История Дальнего Востока (вторая половина
XIX
века)
Глава 1. ИСТОРИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ РАЗВИТИЯ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА В ПЕРИОД КАПИТАЛИЗМА
Пореформенное развитие России и Дальний Восток
Вторая половина XIX в.— переломная эпоха в развитии России. Реформа 1861 г. стала гранью, отделившей феодальную формацию от капиталистической, и означала «начало новой, буржуазной России, выраставшей из крепостнической эпохи». Освобождение крестьян, ликвидировавшее монополию помещиков да эксплуатацию дарового крепостного труда, привело к утверждению капиталистических производственных отношении? В «Заметках о реформе 1861 г. и пореформенном развитии России» К.Маркс писал, что «благородный помещик не может более располагать личностью крестьянина,
продавать его и пр. ... Крестьянин
попал в экономическую зависимость от своего прежнего помещика». Н
аряду с освобождением крестьян осуществлены буржуазно-демократическпе по своему содержанию реформы в области городского и сельского управления, воинской повинности, судопроизводства, налоговой системы. Они должны были приспособить самодержавно-помещичий строй России к потребностям капиталистического развития страны. Реформы 60-70-х гг. XIX в., подчеркивал В. И. Ленин, явились «шагом по пути превращения феодальной монархии в буржуазную монархию» .
Функции созданных в 1869 г. земств — органов местного самоуправления — ограничивались хозяйственными вопросами (строительством больниц, прокладкой дорог, открытием школ и т. д.). Руководящую роль в земствах играли помещики, которым принадлежало подавляющее большинство выборных мест. Земские учреждения находились под контролем губернаторов.
В 1870 г. была проведена городская реформа. В городах создавались думы, состоявшие из выборных гласных. Функции городских дум также были ограничены лишь местными хозяйственными вопросами. Они еще более, чем земства, зависели от местных органов власти. Руководящая роль в них принадлежала крупной буржуазии, так как правом выбора гласных пользовались только плательщики налогов: домовладельцы, купцы, фабриканты. Рабочие, служащие, интеллигенция не получили права на участие в выборах.
Наиболее последовательной была судебная реформа 1864 г. Старый сословный суд заменен буржуазным, введена гласность суда, устанавливались его независимость от властей, а также состязательность судебного процесса, в котором принимали участие прокурор и адвокат. В рассмотрении уголовных дел участвовали присяжные заседатели, избиравшиеся из дворян, а также из городской и сельской буржуазии. В связи с судебной реформой были отменены телесные наказания. Однако реформа сохраняла ведомственные и сословные суды для военных, духовенства, крестьянства, казачества. В 1874 г. был принят новый устав о всеобщей воинской повинности, а также проведены реформы в области финансов и просвещения.
Буржуазные по своей сути реформы 1860—1870-х гг. не были последовательными. Проведенные сверху, они .не затронули господства самодержавия, стремились оградить права дворян, крупной буржуазии, фактически сохраняли бесправное положение податных сословий. В экономическом, социальном, политическом строе пореформенной России сохранялись крепостнические пережитки, в том числе экономическая база, политического господства . помещиков — помещичье землевладение. И тем не менее отмена крепостного права создала более благоприятные условия для развития капитализма. «После 61-го года развитие капитализма в России пошло с такой быстротой, что в несколько десятилетий совершались превращения, занявшие в некоторых странах Европы целые века».
Пореформенная эпоха характеризовалась быстрым развитием товарного, капиталистического, предпринимательского хозяйства. В России с ее
огромной территорией н разнообразными природно-климатическими условиями рост товарности земледелия ярко проявлялся в порайонной специализации сельского хозяйства. Украина, Нижнее Поволжье, Кубань, Дон производили зерновые культуры, в северных губерниях Европейской России развивалось молочное хозяйство, центральные и северо-западные губернии превратились в зоны выращивания технических культур: льна, конопли и т. д. Расширение посевов технических культур стало особенно характерным показателем этого процесса. Специализация, с одной стороны, позволяла повысить производительность труда даже на основании прежней агротехники, а с другой — создавала условия для широкого использования машин н более совершенной агротехники. Технический прогресс значительно повышал производительность труда, применение машин приводило к росту концентрации сельскохозяйственного производства. Все это углубляло развитие капитализма, ускоряло процесс социальной дифференциации в российской деревне.
Проведение реформы 1861 г. «сверху» обусловило не только сохранение огромных площадей в руках дворянства. Оно привело к тому, что в распоряжении крестьянства оказалось меньше земли, чем до реформы, так как к помещикам перешли значительные массивы удобных пахотных земель, лесов, лугов, пастбищ и т. п., без которых крестьяне не могли вести самостоятельное хозяйство. Земельный голод вынуждал их арендовать землю у своих бывших хозяев-помещиков, чаще всего за отработки.
Кроме того, реформа оставила в силе многочисленные крестьянские повинности, носившие феодальный характер: подушную подать (отмененную лишь в середине 1880-х гг.), мирской и земский сборы, дорожную, подводную, квартирную повинность и т. д. Из всей массы прямых налогов, сохраненных в России, в 1881 г. 80% платили крестьяне. Свобода хозяйственной деятельности крестьян ограничивалась сохранением общины, выход из которой был крайне затруднен. Все это вело к тому, что значительная часть крестьян, задавленная крепостническими пережитками и малоземельем, не могла вести хозяйство по-новому.
Капиталистическая перестройка в помещичьем хозяйстве также осуществлялась крайне медленно. Во-первых, «не было еще налицо тех условии, которые требуются для капиталистического производства. Требовался класс людей, привыкших к работе по найму, требовалась замена крестьянского инвентаря помещичьим; требовалась организация земледелия как и всякого другого торгово-промышленного предприятия, а не как господского дела)
Все эти условия могли сложиться лишь постепенно...»; во-вторых, отменой крепостного права «старая барщинная система хозяйства была лишь подорвана, но не уничтожена окончательно». Крестьянское хозяйство еще не вполне было отделено от помещичьего. Крестьяне, вынужденные арендовать землю у помещиков, нередко не могли предложить в качестве арендной платы ничего, кроме своего труда. Оставались еще и некоторые черты внеэкономического принуждения, в частности применение принудительных мер к крестьянам (круговая порука, телесные наказания и пр.). Таким образом, малоземелье обрекало крестьян на экономическую зависимость от помещиков, создавало основу для засилья переходных, отработочно-кабальных форм производства.
Капиталистическая аграрная эволюция в России представляла собой сочетание помещичьего (прусского) и крестьянского фермерского, американского) путей развития капитализма в сельском хозяйстве. «В первом случае,— писал В. И. Ленин,— крепостническое помещичье хозяйство медленно перерастает в буржуазное, юнкерское. Осуждая крестьян на десятилетия самой мучительной экспроприации и кабалы... Во втором случае помещичьего хозяйства нет или оно разбивается революцией, которая конфискует и раздробляет феодальные поместья. Крестьянин преобладает в таком случае, становясь исключительным агентом земледелия и эволюционируя в капиталистического фермера». Буржуазно-демократический путь аграрной эволюции создавал более благоприятные условия для развития капитализма в сельском хозяйстве, чем помещичий.
Важнейшим условием успешного развития капитализма в промышленности было расширение рынка сбыта промышленной продукции и рынка рабочей силы, усиленное накопление капитала. Развитие капитализма в сельском хозяйстве создавало огромный спрос и на орудия производства, и на предметы потребления. Его возрастанию способствовал быстрый рост городов. Темпы индустриального развития России по сравнению с дореформенным периодом ускорились. По этому показателю она опережала многие капиталистические страны Запада: за время с 1861 по 1900 г. объем промышленного производства в России вырос более чем в 7 раз, тогда как в Германии—в 5 раз, во Франции—примерно в 2— 2,5 раза, в Англии — более чем в 2 раза. Быстрыми темпами шло формирование рынка наемной рабочей силы. Уже в ходе реформы 1861 г. значительная часть крестьян, не получивших вовсе или почти не получивших земли в Европейской России, превратилась в пролетариев. В дальнейшем основным источником пополнения рынка рабочей силы стали миллионы разорившихся крестьян.
Развитие капитализма в промышленности в пореформенной России представляло собой сложный и противоречивый процесс. С одной стороны, происходил активный рост мелких, преимущественно крестьянских, промыслов, а с другой — быстрое перерастание мануфактуры в фабрику, переход к крупной машинной индустрии. Широкое развитие мелкотоварных промыслов подготавливало почву для победы капитализма. Наиболее состоятельные из кустарей и ремесленников превращались в мануфактуристов и фабрикантов, а разорившиеся вливались в ряды пролетариев.
Промышленный переворот в России завершился к началу 1880-х гг., что свидетельствовало об окончательном утверждении капиталистического способа производства. К тому времени подавляющая масса продукции в ведущих отраслях промышленности производилась фабриками. В частности, в текстильной, металлообрабатывающей, свеклосахарной и ряде других отраслей фабричные предприятия производили более 75% продукции. Переход к машинному производству сопровождался процессом концентрации промышленности, выражавшимся как в укрупнении предприятий, так и в том, что «крупные, преимущественно паровые, фабрики, несмотря на свою незначительную численность, сосредоточивают преобладающую и все возрастающую долю числа рабочих и суммы производства всех "фабрик и заводов"». Если в 1866 г. в России было лишь 42 фабрики с числом рабочих 1 тыс. человек, то в 1894—1895 гг. насчитывалось уже 117 таких предприятий".
Победа фабричного производства, быстрое развитие производительных сил вызвали коренную ломку социальной структуры. Основная тенденция капитализма состояла в превращении всей рабочей силы народного хозяйства России в наемную рабочую силу. Завершение перехода от мануфактуры к фабрике, образование капиталистических предприятий потребовали постоянного использования наемных рабочих, произошло завершение в целом формирования пролетариата как класса. Численность рабочего класса России, пополнявшегося за счет разорявшегося крестьянства, ремесленников, кустарей, постоянно возрастала. С 1860 по 1900 г. она увеличилась более чем в 4 раза (с 3,2 до 14,0 млн человек). Сложился слой крупной промышленной буржуазии, в руках которой все более концентрировались промышленное производство, транспорт, торговля, финансы.
В процессе буржуазной аграрной эволюции происходили разложение крестьянства и формирование классов сельской буржуазии и сельского пролетариата. Рост социальных противоречий внутри российского крестьянства — новое явление в пореформенной деревне, где стали разгораться две социальные войны: «1) борьба крестьянства против привилегированных землевладельцев и против остатков крепостничества;
2) борьба нарождающегося сельского пролетариата с сельской буржуазией» ".
Главная особенность пореформенного экономического развития России заключалась в растущем противоречии передовых форм капиталистической промышленности и отсталого сельского хозяйства. Незавершенность аграрной реформы в деревне делала пережитки крепостничества для основной массы населения особенно нетерпимыми, вела к обнищанию крестьянства, сдерживала процесс превращения зажиточных крестьян в мелких капиталистических предпринимателей.
В. "И. Ленин указывал, что развитие капитализма имеет две стороны:
«...развитие капитализма вглубь, т. е. дальнейший рост капиталистического земледелия и капиталистической промышленности в данной, определенной и замкнутой территории,—и развитие капитализма вширь, т. е. распространение сферы господства капитализма на новые территории». Наличие многочисленных остатков крепостничества в народном хозяйстве России тормозило развитие капитализма вглубь, способствуя
распространению капиталистических отношений на окраины. Особенностью России являлось наличие огромных, слабо освоенных и заселенных территорий. «Юг и юго-восток Европейской России, Кавказ, Средняя Азия, Сибирь служат как бы колониями русского капитализма и обеспечивают ему громадное развитие не только вглубь, но и вширь».
Возможность развиваться вширь временно сдерживала процесс развития капитализма вглубь. «Разрешение свойственных капитализму и порождаемых им противоречий временно отсрочивается вследствие того, что капитализм легко может развиваться вширь,— подчеркивал В. И. Ленин.—Напр.,
одновременное существование самых передовых форм промышленности и полусредневековых форм земледелия представляет из себя, несомненно, противоречие... Но возможность искать и находить рынок в колонизуемых окраинах (для фабриканта), возможность уйти на новые земли (для крестьянина) ослабляет остроту противоречия и замедляет его разрешение».
Эти два процесса — развитие капитализма вглубь и колонизация окраин, ь том числе Дальнего Востока,— были теснейшим образом связаны и взаимообусловлены. Рост трудовых ресурсов дальневосточного региона осуществлялся главным образом за счет переселенческого движения. Массовая аграрная колонизация, переселение крестьян, «выталкиваемых» из земледелия Европейской России, являлись такой формой развития капитализма которую В. И. Ленин характеризовал как «развитие капитализма на "новой земле"» или «образование новых капиталистических отношений на новой территории».
Многочисленные пережитки крепостничества в центре страны, сильно сужавшие развитие внутреннего рынка, заставляли российскую буржуазию искать новые рынки сбыта на колонизуемых окраинах. «Необходимость внешнего рынка для капитализма объясняется... тем обстоятельством, что капитализм не в состоянии повторять одни и те же процессы производства в прежних размерах, при неизменных условиях... он неизбежно ведет к безграничному росту производства, перерастающему старые, узкие границы прежних хозяйственных единиц», поэтому «если отсталость других сторон народного хозяйства суживает рынок в старом районе», то фабриканты «будут искать рынка в другом районе или в других странах или в колониях старой страны». Благодаря наличию большого колонизационного фонда расширенное воспроизводство капитала в России могло осуществляться в экстенсивной форме, т. е. путем распространения вширь.
Позиция царизма и российской буржуазии, рассматривавших Сибирь и Дальний Восток в первую очередь как рынок сбыта, как зону аграрной колонизации и как источник сырья, оказывала тормозящее влияние на промышленное развитие окраин: Урала, Сибири, Приамурского края. Положение аграрно-сырьевого придатка в системе российского капитализма обусловило проявление таких черт в экономическом развитии дальневосточного региона, которые дают основание рассматривать его как экономическую колонию Европейской России) (по ленинской терминологии, «как бы колония», «колония в экономическом смысле». Распространение капитализма на новые территории — своеобразное экономическое завоевание окраин.
Уровень и темпы развития окраин находились в прямой зависимости от экономической связи их с центром страны. Узость дальневосточного рынка усугублялась отсутствием дорог, отдаленные населенные пункты подолгу находились в полной изоляции. Это сдерживало развитие товарно-денежных отношений. Развитие капитализма в Приамурском крае вплоть до конца XIX в. осуществлялось медленными темпами.
Говоря о развитии капитализма вглубь и вширь, В. И. Ленин подчеркивал, что «в действительности обе стороны процесса тесно слиты». Если в 1860—1890 гг. на Дальнем Востоке России развитие капитализма вширь явно преобладало над развитием вглубь, то в 1890-е гг. в социально-экономической сфере произошли качественные изменения. Период с 1893 по 1900 г.— это время крупнейшего в истории капиталистической Россия промышленного подъема, охватившего все отрасли промышленности, связанного с усиленным железнодорожным строительством. За десятилетие (1891-1900) сооружено свыше 21 тыс. верст новых железнодорожных путей. Это потребовало огромного количества металла, леса и топлива, привело к значительному росту соответствующих отраслей промышленности. Одно из самых грандиозных сооружений этого периода — Транссибирская магистраль, строительство которой оказало глубокое влияние на экономическое развитие Сибири и Дальнего Востока, вызвало качественно новые сдвиги, свидетельствовавшие о развитии капитализма вглубь, особенно в районах, прилегавших к железной дороге.
Необходимо отметить особую роль государственного капитала в ускорении капиталистического развития края в конце XIX — начале XX в. Государство строило и финансировало крупнейшие предприятия:
железные дороги, рудники, заводы, портовые сооружения и т. д. На казенных подрядах и поставках наживались многие дальневосточные предприниматели. С обширным казенным строительством связаны крупное
расширение рынка потребления и рынка наемной рабочей силы, приток капиталов и рабочих па дальневосточную окраину, что, конечно, ускорило развитие капитализма вглубь. К периоду империализма на Дальнем Востоке вполне применима ленинская характеристика пореформенного периода в России: он «...был периодом усиленного роста капитализма снизу н насаждения его сверху». По мере втягивания России в мировой капиталистический рынок в эксплуатации природных ресурсов окраин стала принимать участие и иностранная буржуазия. Следует отметить, что экспансии иностранного капитала в экономику региона способствовало и существование порто-франко, окончательно отмененного лишь в 1909 г.
Развитие капитализма в промышленности и сельском хозяйстве Дальнего Востока привело к изменению социальной структуры населения региона: формированию рабочего класса и буржуазии, обострению социальных противоречий. Вследствие этого и дальневосточная окраина России становится ареной классовой борьбы, местом вызревания движущих сил буржуазно-демократической революции.
Международное положение
на Дальнем Востоке
во второй половине XIX в.
Несмотря на высокие темпы экономического развития в пореформенный период, Россия продолжала отставать от таких капиталистических государств, как Англия, Франция, Германия, США, Япония. Этот фактор, а также нехватка финансовых ресурсов, слабость вооруженных сил и морского флота, отсутствие развитых путей сообщения особенно негативно сказывались на ее положении на Дальнем Востоке. В силу этого дальневосточная политика царизма во второй половине XIX в. была направлена на сохранение статус-кво. Русская дипломатия занимала традиционно доброжелательную позицию в политических отношениях с ближайшими соседями: Китаем,, Японией, Кореей, стремясь мирными средствами разрешать спорные вопросы. Другой задачей дальневосточной политики России было сдерживание экспансии развитых капиталистических держав, которые начиная с 70-х гг. XIX в. активизировали борьбу за раздел мира, претендуя в том числе на земли Китая и других стран Азии, а также на дальневосточные владения России.
Особенно большое значение имело установление дружественных отношений с Китаем. Заключение Айгунского, Тяньцзиньского и Пекинского договоров 1858—1860 гг. привело к урегулированию пограничных вопросов и сближению двух величайших государств Азии. Будучи заинтересованным в сохранении мирных отношений с Китаем, царское правительство стремилось не выходить за рамки условий этих договоров. Установление добрососедских отношений было важно для обеих сторон, так-как со второй половины XIX в. Россия приступила к плановому засолению земель Приамурья и Приморья, а цинский Китай усилил колонизацию северо-восточных провинций (Маньчжурии). В процессе хозяйственного освоения новых территорий основной формой экономических отношений двух соседних стран стала приграничная сухопутная беспошлинная торговля. Интенсивность русско-китайской торговли возрастала в течение всей второй половины XIX в.
Отношения России с другим дальневосточным соседом — Японией также носили мирный характер при сохранении принципа взаимного невмешательства во внутренние дела. Фактически Россия являлась единственной из великих держав, соблюдавшей нейтралитет в ходе буржуазной революции и гражданской войны в Японии. Источником постоянных конфликтов с Японией до середины 70-х гг. XIX в. являлась неразрешенность проблемы территориального разграничения. Согласно Симодскому договору 1855 г., Сахалин был объявлен неразделенным между Россией и Японией. Для России Сахалин, открытый русскими землепроходцами еще в XVII в., приобретал все большее значение как оборонительный рубеж и опорная база для русского флота. Немаловажным фактором было и обнаружение на острове богатых месторождений угля, потребность в котором с развитием морского пароходства все возрастала. Интерес японцев к Сахалину стимулировался наличием обильных рыбных запасов.
Российское правительство неоднократно предпринимало попытки урегулировать «сахалинский вопрос», однако все усилия русской дипломатии наталкивались на неуступчивость японской стороны. Большую роль в определении позиции Японии играли интриги капиталистических стран Европы и США, которые считали зависимое японское правительство более удобным партнером и стремились ослабить политические и экономические позиции России.
Между тем Россия и Япония нуждались в добрососедских отношениях. В апреле 1875 г. в Петербурге был наконец подписан договор, согласно которому Сахалин признавался территорией России, японскому правительству за отказ от притязаний на южную часть Сахалина передавались все Курильские острова. Договор фактически означал большие территориальные уступки со стороны России. Используя слабость царской России на Дальнем Востоке и Тихом океане, учитывая ее занятость европейскими делами, а также зная о нежелании России иметь новое вооруженное столкновение с Англией в Средней Азии, Япония добилась успеха в решении спорной проблемы. Договор вызвал справедливую критику со стороны русской прогрессивной общественности. Договор 1875 г. предоставил японцам право заходить в сахалинский порт Корсаков беспошлинно в течение 10 лет, Россия обязалась осуществить выплату компенсации за оставшееся на Сахалине японское имущество и согласилась предоставить японцам право рыбной ловли в Охотском море и на Камчатке, т. е. во внутренних водах России.
В 70-х гг. XIX в. в японских правящих кругах получила распространение концепция, согласно которой военная экспансия — единственный способ обеспечить великое будущее страны в Азии. С того времени Япония активно включилась в борьбу империалистических держав за передел мира.; Русско-японский договор 1875 г. предоставил японскому капиталу благоприятные возможности для проникновения в экономику русского Дальнего Востока. Японские рыбопромышленники широко использовали право беспошлинно ловить и вывозить рыбу с Сахалина. Они вели бесконтрольную хищническую добычу лососевых в устье Амура и других местах Тихоокеанского побережья России. Русские рыбопромышленники, будучи вынуждены платить высокие таможенные .сборы. не могли конкурировать с японскими дельцами и разорялись Японский
капитал внедрялся также в китобойный промысел, добычу крабов, морских котиков. К концу XIX в., когда численность котиков значительно снизилась и их добыча стала невыгодной для европейцев, на смену им устремились японские браконьеры, для которых вследствие дешевизны рабочих рук этот промысел был очень прибыльным.
Во второй половине XIX в. царская дипломатия уделяла значительное внимание взаимоотношениям с Кореей. Королевство граничило с русской территорией, из Кореи доставлялись продовольствие и скот для войск и населения Южно-Уссурийского края. Стараясь поддерживать дружественные отношения с Кореей, русское правительство неоднократно отказывалось от предложений западных политиков установить протекторат над этой страной, постоянно подчеркивало, что Россия преследует мирные цели. В 1884 г. в Сеуле был подписан Русско-корейский договор о дружбе и торговле. Правительство Кореи открыло для русской торговли три порта и два города. Договор, в котором содержалась статья о предоставлении режима наибольшего благоприятствования российским подданным в Корее, способствовал укреплению дружественных русско-корейских отношений, развитию экономических связей, увеличению объема приграничной торговли в Приамурском крае.
Недостаток сил и средств для защиты дальневосточных земель при их отдаленности и бездорожье не только ослаблял оборону тихоокеанских владений России, но и вел к территориальным потерям. В 1867 г. царское правительство продало Аляску и Алеутские острова США, что было прямым следствием военного ослабления самодержавия, его неспособности защищать свои владения на Американском континенте и эффективно управлять ими. Слабостью России воспользовались США. Условия договора 1867 г. были исключительно выгодными для них: за огромную территорию площадью 577 390 кв. миль было заплачено всего 7,2 млн долл. золотом.
Приобретение Аляски и Алеутских островов упрочило позиции США в северо-восточной части Тихого океана. Надежды русской дипломатии на то, что уступка Аляски приведет к обострению англо-американских противоречий и создаст благоприятные условия для политики России в Европе и Азии, не оправдались. Более того, дальневосточные территории стали объектом эксплуатации со стороны иностранных золотоискателей, торговцев и зверопромышленников. Экспансия иностранных капиталистов, особенно американских, приняла форму незаконных хищнических промыслов в русских территориальных водах. Прибывавшие на русский Дальний Восток команды заокеанских браконьеров и контрабандистов промышляли варварскими методами и, употребляя запретное в морской охоте огнестрельное оружие, «губили зверей в пять раз более того, что успевали взять на свои суда». Царское правительство было неспособно обеспечить охрану дальневосточных границ России. Изредка посылаемые в Охотское и Берингово моря одиночные крейсеры не могли обеспечить эффективную защиту промыслов»
В США возникли специальные фирмы, которые направляли боевые корабли н десятки шхун к тихоокеанским берегам России. Любители легкой наживы высаживались порой вблизи населенных пунктов и вступали в перестрелку с местными жителями.
Командированный Приамурском генерал-губернатором в 1885 г. на северо-восточное побережье капитан Ресин собрал достоверный фактический материал о браконьерской деятельности американских китобоев и зверобоев на русской территории. Только от китового промысла прибыль иностранцев, по самым заниженным подсчетам, составляла 1,06 млн р. ежегодно. С 1850 по 1870 г. из Охотского моря вывезено 900 тыс. бочек ворвани и 10,8 млн фунтов китового уса на 107,4 млн р. золотом. Столько же было добыто п в Беринговом море. Хищническая добыча китов и пушных зверей американскими браконьерами привела к резкому сокращению популяции этих животных в конце XIXв. «Еще не столь давно,— констатировалось в официальном отчете,— поды, омывавшие паше северо-восточное побережье, изобиловали китами наиболее ценных пород, что привлекало сюда целые флотилии американских китобоев. Бесконтрольно хозяйничая в наших водах в продолжение целого полустолетия, американцы почти совершенно истребили более ценных китов».
Большие прибыли приносила заморским хищникам добыча морских котиков на русской территории. «Ни для кого не составляет тайны, что пушные звери убиваются на берегах, принадлежащих России, убиваются без пощады п без расчета или за бесцепок вымениваются у населения, спаиваемого дрянным спиртом». Хищение природных богатств дальневосточной окраины происходило и через меновую торговлю, носившую грабительски неэквивалентный характер. Спаивая местное население, иностранные контрабандисты за бесценок получали меха соболя, черно-бурой лисицы, морского котика, голубого песца.
Однако, несмотря ил незаконные действия американских зверопромышленников в русских владениях на Тихом океане, политика России по отношению к США продолжала носить мирный, добрососедский характер. Россия не имела достаточных сил, чтобы пойти на конфронтацию с дальневосточными соседями, и стремилась действовать дипломатическими методами; основные интересы русских помещиков и буржуазии были связаны с положением в Западной Европе, на Ближнем Востоке и в Средней Азии, где главными противниками царской России в тот период были Англия и Франция.
В 80-е гг. XIX в. происходили заметные перемены в дальневосточной политике царской России. Развитие капитализма в условиях сохранения многочисленных остатков крепостничества сдерживалось. Поиск новых рынков стимулировал интерес русской буржуазии к окраинам, в том числе к Дальнему Востоку, толкал ее на путь внешней экспансии. Вследствие этого все более увеличивалось значение освоения окраин и проникновения на рынки соседних стран. Складывались предпосылки к переходу царизма и крупной русской буржуазии к империалистической политике на Дальнем Востоке, к осуществлению экспансионистских планов.
Таким образом, после отмены крепостного права в России утвердился капитализм. Это обеспечило быстрый прогресс производительных сил, превращение России из страны аграрной в аграрно-индустриальную. Однако развитие капитализма в различных районах России шло неравномерной "...Экономический анализ,—писал В. И. Ленин,—заставляет различать в вопросе о капитализме в России земледельческий центр, с обильными остатками крепостничества,— и окраины, с отсутствием или слабостью этих остатков, с чертами свободно-крестьянской капиталистической эволюции». Дальний Восток являлся наиболее удаленной, слабо освоенной окраиной, где развитие капитализма осуществлялось в экстенсивной форме. Остатки феодализма в центре страны все больше тормозили развитие капитализма вглубь, толкая фабрикантов на поиски новых рынков сбыта, а мелких сельских производителей на поиск пригодных для земледелия земель. В связи с этим значение окраин все возрастало.
Увеличение роли Дальнего Востока связано и с международной ситуацией, сложившейся в тихоокеанском регионе в результате обострившейся борьбы передовых капиталистических держав за передел мира. Это вызвало озабоченность правящих кругов России за судьбу дальневосточной окраины, ускорило постройку Транссибирской железной дороги.
В итоге сложились предпосылки, обусловившие более высокие, чем в целом по стране, темпы социально-экономического развития Дальнего Востока в начале XX в., «подтягивание» региона до общероссийского уровня. Капитализм, осуществляя свою прогрессивную миссию, способствовал изживанию черт, характерных для дальневосточной окраины как «колонии в экономическом смысле». Однако более интенсивное развитие капитализма при сохранении до- и раннекапиталистических форм хозяйствования, т. е. многоукладность экономики, становится основой обострения социальных противоречий и распространения на Дальний Восток ре-эволюционной ситуации, сложившейся в стране в 1905 и 1917 гг.
Глава 2. ТЕРРИТОРИЯ, НАСЕЛЕНИЕ,
АДМИНИСТРАТИВНОЕ УСТРОЙСТВО ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА
Территория и
население
Во второй половине XIX в. русский Дальний Восток включал все области восточнее оз. Байкал площадью 3894,5 тыс. кв. км. К началу 60-х гг. в наиболее заселенной Забайкальской области проживало приблизительно 352,5 тыс. человек, в Приморской — 35,1 тыс., в Амурской — 13,9 тыс.
Развитие производительных сил региона целиком и полностью зависело
от того, как будет решена проблема трудовых pecypcoв.
Как подчеркивал К. Маркс, «...всякому исторически особенному способу производства в действительности свойственны свои особенные, име-
ющие исторический характер законы народонаселения». (Формирование народонаселения на Дальнем Востоке, т. е. численность и размещение населения, его прирост (как естественный, так и механический), национальный, половозрастной и профессиональный состав определялись уровнем развития капитализма в России, степенью сохранения феодалъно-крепостнических пережитков и положением «колонии в экономическом смысле», какой являлась дальневосточная окраина в системе российского капитализма.
Численность населения увеличивалась под влиянием различных факторов: естественного прироста, переселения, ссылки. Особенно большое влияние на рост народонаселения оказало крестьянское переселение. Всеобщей переписью населения 1897 г. в Забайкальской области было зарегистрировано 672 тыс. жителей, в Приморской — 223,3 тыс., в Амурской — 120,3 тыс. Таким образом, по сравнению с началом 60-х гг. население в Забайкалье увеличилось в 1,9 раза, в Приморской области — в 6,4 и в Амурской—в 8,6 раза. К январю 1917 г. численность жителей в Забайкалье выросла до 1071,6 тыс.. Приморской, Сахалинской и Камчатской областях (вместе взятых, что соответствует рамкам прежней Приморской) — до 640 тыс., в Амурской — до 326,4 тыс., т. е. по сравнению с 1897 г. население Забайкалья увеличилось в 1,6 раза, Приморской, Сахалинской и Камчатской областей (вместе) — в 2,9, Амурской — в 2,7 раза. В целом же за рассматриваемый период (с 60-х гг. XIX в. до 1917 г.) население Забайкалья выросло в 3 раза, Приморья—в 18,2, Амурской области — в 23,5, а в целом Дальнего Востока — в 5,1 раза.
Соотношение механического и естественного прироста для различных районов Дальнего Востока было неодинаковым. Так, по данным переписи 1897 г., неместные уроженцы в Амурской области составляли 54,3%, в Приморской — 61,4%, в то время как в Забайкальской—только 6,7%. За 1863—1897 гг. неместные уроженцы составили в Западной Сибири 53,0% к приросту населения, в—Восточной — 36,9, а на Дальнем Востоке—67,7%. Таким образом, (Дальний Восток был наиболее активно осваиваемым регионом на востоке страны, на увеличение его населенности определяющее влияние оказывал приток мигрантов.
Несмотря па высокие темпы роста, опережавшие средние показатели по стране, плотность населения на Дальнем Востоке оставалась одной из самых ипзкчх 11 России: в 1897 г. она составляла в Забайкалье 1,25 человека {на 1 кв. версту, в Амурской области — 0,3 и в Приморской — 0,13 человека. Это оказывало тормозящее влияние на развитие производительных сил региона.
Особенностью формирования населения па Дальнем Востоке (как и на других колонизируемых окраинах) было преобладание мужского населения над женским. В то время как в среднем в Европейской России на 100 мужчин приходилось 103 женщины, в Забайкальской области — 76,2, Амурской - 75,4, Приморской - 46,3, а на о-ве Сахалин — всего 37,3 женщины.
Этнический состав населения Дальнего Востока отличался большой пестротой. Обширную территорию от Байкала до берегов Тихого океана, от Амура и Уссури до Северного Ледовитого океана населяли более 80 национальностей. С 1858 г. численно стали преобладать русские. По данным переписи 1807 г. среди жителей Амурской области русских было 68,47%, в Забайкальской — 66,2, Приморской — 65%. Значительный процент составляла украинцы и белорусы.
На Сенерп-Востоке Азии (Чукотка, Камчатка, Охотское побережье), о-ве Сахалин, на Амуре, а также в Уссурийском крае, кроме русских, жили чукчи, коряки, нивхи, ительмены, эскимосы, алеуты, эвенки, нанайцы, ульчи и т. д. В Забайкальской области большую этническую группу составляли буряты. Численность коренного населения в пореформенное время заметно возросла: с середины 1850-х по 1900 г. ее абсолютный прирост в Забайкалье составил примерно 70 тыс., в Приамурье и Приморье — почти 40 тыс. человек. Однако удельный вес аборигенов в составе населения сократился: в 1851 г. в Забайкалье их было 35,5%, а по данным переписи 1897 г.—31,6%. В Приамурье и Приморье в середине XIX в. они составляли большинство населения, а к концу века — 14,7%. Накануне первой мировой войны на русском Дальнем Востоке было около 13 тыс. чукчей, 8 тыс. коряков, 4,3 тыс. нивхов, 2,2 тыс. ительменов, 1,4 тыс. эскимосов, 9,3 тыс. эвенков и эвенов, 4,9 тыс. нанайцев, 2 тыс. ульчей, около 6 тыс. орочей, самагиров, негидальцев, манегров, солонов, удэге.
На 1 января 19.16 г. в крае проживало около 145 тыс. иностранцев, среди которых огромное большинство составляли китайцы и корейцы. Китайцы прибывали на русский Дальний Восток главным образом в качестве сезонных рабочих и покидали его территорию в зимнее время; многие корейцы переселялись навсегда, семьями, и фактически находили здесь новую родину. В 1881 г. среди жителей Дальнего Востока корейцев было 4,65%. Численность китайцев достигла максимума в 1906— 1917гг.- примерно 78 тыс. человек.
В социальном составе населения Дальнего Востока, так же как и в России в целом, безусловно, преобладало крестьянство: по переписи 1897 г.— 70% от общей численности населения (включая казачество). Долю крестьянского сословия можно считать более высокой, причислив сюда и аборигенов, занятия которых были близки к крестьянским. Из других сословий наиболее многочисленными были мещане — 14—15% населения. Дворяне составляли 1,7%, их удельный вес был выше, чем в среднем по Сибири и России, что являлось следствием феодального принципа сословности в управлении регионом Хотя сословное деление сохранялось до 1917 г., под влиянием капитализма социальная структура населения восточных областей России претерпевала значительные изменения, шел процесс формирования новых классов — буржуазии и пролетариата.
Городское население на Дальнем Востоке в середине XIX в. было очень малочисленным — 27,6 тыс. человек (менее 1% жителей). К концу века ситуация изменилась. По данным переписи 1897 г., в Забайкальской области горожане составляли 6,4%, в Приморской — 22,7 п в Амур-скоп — 28% населения. В среднем удельный вес горожан в регионе достиг 12,7%. В период империализма городское население региона увеличивалось значительно быстрее, чем сельское, в связи с ускоренным развитием (по сравнению с сельским хозяйством) промышленности, транспорта, торговли. К 1917 г. в Амурской, Приморской и Забайкальской областях оно увеличилось в 3,8 раза, а сельское—лишь в 1,7 раза. Только с 1897 по l900 г. население Владивостока, Благовещенска, Хабаровска
увеличилось на 11 %, Николаевска — на 24, Читы — почти на 37, Никольска-Уссурийского — на 39%. В 1917 г. горожане в Амурской области составляли 20,2%, Забайкальской — 15,7, Приморской — 33 % от общей численности жителей. Таким образом, соотношение между сельским в городским населением существенно изменилось в пользу последнего. Однако сельское население продолжало преобладать, отражая определяющее значение аграрного направления в развитии Дальнего Востока. В то же время город стал играть ведущую роль в общественно-политической жизни региона,.оказывая значительное влияние на социально-экономические процессы в деревне.
Административное устройство и управление
На протяжении второй половины XIX — начала XX в. административно-территориальное деление региона неоднократно менялось под влиянием различных факторов: переселенческой политики царизма, социально-экономического развития, внешнеполитического курса правительства.
В середине XIX в. дальневосточная окраина входила в состав Восточно-Сибнрского генерал-губернаторства, включавшего Енисейскую и Иркутскую губернии. Якутскую область, Охотское и Камчатское приморские управления. В 1849 г. в связи с переносом основного тихоокеанского порта России из Охотска в Петропавловск самостоятельное Охотское управление было упразднено, а Охотский округ подчинен Якутской области. В 1851 г. административные преобразования коснулись Забайкалья, территория которого состояла из Верхнеудинского и Нерчинского округов и входила в состав Иркутской губернии. Эти округа были отделены и образовали самостоятельную Забайкальскую область, Положение-о которой утверждено 11 июля 1851 г. Торжественное «открытие» Забайкальской области состоялось 22 октября 1851 г. В этот день в ранг города была переведена Чпта, объявленная столицей области. Камчатское приморское управление получило статус самостоятельной области по Положению, утвержденному 10 января 1851 г. В ведении камчатского военного губернатора в начале 50-х гг. XIX в. находились районы, прилегавшие к устью Амура.
Для связи Забайкалья с принадлежавшей России приморской территорией (включая низовья Амура) по предложению генерал-губернатора Восточной Сибири Муравьева в 1856 г. была создана так называемая «Амурская линия», которая располагалась по левому берегу Амура между Усть-Стрелочным караулом и Мариинским постом и предназначалась под заселение казаками: Забайкальского войска. Для управления линией и командования войсками, вдоль нее расположенными, вводилась особая
должность начальника линии с непосредственным подчинением губернатору Забайкальской области.
Заселение и освоение северо-восточной Азии, Сахалина, Курильских островов и Нижнего Амура русскими людьми вызвало необходимость укрепления здесь местных органов власти. Решением Государственного совета от 14 ноября 1856 г. была обрадована Приморская область из бывшей Камчатской области, территории Нижнего Амура и Сахалина. Резиденцией губернатора новой области стал Николаевский пост, переименованный в город Николаевск-на-Амуре. В связи с образованием Приморской области «Амурская линия» 25 июня 1857 г. была разделена на два отделения: от Усть-Стрелочного караула до Хинганского хребта и от последнего до Мариинского поста. Первое подчинено забайкальскому губернатору, второе передано в ведение приморского губернатора.
Окончательное воссоединение приамурских территорий с Россией обусловило необходимость дальнейших административных преобразовании. По указу от 8 декабря 1858 г. образована новая область -- Амурская, куда вошли все земли по левому берегу Амура; ее административным центром стала ст-ца Благовещенская (бывший Усть-Зейский пост), получившая статус города. В состав Приморской области вошел Охотский округ. «Амурская линия» и ее отделения упразднялись. Все три области Дальневосточного региона — Забайкальская, Амурская и Приморская — были подчинены генерал-губернатору Восточной Сибири. 11 1871 г. правительство приняло решение перенести главный военно-морской порт на Тихом океане из Николаевска-на-Амуре во Владивосток. Одновременно во Владивосток были переведены административные п культурные учреждения, перевезено оборудование механического завода, склады и др.
В начале 80-х гг. XIX в. в связи с успехами в освоении, дальневосточных земель, увеличением численности населения, развитием хозяйства. а также усилением экспансии западных держав на Тихоокеанском побережье Азии правительство России признало необходимым укрепить аппарат управления на востоке страны. 16 июня 1884 г. было утвержде-
но решение об образовании Приамурского генерал-губернаторства, в состав которого вошли Забайкальская, Амурская и Приморская области, а также Владивостокское военное губернаторство (последнее существовало с 1880 по 1888 г.), административным центром стала Хабаровка, переименованная в 1893 г. в город Хабаровск. Одновременно Восточносибирский военный округ был разделен на Иркутский и Приамурский. Такое административное деление сохранялось до начала XX в.
30 шоля 1903 г. указом Сената на территории Приамурского генерал-губернаторства, а также Квантунской области образовало особое наместничество. Наместник являлся главным начальником края, сосредоточия в своих руках управление всеми делами Дальнего Востока, подчиняясь непосредственно Николаю II. Его резиденция находилась в Порт-Артуре. Поражение России в русско-японской войне 1904—1905 гг. обусловило ликвидацию наместничества, 18 нюня 1905 г. оно было упразднено.
В 1906 г. Забайкальская область передана из Приамурского генерал-губернаторства в Иркутское, что связано со стремлением царизма ускорить разгром революционного движения в области. И наконец, в 1909 г. произошло еще одно крупное преобразование: Приморская область разделена па три области: Приморскую, Сахалинскую и Камчатскую. Приморская область (цептр — г. Владивосток) включала Ольгинский, Ни-кольск-Уссурийский, Иманский, Хабаровский и Удский уезды, а также на правах автономной военно-администратнвной единицы Уссурийское казачье войско, разделенное на шесть станичпых округов. Все предприятия горнорудной промышленности концентрировались в двух горных округах — Приморском н Уссурийском. Амурская область (центр — г. Благовещенск) включала Амурский уезд, три горных округа (Амурский, Буреинский и Зейский) и Амурское казачье войско, состоявшее из 11 станичных округов. Забайкальская область (центр — г. Чита) объединяла восемь уездов: Акшинский, Баргузинскпй, Верхнеудппскпи, Нерчинский, Нерчннско-Заводской, Селенгинский, Троицкосавский, Читинский. В отличие от Амурского и Уссурийского казачьих войск, занимавших сплошную пограничную территорию, Забайкальское войско располагало землями чересполосно с наделами крестьян и бурят. Губернаторы этих областей являлись одновременно наказными атаманами казачьих войск.
В Камчатскую область (центр — г. Петропавловск) входили Петропавловский, Анадырский, Охотский, Гижигинский, Командорский уезды;
Сахалинская область (центр — пост Александровский) состояла из административно-полицейских участков. Официальная правительственная политика по управлению краем была направлеиа на создание и всемерное укрепление военно-полицейского и чиновничьего аппарата, призванного обеспечивать интересы царизма и буржуазно-помещичьей верхушки на самой отдаленной окраине Российской империи. Вся полпота власти принадлежала восточно-сибирскому, а с 1884 г. приамурскому генерал-губернатору, который подчинялся непосредственно Министерству внутренних дел, назначался царем и обла-
дал широкими полномочиями: командовал всеми вооруженными силами края, возглавлял гражданскую администрацию, осуществлял дипломатические функции при сношениях с соседними государствами. Во главе областей стояли губернаторы, наделенные большой властью: они контролировали деятельность административного аппарата, утверждали назначения на ответственные посты, командовали войсками и т. д. В. И. Ленин подчеркивал: «...губернатор в русской провинции был настоящим сатрапом, от милости которого зависело существование любого учреждения п даже любого лица во "вверенной" губернии...»
Уезды возглавляли назначаемые губернаторами уездные начальники, волости — крестьянские начальники. На местах государственную власть представляли и осуществляли исправники, полицмейстеры, становые, урядники и т. д. Главной опорой царской власти были войска и полиция. В связи с этим Приамурский военный округ усиленно насыщался регулярными войсками: в 1862 г. их общая численность составляла 6,9 тыс. человек, в 1882 г.-16,7 тыс., в 1902 г.-80,9 тыс. человек. Для подавления волнений широко использовались иррегулярные части и полиция, а впоследствии, при нарастании революционного движения, в ход были пущены хорошо обученные и вооруженные армейские подразделения.
Буржуазные реформы 1860—1870-х гг. слабо коснулись дальневосточной окраины: «Городовое положение» и судебная реформа стали осуществляться лишь в 90-е гг., по полностью проведены ни были, а земства так и не введены до 1917 г. Только в середине 90-х гг. отменены телесные наказания.
Всесилие административно-чиновничьего аппарата способствовало разгулу хищничества, взяточничества, произвола, беззакония «Самодержавие есть... самовластие чиновников и полиции и бесправие народа»,— отмечал В. И. Ленин. На Дальнем Востоке при полном отсутствии каких-либо органов самоуправления и гражданских свобод это делало особенно тяжелым военно-полицейский режим для абсолютного большинства жителей.
Колонизация Дальнего Востока России во второй половине XIX в.
Отмена крепостного права в России открыла эпоху массовых переселений из европейской часты страны в Сибирь и на Дальний Восток, где имелись большие площади свободных для разработки земель н не было помещичьиго землевладения. Известное влияние на развитие переселения оказывала политика самодержавия, которое то сдерживало переселение разными запретительными мерами, то переходило к его поощрению В. И. Ленин выделил два периода в этой политике—до и после революции 190о г. В 1861 г. правительство встало на путь поощрения заселенпя Амурской и Приморской областей: 26 марта они были объявлены открыиыми для заселения «крестьянами, не имеющими земли, и предприимчивыми людьми всех сословии, желающими переселиться за свои счет» °-. В переселенческом движении на Дальний Восток в пореформенный период можно выделить три этапа: 1861-1881, 1882-1891
и 1892—1901гг. Именно в это сорокалетие происходило формирование крестьян-старожилов — самого зажиточного слоя сельского населения.
Прибывшие на Дальний Восток с 1861 по 1881 г. 16 843 переселенца основали 38 казачьих станиц и поселков и 96 крестьянских селений. В 1861 г. в Южно-Уссурийском крае возникло первое крестьянское поселение Фудии (ветка Павловская), в 1863 г.—Турий Рог, в 1866 г.— Астраханка, Никольское, Раздольное, Троицкое и др. Среди прибывших преобладали крестьяне — 69,1%, казаков было 30,2%. Однако переселенческое движение на Дальний Восток составляло лишь незначительную часть потока переселенцев, прибывших в азиатскую часть России,— всего 3,3%, в среднем 802 человека в год.
Большое значение для ускорения экономического и культурного развития Приморья и всего русского Дальнего Востока имело установление регулярной морской связи с Европейской Россией. Частично эту задачу решил Добровольный флот, созданный на пожертвования народных масс России. В 1880 г. рейсом парохода «Москва» открыто морское сообщение между Одессой и Владивостоком, что положило начало более активному притоку переселенцев и новому этапу колонизации. Был издан ряд специальных актов. Первый и важнейший из них — закон от 1 июня 1882 г. «О казеннокоштном переселении в Южно-Уссурийский край», согласно которому из Европейской России ежегодно должны были переселяться морем за счет казны 250 семей крестьян. Начиная с 1883 г. из Одессы во Владивосток доставлялись первые партии новоселов. Преимущество отдавалось жителям Левобережной Украины, особенно сильно страдавшим от малоземелья. Одновременно стало широко рекламироваться так называемое своекоштное переселение, т. е. за свой счет с предоставлением льгот по новому месту жительства. Для желающих отправиться на Дальний Восток был установлен залог 600 р.— минимальная сумма для полного обзаведения на новом месте и прокормления семьи до нового урожая. Всего с 1883, по 1901 г. в Южно-Уссурийский край по морю перевезено 55208 семей, в том числе 7029 (12,7%) казеннокоштных. Наряду с морским переселением крестьяне продолжали прибывать в Амурскую и Приморскую области сухопутным способом. Таким образом, с 1882 по 1891 г. на Дальний Восток переселилось 11608 человек (из них 10705 в Амурскую область), а всего за этот период туда прибыли 26049 человек, основавших 111 новых селений. С 1883 г. Южно-Уссурииский край превратился в основной колонизуемый район, оттеснив Амурскую область на второе место. Этому в немалой степени способствовала организация переселения морским путем. В 1882—1891 гг. на Дальний Восток переселилось 6,2% от общего числа прибывших в азиатскую часть России (в среднем это составляло 2605 человек в год).
С 1892 г. начался третий этап колонизации, характеризовавшийся возрастанием ежегодного притока новоселов. Увеличение количества переселенцев на Дальний Восток было вызвано широким крестьянским движением в России и голодовками, систематически повторявшимися в стране с 1891 г. Значительный прилив переселенцев в Приморье совпал с началом строительства Уссурийской ветки Транссибирской магистрали. Образованный в декабре 1892 г. Комитет Сибирской железной дороги предпринял ряд мероприятий по улучшению переселенческого дела в Южно-Уссурийском крае: залог для переселенцев был уменьшен до 300 р., увеличено количество морских судов для перевозки крестьян. По мере вступления в строй Транссибирской магистрали ускорялось и облегчалось передвижение сухопутных переселенцев. С 1900 г. открылось движение по Забайкальской железной дороге, и переселенцы могли доехать теперь до Сретенска, оттуда направлялись далее на пароходах и частично на плотах по Шилке и Амуру. Всего с 1892 по 1901 г. на Дальний Восток прибыло 73 724 человека, в том числе в Амурскую область — 25 363, в Приморскую — 48 361. Среднегодовое число переселенцев достигло 7372 человек, увеличившись по сравнению с 80-ми гг. в 2,8 раза. Переселенцы, прибывшие на Дальний Восток, составили 7,3% новоселов, переселившихся в Сибирь.
Огромная удаленность Дальнего Востока делала дорогу сюда тяжелым испытанием для крестьян. Первые переселенцы тратили 2—3 года на преодоление такого расстояния, им приходилось часто останавливаться в пути из-за болезней, непогоды, распутицы, в поисках заработка и т. д. Один из современников писал: «Испытания, которым подвергались паши первые переселенцы в своем далеком горестном путешествии, были несправедливо жестокие... невольно приходишь в содрогание от тех невыносимых страданий, которые вынесли на своих крепких плечах наши пионеры Дальнего Востока». Морские и железнодорожные перевозки сократили время пребывания в пути до 2—3 месяцев, но участь переселенцев была по-прежнему полна лишений: большая скученность на судах и в вагонах, скудное и некачественное питание, болезни, высокая смертность. В результате очень многие не добирались до земли обетован-
ной. Вот почему крестьяне, прибывавшие на Дальний Восток, составляли лишь небольшую часть общесибирского переселенческого потока.
Очевидно, что только тяжелая нужда заставляла крестьян решиться на переселение. Анализ данных по месту выхода переселенцев показывает, что крестьяне двигались на восток в первую очередь из тех районов, где особенно сильны были крепостнические пережитки, где сельское население страдало от малоземелья и голода.
В 60—70-е гг. XIX в. в переселенческом движении на Дальний Восток участвовали крестьяне из 20 губернии и областей Европейской и Азиатской России. Так, население Амурской области увеличилось за счет крестьян из Астраханской, Архангельской, Воронежской, Енисейской, Оренбургской, Пермской, Полтавской, Самарской, Томской, Харьковской губерний и Забайкальской области. Приморская область пополнялась переселенцами из Астраханской, Воронежской, Вятской, Иркутской, Калужской, Тамбовской, Тобольской и других губерний, а также за счет Амурской и Забайкальской областей. Роль же украинских и белорусских губерний на этом этапе оставалась незначительной.
Морские перевозки способствовали росту переселений из украинских губерний. Из 26 049 человек, переселившихся в край, на долю выходцев из губерний Украины приходилось 17 165, или 65,9%. Цептральноземледельческий район дал 3382 человека (13%), Сибирь— 1799 (6,9%), южные степные губернии—1653 (6,3%). Из остальных районов прибыло 1224 человека (4,7%), а 826 переселенцев (3,2%) не указали мест выхода. Основной костяк переселенцев на третьем этапе колонизации Дальнего Востока состоял также из крестьян украинских губерний — 75,5%. На втором месте—выходцы из Белоруссии, на третьем—из Центральноземледельческого района (8,1%). Из остальных районов страны прибыло 5,9% переселенцев, осевших на Дальнем Востоке.
Большинство переселенцев у себя на родине имели средний достаток или стояли на грани перехода в группу бедноты. Распродажа имущества давала им возможность собрать средства па длительное путешествие и обзаведение хозяйством на новом месте. Для того чтобы обзавестись самостоятельным хозяйством, новоселу нужно было иметь 400—500 р.) Бедняки средств па переселение собрать не могли, у кулаков же поло жение было достаточно прочным, и переселяться им не было нужды. Например, среди переселенцев пз- Полтавской губернии, направлявшихся и 1891—1893 гг. на Амур, 51,4% семей имели от 500 до 5000 р., а то нанравлявшихся в Южно-Уссуриискнй край 85,7% семей располагали такой суммой. В среднем на одну семью, переселявшуюся на Амур, приходилось 59'8 р. 90 к., а в Южно-Уссурнйский край — 1208 р. Приведенные данные свидетельствуют о том, что «из районов выселения идет главным образом крестьянство среднего достатка,
а на родине остаются главным образом крайние группы крестьянства».
Переселенческое движение на восток во второй половине XIX в. охватило и казаков, переселение которых на Амур началось в 1855 г. из Забайкалья с планом конной сотни. Семейные казаки основали на одном из островов вблизи Мариинского поста станицу, получившую название «Сучи». В 1857 г. были переселены три сотни Амурского полка в составе 1139 человек, на следующий год прибыли еще 1275 человек. В 1858 г. началось переселение и пеших казаков. Всего в состав пеших батальонов
в 1858 г. вошли 3264 человека. В 1859 г. в конный полк прибыло 304 человека, в пешие батальоны—2188 человек. На следующий год переселилось 2859 казаков. В 1861-1862 гг. переселение велось только в пешие батальоны. А всего с 1855 по 1862 г. на Амуре и Уссури обосновалось 13 889 конных и пеших казаков из Забайкальского войска
Однако численность Амурского казачьего войска увеличивалась не только за счет переселения забайкальцев. Большой процент составляли также причисленные в войско «штрафованные» нижние чины. Планировалось приселить к казачьим войскам Восточной Сибири 15 тыс. «штрафованных» и распределить их по всем частям. В Амурское казачье войско в течение 1858—1862 гг. переселилось от 2215 до 2514 «штрафованных», включая семьи. В Забайкальское казачье войско с 1856 по 1862 г. были зачислены, по неполным данным, 4937 «штрафованных». В целом в 1855—1862 гг. в Приамурье п
Приморье прибыло около 16,4 тыс. забайкальских казаков п «штрафованных». Успешное переселение позволило выделить амурских и уссурийских казаков в самостоятельное Амурское казачье войско.
Численность Забайкальского войска в течение 1855—1862 гг., несмотря на отселенпе части казаков на Амур и Уссури, не только не уменьшилась, но даже несколько возросла: в 1852 г. в нем насчитывалось около 98,3 тыс. человек, а в 1863 г.—более 112,9 тыс. Это объяснялось как фактором естественного прироста, игравшего основную роль, так и зачислением в Забайкальское войско «штрафованных» нижних чинов и других лиц.
В 1879 г. было проведено крупной переселение казачьего населения в пределах юга Дальнего Востока. Из 911 семей, проживавших в 29 станицах по Уссури, в Южное Приморье выехало 390 семей. Население пяти станиц переселилось полностью, 16—частично, всего было переселено 2615 человек. В пограничной полосе казаки основали 10 поселков.
В конце XIX в. началось большое переселение казаков на Дальний Восток из европейской части страны. Связано это было с постройкой Сибирской железной дороги. Так как дорога в Уссурийском крае проходила вдоль русско-китайской границы, возник вопрос о ее охране. Разрешить его можно было поселением вблизи нового пути казаков, которые Одновременно занимались бы хозяйственным освоением этой территории. Комитет Сибирской железной дороги согласился финансировать казачье переселение, выделив на эти цели 336 тыс. р.
3 июня 1894 г. Государственный совет санкционировал переселение казаков па Дальний Восток в основном из Донского и Оренбургского казачьих войск. Кроме того, небольшое число семей намечалось переселить из Забайкалья. На эти цели Комитет Сибирской железной дороги дополнительно ассигновал 86 тыс. р. На переселение одной казачьей семьи из европейской части России намечалось израсходовать 1119 р. (включая 600 р. ссуды). Фактически расходы оказались больше: для семьи оренбургских казаков — 1383 р., донских — 1461 р. Первая партия переселенцев была доставлена в 1895 г., а всего за пять лет, с 1895 по 1899 г., на Дальний Восток прибыло 5419 человек из Донского, Оренбургского и Забайкальского казачьих войск. Все они поселились вдоль Уссури и южнее оз. Ханка. С 1901 г. в переселении участвовали также казаки Кубани, Терека и Урала. Часть из них была зачислена в состав Амурского казачества.
Наряду с переселением крестьян и казаков, осуществлявших земледельческую колонизацию, развивалась и так называемая неземледельческая колонизация за счет притока ремесленников, рабочих-отходников, каторжан и ссыльных различных категорий, демобилизованных нижних чинов армии и флота и т. д. Еще в начале 1860-х гг. была предпринята попытка за счет казны переселить на Амур 712 «водворяемых рабочих». Однако опыт оказался неудачным и больше не повторялся. Открытие золотых месторождений вызвало приток не только предпринимателей, но и рабочих из ближайших сибирских губерний, а также из самых отдаленных мест России. Если в первые годы эксплуатации месторождений рабочих можно было нанять «не иначе как с задатком», то уже в 70-е гг. появляются рабочие-«самоходы», которые прибывали на прииски за свой
счет, причем даже из таких отдаленных губерний, как Нижегородская, Пермская, Вятская, Самарская, Саратовская и др. Голод и разорение российской деревни, усилившиеся в 90-е гг. и совпавшие со строительством Транссибирской железнодорожной магистрали, заметно повлияли на усиление отходничества: неземледельческий отход составил 33,5% переселенческого движения в Амурскую область. Этот миграционный поток влиял на рост населения городов, железнодорожных поселков п рабочих слобод.
В 90-е гг. начинает практиковаться массовое контрактование квалифицированных рабочих в Европейской России. На строительство Уссурийской железной дороги было нанято и привезено 850 рабочих. Администрация Владивостокского порта таких способом нанимала мастеровых с Невского и Балтийского заводов Петербурга, доставляла специалистов из Севастополя, Воткинска, Москвы, Одессы, Екатеринослава, Нижнего Тагила и т. д. Для эксплуатации КВЖД, Уссурийской и Забайкальской железных дорог переводили транспортных рабочих из Европейской России.
На Дальнем Востоке, имевшем большую концентрацию войск, ежегодно увольнялись в запас тысячи солдат и матросов, часть из которых оставалась в крае на постоянное жительство. В 90-е гг. роль этого источника в колонизации Дальнего Востока стала возрастать в связи с принятием в 1893 г. закона, предоставившего пожелавшим остаться демобилизованным вопнам ряд ль1'):. В 1897 г. в Приамурском генерал-губернаторстве насчитывалось более 15 тыс. запасных. Ушедшие в запас солдаты и матросы оседали преимущественно в городах, пристанционных и рабочих поселках, а также (хотя и в значительно меньшей мере) в сельских поселениях, приписываясь к крестьянским обществам.
Царизм рассматривал ссылку и каторгу не только как способ наказания и перевоспитания, но и как форму колонизации. С 1869 г. местом ссылки и каторги официально признается о-в Сахалин, сюда отправлено 800 осужденных. )А первая партия ссыльнокаторжан (80 человек) доставлена на остров еще в 1861 г. для работы на каменноугольных копях в Дуэ. С 1880 по 1900 г. на Сахалин прибыло 24730 каторжан. Наряду с каторгой существовал еще один вид штрафной колонизации — ссылка па поселение. Много ссыльных было сосредоточено на Сахалине, в Забайкалье, Сибири. Хотя ссыльнопоселенцев приписывали к сельским обществам и старались «посадить на землю», подавляющее их большинство не могло завести собственное хозяйство и существов
По сравнению с переселенческим движением роль штрафной колонизации невелика. Подневольный труд каторжан не был эффективным, а годы пребывания на каторге подрывали здоровье заключенных, делали их неспособными к тяжелому физическому труду. Бывшие каторжане зачастую вновь становились на путь преступления (преступность среди ссыльнопоселенцев была в 6 раз выше, чем среди других слоев населения . В конечном счете политика царизма, рассчитанная нато, что каторга и ссылка причедут к заселению и освоению территории Сахалина закончилась полным провалом.
Общие результаты переселенческого движения на Дальний Восток в пореформенный период были таковы: с 1861 по 1901 г. в край прибыло
заимочная форма землепользования. Право первого захвата и право сильного способствовали сосредоточении в руках состоятельных засельщиков лучших и больших участков общинного надела. Так, например, в с. Черемховском Ивановской волости Амурской области девять богатых крестьян захватили 2250 дес., т. е. по 250 дес. на семью; в старожильческих селениях появились домохозяева, имевшие по 2—3 заимки общей площадью в 400—500 дес.
По мере проникновения товарно-денежных отношений в деревню зажиточные казаки и крестьяне. начинали пользоваться, кроме захвата, правом купли-продажи пашен. Так, выселившиеся из ст-цы Черняевской Амурского казачьего войска казаки продали свою землю односельчанам по 15 р. за десятину, в ст-це Ермаковской земля продавалась по 7,5— 8 р. за десятину.
Первые ограничения общиной захватного пользования землей наблюдаются в 90-е гг. XIX в. Сначала они коснулись ставших дефицитными участков целинных земель. Затем появилась необходимость делить ежегодно между семьями сенокосы. Захватное пользование покосами сохранялось в северных лесных районах Амурской, Забайкальской и Приморской областей. Наконец, в связи с расширением зажиточными слоями деревни запашек и увеличением потока переселенцев встал вопрос о периодических переделах земли. Крестьяне с. Грязнушка Амурско-Зейской волости Амурской области в 1891 г. поделили полевой надел по бойцам (т. е. по числу работников, несущих крестьянские повинности) на 15 лет, а жители с. Тамбовка в 1898 г. произвели раздел земли на 12 лет по 75 дес. на двор. Однако до начала XX в. систематических переделов земли в большинстве сел не было.
В связи с тем что крестьяне были неравномерно обеспечены землей, а многие селения не имели леса и других угодий, на Дальнем Востоке получила развитие аренда земель, отведенных под казенно-оброчные статьи. В начале 90-х гг под казенно-оброчные статьи в Забайкальской области отведено 56,6 тыс. дес., арендовано 1800 дес. пашни. В более значительных размерах забайкальские крестьяне арендовали у казны сенокосы. В конце 90-х гг. на казенных землях собирали около 1 млн пудов сена, уплачивая от 26 до 41 к. за десятину. В Амурской области в 1898 г. в аренде находилось 11 754 дес. казенных земель, в Приморской области — 8684 дес.
Однако на Дальнем Востоке аренда была распространена значительно меньше, чем
с центральных губерниях страны. Зажиточное крестьянство или повес обходилось без аренды надельных земель, или арендовало их в небольшом количестве .На это обратил внимание В. И. Ленин, подчеркнув, что в Сибири зажиточный крестьянин не покупал и не арендовал землю, а захватывал ее и сдача-аренда носила здесь характер соседских обменов.
Пережитки феодализма в землевладении и землепользовании тормозили развитие капиталистических отношений, но землевладение не определяло капиталистического развития и само приспосабливалось к новым условиям. Важнейшей особенностью землевладения на Дальнем Востоке, как и в Сибири, было несовпадение права собственности и фактического распоряжения землей. Фактически земля находилась в пользовании крестьян и казаков. Преобладание захватного способа приобретения зем-
ли, неразвитость частной земельной собственности, низкие цены на землю ослабляли воздействие пережитков феодализма и давали значительный простор для развития капиталистических отношений в сельском хозяйстве.
Земледелие на Дальнем Востоке развивалось под непосредственным влиянием земледельческой культуры Европейской России и Сибири. Переселявшиеся в Приамурье и Приморье крестьяне использовали привычные приемы обработки земли и орудия труда. В дальневосточных условиях эти приемы видоизменялись и совершенствовались. Их применение определялось почвенно-климатическими условиями и необходимостью введения в хозяйственный оборот новых участков пашни, расчищенных из-под леса или пребывавших в залежи.) В Приморской области в 60— 80-е гг. XIX в. преобладала залежная система полеводства: один и тог "же участок земли распахивался лет 6—8 кряду до полного истощения, после чего его покидали и принимались за обработку нового. В Амурской области в 90-е гг. сочетались залежная и залежно-паровая системы полеводства, в Забайкальской господствовала залежно-паровая. Крестьяне Приморской области в первый год засевали целинные земли гречихой, что способствовало разрыхлению почвы. Земли под гречихой выполняли как бы роль занятого пара. В конце XIX в. на Дальнем Востоке стали появляться хозяйства, применявшие паровую систему земледелия с трех-и четырехпольным севооборотами. Однако одной из особенностей развития земледелия в регионе являлось то, что пахотные земли здесь не делились на поля, как в европейской части страны (трехполье), не было принудительного севооборота. Дальневосточный крестьянин самостоятельно определял, какую землю пахать, какую оставить в залежь, какие культуры сеять.
Сельскохозяйственные орудия и машины — важнейший элемент производительных сил — претерпели существенные по сравнению с предшествующим периодом изменения. В 70-х гг. XIX в. в крестьянских хозяйствах Дальнего Востока стали применяться железные и стальные плуги отечественного п зарубежного производства. Вспаханную для посева землю размельчали боронами с железными зубьями. Со второй половины 80-х гг. начали появляться жатки, молотилки, веялки, сенокосилки, конные грабли, которые поставляли Южно-Уссурийское переселенческое управление и две иностранные фирмы: американская «И. Эмери» и немецкая «Кунст и Альберс». Так, в 1889 г. хлебопашцами Амурской области было израсходовано па покупку земледельческих орудий около 11 000 р., а с 1883 по 1890 г. пз владивостокского переселенческого склада было продано крестьянам Приморской области земледельческих орудий на сумму 115779 р." В 1898 г. газета «Амурский край» писала, что на Амуре встречаются целые волости, в которых различные земледельческие орудия имеются чуть ли не в каждом хозяйстве.
Важной характеристикой земледелия является также структура посевов сельскохозяйственных культур. В 80-е гг. в Приамурье и Приморье культивировали рожь (озимую и яровую), пшеницу, овес, ячмень, гречиху, просо, лен, коноплю и полбу, а из корнеплодов — картофель для собственного потребления. Основными культурами в степной части региона были яровая рожь, яровая пшеница и овес, которые занимали 78— 88% посевной площади. В конце XIX в. в связи с ростом капиталистических отношений и формированием районов товарного земледия значительно возросли посевы пшеницы и овса и увеличился удельный вес этих культур. Так, в 1900 г. в Амурской области посевы пшеницы занимали 40,6%, овса—46,1% площади обрабатываемых земель, в Приморской — соответственно 37,9 и 32,3%, в Забайкальской области посевы ржи и пшеницы составляли 61,4%, овса — 15%.
Один
из основных показателей подъема производительных сил в
сельском хозяйстве — рост урожайности. Средняя урожайность (в «самах») на Дальнем Востоке была такой: в 1861—1870 гг.— 5,2; в 1871— 1880 гг.-3,8; в 1881-1890 гг.-5,8; в 1891-1900 гг.-6,0. Повышение .урожайности зерновых объясняется улучшением техники, введением новых севооборотов и т. д. Урожаи на Дальнем Востоке были несколько выше, чем в других районах страны. Так, средняя урожайность хлебов в Европейской России для начала 60-х гг. составляла (в «самах») 3,4, .для первых лет 70-х гг.— 3,6, для 80-х гг.— 4,5 и для 90-х гг.— 5,1.
Под влиянием роста капитализма вширь, усиления переселенческого движения, втягивания дальневосточной окраины в капиталистический оборот происходил переход патриархального натурального земледелия на Дальнем Востоке к товарному. «Основная черта пореформенной эволюции земледелия,— указывал В.~Й. Ленин,— состоит в том, что оно принимает все более и более торговый, предпринимательский характер».
Развитие товарного земледелия прежде всего проявлялось в росте посевных площадей и валовых сборов зерна. За 40 лет, с 1861 по 1900 г., площадь посевов в крае увеличилась с 6645 до 216115 дес., т. е. в 32,5 раза. Рост посевных площадей опережал рост населения в регионе. В Амурской области численность населения за это время увеличилась в 9,7 раза, а площадь посевов — в 22,6 раза, в Приморской области — соответственно в 7,6 и 71,6 раза. По темпам роста посевных площадей Дальний Восток опережал не только Европейскую Россию, но и Сибирь. К 1890 г. край стал обеспечивать себя необходимым хлебом, который несколько лет не ввозили из Маньчжурии и европейской части России. В период капитализма не только увеличилось производство зерновых и картофеля, но ц повысилась производительность труда: сборы хлебов росли быстрее, чем площади посева зерновых культур.
По производству зерна и картофеля на душу сельского населения Амурская область в 90-е гг. XIX в. превзошла губернии Европейской России и Сибирь, уступив только Новороссии и Северному Кавказу. В среднем за 1892—1896 гг. на одного сельского жителя в 50 губерниях Европейской Росспп приходилось 27,1 пуда чистого сбора зерновых (в том числе в Новороссии 59 пудов, па Северном Кавказе 50,8 пуда), а в Амурской области в период с 1891 по 1900 г.— 49,3 пуда.
В пореформенный период в регионе формировались основные районы товарного земледелия. Самым крупным из них был район Зейско-Бу-реинской долины в Амурской области. По производству зерна па одного сельского жителя он значительно превосходил не только среднечерно-земные, но даже южные степные губернии. Так, в 1898 г. в Гидьчинской волости было получено по 119,6 пуда зерна на одного жителя, в Завитин-ской — 59,5, Бельской — 57,7, в Амурско-Зейскои — 57 пудов, а излишки зерна для продажи в этих волостях составили 1 240186 пудов, или 33.9% урожая. Второй рапой товарного земледелия на Дальнем Во-
стоке — Приханкайская низменность в Приморской области, где в 1899 г. в Осиновской волости на душу сельского населения приходилось по 92 пуда, в Черниговской — по 75,4 и в Григорьевской — 65 пудов зерна. Излишки его здесь составили 583 694 пуда, или 16,7% урожая".
Основными потребителями товарного хлеба являлись интендантство, винокуренные заводы, прииски, города и притрактовые села. Так, в 1891—1900 гг. интендантством у сельского населения Приамурья и Приморья было закуплено 4 175 277 пудов зерна.
Скотоводство, на Дальнем Востоке, играло подчиненную роль. В степных и лесостепных волостях скотоводство обслуживало земледелие, а в горных и лесных местностях — лесные промыслы, извоз и прочие неземледельческие занятия. С 60-х до конца 90-х гг. XIX в. поголовье лошадей в крае увеличилось с 8294 до 100 644 голов, или в 12,1 раза, а поголовье рогатого скота — с 14 542 до 128 898 голов, или в 8,8 раза. В Забайкалье было сосредоточено 84,4% поголовья скота всего Приамурского края.
Скот распределялся крайне неравномерно. Основной его массой владело зажиточное сельское население. Так, в Амурской области в 1881 г. в 40 селениях насчитывалось 845 крестьянских хозяйств, из которых 97 имели 10 и более лошадей (11,5%) и концентрировали в своих руках 22,7% всего количества лошадей и 17,8% рогатого скота; в Приморской области в 1888 г. в 49 селениях 13,9% зажиточных крестьян имели 27,7% всех лошадей и 23,1% рогатого скота. Значительное количество скота в 90-х гг. XIX в. находилось в отдельных кулацких хозяйствах. Так, у крестьянина с. Ивановского Амурской области Ф. И. Землянского было в хозяйстве 20 лошадей и 33 головы рогатого скота, у жителя с. Михайловка Приморской области Е. Е. Халина — 120 лошадей и 60 голов рогатого скота. Большое количество скота содержали зажиточные казаки. Так, казак пос. Ушакове Кумарского округа Амурского казачьего войска Ф. Н. Метелев имел 50 лошадей, 35 коров, а казак ст-цы Михайло-Семеповской Трофим Шохирев — 63 лошади и 38 коров, в Уссурийском казачьем войске казак ст-пы Козловской П. Г. Кутузов пмел 33 рабочих лошади и 43 головы рогатого скота.
При переложной системе земледелия и тяжелых сельскохозяйственных орудиях почти единственной тягловой силой на полевых работах служили (особенно это было характерно для Приморской области) быки. Они же в большинстве случаев использовались и как транспортные животные. Так, из 5483 голов рабочего скота, находившегося в 1888 г. в распоряжепии 1581 крестьянского хозяйства Приморской области, быки составляли 58,7%.
На Дальнем Востоке животноводство развивалось экстенсивно, что ставило успехи этой отрасли в зависимость от природных условий. Отсюда значительные падежи скота, которые наблюдались в крае во второй половине XIX в. Особенно много погибло скота от сибирской язвы и чумы: в Амурской области с 1862 по 1889 г. пало 12 050 лошадей и крупного рогатого скота, в Приморской области с 1876 по 1897 г.— соответственно 5356 голов.
Товарным по преимуществу скотоводство было в кулацких хозяйствах. Сбыт скота осуществлялся на ярмарках, базарах, а также па месте. —в селениях — скупщикам (часто через систему задатков «под скот») и войсковому интендантству.) Так, в 1883 г. в д. Астраханке Приморской области Южно-Уссурийским переселенческим управлением у крестьян куплено 43 лошади на сумму 3497 р., в том числе у кулака Ивана Жарикова — 12 лошадей на сумму 960 р. В селениях Троицком и Турий Рог закуплена 31 лошадь на сумму 2385 р. Цена за лошадь в то время составляла 70—80 р., за корову — 30—40 р. Всего приобретено для переселенцев 523 головы скота на сумму 43 639 р. 24 июня 1899 г. на ярмарке в с. Зеньковка, волостном центре, 63 крестьянами семи окрестных деревень было продано 113 быков, 15 коров и 3 лошади на сумму 12 688 р.
Таким образом, земледелие и скотоводство на Дальнем Востоке в период капитализма заметно втягивались в рыночные товарно-денежные отношения.
В северных районах Дальнего Востока и Забайкалья, где земледелие и животноводство не обеспечивали потребностей населения, значительную роль в хозяйстве играла охота. Жители Амурской области добывали белку, лисицу, выдру, соболя, изюбра, дикую козу, медведя. В 1887 г. на ярмарке вблизи Ниманских приисков было продано 2627 соболей на 45 047 р. 50 к., 2958 белок — на 443 р. 70 к., 97 половинок выделанных шкур изюбра — на 287 р., 29 шкурок лисиц — на 87 р. и 15 медвежьих шкур — на 126 р. Главными покупателями пушного товара на ярмарках являлись якуты, русские купцы и казаки, которые, в свою очередь, доставляли продукты сельского хозяйства — масло, сало, пшено, табак, а также железо, порох, свинец, разный галантерейный товар и т. д. Доход от охоты в общем невелик: в среднем с 1872 по 1887 г. он составлял у казачьего населения до 22 000 р. в год, а у крестьянского — до 25 000-р.
Рыболовством занимались на всех крупных реках и озерах. Главным районом рыболовства на Дальнем Востоке были низовья Амура от Хабаровска до Николаевска, р. Уссури, оз. Ханка, Селенгипскии и Баргузин-ский округа Забайкалья. Больше всего добывалось рыбы па Нижнем Амуре. В 1891 г. улов ее (1073022 пуда) продан на сумму 272550 р. Доход, получаемый от рыбного промысла крестьянами и мещанами Амурской обл. в 1872—1887 гг., не превышал 10 000 р., а казаками — 25 000 р. в год.
На Дальнем Востоке, богатом лесом, развивался лесной промысел. Крестьяне Амурской области, живущие по р. Зее, занимались гонкой дегтя и смолы, сплавом дров и строевого леса в Благовещенск и т. д. В 1886 г. на сплаве леса они заработали 16 000 р. п на производстве смолы и дегтя — 3000 р., а казаки на том н другом вместе — 50 000 р. Развитие производительных сил в сельском хозяйстве Дальнего Востока во второй половине XIX в. проходило значительно быстрее, чем в европейской части страны. В. И. Ленин писал: «Именно на наших окраинах, где крепостное право либо вовсе не было известно, либо было всего слабее, где крестьяне всего менее страдают от малоземелья, отработков, тяжести податей, там всего больше развился капитализм в земледелии». Сельское хозяйство на Дальнем Востоке сделало большой шаг вперед по пути капиталистического развития. Об этом свидетельствует рост сельскохозяйственного производства — посевных площадей, валовых сборов зерновых п других культур. Качественные изменения связаны с
растущим применением машин, в том числе сложных (конных сенокосилок, жаток, молотилок).
Большой приток переселенцев, сравнительно хорошая обеспеченность землей благоприятствовали развитию аграрного капитализма. В Приамурье и Приморье происходило разрушение патриархально-натурального хозяйства, шло становление мелкотоварного, а на его основе — капиталистического производства.
Развитие промышленности
Промышленное развитие дальневосточного региона, как и всей страны, в пореформенный период было связано с утверждением капитализма. Ему способствовало переселение мелких предпринимателей и ремесленников из Европейской России, а также приток иностранных отходников (из Китая,
Кореи, Японии). Развитие мелкотоварного производства происходило в первую очередь в процессе ремесленной колонизации окраины, на что указывал В. И. Ленин.
Вместе с тем развитие товарно-денежных отношений вело к капитализации традиционных промыслов, из которых наибольшее значение имели охота, рыбная ловля, сбор дикоросов, лесной промысел, заготовка угля и дров. В последней четверти XIX в. в промыслах все более широко применялся наемный труд, а их продукция поступала на дальневосточный рынок. Так росла товарность местного хозяйства. В Петропавловском, Анадырском и Охотском округах Приморской области пушной промысел и разведение оленей составляли главную статью дохода местного населения, хотя оставались по своему характеру кустарными. На эти округа приходилась основная часть добычи пушнины в регионе.
На Дальнем Востоке развитие ремесленного производства в пореформенные десятилетия отставало от потребностей населения. В обзорах, составлявшихся губернаторами в 90-х гг. XIX в., констатируется крайняя недостаточность кустарной и ремесленной продукции, нехватка специалистов. Так, численность ремесленников в Благовещенске в 1893 г. была 1777 человек, в 1896 г.— 1880, в 1890 г.— 1331, в 1903 г.— 1747 человек. Развитие ремесленного производства происходило медленными темпами. Объяснялось это не только нехваткой свободной рабочей силы и капиталов, но и активным ввозом фабричных товаров как отечественного, так п иностранного производства (благодаря существованию порто-франко). Известный дореволюционный экономист и агроном Н. А. Крюков писал. что ремесленное производство в Приморской и Амурской областях развито «чрезвычайно слабо и весьма редко можно встретить в крестьянском доме какое-нибудь ремесло. Население почти ничего не производит из предметов одежды и домашнего обихода, а все покупает. Ситцы, шапки, обувь, шубы, сбруи и прочие предметы в значительных количествах привозятся из Одессы и Сибири»; такая же картина была характерна для Забайкалья: «Главная масса изделий всякого рода привозится из Европейской России, частью из Америки». Характеризуя подобного рода явления, В. И. Ленин писал: «Здесь, следовательно, рост товарного производства и капитализма проявляется уже в вытеснении мелкого промысла фабрикою» зэ.
Именно поэтому развитие обрабатывающей промышленности происходило в первую очередь за счет тех отраслей, которые не испытывали сильной конкуренции со стороны фабрично-заводской промышленности центральных районов России и зарубежных стран, имели прочную сырьевую базу и давали большие прибыли. Наиболее активно развивались отрасли по переработке природных и сельскохозяйственных продуктов;
ведущими отраслями являлись мукомольная, винокуренная, кожевенная, маслобойная, рыбная. В середине 90-х гг. XIX в. сумма годового производства дальневосточной обрабатывающей промышленности по основным отраслям распределялась следующим образом (в %): мукомольная — 40,8; винокуренная — 31,0; кожевенная, свечная, мыловаренная — 7,4;
силикатная (производство кирпича, цемента, извести и т. д.) — 9,3; маслобойная и жировая — 4,9; металлообрабатывающая — 3,5; спичечная — 2,1; лесообрабатывающая — 1,0 ". Эти данные иллюстрируют аграрную направленность экономики Дальнего Востока (что типично для колонизуемой окраины.
Мукомольное производство наибольшее развитие получило в Амурской области, где на его долю в 1896 г. приходился 71% всей суммы годового производства обрабатывающих предприятий. В Приморской области доля винокурения в 3 раза превосходила объем мукомольного производства. В Забайкалье в конце 90-х гг. винокуренное производство являлось основным и превосходило по стоимости выпускаемой продукции другие отрасли обрабатывающей промышленности: в 1,5 раза кожевенную (включая мыловаренное и свечное производство) и в 6 раз мукомольную. В 1900 г. сумма производства винокурения в Приамурском генерал-губернаторстве составляла 37% от суммы производства всей обрабатывающей промышленности, уступая лишь мукомолью. Экономическая отсталость дальневосточного региона проявлялась как в ориентации на переработку сельскохозяйственного сырья, так и в низком удельном весе металлообработки, кирпичной, цементной и других отраслей (всего 12,8% суммы годового производства). При этом доля металлообработки была в 2,6 раза меньше доли силикатной промышленности, которая в 90-е гг. XIX в. развивалась под влиянием строительного бума.
свидетельствует о некотором росте концентрации производства. К этому времени в крае появились первые предприятия фабричного типа, началось техническое перевооружение местной промышленности. Коснулось оно прежде всего мукомольной промышленности. Одна из первых технически совершенных паровых мельниц построена во Владивостоке в 1879 г. компанией О. В. Линдгольма. Мельница была хорошо оборудована, имела 30-сильную паровую машину, 3 жернова, могла переработать до 200 тыс. пудов зерна в год. В Приамурском крае в 90-е гг. число паровых мельниц быстро возрастало. Так, с 1890 по 1900 г. в Амурской области оно увеличилось с 10 до 24. в Приморской — с 5 до 11, в Забайкальской—с 2 до 11. В середине 90-х гг. 13 крупнейших паровых мельниц края (7 в Амурской области, в 2 и Забайкальской и 4 в Приморской) имели сумму годового производства около 1 млп р., энерговооруженность — 655 л. с.,
рабочих — 395.
Из 21 винокуренного и пивоваренного завода в середине 90-х гг. XIX в. только 3 предприятия имели заводское оборудование: Михайловский винокуренный завод В. М. Лукииа в Амурской области, Воскресенский винокуренный завод Д. М. Буивпд в с. Красный Яр в Забайкальской области и Павлиновский винокуренный запод торгового дома «М. Пьян-ков с братьями» близ г. Никольска-Уссурийского Приморской области. На этих предприятиях имелись паровые котлы и паровые машины общей мощностью 186 л. с., на них работало 230 человек, сумма годового производства составляла более 700 тыс. р. Остальные предприятия этой отрасли были мелкими заведениями с 2—9 рабочими, общая энерговооруженность их составляла всего 12 л. с.
Кожевенная отрасль была представлена небольшими заведениями многопрофильного типа, т. е. занимавшимися не только обработкой кожи, но и изготовлением мыла, свечей, а иногда и шитьем изделий из кожи и меха. Во всех этих заведениях господствовал ручной труд.
Техническая перестройка почти, не коснулась быстро развивавшегося кирпичного производства, которое отличалось самой высокой концентрацией рабочей силы. Наиболее крупные предприятия отрасли (их было 17) имели каждое от 20 до 300 рабочих. Всего на кирпичных заводах трудилось 1140 рабочих. Однако производство кирпича почти целиком и полностью базировалось на ручном труде. Единственный паровой котел, обеспечивавший тепловой энергией горизонтальную паровую машину в 12 л. с., был установлен на предприятии А. Д. Старцева на о-ве Путятина.
Становление дальневосточной металлообрабатывающей промышленности относится к 60-м гг. XIX в., когда во Владивостоке были построены в порту судоремонтные мастерские. В 1872 г. в связи с переводом во Владивосток главного тихоокеанского порта мастерским передано оборудование Николаевского (на Амуре) судоремонтного завода, они преобразованы в завод. В 1885 г. Владивостокский судоремзавод стал расширяться на современной (по тому времени) технической основе. В 1869 г. в мастерских работало от 40 до 60 человек, в 1886 г.— около 300, в 1896 г.- 697, в 1900 г.- 813 человек. Частные металлообрабатывающие предприятия возникают в 80-е гг. В середине 90-х гг. XIX в. наиболее значительными из них являлись: машиностроительный завод Товарищества Амурского речного пароходства, литейно-мехапиче-скпй завод И. П. Чепурина и чугуномеднолитейньш завод Першина (все три в г. Благовещенске), чугуномеднолитейный и механический завод Р. Бюргппа во Владивостоке и чугуномеднолитейньш завод Кузнецова— Ласькова в пригороде Хабаровска. Энерговооруженность названных заводов 148 л. с., число работающих 145 человек.
В конце XIX в. создавались капиталистические предприятия в лесообрабатывающей промышленности, которая особенно быстро развивалась и Приморской области. В 1881 г. было построено две лесопильни во Владивостоке, одна из них принадлежала Ж. Монсэ, другая — русскому купцу М. К. Федорову. В середине 90-х гг. в Приамурском крае насчитывалось шесть паровых лесопилен (две в Амурской области и четыре в Приморской). Эти предприятия имели самую высокую в обрабатывающей промьнллсштостп энерговооруженность — 210 л. с., на пих работало 78 человек.
Энерговооруженность обрабатывающей промышленности (без учета Дальзапода). с середины 80-х до конца 90-х гг. XIX в. возросла с 279 до 1124 л. с., т. е. в 4 раза. На предприятие фабрично-заводского типа в среднем приходилось 40 л. с.. а на одного рабочего — 0,5 л. с. Подавляющее большинство предприятии базировалось на ручном труде.
Во второй половине XIX в. господствующие позиции занимала в экономике края горнодобывающая отрасль, что и предопределило значение Дальнего Востока как источника сырья в системе народного хозяйства России. Ведущее место принадлежало золотопромышленности. Известно. что капитал устремляется прежде всего в те отрасли, которые быстрее всего приносят прибыль. Золотодобыча являлась исключительно прибыльной, даже несмотря на дороговизну доставки на прииски рабочей силы, орудий труда, продуктов питания и предметов первой необходимости
Первоначально (до 60-х гг. XIX в.) забайкальская золотопромышленность была монополизирована Кабинетом Его Императорского Величества. На приисках использовался подневольный труд приписных крестьян, ссыльных и каторжан. Кабинетское землевладение и землепользование оказывало тормозящее влияние на развитие забайкальской экономики. «Кабинетское хозяйство в целом носило рантьерско-паразитический характер, оставаясь феодальным не только по назначению доходов, но и по их экономическому содержанию». Лишившись после отмены крепостного права подневольной рабочей силы, это хозяйство стало приходить в--упадок. В то же время в интересах Кабинета огромные территории в Забайкалье, богатые месторождениями золота и серебра, были закрыты для частных предпринимателей. С 1863 г. частная золотодобыча на землях Кабинета была разрешена, но взимаемые с предпринимателя налоги нередко оказывались непосильными. Тем не менее частная золотопромышленность Забайкалья развивалась все более быстрыми темпами, в том числе и на кабинетских землях: если в. 1865 г. на землях Кабинета действовало 2 частных прииска, то в 1869 г.— 17. Всего же с 1865 по 1870 г. количество разрабатываемых в Забайкалье приисков (кабинетских и частных) увеличилось более чем в 2 раза (с 36 до 74). Частная золотопромышленность в Амурской области была разрешена лишь в середине 60-х гг. В 1866 г. горным инженером Н. П. Аносовым открыты богатейшие золотые россыпи на р. Джалинде (между Амуром и Зеей). В 1867 г. для эксплуатации этих россыпей основана Верхнеамурская золотопромышленная компания, начавшая промышленную разработку на Васильевском прииске в 1868 г., причем в первый же год было добыто более 50 пудов золота. В 1871 г. ведущие ее пайщики образовали Среднеамурскую компанию. В 1876 г. возникла Ниманская компания, куда вошли в основном пайщики Среднеамурской компании. Сконцентрировав к началу 90-х гг. 60% всей добычи, Верхнеамурская, Зейская я Ниманская компании доминировали в золотопромышленности Приамур-ского края .
В Приморской области золото было найдено в 1869 г., но до 1890-х гг. золотопромышленность оставалась здесь в зачаточном состоянии. В 90-е гг. число разрабатываемых приисков стало быстро расти. В конце 90-х гг. добычу монополизировали три объединения: Амгунская золотопромышленная компания, товарищество «Ельцов и Левашов» и Охотская компания.
К концу 90-х гг. XIX в. многие богатые месторождения были выработаны, п для дальнейшей их разработки требовались дополнительные затраты капитала на внедрение техники, более совершенных способов добычи. Однако золотопромышленники и Кабинет пошли по более легкому пути: они стали сдавать золотоносные площади в аренду подрядчикам и золотничникам. Этому способствовало то обстоятельство, что именно в начале 90-х гг. начался усиленный приток в Приамурское генерал-губернаторство, в первую очередь на прииски, дешевых иностранных рабочих-отходников.
В конце XIX — начале XX в. началось проникновение в золотодобывающую промышленность Приамурского края иностранного капитала. Капиталисты Англии, Франции, США, Германии, Швейцарии и Бельгии стали приобретать акции Верхнеамурской, Ниманской и Амгунской компаний, основывать свои прииски.
Большое значение в хозяйственной жизни Дальнего Востока имела добыча угля. Каменноугольная отрасль занимала второе место (после золотодобычи) в горнодобывающей промышленности региона. Зарождение ее относится к 60-м гг. ХIХ в., хотя па Сахалине инженером-геологом А. Носовым разработка каменного угля была начата уже в конце 50-х гг. Сначала добыча велась в незначительных размерах командами морских судов. Затем было принято решение вести разработку силами каторжан, и с 1861 г. первая партия их начала работать в угольных копях Дуэ.. Сахалин стал первым объектом проникновения иностранного капитала в добывающую промышленность Дальнего Востока. С 1870 по 1872 г. па острове пела разработку Сортунайского угольного месторождения американская компания «Олифант и К°». В 1875 г. Министерством внутренних дел России заключен контракт с надворным советником Я. Н. Бутковским на аренду угольных копей на Сахалине, однако копы в Дуэ вскоре перешли обществу «Сахалин», управляющим которого стал И. О. Маковскнй. В 1896 г. годовая производительность всех сахалинских шахт превысила 1,6 млн пудов, в 1897 г. было добыто 2,7 млн пуд., в 1900 г.—3,1 млн пудов угля.
На материке добыча угля началась в Приморской области. В 1892 г. на Сучанском месторождении добыли 0,12 млн пудов угля. С 1896 г.
велась промышленная разработка месторождения (за год добыто 0,3 млн пудов антрацита). В 1897 г. начал разработку Подгородненских месторождений инженер Горлов, на трех шахтах которого добыча угля составила 0,04 млн пудов.
В целом же, хотя добыча угля на Дальнем Востоке с 1896 по 1900 г. более чем удвоилась (с 1,9 млп до 4,14 млн пудов), уровень развития этой отрасли был низким, из 21 месторождения разрабатывалось только 9 (4 из них действовали на Сахалине, 5 — в Южно-Уссурийском округе Приморской области).
О низком уровне механизации, малой производительности труда в каменноугольной промышленности Дальнего Востока свидетельствовал тот факт, что выработка на одного рабочего здесь значительно отставала от общероссийской. Если годовая выработка на одного рабочего, занятого в копях и на поверхности, в 1900 г. в среднем по России составляла 9 тыс. пудов, в Подмосковном бассейне — 7,7, на Урале — 7,1, в Сибири — 7,6, то на Дальнем Востоке она равнялась 4,5 тыс. пудов. Разведку месторождений нефти на Сахалине вели инженеры А. Е. Иванов, Ф. П. Линдебаум, лейтенант Г. И. Зотов, некоторые промышленники, но добыча не производилась.
Добыча руды и выплавка цветных металлов не получили сколько-нибудь значительного развития в пореформенный период — более того, отмена крепостного права и отлив приписных крестьян п мастеровых привели к сокращению производства на Нерчинских горных заводах. В 70-е гг. продолжал действовать только Кутомарский сереброплавильный завод на котором в 1889 г. выплавлено серебра на сумму более 30 тыс. р.; в начале 90-х гг. ежегодно выплавлялось 50—52 пуда серебра. Добыча железной руды велась на Балягинском руднике, сталь и чугун выплавлялись на Петровском казенном заводе. В конце 80-х гг. XIX в. его расширили, установили паровой молот; сумма годового производства составила 57 тыс. р., а в начале 90-х гг.— 100 тыс. р. Однако завод был нерентабельным, его некачественные изделия с трудом находили сбыт. Лишь в период железнодорожного строительства производство несколько оживилось, и сумма годового производства к 1898 г. возросла до 333 412 р.
Капиталистическая лесная промышленность стала развиваться еще и 60-е гг. XIX в. с началом активного заселения Дальнего Востока. Она обслуживала нужды по строительству городов, портов, поенных укреплений, а с развитием морского и речного судоходства удовлетворяла запросы пароходных компаний и отдельных судовладельцев в Приморье и на Амуре, Рубкой п сплавом леса занималось главным образов сельское населенно. Половина делового леса заготавливалась крестьянами, половина — казаками и мещанами. Подъем лесной промышленности в Амурской н Приморской областях связан с постройкой Транссибирской железной дороги, когда местные предприниматели получили крупные казенные заказы на заготовку лесных материалов, шпал и т. д.( В 1896 г. фирма «Семенов п Демби» подписала контракт на поставку шпал для КВЖД. Заготовка велась на Южном Сахалине большой партиен поселенцев (800 человек). Возник целый ряд лесопильных предприятий. Предпринп-малпсь попытки организовать экспорт дальневосточного лрс<ч: п 1888 г. владивостокский коммерсант Ю. И. Бринер вывез партию лесных материалов в Китай, а следом за ним купец М. К. Федоров продал часть
леса в Японию, часть — в Китай. Но в целом экспорт леса за границу так и не удалось наладить.
На капиталистической основе были организованы зверобойный и морской промыслы. Добыча котиков на Командорских островах находилась в руках американской торговой фирмы «Гутчинсон, Коль и К°». Фирма добывала до 50 тыс. котиков в год. В 90-е гг. XIX в. промысел морских котиков и бобров составил монополию Русского товарищества котиковых промыслов. Во второй половине XIX в. на Дальнем Востоке действовало-несколько крупных китобойных и зверобойных предприятий русских и иностранных капиталистов: О. Линдгольма, капитана русского флота Эльфсберга (владельца Тугурской китобойной компании), шкипера Ф. Гека, морских офицеров А. Г. Дыдымова и Г. Г. Кейзерлинга, владивостокских купцов Я. Л. Семенова и Г. Ф. Демби и др. В 1899 г. основной капитал предприятия графа Г. Г. Кейзерлинга составлял 1,5 млн р. Лов китов и котиков осуществлялся русскими, японскими и американскими предпринимателями хищнически, что привело па рубеже XIX—XX вв. к резкому сокращению численности морского зверя.
Добыча рыбы в.морях, реках и озерах производилась крупными капиталистическими предприятиями (Г. Ф. Демби, Г. Г. Кейзерлинг и др.). В конце прошлого столетия только промышленник Я. Л. Семенов добывал ежегодно более 1,2 млн пудов рыбы. Большое значение имела добыча трепангов, крабов, моллюсков, морской капусты в Японском и Охотском морях. В конце XIX в. русские капиталисты получали только от добычи и продажи морской капусты ежегодно более 30 тыс. р. прибыли, а от реализации трепангов — более 1 млн р.
На долю добывающих отраслей приходилось более 80% всей суммы годового производства промышленности. В Забайкальской области с середины 80-х до конца 90-х гг. XIX в. на долю золотодобычи приходилось 81—85% всей суммы промышленного производства, в Амурской— 80-92%„ в Приморской-от 30% в 1890 г. до 50% в 1899 г. Переход к фабричной стадии производства в добывающих отраслях промышленности шел памногос медленнее, чем в обрабатывающих. К концу 90-х гг. горнодобывающая промышленность Приамурского генерал-губернаторства пмела энерговооруженность всего 887 л. с. (47% от общей энерговооруженности дальневосточной промышленности), хотя давала в это время 77% суммы годового промышленного производства. Переход золотодобывающей промышленности к более совершенным способам производства (с использованием драг, локомобилей, золотопромывательных ма-Ш1гн и т. д.), наметпишпйся в 80-е гг., в 90-е гг. затормозился в связи с развитием мелкой золотодобычи, распространением золотничества. Фаб-рика вплоть до конца XIX в. оставалась явлением спорадическим.
Такпм образом, развитое промышленного капитализма на Дальнем Востоке, происходившее в условиях слабой заселенности и нехватки рабочих рук, осуществлялось намного медленнее, чем в центре страны. Основание крупных промышленных предприятий, приглашение специалистов, покупка машин, дорогого оборудования требовали больших капиталовложений, которыми не располагала местная буржуазия. Сдерживающим фактором была также позиция российской буржуазии, рассматривавшей Сибнрь н Дальний Восток в первую очередь как источник сырья
я не заинтересованной в их быстром промышленном развитии. Сказывалась и противоречивая политика царизма, которая определялась главным образом корыстными устремлениями помещиков и капиталистов центра.
В результате вплоть до конца XIX в. Дальний Восток оставался отсталой окраиной с аграрно-сырьевой направленностью экономики. Переход на рельсы крупного фабричного производства, завершившийся в центре страны в начале 80-х гг., здесь еще только начинался. Однако в 90-е гг. произошли существенные сдвиги как в сторону общего ускорения развития экономики, так и в направлении перехода к более развитым формам капитализма.|
Транспорт
Процесс освоения дальневосточной окраины, включения ее в общероссийскую систему хозяйства во многом зависел от развития транспорта, обеспечивавшего стабильное функционирование хозяйственного организма В. И. Ленин подчеркивал, что транспорт является «нашей главной, пожалуй, или одной пз главнейших баз всей нашей экономики».
До постройки железных дорог важнейшим средством сухопутного. со-оощения был гужевой транспорт. Однако дороги находились в плохом состоянии. Так, почтовый тракт, важнейшая сухопутная артерия Амурской области, тянулся вдоль Амура на 1664 версты от ст-цы Покровской до г. Хабаровска и делился на колесный и вьючный. Тракт пересекало 117 рек и речек. «Прерывистость колесного пути, почти совершенное отсутствие переправ и мостов через реки делают различие колесного пути от вьючного ничтожным. Поэтому в распутицу и во время ледохода рек всякое сообщение в крае фактически прекращается» . Не в лучшем состоянии находились грунтовые дороги в Приморской области (за исключением Южно-Уссурийского округа). «В большей части края или совсем нет грунтовых дорог, или же таковые находятся в совершенно неудовлетворительном состоянии, лишающем их всякого значения».
Между многими селениями не было даже простых колесных дорог, и сообщение в периоды весенней и осенней распутицы, продолжавшейся 3—4 месяца в году, лишь в некоторых местностях осуществлялось ио
вьючным тропам, а в остальных — совершенно прекращалось. Стоимость доставки людей п грузов иной раз превышала стоимость самого товара;
неорганизованность доставки обусловливала медленность оборота капиталов в торговле и промышленности.
В Забайкалье важнейшими сухопутными дорогами являлись Большой Московский почтовый тракт от пристани Мысовой до ст-цы Сретенской и торговые тракты от Кяхты до Мысовой п Иркутска. По ним шел основной поток товаров, предназначенных для приисков, значительную часть составляли чайные грузы. Почти седьмая часть населения Забайкалья была занята на транспорте — обслуживала перевозки, которые по второй половине XIX в. были организованы частными предпринимателями. Монополистами в этой отрасли были крупные фирмы Кухтерппа, Королева, Корнилова, сосредоточившие в своих руках все транспортные операции: перевозку пассажиров, извоз (перевозку кладей), дворничество (содержание постоялых дворов), эксплуатировавшие сотни работников .
Все большее значение приобретали водные пути сообщения. Первый пароход на Амуре появился в 1854 г., когда генерал-губернатор Восточной Сибири Муравьев-Амурский на «Аргуни» проследовал до Мариин-ского поста. В 1860 г. на Амуре было уже 8 пароходов, в 1870 — 25, в 1885 г. перевозки осуществлял уже 41 пароход, в 1895 г.— 56.
Со второй половины 90-х гг. XIX в. обнаружилась устойчивая тенденция к росту речного флота в бассейне Амура. С развитием речного транспорта укреплялось его путевое хозяйство. С 1895 г. на Амуре началась установка судоходных знаков. Эту работу завершает в 1901 г. Амурское управление водными путями Министерства путей сообщения, образованное в 1899 г. В 1898 г. на Амуре ведутся дноуглубительные работы, а с 1900 г.— камнеуборочные. Судоходство осуществлялось также по оз. Байкал и р. Селенге в Забайкальской области. К началу 1890-х гг. здесь насчитывалось 14 пароходов, 44 барн;и и 15 парусных судов .
Для дальневосточного региона, обладавшего протяженным морским побережьем, существенное значение имело развитие морского транспорта. В 60-е гг. XIX в. морские перевозки осуществлялись судами Российско-Американской компании и военными транспортами Сибирской флотилии. В 1871—1873 гг. военный порт из Нпколаевска-на-Амуре переведен во Владивосток, значение которого начало быстро расти. Малочисленность отечественного флота вынуждала в широких масштабах пользоваться иностранным фрахтом. Поскольку на оплату фрахта расходовались почти все годовые поступления от внешней торговли, остро встала проблема развития отечественного флота, которьй мог бы удовлетворить нужды
торговли и промышленности, противостоять иностранному засилью, способствовать укреплению связи дальневосточной окраины с центром.
Самодержавие не проявляло особой активности в развитии отечественного торгового флота, в связи с чем возникла мысль собрать деньги путем частных пожертвований. Возглавил эту кампанию Московский главный комитет. В 1878 г. на добровольные пожертвования были закуплены за границей четыре корабля и создан Добровольный флот. С 1880 г. его суда связали дальневосточную окраину России с портами Черного моря, взяв на себя большую часть грузоперевозок по дальнему каботажу. В 1886 г. Добрфлот организовал плавание судов к Охотскому и Берингоморскому побережью.
В 1880 г. возникла частная пароходная компания «Шевелев и К°». М. Г. Шевелев получил правительственную субсидию в 60 тыс. р. По договору обязанностью этой компании было содержание срочного сообщения между Ханькоу, Шанхаем, Нагасаки и Владивостоком, а также между Дуэ и Корсаковским постом (Сахалин) с заходом в Николаевск и Императорскую Гавань. В качестве поощрения правительство выплачивало ей по 3 р. за милю. К середине 90-х гг. компания имела четыре парохода, а о 1893 г. стала фрахтовать иностранные суда.
Роль водного транспорта в развитии экономики дальневосточного края трудно переоценить. По речным магистралям осуществлялась основная масса грузовых перевозок, благодаря морскому флоту было установлено сообщение Дальнего Востока с Европейской Россией, укреплялись торгово-экономическпе связи между отдельными пунктами морского побережья, увеличился приток переселенцев. Водный транспорт развивался главным образом за счет паровых судов, что значительно ускоряло и удешевляло перевозки. Даже с учетом того, что по рекам Дальнего Востока плавали в основном слабосильные пароходы, энерговооруженность речного транспорта в начале 90-х гг. составляла около 7 тыс. л. с. Это во много раз превышало мощность всей дальневосточной промышленности. Наращивание сил морского флота стимулировало развитие угледобычи, рыбной промышленности и т. д.
И все же рост транспорта не обеспечивал потребностей экономики края, его состояние тормозило темпы формирования капиталистического рынка. На развитии речного флота отрицательно отражалась недостаточная изученность фарватеров Амура, Аргуни, Шилки, Зеи, Бурей, Уссури, нехватка специалистов.. Господствующие позиции в амурском судоходстве занимали крупные капиталистические предприятия — Товарищество Амурского пароходства (1871) и Амурское общество пароходства п торговли (1882). Пользуясь споим монопольным положением, компании завышали фрахты, принимали частные грузы без гарантии за их сохранность п т. д. Морской отечественный флот
наращивал свои силы медленно, каботажные перевозки почти полностью находились в руках иностранпев.
В середине 80-х гг. XIX в. царское правительство приступило наконец к решению ставшего насущным вопроса о строительстве Транссибирской железнодорожной магистрали. В
1887—1889 гг. проводились изыскательские работы по трассе. 19 мая 1891 г. с закладкой во Владивостоке «первого камня» Уссурийской железной дороги началось огромное по своим масштабам железнодорожное строительство. Руководителем строи
тельных работ был назначен инженер Урсатти, в начале 1893 г. его сменил на этом посту инженер О. П. Вяземский. 6 декабря 1894 г. было открыто временное движение от ст. Владивосток до ст. Графской, а 3 сентября 1897 г. во Владивосток прибыл первый сквозной поезд, вышедший из Хабаровска 1 сентября.
Строительство Забайкальской железной дороги было начато 11 апреля 1895 г. под руководством инженера А. Н. Пушечникова, изыскательская экспедиция провела работу под началом инженера О. П. Вяземского. Сдача дороги в эксплуатацию состоялась 11 июля 1901 г.
В 1892 г. был разработан проект строительства железной дороги от Сретенска до Хабаровска по русской территории параллельно Амуру, но царское правительство выбрало другой маршрут — кратчайший путь от Забайкалья до Приморья через Маньчжурию. Выбор был обусловлен интересами русской империалистической буржуазии, которая включилась в борьбу за раздел Китая и Кореи. Строительство осуществляло созданное в 1896 г. Общество Китайско-Восточной железной-дпросИд. главным акционером которого стал Русско-Китайский банк. Ввиду стратегической важности КВЖД русское правительство взяло строительство под свой контроль, а затем стало оплачивать Обществу все убытки по эксплуатации. Маньчжурская железная дорога отвлекла массу русских капиталов и сил, затормозила переселенческое движение, а также развитие торговли и промышленности Амурской области.
Накануне русско-японской войны общая протяженность русских железных дорог на Дальнем Востоке составляла 4957 км, из них по русской территории проходило 2332,9 км, т. е. 48,0% от общей длины дорог. Это свидетельствовало о том, что железнодорожное строительство велось без должного учета национальных интересов.
Развитие железнодорожной сети имело огромное значение. Паровой железнодорожный транспорт был настоящей революцией в средствах,
сообщения, он значительно ускорил оборот капиталов, обеспечил их приток на дальневосточную окраину, ликвидировал изолированность региона, его оторванность от общероссийского рынка, способствовал притоку переселенцев и рабочих, развитию производительных сил. Строительство железнодорожной магистрали сыграло важную роль в процессе первоначального накопления, ибо Великая Сибирская дорога, по образному выражению В. И. Ленина, была великой «...не только по своей длине, но и по безмерному грабежу строителями казенных денег, по безмерной эксплуатации строивших ее рабочих» .
Железнодорожное строительство способствовало расширению сухопутной транспортной системы, проведению новых грунтовых дорог. В 1894 г. в Приморской области был проложен колесный путь от Сучана до бухты Находка и далее к заливу Святой Ольги; построены дороги от Хабаровска до ряда больших селений; с новыми населенными пунктами были связаны с. Шмаковка, ст. Гродеково, пос. Сучан, г. Никольск-Уссурий-ский и т. д. Практически к концу 90-х гг. XIX в. край имел сеть дорог, связывавших крупные населенные пункты друг с другом. В 1898 г. началось строительство самой значительной грунтовой дороги вдоль Амура — от Хабаровска на Благовещенск. Она сооружалась силами каторжап п подучила название «Амурская колесуха».
Огромное воздействие оказало железнодорожное строительство на развитпе морского транспорта. В 1896 г. было принято решение о строительстве коммерческого порта во Владивостоке. За трп года здесь построены сухой док для Добрфлота, железнодорожная ветка от мыса Эгершельд до железнодорожного вокзала, новые причальные линии и складские помещения. С вводом в строй КВЖД Владивосток стал морскими воротами Транссибирской магистрали и приобрел международное значение. В 1900 г. к порту было приписано 28 крупных судов. В пх число пе вошли 15 судов Добрфлота, 6 — Русского Восточно-Азиатского пароходства, 5 — Русско-Балтийского пароходства, плававших в русских дальневосточных водах, но приписанных к портам Европейской России. Крупным транспортным предприятием являлось морское пароходство Общества КВЖД, которому принадлежало в отдельные годы до 26 судов.
Несмотря на рост русского торгового флота, большинство местных каботажных перевозок по-прежнему оставались в руках иностранцев. В 1899 г. из 19 судов, осуществлявших ближние перевозки, только 8 плавали под русским флагом.
Развитие всей транспортной системы, и особенно промышленный переворот на сухопутном транспорте п техническое совершенствование в судоходстве, создало предпосылки для подъема производительных сил Дальнего Востока. Улучшение транспортных связей стимулировало в первую очередь торговлю.
Дальневосточная торговля
В первые пореформенные десятилетия накопление капитала в крае шло главным образом через торговлю. «Торговый и ростовщический капитал,— писал В. И. Ленин,— всегда исторически предшествуют образованию промышленного капитала, и логически являются необходимым,
условием этого образования...» В
условиях медленного развития местной промышленности и ремесла для Дальнего Востока особенно большое значение имела внешняя торговля.
В Положении, опубликованием 19 января 1859 г., говорилось: «...признавая полезным по видам политическим и финансовым, чтобы в Приамурском крае преимущественно развивалась торговля русская, а вместе с тем принимая во внимание, что по отдаленности этого края, недостатку населения и затруднительности сообщений с оным трудно и почти невозможно довольствовать оный исключительно изделиями только русских мануфактур и фабрик, положено... торговлю иностранными товарами в Приамурском крае и вообще в Восточной Сибири оставить на ныне существующих правах (беспошлинно)». 22 декабря 1860 г. Сибирский комитет распространил это положение на все порты Приморской области и предоставил Приамурскому краю право свободной торговли иностранными товарами.
Значительную часть грузов доставляли во Владивосток иностранные суда. Однако отличительной особенностью внешнеторгового оборота в 90-х гг. явилось постепенное наращпвание сил российского капитала. Если в 1890 г. на русских судах было доставлено 22% грузов, то в 1894 г.-28, в 1896 г.-32 и в 1899 г.-41%. Николаевск-на-Амуре еще в 50-е гг. стал основным пунктом проникновения на русский Дальний Восток иностранного, прежде всего германского и американского, капитала. В 90-е гг. на русские товары приходилось 41,5% ввоза на Дальний Восток, на товары из Германии — 15,4, пз Англии — 22,5, Китая — 4,6, Японии — 10, Америки — 5,6% 68. /
В интересах отечественной буржуазии царское правительство проводило покровительственную таможенную политику. В 1867 г. были обложены пошлиной иностранные суда, ввозившие в край спиртные напитки. С 1888 г. допускался беспошлинный ввоз из-за границы только сахара. патоки, конфет, минеральных осветительных масел, парафина, мази, лаков и спичек. Пошлины на одни и те же товары то вводились, то отменялись. Непоследовательная политика царского правительства являлась отражением острой конкурентной борьбы, происходившей в различных кругах буржуазии России и Дальнего Востока. Иностранный капитал находил себе защитников в лице местной компрадорской буржуазии.
В 1890-е гг. значительно повысился общий оборот внешней торговли. За десятилетие — 1891—1900 гг.— привоз грузов во Владивостокский корт увеличился более чем в 5 раз и достиг в 1900 г. 21,7 млп пудов. Изменился состав ввозимых товаров: в связи с постройкой Уссурийской железной дороги резко возрос ввоз на Дальний Восток изделий тяжелой промышленности.
С Китаем, Кореей и Монголией развивалась в основном сухопутная торговля. Одним пз основных пунктов товарообмена с Китаем оставалась Кяхта, большую часть товарооборота составлял чайный транзит. Так, через Кяхту в 1893 г. ввезено товаров на сумму 13,572 млн р., из них на долю чая приходилось 12,979 млн р. Через Кяхту вывозились в Китай главным образом фабрично-заводские и ремесленные изделия, золдто и серебро (в монетах).
Через забайкальскую границу развивался товарообмен с Маньчжурией и Монголией.: Главные пункты этой торговли — Сретенск, Нерчинск, Цурухайтуй, Абагайтуи, Могойтуй, Цагап-Олуевская, Верхнеульхунская станицы. В Монголию вывозились сукно, бумажные, льняные н пеньковые ткани, железо, металлические изделия, юфть, хлеб. Из Китая п Монголии: ввозились скот и продукты скотоводства Объем товарообмена был незначительным (менее 200 тыс. р. в год) и втяел характер местной меновой торговли.
Маньчжурия с 60-х гг. XIX в. стала одним из основных поставщиков продуктов сельского хозяйства, таких, как пшеница, ячмень, овес, просо, чумиза, гаолян, рис, бобы, фасоль, мука, свинина, баранина, а также рогатый скот, кони и т. д. Закупки производило интендантство. В Маньчжурию с русского Дальнего Востока поступали бумага, соль, рыба, морская капуста, трепанги, ткани (холст, ситец, коленкор, полотно), а также керосин, растительное масло, кожа. Торговля с Маньчжурией велась в основном через три заставы: Хунчунскую, Полтавскую и Верхнемангу-гайскую. Ее объем с 1892 по 1899 г. возрос с 3,42 до 4 млн р.
Сухопутная торговля с Кореей развивалась медленно, товарооборот в 90-е гг. составлял 200—250 тыс. р. в год. Главным предметом ввоза из Кореи был скот, а вывоза — материи.
За исключением Кяхты, торговый баланс сухопутной торговли был
активным, вывоз преобладал над ввозом. Как показывает структура вывоза, по отношению к соседним Монголии, Маньчжурии и Корее Дальний Восток играл роль промышленно развитого края, однако значительная часть товаров, продаваемых дальневосточными купцами за границу, доставлялась из Европейской России, а не производилась на месте.
По мере заселения и освоения дальневосточного региона русскими людьми развивалась внутренняя торговля. Однако темпы этого развития были незначительными. Вследствие неудовлетворительного состояния дорог и удаленности многих районов от торгово-промышленных центров продолжала сохраняться меновая торговля} В Забайкальской области существовали инородческие торжки. В округах Гижигинском, Удском, Охотском, на Камчатке и Командорских островах торговля шла на пушнину. В результате неэквивалентного обмена аборигенам приходилось как минимум вчетверо дороже покупать предметы первой необходимости, причем товары нередко были недоброкачественными.
Ярмарочная и базарная торговля развивалась медленно. В начале 90-х гг. в Приморской области функционировал единственный настоящий базар в с. Никольском с оборотом (в воскресные дни) от 1 тыс. до 2 тыс. р. Первые ярмарки были организованы лишь в 1893 г. в с. Осиповке (товарооборот составил 73,8 тыс. р.) иве. Шкотове (оказалась неудачной). К концу 90-х гг. в Приморской области число ярмарок достигло 11 с общим оборотом 246 тыс. р. (села Камень-Рыболов, Осиповка, Жариково, Черниговка, Спасское, Зеньковка, Покровка и др.).
В начале 90-х гг. XIX в. в Забайкальской области насчитывалось три ярмарки — Верхнеудинская, Чертовкинская и Агинская с оборотом более 4 млн р. К 1900 г. оборот торговых ярмарок в Забайкалье возрос до 7 млн. р. Торговля в селах и поселках по Амуру велась в период навигации во время остановок рейсовых пароходов.
С ростом городов увеличивалась их роль и как емких товарных рынков, и как товарораспределительных центров. Так, например, в Забайкальской области роль основных товарораспределительных центров выполняли Троицкосавск с торговой слободой Кяхта (товарооборот в 1896 г. составил 9,7 млн р.), Чита (4 млн р.), Верхнеудииск (3,7 млп р.).
Роль торгового капитала была противоречивой. С одной стороны, он способствовал росту экономических связей Дальнего Востока с Россией, стимулировал развитие товарно-денежных отношений, способствовал накоплению капиталов, часть которых потом вкладывалась в промышленность. Так, фирма «И. Я. Чурин и К°» (основана в 1867 г.) вела торговлю в Благовещенске, Владивостоке, Николаевске-па-Амуре, Хабаровске, Нцкольске-Уссурийском и во многих населенных пунктах Приамурья к Приморья. Кроме торговли, фирма занималась промышленным предпринимательством, владела веревочными, кожевенными и канатными заводами. Ее конторы находились в Москве и Иркутске, комиссионерства — в Чите, Сретенске п Одессе. С другой стороны, торговый капитал, монополизируя торговлю, сочетал торговые операции с ростовщпчески-мп, выкачивая дополнительные прибыли за счет спекуляции, искусственно создаваемого дефицита. Характерна деятельность торгового дома «Куист п Альберс», который занимался не столько доставкой из Германки грецких товаров па русский Дальний Восток, сколько спекуляцией русскими товарами. Влияние этой фирмы было огромным: она имела 16 представительств в Восточной Сибпрн и на Дальнем Востоке, о — в Маньчжурии и 1 — в Японии. Фирму «Кунст и Альберс» поддерживал Немецкий банк, фирмы Германии, Англии, Китая, Японии, ее деятельность способствовала укреплению позиций иностранного капитала в экономике Дальнего Востока.
Почти вся торговля на Камчатке находилась под контролем двух фирм: Русского товарищества котиковых промыслов и Амурского товарищества. На Командорских островах вся торговля была монополизирована Котиковым товариществом. Эти фирмы, пользуясь своим абсолютным господством, втрое-вчетверо занижали цены на приобретаемую пушнину, получая баснословные прибыли.
Господство крупных торговых фирм вело к консервации отдельных пережиточных черт, свойственных монополиям феодального типа. В частности, это было характерно для кяхтииской чайной торговли которая сосредоточилась в руках небольшой группы купцов-первогильдейцев, среди которых наиболее активными были А. Я. Немчинов, А. В. Швецов, А. А. Молчанов, А. М. Лушников, М. О. Осокпн ". Крупные монополип получали львиную долю всех прибылей в торговле. Мелкие торговцы находились в полной зависимости от оптовиков. «Остальные торговцы не что иное, как приказчики этих фирм, почему конкурировать с ними не
в состоянии».
Значительную часть розничного товарооборота на юге Приморской области сосредоточили к концу 90-х гг. в своих руках китайские торговцы, которые являлись агентами крупных китайских фирм.
Буржуазные реформы 60-70-х гг. п России привели к созданию финансово-кредитной системы, более соответствовавшей интересам капиталистического развития. Организация кредитной системы на Дальнем Востоке находилась в руках государства, II ее развитие отставало по сравнению с центральными районами страны. К началу 90-х гг. в крае существовало только три специальных кредитных учреждения: отделение Государственного банка в Хабаровске и городские общественные банки в Нерчннске и Благовещенске. В 1893 г. открыто отделение Государственного банка в Благовещенске, в 1894 г.— во Владивостоке и Чите. К 1894 г. существовали уже 40 сберегательных касс. Насколько насущной была необходимость в развитии кредитной системы, показывает тот факт, чго уже в 1894 г. оборот всех отделении Государственного банка края достиг 64 млн р., а в 1897 г. общий оборот отделений Государственного банка только во Владивостоке и Хабаровске составил 304 млп р. Отделения Государственного байка создавались в первую очередь для кредт-оианпк золотопромышленности. Это, в частности, было главным в деятельности Читинского и Благовещенского отделений.
К концу 90-х гг. имелись отделения Русско-Китайского банка во Владивостоке и других городах, открыл своп первые отделения Русско-Корейский банк, начало функционировать отделение Сибирского торгового банка в Благовещенске, было учреждено городское кредитное учреждение в Хабаровске. Банковские обороты давали большие прибыли. В то же время коммерческий кредит облегчал создание новых предприятий, способствовал развитию промышленного предпринимательства. Однако банковский капитал обслуживал наиболее мощные торгово-промышленные, предприятия и фирмы; ипс сферы его влиштия оставалась средняя буржуазия, сельская и городская мелкая буржуазия. Именно поэтому ростовщичество вытеснялось крайне медленно. Таким образом, в пореформенный период на Дальнем Востоке утвердился капиталистический способ производства. В этом проявлялось единство его исторического пути с общероссийским. Дальневосточная экономика развивалась динамично, особенно к концу века: росла площадь возделанных земель, увеличивались сбор хлебов п поголовье скота, повышался удельный вес товарной сельскохозяйственной продукции. Успешно развивалась золотодобыча, росла угледобыча, получила развитие обрабатывающая промышленность. Шло формирование транспортной системы; развитие судоходства, сухопутного транспорта стимулировало торговлю.)
Вместе с тем процесс развития капитализма вглубь заметно отставал от общероссийского, что было типичным для колонизуемой окраины. В связи с этим количественные изменения были намного заметнее, чем качественные сдвиги. Сельское хозяйство развивалось в основном экстенсивно. В промышленности широко были распространены дофабричные формы производства. Торговый капитал значительно преобладал над промышленным. Так, в 1900 г. местные предприниматели выбирали на торговые предприятия документов в 15 раз больше, чем на промышленные. Фактически дальневосточный регион относился к «пограничным областям» капитализма, «понимая слово пограничный и в географическом смысле (страны, в которые только начинает проникать капитализм...), и в политико-экономическом смысле (кустарная промышленность и вообще отрасли народного хозяйства, в которых держатся еще отсталые способы производства) ».
В конце XIX в. со строительством Транссибирской магистрали и с включением Дальнего Востока в общероссийскую капиталистическую систему хозяйства сложились предпосылки для ускорения темпов социально-экономического развития региона.