший роль государственного секретаря, и казначей, заведовавший королевской казной и возглавлявший палату «шахматной доски». К высшей сановной зна­ти принадлежали также коннетабль и маршал; первый осуществ­лял высшую юрисдикцию по военным делам, второй участвовал в заседаниях казначейства и судебных собраниях курии.

Королевская курия рассматривала судебные дела, затраги­вавшие интересы короля, разбирала споры между непосредствен­ными королевскими вассалами, принимала в апелляционном по­рядке жалобы на решения судов в графствах, а также контроли­ровала деятельность местных судов.

Палата «шахматной доски» заседала в полном составе два раза в год. Сюда являлись шерифы графств и отдавали отчет об израсходовании собранных ими средств, внося оставшуюся сум­му в казначейство (процедура напоминала игру в шахматы, так как для удобства счета стол был накрыт клетчатой скатертью; по клеткам откладывались суммы по отдельным статьям поступ­лений). Эти доходы шли с домениальных земель, расположенных в графствах, от натуральных взносов населения, судебных пош­лин и штрафов в сотнях и графствах, прямого налога, «помочей» с городов и взносов коронных вассалов; Большая часть доходов была точно фиксирована. Нередко практиковалась отдача всех этих доходов графств на откуп шерифам (на полгода, год или несколько лет).

Вместе с укреплением центрального аппарата при Генрихе I усилилась также власть на местах. Осуществляли эту власть ше­рифы, На должность шерифов нередко назначали выходцев из придворной знати, иногда — из среды высшего духовенства. Со второй половины XII в. шерифы большей частью рекрутирова­лись из кругов джентри. Бывали случаи наследования должно­сти шерифа, однако контроль центральной власти над деятель­ностью шерифов был постоянным и неослабным. Шерифы того времени совсем не походили на континентальных графов, кото­рые превратились в наследственных владетелей своих округов; они всегда оставались служащими короля.

Шериф осуществлял всю полноту власти в своем округе и располагал для этого соответствующим фискальным и админи­стративно-полицейским аппаратом. Фискальные функции зани­мали в его деятельности главное место. Это видно из того, что назначение на должность шерифа производилось по представле­нию казначейства. Шериф председательствовал в суде графства, который проводился ежемесячно. Под его юрисдикцией находи­лись все свободные землевладельцы, в том числе и средние и мелкие ленники. Суд шерифа принимал также апелляции па ре­шения сотенных и манориальных судов. Периодически шериф устраивал выездные сессии суда графства в сотнях по делам полицейской юрисдикции и по гражданским искам.

Шерифу принадлежала вся полнота полицейской власти в ок­руге: он ведал охраной безопасности, преследовал нарушителей порядка, используя при этом местные ополчения, накладывал штрафы, брал поручителей. По мере уменьшения судебных функ­ций шерифов в связи с учреждением разъездных и позже миро­вых судей их полицейская и судебно-исполнительная власть при­обрела особенно важное значение.

Шерифы продолжали осуществлять и свои прежние военные функции, несмотря на то, что войско давно уже потеряло харак­тер народного ополчения и стало ленным. Он собирал и нередко командовал ополчениями вассалов, привлекал к ответственности за уклонение от воинской повинности, снаряжал военные кораб­ли, организовывал оборону графства. В нормандский период в Англии существовала централизованная система военного ус­тройства. Королевские приказы о сборе феодального ополчения направлялись не вассалам, а шерифам, на которых возлагалась полная ответственность за подготовку ополчений в назначенный срок. Низшей судебно-административной единицей была сотня, во главе которой стоял бейлиф, всецело зависевший от шерифа графства и отвечавший перед ним за выполнение фискальных и судебно-полицейских функций. В сотне ежемесячно собирались судебные собрания под председательством бейлифа; его обязаны были посещать все свободные жители. Но компетенция сотенно­го суда постоянно уменьшалась, так как в сотнях мало остава­лось свободного населения. Юрисдикция над зависимым кресть­янством вес более сосредоточивалась в манориальных судах. В отдельных случаях маноры поглотили всю сотенную юрисдик­цию. На население сотен возлагалась ответственность за сохране­ние порядка и безопасности. По указу Вильгельма Завоевателя сотня наказывалась штрафом в 46 марок в случае обнаруже­ния на ее территории трупа убитого нормандца, если в тече­ние пяти дней не находили убийцу. Согласно Уинчестерскому статуту 1285 г. жители сотни несли полную ответственность за преследование и поимку преступников. Если в течение сорока дней преступник не был пойман, то сотня возмещала весь причи­ненный им ущерб.

Известные судебно-полицейские функции возлагались и на сельские общины во главе с их старостами — констеблями. Кон­стебль отвечал за порядок и безопасность на территории общи­ны. Население последней делилось на десятки, связанные взаим­ной порукой. За ушедшего виллана отвечали перед лордом и государством его соседи.

Ранняя централизация Английского государства помещала политическому обособлению городов. В Англии вовсе не было городских коммун. Города были включены в общую администра­тивную систему государства. Только несколько крупных городов пользовались ограниченным самоуправлением и статусом, граф­ства. Лондон, включавший в себя графство Мидлэссекс, находился на положении графства. Его мэр, избираемый узким кругом городской аристократии, занимал положение шерифа, хотя по отношению к центральной власти обладал большей независи­мостью, чем шериф провинциального графства. Отдельные райо­ны Лондона имели юридический статус сотни.

2.4. Своеобразие феодального развития в Англии после нормандского завоевания

При нормандских королях усилилась в стране вотчинная власть над зависимым населением, которое было лишено права обращаться в государственные суды. По нормандским ленным обычаям землевладельцы пользовались полной юрисдикцией над крепостным и зависимым населением их владений. Иммунитетные привилегии расширили судебную власть лордов, подчинив ей в ряде случаев и свободное население, проживающее в чер­те маноров (имущественные иски на сумму до 40 шиллингов). Правда, свободные люди сохранили за собой право апеллировать на решения манориального суда в высший государственный суд. Вотчинная юрисдикция распространилась и на некоторые уголовные дела (воровство). Но лорды не располагали достаточным полицейско-административным аппаратом и для приведения в ис­полнение приговоров обращались за помощью к шерифам. Мано­ры лордов не смогли превратиться в самостоятельные сеньории французского типа: этому помешала их территориальная раз­бросанность и особенно политика королевской власти, направлен­ная на ограничение иммунитетных прав лордов и изъятие из местных судов уголовной юрисдикции.

В Англии в XI—XII вв. не сложилось еще общего права. В местных судах применялись разнообразные судебные обычаи англо-саксонского происхождения. Не изжиты были еще ордалии и поединки, часто практиковались соприсяжинчество и поруки. В делах о ленах и земельной собственности применялось обычно нормандское ленное право; по делам о наследстве пользовались как англо-саксонскими, так и нормандскими обычаями (земель­ный лен наследовался по нормандскому обычаю майората стар­шим сыном, остальное имущество делилось согласно англо-сак­сонским обычаям между всеми наследниками). В местных судах применялся англо-саксонский язык, в центральных — обычно французский, иногда и тот и другой.

В Англии не было допущено возникновения крупных кня­жеств, владетели которых могли стать полунезависимыми фео­дальными князьями, как это получилось со многими предста­вителями феодальной знати во Франции. Отступление от нормы составляли только Честер и Шрусбери — пограничные эрлства, предназначенные служить опорными пунктами против Уэльса, а также занимающий такое же положение по отношению к Шот­ландии Дургам под властью князя-епископа. Вследствие этого представитель центральной власти - шериф - имел в каждом графстве большую силу, чем любой барон в своих владениях. А поскольку для того, чтобы шериф мог оказывать давление на местную знать, не было необходимости слишком укреплять его положение, не было и опасности, что шерифы со своей стороны смогут стать независимыми по отношению к короне.

Путь развития феодализма в Англии является, таким образом, весьма своеобразным. С самого начала государственная власть здесь была сильнее, а влияние феодальной знати более слабым. Частные войны между представителями знати были в Англии скорее исключением, чем правилом, и корона запре­щала отдельным феодалам содержать частные войска и возводить замки, насколько это было возможно. Действия агентов трона, несомненно, были тягостны для народа, эксплуатация масс вилланов была очень жестокой. Однако королевские поборы были в известной степени фиксированы и регулярны.

Полуторавековой период между норманским завоеванием и Великой Хартией был периодом наиболее полного развития феодализма в Англии. Однако было бы ошибкой думать, что в эти годы прекратилось движение истории. Обычное представление о средневековье как о периоде застоя или едва ощутимою изменения очень далеко от истины, ибо не только каждое столетие, но и каждое поколение вносило в жизнь свои характерные особенности и свои важные изменения.

Весь этот период отмечен непрестанной борьбой между централизующей властью трона и децентрализаторскими феодальными тенденциями. Основным направлением развития былo усиление центральной власти, но эта власть развивалась в рамках феодальных институтов, которые определяли ее характер и ограничивали ее. Развитие происходило в рамках историче­ских условий, общих для всей Европы. Но оно подвергалось влиянию особых условий, созданных в Англии пережитками дофеодальных саксонских институтов и, наконец, в силу особенностей географического положения страны.

Заключение

В Англии еще до нормандского завоевания в сельских общинах постепенно создавалась экономическая база феодализма. Политический строй еще до нашествия норманов стал принимать феодальные формы.

Однако возведение политической структуры над экономической системой было с непреклонным и догматическим единообразием завершено норманами. За какие-нибудь несколько лет все земли страны перешли из рук их прежних владельцев в руки Вильгельма Завоевателя.

Основной политической особенностью феодального строя является делегация власти сверху вниз; при этом всякая власть опиралась на землевладение. Король был единым и безраздельным собственником всех земель и жаловал их непосредственно держателям за несение военных и прочих служб, а также за уплату некоторых установленных обычаем повинностей. Вместе с землей жаловалось также политическое право управлять людьми, обрабатывавшими землю: право вершить над ними суд, взимать налоги, требовать выполнения повинностей. По отношению к королю самая важная обязанность его вассалов заключалась в том, чтобы сопровождать короля на поле военных действий; вся страна была разделена на округа, известные под име­нем рыцарских ленов и грубо соответствующие прежним держа­ниям тэнов; каждый из таких округов должен был снаряжать и содержать одного тяжело вооруженного кавалериста.

Именно потому, что Англия была покорена в течение немногих лет и политические институты феодализма насаждались сверху, этот строй получил здесь более полное и законченное выражение, чем в большинстве других стран. В других странах собственности короля по отношению ко всей земле являлась фикцией. Здесь же она была фактом, и король жаловал земли своим вассалам на своих условиях, очень выгодных для него.

Теоретически феодализм всегда был своего рода договором короля со своими вассалами; в Англии это положение более соответствовало действительности, чем в любой другой стране.

Самая завершенность, которую приняли формы феодальных установлений в Англии, не замедлила создать в этой стране предпосылки для государственной организации, выходящей за рамки феодальной системы. Эта государственная организация базировалась на могуществе Вильгельма как военного вождя победоносной армии и на донорманской организации шайров у саксов. Вильгельм имел возможность раздавать своим привер­женцам земли, разбросанные по разным частям страны; вернее, он вынужден был так поступать, ибо покорение страны проходило по частям, и с завоеванием каждой новой области он даровал своим соратникам то, что они рассматривали как лишь как одну из частей должного вознаграждения за их труды. Вследствие этого ни один барон в Англии, каким бы большим количеством земли в целом он ни обладал, не в состоянии был сконцентрировать крупные военные силы в одном месте. Кроме того, во владении самого короля оставалось еще так много земли, что он смело мог считать себя несравненно сильнее любого барона и любого возможного объединения баронов. Помимо сотен своих поместий Вильгельм владел еще всеми лесами, которые по под­счетам того времени занимали третью часть страны. Это было, надо полагать, не только потому, что «стройных ланей он любил, как если бы он был их отец». Гораздо вероятнее, что он сознавал колоссальные возможности, которые таили в себе эти все еще не использовавшиеся пространства.

Таким образом, в целом мы можем заключить, что нормандское завоевание Англии повлекло за собой углубление феодализации английского общества.

Список использованной литературы

1) Барг М.А. Исследование по истории английского феодализма в XI-XIII вв. М., 1962.

2) Горелов М.М. Датское и нормандское завоевания Англии в восприятии средневековых авторов XI-XII вв. // Диалог со временем: Альманах интеллектуальной истории. М., 2001. Вып.6.

3) Графский В.Г. Всеобщая история права и государства: Учебник для вузов. М., 2001.

4) Егер О. Всемирная история в 4-х т. Т.2. Средние века. М., 1999.

5) Колесницкий Н.Ф. Феодальное государство (VI-XV вв.) М., 1967.

6) Косминский Е.А. Проблемы английского феодализма в историографии средних веков. М., 1963.

7) Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992.

8) Мортон А.Л. История Англии. М., 1950.

9) Памятники истории Англии / Пер. Д.М. Петрушевского. М., 1936.

10) Репина Л.П. Феодалы в английском городе: от «Книги Страшного суда» до «Великого Мятежа» // Феодалы в городе: Запад и Русь. М., 1996.

11) Савело К.Ф. Раннефеодальная Англия. Л., 1977.

12) Хрестоматия памятников феодального государства и права / Под ред. В.М. Корецкого. М., 1961.

13) Хрестоматия по всеобщей истории государства и права: Учеб. пособие / Сост. В.Н. Садиков. М., 1998.

14) Черниловский З.М. Всеобщая история государства и права. М., 1996.

15) Штокмар В.В. История Англии в средние века. СПб., 2001.

[1]
Мортон А.Л. История Англии. М., 1950; Колесницкий Н.Ф. Феодальное государство (VI-XV вв.) М., 1967; Штокмар В.В. История Англии в средние века. СПб., 2001.

[2]
Штокмар В.В. История Англии в средние века. СПб., 2001. С. 45.

[3]
Мортон А.Л. История Англии. М., 1950. С. 56.

[4]
Штокмар В.В. Указ. соч. С. 48.

[5]
Колесницкий Н.Ф. Феодальное государство (VI-XV вв.) М., 1967. С. 156.

[6]
Там же. С. 165.

[7]
Хрестоматия памятников феодального государства и права / Под ред. В.М. Корецкого. М., 1961.

[8]
Мортон А.Л. Указ. соч. С. 62.

[9]
Штокмар В.В. Указ. соч. С. 47.

[10]
Мортон А.Л. Указ. соч. С. 66.