Вступление
Точно не известно, сколько раз за обозримый период времени наша цивилизация стояла на грани катастрофы. Многие сотни лет войны, раздиравшие мир, меняли политические строи государств и перекраивали границы, но все это было относительно безопасно для человечества в целом, т.к. затрагивало лишь некоторые народы, оставаясь совершенно незаметным для других. Экспансия Александра Македонского, к примеру, не оказала никакого влияния на народы, проживавшие в Северной Америке; монголо-татарское нашествие, в корне изменившее ход русской истории, осталось незамеченным, например, племенами, населявшими полуостров Индостан. Подобных примеров можно привести массу, разумно сразу перейти к сути вопроса: только с середины двадцатого века человечество получило возможность путем глобальных конфликтов повлиять не только на отдельные народы и государства, но и на все население и на все государства Ойкумены.
Изобретение ядерного оружия, а позднее – и средств его доставки к цели, было, несомненно, эпохальным событием. Мощь военного потенциала сверхдержав и их готовность эту мощь использовать породили ситуацию, при которой любой конфликт между ними приводил бы к тотальной ядерной войне и как следствие, к возможному полному уничтожению человеческой цивилизации на Земле.
Биполярный мир, где обе стороны обладали ядерным оружием в количестве, достаточном для полного уничтожения, как главного противника, так и его соседей и союзников, дальних и близких, был в силу ряда причин структурой нестабильной. Оба полюса – СССР и США были непримиримыми врагами. Вражда их своими корнями уходит в идеологию и геополитику, и задачей–минимум каждой из сторон было если не уничтожение оппонента, то, по крайней мере, обеспечение своего военно-стратегического превосходства, территориального доминирования.
За период с 1945 по 1987 год отношения между СССР и США не раз менялись от относительной дружбы до открытой угрозы применения силы. Было несколько случаев, когда пальцы руководителей обеих сторон уже лежали на “красных кнопках”, и каждый раз судьба мира зависела только от личного приказа или телефонного звонка одного президента другому.
Почему в каждом конкретном случае не происходило эскалации конфликта, и все ограничивалось взаимными уступками, сказать трудно. Вероятно, только благоразумие лидеров держав удерживало их от непоправимого шага в сторону войны.
Один из таких конфликтов известен нам под именем Карибского кризиса. Тогда, в 1962 году, в беспрецедентной близости к ядерной войне, все решалось только на уровне глав государств. И именно их благоразумие спасло планету от глобальной катастрофы.
Исследование этого события, его причин и влияния на дальнейшее развитие системы международных отношений, собственно, и является темой этой работы.
Выбор мной этой темы обосновывается интересом, во-первых, к новейшей истории Америки и советско-американским отношениям периода холодной войны и, во-вторых, к глобальным конфликтам и катастрофам. Более того, возможность самому произвести анализ происходившего и, таким образом, попытаться лично прочувствовать какое-либо событие мировой истории показалась мне чрезвычайно заманчивой. Именно поэтому я решил выбрать темой реферата Карибский кризис, как пик холодной войны и событие мирового значения.
Последствия возможного ядерного конфликта.
Можно без преувеличения называть Карибский кризис событием мирового значения. В 1962 году вплотную столкнулись интересы двух сверхдержав – представителей двух частей света, и никто не мог наверняка знать, чем могло закончиться это столкновение. Ведь в случае отказа обеих сторон от решения конфликта мирным путем, имела бы место ядерная война, последствия которой были бы ужасны.
О масштабе возможной катастрофы свидетельствуют следующие данные:
· В 1980 году группа экспертов ООН сделала попытку изучения последствий ядерной войны. Был смоделирован конфликт, в котором с обеих сторон против военных целей было использовано 1500 артиллерийских ядерных зарядов и 200 бомб. Эксперты пришли к выводу, что в результате такого столкновения немедленно погибнет 5-6 млн. гражданского населения, 400 тысяч военного персонала и, по крайней мере, 1,1 млн. гражданских лиц будут поражены радиацией.
· Последствия Чернобыльской аварии: от 50 до 100 тыс. жителей прилегающих районов столкнулись с долговременными проблемами со здоровьем. Громадные территории в Брянской, Орловской, Тульской, Липецкой областях подверглись радиоактивному заражению. Значительная часть населения Швеции попала под радиоактивные осадки, и (по прогнозам) на последующие сорок пять лет, ожидается увеличение смертности от раковых заболеваний. Многие соседние страны были вынуждены уничтожать зараженную сельскохозяйственную продукцию, часть угодий надолго вышла из оборота.
Причем, что касается Чернобыльской аварии, Эверетт Мендельсон, профессор Гарвардского университета, писал: “радиация, возникшая в результате аварии чернобыльского реактора, является ничтожно малой по сравнению с той, которая будет угрожать нам в случае ядерной войны”. Как мы видим, предсказуемые последствия ядерного удара способны вызвать дрожь у любого.
Возможно, утверждение, что противоборствующие стороны в полной мере отдавали себе отчет о вероятных последствиях своих действий, требует некоторой проверки. В то время последствия лучевого поражения еще не были полностью изучены, единственное, что могло характеризовать возможный ущерб, было соотношение арсеналов одной стороны с арсеналами другой и выводы, которые можно было сделать на основе этого.
Известно, что к 1960 году ядерные арсеналы сторон достигли размера:
США: примерно 6000 боеголовок,
СССР: примерно 300.
Как вы заметили, разница в количестве стратегического наступательного оружия огромна. Но, очевидно, ядерный паритет был уже тогда, т.к. паритет существует тогда, когда каждую сторону удерживает от нанесения первого стратегического удара осознание того, что за подобным нападением последует удар возмездия, который нанесет неприемлемый ущерб нападающему. Роберт Макнамара, возглавлявший министерство обороны США в период с 1961 по 1968 годы, сказал: “…ядерный паритет, я уверен, существовал еще в октябре 1962 года во время кубинского ракетного кризиса. У Соединенных Штатов в то время было, примерно, пять тысяч стратегических боезарядов по сравнению с советскими тремя сотнями. Несмотря на преимущество семнадцати к одному в нашу пользу, одно понимание того, что, хотя подобный удар и разрушит Советский Союз, но ведь десятки его ракет уцелеют и полетят на Соединенные Штаты, удержало нас даже от рассмотрения возможного ядерного нападения на СССР”.
Итак, война в планы сторон не входила, но возможность атаки, как последнего аргумента, нельзя было отвергать. Факт, что в случае эскалации событий на Кубе и последующего обмена ядерными ударами победителей и побежденных просто бы не осталось.
Более того, в случае выживания некоторой части населения и командного состава, странам-участницам конфликта пришлось бы в корне пересмотреть свою внешнюю политику. Из высокоразвитых индустриальных стран-лидеров своих блоков они бы превратились в вечных потребителей экономической помощи, неспособных к самостоятельному развитию вследствие полного разрушения индустрии, инфраструктуры, агропромышленного комплекса, гибели 90% трудоспособного населения и поражения оставшейся части радиацией.
Изменилась бы сама структура взаимоотношений между странами, образовалась бы новая система международных отношений, мир бы стал мультиполярным. А потомкам выживших представителей стран, развязавших войну, еще долго бы припоминали, как их предки чуть не уничтожили человечество.
Но войны не произошло, СССР и США пошли на взаимные уступки, и, по сути, после Карибского кризиса наступила первая оттепель в отношениях между ними. Неважно, что она была недолгой, и потом последовали годы бессмысленного противостояния, главное, что это был первый шаг к окончанию холодной войны.
Далее - кратко о предыстории кризиса и силах, так или иначе участвовавших в нем.
Предыстория кризиса
Со времени начала холодной войны внешняя деятельность СССР была направлена не только на прямое противостояние США, выраженное в гонке вооружений, но и на противостояние косвенное. Поясню: под косвенным противостоянием я подразумеваю расширение зоны влияния за счет организации или поддержки социалистических революций в разных частях света. Страна, находящаяся в зоне интересов США, где появлялось хоть какое-нибудь народное освободительное движение, незамедлительно попадала под пристальное внимание Советского Союза. Оппозиции оказывалась посильная поддержка оружием и, порой, людьми. В случае победы революции, страна становилась членом социалистического лагеря, там строились военные базы, туда вкладывались огромные ресурсы. Надо заметить, что помощь Советского Союза была, зачастую, безвозмездной, что вызывало симпатии к нам со стороны беднейших стран Африки и Латинской Америки.
Естественно, что Соединенные Штаты были отнюдь не в восторге от нашей деятельности и, в свою очередь,
также устраивали революции, правда, для установления демократии, и оказывали поддержку режимам для борьбы с антиамериканскими выступлениями.
Надо сказать, что изначально перевес был на стороне США, т.к. их поддерживала Западная Европа (включая Турцию), некоторые азиатские и африканские страны (ЮАР, Намибия), и американцы этим умело воспользовались. В начале 1962 года на территории Турции и Великобритании ими были размещены новые межконтинентальные ракеты “Минитмен” в дополнение к уже имевшимся там ракетам средней дальности “Юпитер”. Таким образом, США удалось достигнуть очень существенного стратегического преимущества, ведь американским ракетам средней дальности теперь требовалось всего около 10 минут, чтобы поразить цели на территории СССР, в то время как советским межконтинентальным ракетам на ответный удар по территории США требовалось порядка 25 минут. Естественно, СССР не мог смириться с таким отставанием, но он ничего не мог с этим поделать, заокеанские территории были недоступны, т.к. кроме норм международного права существовала так называемая доктрина Монро, главный принцип которой определялся словами: “Америка для американцев”.
Эта доктрина была в одностороннем порядке провозглашена еще в 1823 году президентом США Д. Монро, с целью предотвратить восстановление испанского господства в Латинской Америке. “Американские континенты, - указывалось в послании Д. Монро Конгрессу, - ввиду свободного и независимого положения, которого они добивались, и которое они сохранили, не должны рассматриваться впредь в качестве объекта для будущей колонизации любой европейской державы”.
Естественно, доктрина Монро не признавалась как норма международного права европейскими государствами ни в XIX, ни в XX веке, так как многие из этих государств еще сохраняли в Западном полушарии свои колонии или зависимые территории.
Не признавала этой доктрины и Россия, в свое время владевшая Аляской и претендовавшая на некоторые территории, лежащие к югу от Аляски. Не признавали доктрины Монро и многие государства Латинской Америки, оказавшиеся постепенно в экономической и политической зависимости от США. Но для Соединенных Штатов доктрина Монро еще оставалась одним из главных принципов внешней политики. Правящие круги Соединенных Штатов были готовы идти на риск большой войны, чтобы предотвратить создание советских военных баз на Кубе.
Относительным выходом для Советов была, как уже было сказано, организация революций в Латинской Америке, но при полном господстве США на материке, это было сложно. От безысходности рассматривались даже такие фантастические проекты, как создание “вокруг морских границ США и на других важнейших стратегических пунктах земного шара искусственных островов-площадок для запуска атомных ракет средней дальности” (автор – инженер-майор А.Н. Ирошников, 1959 год).
Кубу, как объект для деятельности, СССР вначале вообще не рассматривал, из-за чрезмерного, как казалось, влияния США в этом регионе, это была невыполнимая мечта. Американцы же всерьез считали будущий “Остров Свободы” своим “задним двором”, где их власть была, казалось, абсолютной.
Действительно, проамериканский режим Батисты создал все условия для усиления власти США на острове. Американские компании такие, как United fruit company, General sugar, Processing nickel Co., Nikaro nickel Co.,к 1958 году контролировали примерно 90% кубинской промышленности и сельского хозяйства. Куба стала сырьевым придатком, а затем – и центром развлечений, вторым Лас-Вегасом. Кубинские публичные дома приобрели всеамериканскую известность, сицилийская мафия “отмывала” на Кубе деньги. В будущем Куба должна была стать ассоциированным штатом, как Пуэрто-Рико.
Но в январе 1959 года на Кубе произошла революция, власть была захвачена народной партией “Движение 26 июля”, возглавляемой человеком, по имени Фидель Кастро. Надо заметить, что до этого события Кремль, вопреки своему обычаю, несколько скептически относился к перспективам революции на Кубе, считая, не без оснований, что там слишком велико влияние США.
Сам Кастро, получивший хорошее образование, первоначально черпал идеи из трудов антимарксиста Эдуардо Чибаса, основателя Партии кубинского народа. В 1955 году он обратился к Москве за поддержкой - ему отказали, считая его политические идеи слишком расплывчатыми и незрелыми, но взяли на заметку его решимость сохранять полный контроль над созданным им движением, а также желание придать будущему режиму социалистическую окраску. Было отмечено, что некоторые ближайшие сторонники Кастро уже считали себя марксистами.
Наши отношения с Кубой
Даже когда Фидель в 1959 году встал у власти, Москва продолжала сомневаться в его способностях. Переворот он произвел, опираясь на поддержку Кубинской компартии (НСП), которая не принимала его всерьез и рассматривала союз с ним, лишь как тактический ход, т.к. утверждала, при поддержке Москвы, что режим Батисты можно свергнуть только путем восстания кубинского пролетариата под руководством коммунистов. Однако Фидель застал НСП врасплох, проведя основательную чистку в рядах ее старого руководства. Потом он повторно обратился к Советскому Союзу с просьбой помочь ему с оружием, надеясь укрепить свои достижения.
В июле 1959 года начальник разведки Кастро майор Рамиро Вальдес приехал в Мехико, где провел секретные переговоры с советским послом и офицерами КГБ. После этого на Кубу было направлено более сотни советников КГБ, которые должны были перестроить систему разведки и безопасности Кастро. Но Москва не спешила предоставить открытую поддержку неортодоксальному режиму, слишком многое было поставлено на карту.
Следующий раунд переговоров между Москвой и Гаваной состоялся в Чехословакии, осенью 1959 года. Кубинская делегация во главе с Раулем Кастро произвела на хозяев хорошее впечатление, Рауль получил от Хрущева приглашение посетить Москву.
В то же самое время в Гавану прибыла советская “культурная делегация” во главе с бывшим резидентом КГБ в Буэнос-Айресе А.Н. Шитовым, чтобы подготовить почву для дипломатических отношений. Договоренность была достигнута, и уже в мае 1960 года СССР полностью признал режим Кастро.
Преодолев первоначальные колебания, Н.С. Хрущев в июле 1960 года заявил примерно следующее: “Мы все сделаем, чтобы поддержать Кубу в ее борьбе…. Теперь США не так уж недосягаемы, как когда-то”. После этого Кастро и его сторонники стали заявлять, что Кубу защищает “величайшая военная держава в истории”. Несмотря на то, что идейный фундамент режима Кастро еще вызывал сомнения, его успехи в достижении и укреплении власти заставили СССР пересмотреть свою стратегию в Латинской Америке. На смену традиционной ориентации на идейно правильные коммунистические режимы пришла политика “браков по расчету” с национально-освободительными движениями, пользовавшимися большей поддержкой среди народных масс.
Реакция США
Утверждение, что Соединенные Штаты никак бы не среагировали на беспорядки на их “заднем дворе”, является неточным. Огромные суммы, вложенные в экономику острова, оказались потерянными из-за национализации, проведенной новым правительством. Более того, возникла реальная возможность полной потери Кубы для США.
Естественно, правительство США решило вмешаться, но способ вмешательства должен был быть очень корректным, во избежание ссоры с СССР, то есть американская армия не должна была в этом участвовать. Джон Кеннеди сделал заявление, в котором сказал, что “нынешнее правительство сделает все, что в его силах, … чтобы ни один американский солдат не был замешан в каких-либо действиях на Кубе”. И действительно, американские войска в последующих событиях не участвовали.
ЦРУ был разработан план, согласно которому к операции по “освобождению” Кубы должны были быть привлечены наемники из числа бывших приверженцев режима Батисты, бежавших в США. Наемники были собраны, обучены в лагерях на территории США, снабжены оружием и техникой, и 15 апреля 1961 года операция началась. После предварительной бомбардировки аэродромов Кубы, в районе Плайя-Хирон была произведена высадка десанта, состоящего все из тех же наемников.
К удивлению американских властей, операция с треском провалилась - 19 апреля отряды народного ополчения Кубы сбросили десант в море. После этого США объявили, со своей стороны, экономическую блокаду острова, а Советский Союз еще больше изменил свое мнение о кубинских властях. Оказалось, что США были уязвимы даже на своем “заднем дворе”.
Надо упомянуть, что в начале 1962 года США разместили на территории Турции ракеты средней дальности, о чем уже было сказано ранее, и, таким образом, добились существенного преимущества над СССР. В июле 1962 года в Москву прибыла военная делегация Кубы, во главе с вышеупомянутым Раулем Кастро. Основной целью их визита была просьба о предоставлении Кубе военной помощи. Хрущев посчитал, что со стороны СССР будет глупо упустить такую возможность наверстать свое отставание в гонке вооружений и что можно добиться быстрого достижения превосходства над американцами, разместив наши ракеты прямо у них под носом, всего в 90 милях от побережья США. Договор об оказании военной помощи был подписан, и уже летом 62 года доставка ракет и бомбардировщиков на Кубу, а также строительство стартовых позиций для них шли полным ходом.
Для дальнейшего рассказа о событиях Карибского кризиса необходимо сделать небольшое техническое отступление.
Техническое отступление
Во всех предшествующих Карибскому кризису событиях холодной войны советская разведка работала куда лучше западной. В 1962 году же впервые информированность США была такой же, как у СССР, а может быть и лучше. Отчасти это объясняется тем, что центр событий находился всего в 90 милях от побережья США, отчасти значительным усовершенствованием Западом разведывательной работы в Советском Союзе. Разведывательное превосходство СССР было также подорвано двумя крупными достижениями США в технике сбора информации. Я имею в виду создание первых в мире самолета-шпиона и спутника фоторазведки.
Примерно с 1955 года США начали производить в одностороннем порядке облеты территории СССР на недавно созданных самолетах-разведчиках У-2, способных вести фотосъемку наземных объектов с высоты до 21.000 метров.
Разумеется, Советы знали о существовании этих самолетов и об их деятельности, но ничего не могли поделать, т.к. высота полета У-2 не позволяла перехватить его обычными средствами, т.е. с помощью истребителей-перехватчиков. Тем не менее, советское командование нашло выход: в глубоко засекреченном КБ Грушина был создан первый в своем роде комплекс зенитных управляемых ракет (ЗУР), с помощью которого над Уралом в 1960 году был сбит самолет У-2. Это событие и последовавший за ним показательный процесс над оставшимся в живых пилотом Гери Пауэрсом лишь ненадолго отбросило США назад.
В том же 1960 году в Соединенных Штатах был запущен первый спутник-шпион. Его конструкция была еще далека от совершенства, поэтому качество спутниковых фотографий было ниже, чем сделанных с У-2, но зато помешать фотографированию теперь не могло ничего, кроме погоды. К 1963 году СССР смирился с существованием спутников-шпионов и сам начал широко их использовать.
Что касается агентурной разведки, то крупнейшим успехом в этой области была вербовка Олега Пеньковского, офицера ГРУ, работавшего в Государственном комитете по науке и технике и, таким образом, имевшего доступ к широчайшему спектру секретной научно-технической информации.
Сведения, добытые Пеньковским за полтора года деятельности, представляли огромную ценность. Это были и технические и тактические характеристики советских межконтинентальных ракет, и сведения об их количестве, и чертежи пусковых установок для них, и многое другое. Все это впоследствии сыграло решающую роль в формировании позиции США в Карибском кризисе, но об этом позже.
События лета-осени 1962 года
Сообщение о предоставлении Советским Союзом военной помощи Кубе не на шутку взволновали США. Наблюдение американской разведки за Кубой было усилено. Вскоре стало очевидно, что Советский Союз сооружает на Кубе стартовые площадки для зенитных управляемых ракет (ЗУР), которые считаются оборонительным оружием. Велось интенсивное строительство крупного рыбацкого поселка, под видом которого, как полагало ЦРУ, СССР создает крупную судоверфь и базу для советских подводных лодок. Американское правительство не только выразило свою “озабоченность” через посла СССР А. Добрынина, но провело в районе Кубы крупные маневры, в которых участвовало 45 военных кораблей и 10 тысяч морских пехотинцев. Увеличилось число разведывательных полетов У-2, непрерывно фотографировавших территорию Кубы, что можно было делать, не нарушая воздушного пространства острова. 4 сентября Кеннеди сделал публичное предостережение: Соединенные Штаты не потерпят размещения на Кубе стратегических ракет типа “земля-земля” и другие видов наступательного оружия. 7 сентября президентом был сделан запрос у Конгресса, на разрешение мобилизовать 150 тысяч резервистов.
Советское руководство оставило без внимания демарш президента США и маневры американского флота. А. Добрынин просил Роберта Кеннеди заверить своего брата, что ракеты на Кубе устанавливаться не будут.
12 сентября в советских газетах появилось сообщение ТАСС, в котором можно было прочесть: “Правительство СССР уполномочило ТАСС заявить, что Советскому Союзу не требуется перемещения в какую-либо
То же самое говорилось и в личном послании Хрущева Джону Кеннеди. Хрущев писал, что президент США может быть уверен, что ракеты “земля-земля” ни при каких обстоятельствах не будут отправлены на Кубу.
В конце сентября и в начале октября в районе Кубы сильная облачность не позволяла проводить фоторазведку. Это облегчало скрытное и срочное проведение работ по созданию пусковых установок. Хрущев и Кастро рассчитывали, что все работы будут завершены раньше, чем разведка США обнаружит, каким именно
“оборонительным оружием” располагает теперь Куба. Как откровенно писал позднее в своих мемуарах Хрущев, “этой силы было достаточно, чтобы разрушить Нью-Йорк, Чикаго и другие промышленные города, а о Вашингтоне и говорить нечего. Маленькая деревня”.
Без сомнения, различного рода слухи о ракетах на Кубе и ведущихся там строительных работах доходили до американцев, но у них не имелось ясных доказательств. Только 10 октября они смогли возобновить фоторазведку, и полученные данные их крайне обеспокоили. Они увидели автомобильные дороги там, где десять дней назад темнели джунгли. Кеннеди приказал расширить фоторазведку, но на Кубу обрушился еще один тайфун, и новые снимки удалось сделать только 14 октября. Американские самолеты снимали не только с большой высоты, но и с малой - со 130 метров. Тысячи полученных снимков ясно свидетельствовали, что речь идет уже не о зенитных ракетах, а о ракетах “земля-земля”, способных нести ядерное оружие. Новые снимки, полученные 17 октября, позволили увидеть несколько новых пусковых площадок, на которых расположились 16 или 32 ракеты, дальность полета которых, по заключению экспертов и данным разведки, составляла более тысячи миль.
Блокада Кубы
16 октября Кеннеди создал особый военно-политический штаб - Исполнительный комитет Совета национальной безопасности, все члены которого уже не сомневались в грозящей Америке опасности и требовали ответных действий. Правда, они еще расходились во мнениях о характере и масштабах этих действий.
Образовалось две группировки в правительстве, выражающие два возможных подхода к решению этой проблемы. Одна группа, включавшая в себя большинство советников Кеннеди и военных, настаивала на массированной бомбардировке всех пусковых установок, на которых уже проводился монтаж ракет, доставленных ранее, и усиленно к этому готовилась.
Войска и авиация стягивались в районы, максимально приближенные к Кубе. Признавалось, что такая атака почти наверняка потребует последующего наземного вторжения, в результате которого потери США составят порядка 25 тыс. человек плюс соответствующее число убитых и раненых кубинцев. Далее предполагалось, что в то время как американское военное преимущество в Западном полушарии обеспечит успех воздушных налетов и наземного вторжения, Советский Союз, скорее всего, ответит военными действиями против флангов или даже Центральной зоны НАТО.
Те, кто выступал против воздушного нападения, рекомендовали ввести карантин, предназначенный для предотвращения советских поставок Кубе до тех пор, пока ракеты не будут убраны.
Президент США отклонил предложение о немедленной военной атаке, приказав, однако, начать блокаду, и 24 октября карантин был введен. Советский Союз продолжал утверждать, что на Кубе нет никаких ракет; полученные же военной разведкой и ЦРУ фотоснимки были убедительным доказательством для американских военных, но не для мирового общественного мнения, которое не исключало возможности фальсификации.
В Карибском регионе развернулась армада из 180 военных кораблей. Американские войска во всем мире приводились в состояние повышенной готовности. Атомные подводные лодки с ракетами “Поларис” изменили свои курсы в соответствии с полученными секретными приказами. Бомбардировщики стратегической авиации на всех базах получили приказ подняться в воздух с полной ядерной нагрузкой, и как только один из них приземлялся для заправки и отдыха, другой поднимался в воздух. Во Флориде были развернуты шесть дивизий, дополнительные войска перебрасывались на военную базу в Гуантанамо. Военное министерство США готовило бомбардировку и оккупацию Кубы, что требовало, по их подсчетам, 250 тысяч солдат, 90 тысяч бойцов морской пехоты и более ста десантных судов. Кеннеди получил сообщение о появлении в Карибском море советских подводных лодок, что являлось серьезной угрозой для американских авианосцев.
22 октября президент США Д. Кеннеди выступил по телевидению. Он объявил о блокаде Кубы и некоторых других принятых мерах, а также о причинах, которыми были вызваны действия США. “Это лишь первый шаг, - сказал он, - Пентагон получил приказ к проведению дальнейших военных мер”. Речь Кеннеди, продолжавшаяся около 20 минут, повергла не только США, но все западные страны в состояние нервного ожидания.
Конечно, Хрущев немедленно узнал о выступлении Кеннеди, разведка докладывала ему обо всех военных приготовлениях США. Хотя в Кремле, как и в Белом Доме, шли непрерывные совещания политиков и военных, советские средства информации ничего не сообщили 23 октября о выступлении Кеннеди и о блокаде Кубы.
Все работы по установке ракет на Кубе проводились круглосуточно, но для окончания этих работ и приведения ракет в боевую готовность требовалось еще несколько дней. Хрущев хотел иметь на Кубе мощную ракетную базу, но он не хотел войны, опасность которой все возрастала. Для него важнее всего было в эти дни понять - являются ли действия США блефом, или же американцы действительно готовятся нанести мощный удар по Кубе и советским ракетным установкам.
24 октября Советское правительство заявило решительный протест против блокады Кубы и других военных мероприятий США. СССР просил немедленно созвать Совет Безопасности ООН. Министр обороны СССР приказал привести Вооруженные Силы страны в состояние повышенной боевой готовности, отменить отпуска и задержать демобилизацию старших возрастов. Советский Союз продолжал отрицать наличие на Кубе наступательного оружия, заявляя, что там находится только оружие, необходимое для самообороны, и что “с требованием об удалении этой техники не может согласиться ни одно государство, дорожащее своей независимостью”. На срочно созванном заседании Совета Безопасности советский представитель В. Зорин решительно отрицал наличие на Кубе ракет с ядерным оружием. Как можно было прочесть в советских газетах, В. Зорин “разоблачил извлеченные из кучи всякого хлама сотрудниками государственного департамента США утверждения о так называемом установлении советских ракетных баз на Кубе”.
В это время на пути к Кубе находилось более 20 советских кораблей, и первые из них приближались к линии блокады, Фидель Кастро объявил о проведении всеобщей мобилизации. Хрущев вел себя внешне спокойно, понимая, что за океаном внимательно следят за каждым его шагом, и вечером 23 октября посетил Большой театр.
Президент США направил Хрущеву письмо с призывом соблюдать правила блокады. Кеннеди писал, что США не намерены открывать огонь по советским кораблям. Он выражал желание, “чтобы оба мы держались осмотрительно и не допускали, чтобы события осложнили положение и еще более затруднили контроль над ним”. Это послание не было опубликовано в СССР, как и призыв генерального секретаря ООН У Тана приостановить перевозку оружия на Кубу. Аналогичный призыв исходил и от 89-летнего английского философа Бертрана Рассела.
Утром 24 октября два советских судна приблизились к линии блокады в 500 милях от Кубы, под прикрытием подводной лодки. Навстречу шел авианосец “Эссекс” с противолодочными вертолетами на борту. Р. Макнамара отдал приказ - в случае необходимости атаковать советскую подводную лодку глубинными бомбами со слабыми зарядами, чтобы заставить ее всплыть на поверхность.
Но Хрущев не хотел рисковать и приказал советским судам остановиться на линии блокады, предложив американскому президенту срочную встречу.
В своем первом послании к Кеннеди Хрущев придерживался угрожающего тона. Он называл действия США “чистейшим бандитизмом”, “безумием выродившегося империализма” и заявлял, что СССР не будет считаться с блокадой и сумеет защитить свои права. Кеннеди ответил, что он готов встретиться с Хрущевым, но только после устранения с Кубы советских ракет.
Воздушная разведка и анализ данных, полученных от агентуры в СССР, показывали, что эти ракеты будут готовы к действию не раньше чем через несколько дней. Над Кубой дважды в день пролетали эскадрильи из восьми низко летящих американских самолетов. Другие самолеты непрерывно следили за советскими подводными лодками. Советские корабли, приближаясь к линии блокады, останавливались в океане, однако, некоторые из них получили приказ лечь на обратный курс. Монтаж ракетных установок и бомбардировщиков продолжался. На Кубу вылетел А.И. Микоян, чтобы наблюдать за ситуацией с близкого расстояния и увязывать действия Советского правительства с действиями Кубы. Хрущев опасался, что Кастро может предпринять какой-либо неосмотрительный и опасный шаг.
Второе послание Хрущева
Напряжение нарастало. Один из американских самолетов У-2 был сбит, и летчик погиб. Узнав о гибели американского летчика, Кеннеди приказал увеличить в несколько раз число самолетов, патрулировавших острова. 26 октября был отдан приказ о подготовке к вторжению на Кубу. Вечером того же дня Кеннеди получил от Хрущева новое письмо, составленное в иных выражениях, - оно не появилось в советских газетах. Роберт Макнамара писал, что это было самое необычное дипломатическое послание, какое он когда-либо видел. Письмо было продиктовано лично Хрущевым и даже не отредактировано, текст был, совершенно очевидно, составлен человеком, находившимся в состоянии сильного эмоционального напряжения. Советский премьер убедился, что действия США не являются блефом, и что мир оказался на краю пропасти. Теперь он просил Кеннеди проявить сдержанность, ибо “если разразится война, то остановить ее будет не в нашей власти. Я сам участвовал в двух войнах и знаю, что война кончается только после того, как прокатится по всем городам и селам, сея повсюду смерть и разрушение”.
Хрущев не отрицал теперь, что на Кубе имеются советские ракеты. Он писал, что раз все оружие уже доставлено, то американская блокада не имеет смысла, ракеты находятся под контролем советских офицеров и не будут использованы для нападения на США.
“В этом отношении, - говорилось в его послании, - вы можете быть спокойны. Мы находимся в здравом уме и прекрасно понимаем, что если мы нападем на вас, вы ответите нам тем же. Но тогда это обернется и против нас, и я думаю, что вы это тоже понимаете. Из этого следует, что мы люди нормальные. Как же мы можем допустить, чтобы произошли те несуразные действия, которые вы нам приписываете. Только сумасшедшие могут так поступать или самоубийцы, желающие и сами погибнуть и весь мир перед тем уничтожить”.
Хрущев предлагал Кеннеди снять блокаду и дать обязательство не вторгаться на Кубу. В этом случае СССР заберет и уничтожит доставленное на Кубу ракетное оружие. Хрущев писал: “Мы с вами не должны тянуть за концы каната, на котором вы завязали узел войны, потому, что, чем крепче мы оба будем тянуть, тем сильнее стянется узел, и придет время, когда узел будет так туго стянут, что даже тот, кто завязал его, не в силах будет развязать, и придется разрубить... Давайте не только перестанем тянуть за концы каната, но примем меры к тому, чтобы узел развязать. Мы к этому готовы”.
Ликвидация кризиса
В своем послании Хрущев предлагал Штатам компромисс. Правда уже на следующее утро, еще не получив ответа на отправленное письмо, Хрущев направил новое послание к Кеннеди, в котором требовал, чтобы американцы убрали свои ракеты с турецкой территории. Он предлагал провести в течение 2-3 недель переговоры с США по всему комплексу возникших проблем. Это не устраивало Кеннеди, и он ответил только на полученное вечером 26 октября письмо, оставив без внимания следующее. Кеннеди заявил о готовности США снять блокаду с Кубы, и о том, что США не будут нападать на Кубу, если Советский Союз уберет с территории этой страны наступательное оружие. Одновременно, используя конфиденциальные каналы, Кеннеди заверил Хрущева, что США уберут свои ракеты из Турции, но позднее, после ликвидации кризисной ситуации. В любом случае, Кеннеди требовал немедленного прекращения всех работ по установке ракет на Кубе и удаления под наблюдением ООН всего наступательного оружия с острова. В конфиденциальном порядке Кеннеди давал понять Хрущеву, что даже при желании президент США не в состоянии слишком долго сдерживать более жесткую реакцию американских властей на действия СССР. Послание Кеннеди от 27 октября было опубликовано в советской печати, что являлось, в сущности, официальным признанием присутствия советских ракет на Кубе. Не без внутреннего сопротивления и, возможно, не без борьбы внутри руководства, Хрущев принял предложение Кеннеди. У него оставалось мало времени и скудный выбор: или военные действия, или уступка.
Советский лидер решил уступить. В письме от 28 октября Хрущев заявлял: “Я отношусь с пониманием к вашей тревоге и тревоге народов США в связи с тем, что оружие, которое вы называете наступательным, действительно является грозным оружием. И Вы, и мы понимаем, что это за оружие”.
Хрущев писал далее, что коль скоро США заявляют, что не совершат нападения на Кубу, то и мотивы, побудившие СССР поставить Кубе новое оружие, отпадают: налицо все необходимое для ликвидации конфликта. Поэтому Советское правительство отдает распоряжение о демонтаже, упаковке, и возвращении в СССР всего этого оружия. Впоследствии, чтобы не оставлять никаких сомнений в своем миролюбии, Хрущев даже разрешил американским экспертам осмотреть советские корабли и пересчитать увозимые в трюмах ракеты.
Это был решающий шаг в ликвидации Карибского кризиса, после этого все могли, наконец, вздохнуть спокойно, т.к. стало ясно, что войны все-таки не будет.
Единственной недовольной стороной осталась Куба. Поиск решения и обмен посланиями между Кеннеди и Хрущевым происходил без учета интересов Фиделя Кастро. Более того, даже информацию о происходивших событиях он получал через Микояна. Кастро не считал заверения американского президента достаточной гарантией неприкосновенности для Кубы, он также требовал прекращения полетов разведывательных самолетов США, прекращения торгового эмбарго и ликвидации на территории Кубы военно-морской базы США. Микояну пришлось потратить много усилий, чтобы убедить Кастро не создавать дополнительных препятствий к удалению советских ракет.
Бесполезно рассуждать о том, что Хрущев проиграл этот раунд с Кеннеди, что удаление ракет явилось унижением для СССР и т.д. и т.п. Лишь очень немногие журналисты осмелились тогда писать о “капитуляции” Советского Союза. Сам Кеннеди вовсе не был настроен праздновать победу. За возникновение кризиса ответственность разделяли и советские, и американские руководители, но и Хрущев, и Кеннеди проявили в решающие часы разумную сдержанность, сохранив контроль над ходом событий и не позволив конфликту перерасти в разрушительную войну. В Вашингтоне имелось немало влиятельных государственных деятелей, которые с самого начала настаивали на действиях, ведущих только к войне. Можно предполагать, что и в окружении Хрущева не все были согласны с его решением - удалить ракеты с Кубы. И если престиж Кеннеди после Карибского кризиса заметно поднялся, то надо сказать, что поднялся и международный престиж Хрущева, который сумел вовремя остановиться и уступить.
Компромисс был достигнут усилиями обеих сторон. Но не следует забывать и о том, что согласие СССР демонтировать и увезти ракеты и бомбардировщики с Кубы стало известно в Вашингтоне менее чем за сутки до назначенной правительством США атаки. Эта операция вместе с советскими ракетами, офицерами и специалистами уничтожила бы и кубинское государство, а стало быть, привела и к ответным мерам со стороны СССР.
Заключение: последствия Карибского кризиса
Изменения в мировой политике за последнее десятилетие во многом прояснили значение Карибского кризиса и его основные результаты.
Самым главным последствием успешного разрешения Карибского кризиса представляется осознание сверхдержавами своей уязвимости и зависимости друг от друга. Стало ясно, что угрозой третьей мировой войны играть нельзя. Урок был усвоен: правительства обеих стран никогда больше не допускали в своих отношениях таких опасных кризисных ситуаций. И надо заметить, что именно после конца Карибского кризиса отношения между странами-участницами перешли не несколько новый уровень: от категорического неприятия к попытке сотрудничества. Примером этого может служить Договор о запрещении ядерных испытаний.
Камнем преткновения при его обсуждении оказались подземные испытания: Запад настаивал на возможных инспекциях в случае возникновения подозрений в нарушении будущего договора. Москва упорно выступала против таких инспекций, считая их орудием шпионажа со стороны Запада и утверждая, что для контроля над договором вполне достаточно национальных средств обнаружения возможных нарушений.
Был, однако, момент, когда Хрущев, стремясь к полноценному договору и к улучшению своих отношений с Кеннеди, при встрече с последним в Вене дал согласие на 2 – 3 инспекции в год, хотя эта его уступка и вызвала недовольство среди его коллег в руководстве СССР. Но американский президент настаивал на 10 инспекциях как минимум. Его советники считали, что раз Хрущев сошел со своей принципиальной позиции отказа от инспекций вообще, его можно будет “дожать” и в отношении увеличения числа инспекций на местах. Однако Хрущев, рассерженный таким торгом и недостаточной оценкой значения его принципиальной уступки, которая далась ему непросто, неожиданно вновь твердо отошел на прежнюю позицию: “никаких инспекций!”. Как впоследствии признался Советскому послу в США Добрынину директор Атомного агентства США Сиборг, “оценка хода переговоров с Хрущевым в этом вопросе была серьезным просчетом администрации Кеннеди, ибо ей нужно было принять его уступку в надежде на ее расширение в будущем”. В результате в 1963 году был заключен договор о прекращении испытаний в трех средах: в атмосфере, в космическом пространстве и под водой, оставив вне договора испытания под землей. После долгих лет бесплодных переговоров на свет, наконец, появился документ, который с полным основанием можно считать одним из первых международных правовых актов, реально направленных на разрядку международной напряженности.
Имело место сотрудничество при подготовке Договора о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства (подписано 27 января 1967 года), Соглашения о спасении и возвращении космонавтов и объектов, запущенных в космическое пространство (подписано 22 апреля 1968 года).
Надо сказать, что руководящие деятели СССР и США много раз встречались в эти годы за столом переговоров. Так, в июне 1967 года состоялась встреча в Гласборо Председателя Совета Министров СССР Косыгина с президентом США Линдоном Джонсоном, в связи с необходимостью урегулировать арабо-израильский конфликт. Были достигнуты принципиальные договоренности относительно подписания Договора о нераспространении ядерного оружия, а также о желательности двусторонних переговоров об ограничении стратегических вооружений. Договор о нераспространении ядерного оружия, подписанный 1 июля 1968 года представителями СССР, США и Великобритании, имел большое значение для улучшения советско-американских отношений и международной обстановки в целом. Также американской стороной был поднят вопрос о взаимном отказе от создания систем противоракетной обороны, т.к. развертывание таких систем дестабилизирует общую стратегическую обстановку и повлечет за собой новый дорогой виток гонки ракетно-ядерных вооружений без реального обеспечения безопасности обеих сторон. Косыгин ответил фактическим отказом, т.к. против всяческих ограничений на системы ПРО выступали советские военные: к этому времени в СССР уже начали создаваться первые, хотя и несовершенные, элементы таких систем вокруг Москвы и Таллина, тем более, ограничения ПРО были далеко не в интересах СССР.
Примечательно, что этот вопрос до сих пор по некоторым аспектам (несмотря на договор 1972 года) остается предметом разногласий и упорных переговоров обеих правительств. Так, в марте 1997 года на встрече в Хельсинки Борис Ельцин и Билл Клинтон вновь сочли необходимым опубликовать специальное заявление по ПРО и ее различным типам.
В июне 1968 года вступила в силу советско-американская консульская конвенция, была открыта авиалиния Москва – Нью-Йорк, начал осуществляться обмен в области науки, культуры и спорта.
Однако Карибский кризис имел и серьезные негативные последствия долгосрочного плана. Советское руководство не могло забыть унизительной, как ему казалось, потери своего престижа, когда ему на глазах всего мира пришлось вывозить обратно свои ракеты с Кубы. Советский военный истеблишмент воспользовался этим для того, чтобы добиться новой большой программы наращивания ракетно-ядерных вооружений. Таким образом, Карибский кризис по-своему дал новый импульс гонке вооружений, что делало нестабильной военную, а значит, и политическую обстановку в мире.
В то же время у обеих держав в тот момент был неплохой шанс начать взаимно контролировать эту гонку, по крайней мере, в отдельных областях. Надо было приложить все усилия, чтобы расширить договоренность о выводе ракет средней дальности из Турции и Кубы путем взаимного запрета на размещение всего класса таких ракет средней дальности. Однако США не стремились к этому, т.к. они уже имели подобные ракеты также в Италии и Великобритании, а Советский Союз не размещал их в других странах, кроме Кубы.
Понадобилось более десяти лет, чтобы весь вопрос был поставлен в плоскость переговоров, когда уже СССР сам стал инициатором новой гонки так называемых “евроракет”, созданных в СССР и США и нацеленных на Евразию с территории разных европейских стран.
Список используемой литературы
1. П.ред. Г.В. Фокеева, История международных отношений и внешней политики СССР, М. Межд. отн. 1987
2. В.Х. Владимиров, Куба в межамериканских отношениях, М. Межд. отн. 1984
3. Кристофер Эндрю, Олег Городиевский, КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева, Nota Bene 1992
4. Роберт Макнамара, Путем ошибок – к катастрофе, Наука, 1988
5. А. Добрынин, Наши отношения с США // Международная жизнь, 1997, №8