Яков I и Роберт Филмер: политическая доктрина абсолютизма
Андрей Тесля
Яков I (1603 – 1625), наследовавший английский престол после Елизаветы, проявлял значительный интерес к областям теоретического знания, в частности публикуя работы по богословию и стремясь обосновать собственный королевский статус в качестве абсолютного. Его политические идеи выражены трактатах «О подлинном законе свободных монархи» и «Подарке королю», а также в тронных речах в парламенте. Если традиционно политические идеи Якова I считались не слишком оригинальным, а зачастую подчеркивался присущий им низкий интеллектуальный уровень, то ныне оценки отчасти сместились в иную плоскость. На первый план вышел интерес к политическим сочинениям Якова как одной из первых приобретших официальный статус деклараций абсолютной монархии, опиравшейся на традиционналисткий фундамент, но пытавшейся использовать его в целях, весьма далеких от первоначальных. В основе политической доктрины Якова I лежит утверждение о божественном происхождении королевской власти, из которой, однако, делается довольно нетрадиционный вывод – а именно, постулируется, что никакой иной власти, кроме власти Бога над королем нет. Он не связан никакими обязательствами, никакими традициями перед обществом и тем более перед отдельными составляющими его корпоративными образованиями. Король стоит над законом и над судом – «Как короли получают свою власть от Бога, так и судьи от королей» (из речи в Звездной палате, 1616 г.) 1). «Короли были авторами и творцами законов, а не законы – творцами королей» («О подлинном законе…») 2). Показателен конфликт, возникший между только что вошедшим на престол королем и уже к тому времени авторитетным английским судьей Эдвардом Коком. Согласно рассказу самого Кока, Яков I доказывал, что поскольку закон основан на разуме, а король обладает разумом не в меньшей степени, чем судьи, им назначаемые, то, следовательно, он должен иметь решающее слово в решении правовых вопросов. Тем самым Яков использовал в качестве аргумента ссылку на закон как на разумное установление, опираясь тем самым – хотя и косвенным образом – на естественно-правовые учения и скрыто парируя очевидно ожидаемый им довод, действительно приведенный Коком. Судья, возражая королю, указал, что хотя Яков и богато одарен от природы, однако для того, чтобы судить, надлежит опираться не на естественный разум, а на законы, установления и обычаи Английского королевства, каковые надлежит специально изучать и усваивать из долговременного опыта. Посему король – как бы ни был он умен – в силу одного только своего природного ума не может выносить судебные решения, будучи обязан здесь следовать тем обычаям и установлениям, соблюдать, охранять и защищать которые он принес клятву во время коронации. Яков в ответ на этот тезис совершенно справедливо указал на тождественность утверждению, что король связан законами. Последнее слово, в рассказе Кока, осталось за ним – на реплику короля он возразил: «Брэктон говорит: король не подчиняется ни единому человеку, но подчиняется Богу и закону» 3). Тем самым линии первоначального конфликта между королем и парламентом были намечены – новатором в данном случае выступала королевская власть, тогда как парламентская оппозиция попыталась опереться на конституционные традиции (как она их представляла), что весьма показательно отобразилось в последнем аргументе Кока – ссылке на классический юридический компендиум XIII-го века. В «Подлинном законе свободных монархий» Яков высказывает свой взгляд на соотношение власти короля и закона:
«Хороший король, хотя он и стоит над законом, подчинится ему и согласует с ним свои действия ради примера своим подданным и по своей свободной воле, но не как лицо, подвластное закону или связанное им» 4).
Тем самым «хороший» монарх, по своей свободной воле подчиняющийся действию закона, уподобляется Богу в современных теологических доктринах, свободно подчиняющемуся установленному им мировому порядку – свободный, стоящий выше даже порядка разума (логики), он свободным решением накладывает на себя обязанность действовать сообразно тем законам, что им самим установлены: посильный сделать так, чтобы «гора существовала без долины», а дважды два составляло пять, он в силу своей благости действует так, чтобы дважды два неизменно равнялось четырем. Яков I не отрицает возможности обретения власти недостойным монархом – плохим или жестоким. Однако и это не дает подданным права ослушаться его и тем более права на восстание. Напротив, им надлежит воспринимать дурное правление как ниспосылаемую Богом справедливую кару за свои грехи и сносить ее безропотно. Доктрина неограниченной королевской власти в полном виде выражена в тронной речи, произнесенной Яковом I в парламенте в 1609 г.:
«Королей по праву называют богами, потому что они располагают на земле властью, напоминающей божественную. Подумайте о свойствах Бога, и вы узнаете их в личности короля. Бог располагает властью создавать и разрушать, делать и переделывать по собственному желанию, даровать жизнь или приговаривать к смерти, судить всех, никому не давая отчета. И короли обладают подобной властью. Судьба подданных зависит от их воли; они могут возвышать и понижать, распоряжаться жизнью и смертью, судить всех своих подданных, никому не давая отчета, кроме Бога» 5).
Искренность и одновременно глубокая неуместность подобных заявлений в парламенте, в ситуации, когда власть нуждалась в компромиссе и поддержке, в высшей степени характерна для всего строя убеждений Якова I. Твердо убежденный в божественном и абсолютном характере дарованной ему власти, он полагал нужным и достаточным отчетливое выражение собственных представлений для того, чтобы их разделили те представители общин, к которым он обращался – в нарушение всех (и в первую очередь – риторических, ритуальных) традиций, успевших сложиться за время осторожного правления Елизаветы. И со стороны короля никакая уступка была невозможна – не столько по политическим обстоятельствам (как то будет в правление его сына, когда поляризация сторон зайдет слишком далеко), сколько потому, что для Якова вопрос стоял в самой природе его статуса. Компромисс с парламентом, разделение суверенитета был бы отрицанием божественности власти, его подобия Всевышнему – а тем самым и предательством по отношению к Богу, доверившему ему абсолютную власть над народном, но одновременно – ответственность перед Ним.
+ + +
Большинство представителей роялизма в английской политической мысли 1-й половины XVII в. были настроены отнюдь не так радикально, как король Яков I. Для них представлялся невозможным разрыв с традициями английского правления, особого (за пределами королевской власти) статуса закона, участия парламента в законодательстве, далеко выходящем за функцию регистрации законодательных актов и права представления ремонстраций, как то было по мысли Якова I 6). Полагая, что король в известном смысле стоит над законом, они, в то же время, утверждали, что король не вправе издавать законы без согласия парламента. Ключевым с их точки зрения представлялся не вопрос об абсолютном характере королевской власти, но спор о прерогативе – т.е. исключительных правах, осуществлять которые король вправе по собственному усмотрению, никому не давая отчета в своих действиях. Следует отметить, что в данной области позиция сторонников королевской власти представляясь весьма прочной, поскольку существующая традиция не содержала в себе каких-либо формальных ограничений прерогативы, относимой (по современной терминологии) к сфере исполнительной власти. Опираясь на исторические прецеденты, роялисты доказывали, что король вправе предпринимать любые действия, направленные к общему благу, не нуждаясь в санкции какого бы то ни было органа. Более того, осуществляя свою власть в рамках прерогативы, король – как то опять же доказывалось на основе примеров из английской конституционной практики – мог преступать законы, приостанавливать действие тех или иных из них (при этом будучи не вправе отменить соответствующий закон, поскольку данное действие опять же трактовалось как законодательное). В рамках прерогативы, соответственно, различалась абсолютная и ограниченная власть короля – под первой понимались действия, предпринимаемые в условиях опасности государству, вообще экстренные ситуации; ограниченная же власть короля была сферой нормального отправления королевской власти в границах, определенных законами. В целом следует отметить, что политический язык в первые десятилетия XVII в. еще не успел сложиться в целостную и отчетливую систему, так что у современников в большинстве случае отсутствует четкое понятийное разграничение абсолютной и ограниченной власти (в частности – власти короля) и эти понятия применяются зачастую к весьма неоднородным ситуациям. Постепенно, под воздействием полемических выступлений сторонников парламента, понятие «абсолютной власти» и связанные с ним приобретают негативную оценку, отождествляясь с тираний – и это сказывается на ряде монархических публицистов середины – 3-й четверти XVII в., которые стараются избегать подобной термино
«Мы можем судить об этом уже по тем усилиям, какие употреблялись писателями иного лагеря для того, чтобы его опровергнуть. В царствование Иакова II в этом смысле писал Альджернон Сидней; а когда был призван Вильгельм Оранский, в оправдание этого призвания и в опровержение старых притязаний, выступил знаменитый Локк, который не менее Сиднея посвящает внимание наивным дедукциям Фильмера» 11).
Ныне сходную точку зрения, на основе фундаментальной проработки материала, относящейся к данной теме, выдвинул английский историк Дж. Кларк («Революция и восстание. Государство и общество в Англии в XVII и XVIII веках», 1986). Он подчеркивает, что традиционный взгляд о быстром и уверенном распространении в английском обществе либеральной политической доктрине, в первую очередь выраженной в сочинениях Дж. Локка, представляется излишне прямолинейным. Напротив, и после «Славной революции» 1689 г. идеи патриархального правления, выдвинутые Р. Филмером, сохраняли часть своего влияние, даже вторично укрепившись в период правления Ганноверской династии 12).
Список литературы
1) Цит. по: История политических и правовых учений. XVII – XVIII вв. / Под общ. ред. В.С. Нерсесянца. – М.: Наука, 1989. С. 34.
2) Цит. по: Там же.
3) Gooch G.P. Political thought in England: From Bacon to Halifax. L., 1914. P. 59 – 60.
4) Цит. по: История… С. 34.
5) Цит. по: Там же. С. 35.
6) В «Подлинном законе свободных монархий» Яков I утверждал, что парламент является только палатой для регистрации королевских решений и имеет только совещательную функцию – единственным источником закона является король.
7) История… С. 36 – 37.
8) Наиболее известным произведением Р. Филмера является его трактат “Patriarcha: a Defence of the Natural Power of Kings against the Unnatural Liberty of the People” («Патриарх: защита естественной власти королей от неестественной свободы народа»). Опубликован трактат был только в 1680 г., спустя почти тридцать лет после смерти автора. Существенный вопрос о дате написания «Патриарха» по сей день остается спорным, хотя ответ на него может существенным образом повлиять на оценку всего сочинения и его места в истории английской политической мысли. Трактат был определенно написан ранее 1642 г. [История… С. 36], согласно А.Л. Субботину, выражающему наиболее распространенную позицию, время создания «Патриарха» относится к 1637 – 1638 гг. [Субботин А.Л. Примечания // Локк Дж. Сочинения. В 3 т. Т. 3 / Дж. Локк. – М.: Мысль, 1988. С. 635]. Однако, по мнению английского исследователя трактата Д.Л. Смита, достаточно убедительно проаргументированному, «Патриарх» был написан в 1628 – 1631 гг., являясь своего рода ответом на парламентские дебаты 1625 – 1629 гг., когда молодой король Карл I после длительного перерыва собрал парламент, а в последующем принял решение о попытке самостоятельного правления. Подобная позиция убедительна, в частности, постольку, поскольку наиболее подробно в трактате освящены те юридические моменты, вокруг которых шел спор Короны и Общин в 1625 – 1629 гг. [См.: Коровкин М.В. К истории конституционных идей в Стюартовской Англии: Роберт Филмер и его «Патриарах» // http://www.sovmu.spbu.ru/main/conf/man-nat-soc/2002/7-3.htm ]. Если мнение Д.Л. Смита действительно верно, тогда теоретическая позиция Р. Филмера еще более сближается со взглядами короля Якова I, служа их более конкретным и ситуативным применением с использованием дополнительной теоретической аргументации, не исключающей, а только дополняющей аргументы короля Якова I.
9) Новгородцев П.И. Лекции по истории философии права // Новгородцев П.И. Сочинения / П.И. Новгородцев. – М.: Раритет, 1995. С. 101.
10) Цит. по: История… С. 38.
11) Новгородцев П.И. Указ. соч. С. 103.
12) Согласно Г. Шочету, «несмотря на быстрый упадок патриархальной теории после 1690 г., отдельные рецидивы ее встречались на всем протяжении XVIII века» [История… С. 40].