Земля Палестины, где жил, умер и воскрес Иисус, всегда считалась Святой Землёй. Столетиями люди с запада совершали паломничество к Гробу Господню и другим святым местам. Даже когда Иерусалим первый раз попал в руки мусульман в VII в., и для паломников, особенно индивидуальных, возникли препятствия, паломничество продолжалось. Для таких паломников Карл Великий открыл в Иерусалиме приюты. Однако в начале XI в., с приходом новых мусульманских властителей, ситуация изменилась. С паломниками стали плохо обращаться и всячески их беспокоить. В конце концов, халиф Хаким Фатимит, фанатик и безумный тиран, в 1009 г. сравнял Гроб Господень с землей и разрушил все христианские святыни.
Через тридцать лет после смерти Хакима нескольким купцам из Амальфи (в Италии) удалось восстановить приюты и церковь Гроба Господня. Однако, препятствия на пути паломников и христиан в Палестине устранены не были. Такая ситуация будоражила Европу, и многие европейские князья – авантюристы, подстрекаемые пламенными призывами английского проповедника Петра Пустынника и Папы Урбана II, соблазнялись отправиться в Крестовый поход и отбить святые места у сарацин. Первая попытка Крестового похода, предпринятая в 1096 г., окончилась печально, но следом выступило новое войско и продолжило борьбу в 1097 г. На этот раз поход был удачным и через два года Иерусалим пал к ногам христиан.
Такой удачный поворот событий вдохновил амальфианскую конгрегацию превратиться в «госпитальеров», служителей иерусалимского бенедиктинского госпиталя, посвященного святому Иоанну Крестителю, и сплотиться вокруг своего лидера – брата Герарда Саксонского. Он был бенедиктинцем, расширившим конгрегацию и превратившим ее в Орден Святого Иоанна Иерусалимского (1110-1120 гг.). Благодарные лорды и князья, излечившие свои раны в госпитале, вскоре стали помещать часть своего имущества во вновь основанный Орден, не только на месте, но и в дочерние отделения, позднее образовавшиеся в разных частях Европы. В 1113 г. Папа Паскаль II взял Орден под свое покровительство и в награду за его служение придал ему в лице брата Герарда новый более воинственный статус. Подлинный документ, удостоверяющий этот важный момент в истории Ордена, находится в Мальтийской Библиотеке. В нем написано: «Папа Паскаль II жалует своему почтенному сыну Герарду, основателю и провосту Госпиталя в Иерусалиме, грамоту об учреждении Ордена Госпиталя Святого Иоанна Иерусалимского по ту и эту стороны моря, в Европе и в Азии».
С возобновлением войны с сарацинами некоторые рыцари Ордена стали воинами, они вместе с новыми последователями сформировали основу Ордена Рыцарей Храма или тамплиеров. Этот Орден вскоре получил большую силу и значимость, когда его рыцари были призваны для непосредственной борьбы с мусульманами. Многие форты и замки, построенные тамплиерами в Палестине, Сирии и Иордании за годы этой борьбы, сохраняли важное стратегическое значение.
Тем не менее, Крестовый поход 1147 г. закончился неудачей, и необходимые силы для следующего собрались только к 1189 г. В этот раз среди прочих лидеров находился король Ричард I Английский, названный вскоре Львиным Сердцем, благодаря которому, в основном, и был достигнут успех. Однако распри между вождями вредили Ордену больше, чем усталость от сражений. Рыцарская доблесть, лежавшая в основе Крестового похода, начала тускнеть, и скоро Ричард остался один в своей борьбе. Его твердость и стремление к поставленной цели, вместе с огромной энергией и самопожертвованием привели к победе в битве при Акре. Однако это было последним, что он смог сделать. Вскоре Ричард покинул Палестину, и его отъезд означал конец всего Крестового похода.
После перемещения тамплиеров на Кипр в 1191 г., рыцари госпитальеры, больше занимавшиеся уходом за ранеными и больными, взяли в руки оружие, чтобы защитить паломников на их пути в Святую Землю. Упрочил военное значение Ордена его второй глава Раймон де Пюи. Он первым стал именоваться Гроссмейстером (1125-1158 гг.) и продолжил наращивать силу, влияние и власть Ордена. Теперь Орден стал носить характер рыцарского, но его члены давали три монашеских обета: целомудрия, послушания и бедности.
Однако, после того как мусульмане, развернув очередные активные действия, в 1291 г. захватили последние владения христиан, и пребывание в Палестине стало невозможным, Орден переместился на Кипр. Однако это было неудачным решением, поскольку на Кипре у Ордена не было возможности реорганизоваться и совершенствоваться. Более того, ситуация ухудшалась тем, что тамплиеры, перебравшиеся на остров столетием ранее, были охвачены жаждой власти, исповедовали идеи масонства, плели тайные интриги, идя вразрез с идеалами Ордена. Все это заставляло Рыцарей Ордена искать новое пристанище.
Потребовалось для этого 19 лет, и в 1308 г. они нашли идеальное место на византийском острове Родос и добились территориальной независимости. Через год после переезда Рыцарей Святого Иоанна на Родос, в 1309 г. тамплиеры настолько погрязли в своих интригах, что их организация была запрещена, а пять лет спустя, в 1314 г. их последний гроссмейстер Жак де Моле был сожжен в Париже. Госпитальеры унаследовали заметную часть их имущества. Однако более важным являлось то, что Орден Святого Иоанна получил возможность привлекать молодых европейских аристократов и двигаться вперед, проведя необходимую реорганизацию.
Орден получил Родос - очень плодородный и один из наиболее прекрасных островов Средиземноморья. Другим важным фактором было то, что его геологическая структура представляла много мест, где рыцари могли строить необходимые укрепления, а также большое количество крепкого строительного материала. С поселением на новом месте, тогдашний Гроссмейстер, Фуке де Вийаре (1305-1319 гг.), вполне справился с реорганизацией, и Орден продолжал развиваться, базируясь на тех же старых обетах целомудрия, послушания и бедности.
Рыцари Ордена разделялись на пять групп. Первыми были Рыцари - Воины Справедливости (Military Knights of Justice) , преобладавшие в Ордене. Все они являлись аристократами, по крайней мере, в четвертом поколении, что подтверждалось тем, что это были сыновья известнейших фамилий Европы. Их всех без исключения призывали в Орден только после внимательного рассмотрения. Кандидаты, прошедшие испытание, проходили обряд посвящения в Рыцари с большой помпой. В сопровождении Рыцаря Большого Креста, проводившего их посвящение, они проходили с непокрытой головой в оружейную палату и облачались соответственно их новому статусу. Их товарищи приглашали их в зал Подворья, где они садились на ковер, постеленный на земле, и получали хлеб, соль и стакан воды. Рыцарь, возглавлявший церемонию, позднее в честь новых Рыцарей и их друзей давал банкет, также позволявший почувствовать аскетизм, соответствующий церемонии. Новые посвященные на год становились послушниками, после чего привлекались Конвентом – главной структурой Ордена для военной службы. Каждый год службы носил названия «караван». После трех таких «караванов» Рыцарь получал, по крайней мере, на два года место в Конвенте. Выполнив подобным образом свои обязанности в Ордене, Рыцарь был волен вернуться домой в Европу, но мог быть вызван Гроссмейстером в случае необходимости. Рыцари из первой группы могли выдвинуться на высокие должности Бейлифа, Командора или Приора.
Вторая группа Рыцарей оставалась для духовной службы в качестве Капелланов Послушания (Chaplains of Obedience). Обычной для них являлась служба в госпиталях или орденских церквях, однако, они полностью не освобождались и от службы в «караване». Эти Рыцари могли быть избраны на должность Приора или даже Епископа Ордена.
Третью группу составляли Служащие Братья (Serving Brothers), призывавшиеся для военной службы из уважаемых, но не обязательно аристократических родов.
Четвертую и пятую составляли Почётные Рыцари, различавшиеся по степеням Рыцари - Магистры (Magisterial Knights) и Светлейшие Рыцари (Knights of Grace), избиравшиеся Гроссмейстерами.
Другая классификация основывалось на национальности, по которой Рыцари принадлежали к одному из восьми «Языков». Это были: Арагон, Овернь, Кастилия, Англия (с Ирландией и Шотландией), Франция, Германия, Италия и Прованс. Наличие трех французских «Языков» было неслучайным, поскольку французы численно значительно преобладали в Ордене.
Руководство осуществлялось Гроссмейстером, избиравшимся Рыцарями на основании многолетней успешной службы на высших должностях. Гроссмейстер был также Президентом Верховного Совета, в состав которого входили также: Епископ Ордена, Приоры, Бейлиф, Рыцари Большого Креста и Деканы «Языков». В то время как Верховный Совет исполнял обычные административные функции, Общее Собрание членов Ордена созывалось раз в пять лет, а иногда и раз в десять лет. Об этих собраниях сообщалось за год, что давало возможность «Языкам» и отдельным Рыцарям подготовить к рассмотрению проекты реформ.
Эмблемой Ордена был восьмиконечный крест, введенный Гроссмейстером Раймоном де Пюи, символизировавший восемь добродетелей (Beatitudes), четыре стороны креста также означали четыре добродетели: Благоразумие, Умеренность, Мужество и Справедливость. Клятвы, даваемые Рыцарями при вступлении в Орден, придавали ему религиозный характер. Новопосвященные должны были обнять и поцеловать друг друга в знак дружбы, мира и братской любви. Отныне они именовали друг друга «братьями».
С переходом Родоса от византийцев в управление Ордена, Рыцари начали добиваться признания своей независимости. Все христианские силы и католические нации стали рассматривать Орден в его полном определении как Суверенный Военный Орден Святого Иоанна Иерусалимского. В связи с этим Гроссмейстер стал именоваться Князем Родоса. Орден продолжал расти в более мощную и богатую организацию знати, связанной целибатом и обязательствами помогать бедным, лечить больных и вести постоянную войну против мусульман в Средиземноморье. Эту последнюю клятву соблюдать неукоснительно было невозможно, поскольку, располагаясь на острове, Рыцари не могли продолжать успешные операции на суше. Несмотря на это, они продолжали запасать и сохранять своё вооружение, включая кольчуги и пластинчатые доспехи, как самих себя, так и для своих лошадей. Каждый Рыцарь имел трех лошадей: боевую, скаковую и вьючную, а также содержал слуг, несших щит и знамя. Помимо того, Рыцари вскоре начали строить больше галер и других судов, что делало возможным усилить атаки на вражеские морские пути из Турции и вблизи неё. Через некоторое время Рыцари приобрели мореходный опыт и другие способности, позволявшие им превратиться в христианских корсаров.
Хотя дух Крестовых Походов был надолго утрачен, и христианские государства стали поддерживать мирные отношения с мусульманами и монгольскими захватчиками, Орден никогда не покидало чувство опасности для христианства, и он соблюдал свою клятву бороться с исламом, вне зависимости от наличия или отсутствия союзников. Первой морской операцией на счету Родосских Рыцарей стало уничтожение в 1312 г. малым отрядом, возглавляемым самим Гроссмейстером Фуке де Вийаре, ранее бывшим одним из адмиралов Ордена, 23 турецких каботажных судов. Вскоре, соревнуясь с ним, Главнокомандующий (Grand Commander) Альберт Шварцбург, поддержанный генуэзскими корсарами повел объединенный флот из 24 галер и победил 50 турецких судов из Эфеса. Не прошло и года, как он же с восемью судами Ордена и шестью генуэзскими галерами разгромил флот из 80 турецких судов.
В 1334 г. в Авиньоне был заключен союз между королем Франции, Венецией, флотом Папы и королем Кипра для попытки под знаменем Рыцарей Ордена разжечь огонь Крестового Похода. Между тем, они в морском сражении уничтожили турецкий флот в заливе Смирны и принудили сам город к сдаче. Казалось, что XIV в. каждая из наций на стороне христиан стремилась броситься на мусульман, а орден возглавлял эти акции или предоставлял свои корабли. Галеры Рыцарей Ордена, на которых они совершали стремительные и бесстрашные атаки, не допуская возможности поражения, были популярны в Европе. Сообщения об их подвигах публиковались на больших листах в Неаполе, Марселе и Венеции и становились легендарными. Но для галер требовались сильные люди. Они заполнялись рабами-гребцами, воинами, моряками, а также нагружались вооружением и провизией, так что часто негде было лечь спать. Не было защиты от палящего солнца, дождя и морской воды. Залитые во время внезапного шторма продукты становились негодными к употреблению, люди болели. После успешных операций, галеры становились еще более переполненными пленниками и трофеями. Подвиги Ордена тех времен продолжали удивлять, даже учитывая ослабление Ордена в противостоянии могуществу ислама. В 1347 г. Фра Арнальдо де Перес Торес Каталонский сжег сотни турецких судов у Имброса. Десятью годами позже объединенный флот Ордена и Венеции под командованием Раймона Беренже, (будущего Гроссмейстера в 1365-1374 гг.) уничтожили 35 мусульманских судов. В 1361 г. один из адмиралов Ферлино д’Айраска во главе эскадры с помощью христианских корсаров захватил Адалию. Но наибольший успех пришел в 1365 г., когда только с 16 галерами он разграбил Александрию.
Не все акции Ордена носили исключительно военный характер. Рыцари часто становились христианскими корсарами, атаковали и захватывали мусульманские суда, возвращавшиеся в свои порты с грузами специй, шелка, золота и драгоценных камней. Добыча захватывалась, экипажи превращались в рабов для галер. В 1393 и 1399 гг. галеры Ордена прорывались в Черное море и атаковали осиные гнезда мусульманских корсаров, давно здесь существовавшие. В первый раз Рыцарей постигла неудача, они потеряли Гроссмейстера Эредиа и многих Рыцарей, попавших в руки врагов. Однако, со второй попытки успех был достигнут.
Однако, все эти вылазки, какой бы ущерб они не наносили флоту мусульман и их гордости, не могли препятствовать неуклонному нарастанию их мощи в XV в.
Началом перелома стал захват египетскими мамелюками Кастельроссо - изолированного поста Рыцарей в 1440 г. Враги на 19 судах обложили сам Родос, однако Рыцари в главе с Гроссмейстером Жаном де Ластиком (1437-1454 гг.) отразили атаку и преследовали противника до Анатолии, где высадились на берег и перебили 700 человек. В 1444 г. была произведена новая попытка осадить Родос, которую Рыцари также отбили. Однако, в этот момент над христианством нависла угроза со стороны турок под предводительством Мехмеда II Фатиха Завоевателя. Начав с захвата Константинополя в 1453 г., он за четыре года захватил также острова Кос, Лемнос и Лесбос.
Эти успехи мусульман создавали вокруг Родоса ряд потенциальных баз для атаки на остров и штаб-квартиру Рыцарей. В 1462 г. Общее Собрание Ордена специально собралось для обсуждения этой ситуации. Вывод был такой, что Родос хорошо укреплен и эти укрепления являются хорошей поддержкой для флота. Два года спустя Папа попытался поднять объединенный флот против мусульман. Однако, вследствие внутренних разногласий все христианские державы отказались. Отныне Орден оставался один перед лицом исламской угрозы.
В 1480 г. Родос снова был осажден, но рыцари сумели выстоять, хотя и понесли значительные потери.
Орден получил передышку, когда после смерти Мехмеда II в 1481 г. его сыновья начали бороться друг с другом. Под руководством Гроссмейстера Пьера д’Обюссона (1476-1503 гг.) Рыцари использовали это время для укрепления своих сил, насколько это было возможно. Подтверждением этого стал захват Адмиралом Людовикусом ди Скаленге большого числа турецких судов в 1502 г. Пятью годами позже Орден добился своей величайшей победы в беспощадной битве с объединенным мусульманским флотом у Александретты. Однако это была последняя победа Рыцарей и конец пребывания Ордена на Родосе, продолжавшегося более двух столетий.
Сулейман Великолепный, внук Мехмеда II, могущественный султан османов ни на минуту не забывал об Ордене. Он всегда восхищался доблестью Рыцарей и после воцарения на троне уважительно относился к ним и к их новому Гроссмейстеру Филиппу Вийеру де л’Иль Адаму (1521-1534 гг.). Однако такие чувства не мешали ему продолжать дело своих предков, стремясь сбросить Рыцарей с Родоса. Он выждал время, собирал силы и начал свою атаку на Родос в 1522 г. Флот Ордена в этот момент находился в состоянии переподготовки и был ослаблен. Чтобы не распылять силы, л’Иль Адам снял своих рыцарей с кораблей и укрепил гарнизон острова. Сулейман осадил Родос. Огромной турецкой армии противостояло 600 рыцарей и около 7000 солдат. После полугода осады, истощенные и полуголодные Рыцари, потерявшие большинство солдат и 240 «братьев», преданные одним из них, д’Амаралом, были принуждены капитулировать на рождество 1522 г. Отважная оборона разбудила благородство Сулеймана, и он не только разрешил Гроссмейстеру вместе с оставшимися Рыцарями беспрепятственно покинуть Родос, но и оказал им почести, когда они уходили с острова на свои галеры.
Орден был побежден, но не обесчещен. Его высокий престиж был сохранен, и хотя Орден находился в расстройстве, это давало шанс восстановиться и продолжить борьбу. Но было одно неотложное дело – найти новое пристанище.
Император Карл V Испанский, носивший и корону Священной Римской Империи, под властью которого находились также Кастилия, Арагон, Бургундия, австрийские владения дома Габсбургов, Нидерланды, Люксембург, Сардиния, Сицилия, большая часть Италии и испанские владения в северной Африке и Новом Свете, пригласил Орден Святого Иоанна использовать Сицилию в качестве временного пристанища в поисках нового дома.
Рыцари водрузили своё знамя в своём временном монастыре в Сиракузах. Они взяли с собой всё, что смогли забрать с Родоса, включая галеры, многие из которых находились в частной собственности рыцарей. И Орден, и отдельные рыцари для постройки своих крупных судов использовали различные европейские верфи, и случилось так, что 1 января 1523 г., когда произошла эвакуация с Родоса, в Ницце была спущена на воду каракка «Санта Анна», которая была построена для Ордена. Она была отправлена в Сиракузы и присоединилась там к остаткам флота. Будет нелишним подробнее рассказать об этой каракке, поскольку ей пришлось сыграть немаловажную роль в истории Ордена.
Каракки были тяжелыми судами, использовавшимися для перевозки войск и снаряжения, а также прочих грузов, которые нельзя было перевозить на галерах. Они были, конечно, не столь подвижны и быстры, однако лучше вооружены, что делало их очень полезными как дополнение к основному флоту. «Санта Анна» имела 132 фут. (40,2 м) в длину и 40 фут. (12,2 м) в ширину, надпалубные надстройки возвышались над ватерлинией на 75 фут. (22,9 м). Она могла принимать на борт 4 т. грузов и запасы для полугодичного плавания. Помимо всего прочего, на этом судне были мастерская для обработки металла, пекарня и церковь. Вооружение составляли 50 длинноствольных пушек и большое число фальконетов и полупушек, арсенал вмещал личное оружие для 500 человек. Судно имело экипаж из 300 человек, но могло разместить дополнительно еще до 400 легких пехотинцев или кавалерию. Однако, наиболее важной особенностью «Санта Анна» была металлическая обшивка, устойчивая к пушечным ядрам. Это было первое судно, вооруженное и защищенное подобным образом в те времена. Орден имел также еще три другие каракки: «Санта Катерина», «Сан Джованни» и «Санта Мария», захваченную ранее у мусульман.
Поскольку все Рыцари не могли собраться в Сиракузах, возникли и другие временные лагеря, организованные в Кандии, Мессине, Чивитавеккиа, Витербо, а также в соседней Франции в Вильфранш и Нице. Периодически совет собирался в Сиракузах на борту «Санта Анна». Естественно, наиболее часто обсуждаемым вопросом на этих встречах были поиски нового пристанища. Однако Гроссмейстер де л’Иль Адам полагал, что до того, как искать новое место, следовало найти помощь и поддержку для атаки и освобождения Родоса. В поисках такой поддержки он переезжал от одного европейского двора к другому. Поскольку представительство французских Рыцарей в Ордене было наибольшим, первым обратились за помощью к королю Франции. Однако, Франциск I больше был заинтересован получить поддержку Сулеймана против своего противника – Карла V. Куда бы ни обращался л’Иль Адам, он всюду получал отказ. Казалось, что хотя уважение к Ордену сохранялось, однако популярностью он уже не пользовался. Возможно потому, что Орден, сохранявший верность Папе и своей клятве сражаться только с неверными, не мог быть полезен для решения чьих-либо национальных интересов. Тем более, что национализм в то время становился главной доминантой в европейских делах. С другой стороны, вся Европа содрогалась от страха перед Сулейманом Великолепным, который за время своего правления, не только покорил народы Персидского залива и побережья Красного моря, но также достиг со своими армиями Белграда и Будапешта, выведя свою Оттоманскую Империю на вершину славы. Лишь когда л’Иль Адам добрался до короля Англии Генриха VIII, он получил несколько иной ответ. Его позиция не отличалась от прочих, к тому же английский монарх собирался жениться и по своим матримониальным делам тогда уже начал свою тяжбу с Папой, поэтому Орден предстал в Англии в дурном свете. Однако, Генрих VIII с большим почетом принял л’Иль Адама в дворце Сент Джеймс и в конце передал ему оружие и амуницию на сумму 20000 крон. Сумма была значительной, но это было очень небольшой помощью для проекта, поскольку Гроссмейстер ожидал помощи судами и войском. Позже 19 орудий, данных королем Англии, были взяты на Мальту Рыцарем сэром Джоном Саттером в январе 1530 г., а потом использовались для защиты Триполи. Недавно одно из этих орудий было поднято со дна гавани Фамагусты (Кипр). Оно было идентифицировано, поскольку вместе с эмблемой Тюдоров имело и герб Гроссмейстера.
Л’Иль Адам вернулся на Сицилию очень разочарованным. Он понимал, что придется оставить планы атаки на Родос, а также то, что Рыцари все больше стали интересоваться мирскими делами и нарушать обеты. Праздность влекла их организацию к упадку. Он понял, что если новый дом не будет в скором времени найден, Орден, скорее всего, распадется.
О его волнениях и разочаровании, разделяемых и Рыцарями, стало известно и Карлу V. После нескольких лет пребывания Ордена на Сицилии ему казалось неудобным оставлять Рыцарей без своего внимания. Тогда кто-то убедил его передать Ордену Мальту и соседний остров Гоцо. Император был склонен согласиться. Он знал, что эти пустынные скалистые острова, лишенные растительности, со скудными почвами и недостатком воды он не мог как-либо использовать. Однако, он хотел получить что-нибудь взамен. Он не имел в виду деньги, но хотел сбросить со своих плеч тяжелую ношу. Мальта всегда была мишенью для пиратских рейдов, что делало обладание ей еще более бесполезным. Но еще большую головную боль ему приносил Триполи, и он прилагал большие усилия для поддержки этого христианского анклава среди мусульманских государств Северной Африки. Почему бы не передать его защиту рыцарям в качестве оплаты за переселение на Мальту? Эта идея пришла к нему и была им предложена Ордену.
Л’Иль Адам не обрадовался такому предложению. Он сразу понял, какие проблемы оно принесет. Но он не отказался окончательно. Время шло быстро, и даже само его пребывание на Сицилии зависело от расположения императора. Наконец, он попросил время для того, чтобы собрать сведения о Мальте. Однако, когда он их получил от экспедиции, незамедлительно отправленной на Мальту, то был еще более встревожен. Остров Мальта, как сообщалось в рапорте, является горой из мягкого песчаника около семи лиг (30 км) длиной и трех-четырех шириной (15 км). Ее пустынная поверхность покрыта 3-4 футами ( ок. 1,5 м) почвы, очень каменистой и непригодной для земледелия. Где это возможно, мальтийцы выращивают хлопок и тмин, которые они меняют на зерно, а также культивируют некоторые фрукты. За исключением нескольких родников, здесь нет проточной воды, и 12 тыс. жителей на Мальте и еще 5 тыс. на Гоцо – по большей части крестьяне, живущие в примитивных деревнях. Здесь есть только один город, являющийся столицей. Для защиты существуют только два замка, где обитатели находят убежище во время пиратских набегов. Представленная мрачная картина имела только одно светлое пятно, рапорт убеждал, что остров Мальта имеет две обширные гавани, способные вместить большое количество галер. Это давало военно-морским силам Ордена хорошие базы, а л’Иль Адам не мог не думать о том, что имущество Ордена теперь могло пополняться в основном за счет корсарства. Это требовало кораблей и, соответственно гавани. Это обстоятельство было единственным позитивным в его раздумьях. Тем не менее, л’Иль Адам не принял бы предложения императора при других обстоятельствах, но теперь они оказывали большое давление на его решение. Другое обстоятельство, на которое нельзя было не обратить внимание, заключалось в том, что некоторые Рыцари уже начинали покидать Конвент, возвращаясь в ослабленные дочерние отделения (Командории) в Европе, и это могло служить первым признаком дезинтеграции Ордена. Оскудение Ордена не оставляло выбора, л’Иль Адам принял предложение.
Документ в виде рескрипта Карла V, в настоящее время представленный в Национальной библиотеке Мальты, предоставленный л’Иль Адаму, гласил: «передаются Рыцарям для того, чтобы они могли свободно исполнять свою Священную Обязанность на благо всего христианства и применять свои силы и войска против вероломных врагов Святой Веры, - острова Мальта, Гоцо и Комино в обмен на предоставление ежегодно на день Всех Святых (1 ноября) сокола Карлосу, вице-королю Сицилии». Подразумевался и обязательный, хотя и не отмеченный специально, сомнительный «подарок» в виде Триполи.
Когда мальтийцы узнали об этом, они были справедливо возмущены, так как в 1428 г. король Альфонсо V Арагонский подтвердил их старинные привилегии, заплатил 30000 золотых флоринов, сумму, за которую нуждающийся монарх заложил острова дону Гонсальво Монрою, и клялся на четырех Евангелиях, что Мальтийские острова никогда не будут переданы другому владельцу. Довольно забавно, что эта Великая Грамота Мальтийских Вольностей в настоящее время также представлена в Мальтийской библиотеке рядом с упомянутым рескриптом Карла V. Мальтийцы послали посольство с протестом к вице-королю Сицилии, но когда оно прибыло, галеры Ордена уже были в Сиракузах, а Гроссмейстер л’Иль Адам уже был обличен властью над Мальтой через своего представителя - бейлифа. 26 октября 1530 г. Гроссмейстер л’Иль Адам и его Рыцари отбыли на каракке «Святая Анна» к Большую Гавань Мальты, к их новому дому.
Большая часть мальтийского населения тогда переживала трудные времена. Их жизнь была рутинной изнурительной борьбой за существование, сопровождавшейся постоянными нападениями мусульманских корсаров, захватывавших людей в рабство. Этим людям было все равно, кто управлял их страной. Однако было также меньшинство, включавшее большинство знатных фамилий и граждан, выросших свободными, которое быстро осознало, что с приходом Рыцарей они могут потерять свои политические права. Они сразу начали смотреть на Рыцарей с подозрением. Такая позиция мальтийцев тоже отразилась в подмеченной мальтийским историком «надменности Рыцарей», прибывших на Мальту. Скорее всего, это можно объяснить тем, что одни ожидали прибытия Рыцарей, увитых лаврами многочисленных подвигов, но быстро распространялась и молва о том, что многие из них нарушали свои обеты и целибат, склонялись к масонству, как это произошло с тамплиерами. Такие представления частично поддерживались и духовенством, опасавшимся новых правителей, находившихся под прямой протекцией Папы. Кроме того, многое из своего имущества Рыцари не взяли на Мальту, они привезли только святую икону, содержащую руку св. Иоанна, серебряный крест для процессий, хранящийся в соборе Мдины, и некоторые ритуальные облачения и предметы. Наиболее важные вещи, которые они не могли оставить и которые прибыли с ними, ныне хранятся на Мальте. Предполагалось, что Рыцари начнут все сначала. И они начали.
Более 400 лет мальтийцы управляли страной сами посредством автономной коммуны, называвшейся Университа, представленной четырьмя членами, носивших звание «Джиурати» (высших членов муниципалитета) под председательством Капитана Жезла (della Verga). Он так назывался из-за жезла, который всегда носил перед ним паж, а также по-арабски именовался титулом Хакем. Эта должность была выборной, однако стала практически наследственной в семействе Де Нава, хозяев форта Сан-Анджело. Наличие парламента должно было гарантировать привилегии мальтийцев, и они надеялись, что такое положение не будет изменяться.
Гроссмейстер л’Иль Адам официально вступил во владение Мальтой в Мдине, средневековом городе, бывшем тогда столицей острова. Процедура инвеституры была проведена с большой помпой и церемониями, в которых принимали участие также и важные члены мальтийского общества. Но кульминация наступила, когда л’Иль Адам проследовал к городским воротам под балдахином, который несли Джиурати, и присягнул на великом кресте собора и кресте Ордена сохранять привилегии и обращаться с островами, как было обещано королем Арагона и Сицилии. После этого Капитан Жезла преклонил колени, поцеловал Гроссмейстеру руку и передал серебряные ключи. Это означало, что ворота города открыты, и Гроссмейстер мог войти в них под салют и звон колоколов.
Мдина была единственным мальтийским городом. Ее название означало по-арабски укрепленный город. Но в 1428 г., после того, как мальтийцы выразили недовольство своему владетелю королю Арагона и Сицилии Альфонсо V по поводу того, что он, нуждаясь в деньгах, заложил остров своим аристократам, король принял их протест и подтвердил их старинные привилегии. По этому случаю он назвал Мдину «благородным драгоценным камнем в своей короне», и мальтийцы стали именовать свой город Нотабиле, хотя название Мдина сохранилось в обиходе.
Предполагалось, что Рыцари сделают единственный город своей штаб-квартирой. Но вместо этого, они обосновались в Биргу, маленькой деревушке, находящейся, однако, на берегу Большой Гавани под защитой форта Сан-Анджело. Они сделали свой выбор, поскольку в Биргу могли держать свои корабли и морские службы под рукой на случай необходимости. Хотя деревня Биргу была неудобной и неприспособленной для их построек, Рыцарей это не остановило, и они незамедлительно стали делать все необходимое. На узких улочках Биргу они начали строить свои Подворья, по одному для каждого Языка. Где это было возможным, они арендовали помещения, как делали это на Родосе. Также они продолжали возводить укрепления и оснащать их на случай возможного нападения. Биргу уже располагала великолепной церковью Св. Лаврентия, возведенной в 1090 г. при дворе Роджера Нормандского и украшалась все эти годы. Рыцари превратили ее в главную церковь Ордена.
Л’Иль Адам, понимая необходимость оборонных сооружений, начал работы по усилению форта Сан-Анджело. Эта крепость, защищавшая Большую Гавань, служила этой цели еще при карфагенянах, а потом и при римлянах, византийцах, норманнах, анжуйцах и арагонцах. Гроссмейстер придавал важное значение этому форту, сам обосновался в нем, поселившись в доме, построенном около ста лет назад для семьи Де Нава, хозяев форта, а также перестроил старую часовню, посвятив ее св. Анне. Также велись работы на стенах Мдины, которая, оставаясь столицей острова, также нуждалась в укреплении.
Это было хорошее начинание, без сомнения обсуждавшееся среди большинства островитян, по-прежнему сомневавшихся в перспективах Ордена на Мальте. Однако через некоторое время отношение стало улучшаться.
Особенно помогал сближению Рыцарей и мальтийцев праздник Сретения. На этом ежегодном событии 2 февраля приходские священники Мальты и Гоцо встречались с Гроссмейстером и дарили ему украшенные свечи. Гроссмейстер обращался с речью к собравшимся о насущных делах и обсуждал с ними возможности сотрудничества светской власти и церкви на благо народа.
Орден начал чеканить монеты: скудо, тари, карлино и грано. Эти названия сохранились на Мальте и пять столетий спустя.
Строительство давало мальтийцам много работы, хотя в каждом орденском Языке и были свои рыц
Л’Иль Адам должен был быть довольным, так как переезд Ордена на Мальту проходил, как казалось, успешно. Но он не был доволен, поскольку не выбрасывал из головы Родос и надеялся, что однажды сможет отбить свой бывший дом. Его надежды окрепли, когда его галеры первый раз вышли от Мальты, чтобы противостоять мусульманам. Пять галер Ордена под командованием Адмирала Бернардо Сальвати с двумя генуэзскими судами внезапно атаковали турецкий флот у Модона и уничтожили его. Затем они захватили город и вернулись на Мальту с добычей и 800 турецкими пленниками. Немного позже, Сальватти вместе с великим генуэзским адмиралом Андреа Дориа атаковал Корон.
Эти две морские акции подняли дух л’Иль Адама и доказали доблесть Ордена, что было особенно важно для его будущего на Мальте. Однако, стали возникать сложности другого рода. После пререканий с Папой, английский король Генрих VIII в 1532 г. провозгласил сам себя главой Англиканской Церкви и стал чинить препятствия для дальнейшего развития английской ветви Ордена. Это отразилось в том, что на Мальту стали прибывать молодые английские аристократы, присланные Верховным Приором. Членами Английского «Языка» были аристократы, родившиеся в Англии, Шотландии или Ирландии и вложившие часть имущества в соответствующую командорию или монастырь. Однако некоторые из прибывших в это время на Мальту рыцарей не могли документально подтвердить это. Для тех, кто присоединялся к Ордену л’Иль Адам дал возможность в течение полугода получить такие документы, однако для кандидатов и новоприбывших Общее Собрание потребовало немедленного предъявления таких документов. В результате многие были вынуждены вернуться обратно, а транспортные издержки должен был оплатить Верховный Приор.
Однако более всего беспокоило л’Иль Адама неподчинение субординации среди некоторых молодых Рыцарей, которые уже не обучались под строгой властью Ордена и отбивались от рук. Некоторые из них своим безрассудством переступали все допустимые рамки. В связи с этим Общее Собрание добавило дополнения к дисциплинарному кодексу. Статья гласила: «Если кто-либо входит в дом гражданина без приглашения и без согласия хозяина или нарушает порядок во время народных празднеств, танцев, свадеб и подобных случаев, тот будет лишен двух лет старшинства («стажа» службы) без надежды на прощение. Кроме того, если кто-либо днем или ночью станет ломать двери или окна домов граждан, тот будет также еще и отбывать наказание, такое, какое будет наложено Гроссмейстером». Практически невозможно было предотвратить дуэли среди вспыльчивых и задиристых юнцов, всегда готовых нанести оскорбление сопернику и почитавших личную храбрость всем прочим достоинствам.
Л’Иль Адам умер 21 августа 1534 г. Его сменил итальянец Пьетро дель Понте, который тоже скончался год спустя. Тоже случилось и со следующим Гроссмейстером французом Дидье де Сен Жайе, умершим в 1536 г.
Новым Гроссмейстером (1536-1553 гг.) стал испанец Хуан д’Омедес. Это был Рыцарь «старого образца», который, подобно л’Иль Адаму, в душе не смирился с изгнанием с Родоса, но вполне осознал неизбежность нахождения Ордена на Мальте. Так же, как и л’Иль Адам, он был приверженцем строгой дисциплины, однако, в отличие от предшественника, не позволял Рыцарям каких-либо вольностей. Он наказывал, когда это было необходимо. Наказания в Ордене были нелегкими. Когда Рыцарь Освальд Мессингберд подрался с Джоном Бебингтоном во время Асамблеи, и оба таскали друг друга за бороду, Мессингберд получил трехмесячное заключение в форте Сан-Анджело, а Бебингтон был помещен на 40 дней в карантин со скудным питанием и самобичеванием дважды в неделю в течение всего срока. Даже незначительные провинности подлежали наказанию. Рыцари должны были неделю не покидать своей комнаты и поститься, получая лишь по средам и пятницам хлеб и воду. Кроме того, налагалось и телесное наказание, во время которого наказуемый должен был произносить псалм.
Д’Омедес уделял большое внимание морским силам Ордена. Он верил, что после Родосского разгрома будущее христианства зависело от великих морских республик, подобных Венеции и Генуе, и что со временем Орден должен снова занять свое место среди них.
Галеры в течение шести веков были основной силой флота Ордена. Они несли косые «латинские» паруса, имели длинные большие весла и обычно вооружались носовым тараном. Внешне это были прекрасные суда с их геральдическими украшениями и многочисленными вымпелами, но все это скрывало ад рабства гребцов и многие тяготы команды из-за тесноты, отсутствия защиты от солнца и воды, обычно некачественного питания и протухшей воды; лихорадка и цинга преследовали как рабов, так и рыцарей. Подавляющее большинство гребцов были рабами или «скьяви», как их называли, это были мусульмане, за редким исключением – христиане - преступники. Но были и еще две категории, т.н. «форцати», насильно завербованные, и «буоневольи», добровольно нанимавшиеся на определенный срок за плату. Хуже всего обращались с рабами. Их приковывали вшестером на банку; банки были шириной 4 фута (1,22 м) и покрывались дерюгой, набитой шерстью, поверх которой набрасывалась овчина, ниспадавшая до пола. Офицер, бывший начальником над рабами, оставался на кормовой части вместе с капитаном и получал от него приказы, были еще два унтер-офицера, один в середине и один на носу. Все они были вооружены бичами, которыми стегали голые спины рабов. Когда капитан отдавал приказ грести, офицер подавал сигнал серебряным свистком, висевшим у них на шнуре на шее. Унтер-офицеры повторяли сигнал и вскоре все пятьдесят весел взрезали воду. Иногда рабам приходилось грести по десять-двенадцать и даже двадцать часов без отдыха, и в таких случаях офицер ходил взад-вперед и клал в рот гребцам хлеб, смоченный в вине, чтобы они не падали от изнеможения. Капитан требовал от офицеров усилить их удары, и когда раб падал от истощения на своё весло, его часто бичевали до смерти, после чего без церемоний выбрасывали за борт. У гребцов головы были бритыми, только буоневольи сохраняли усы, чтобы можно было их отличать. Но все гребцы начинали день с такой процедуры. По первому свистку они должны были встать, по второму – снять головные уборы и вытряхнуть паразитов через планшир, по третьему – сделать то же самое со своими рубахами. Для всего этого требовалось совершить восемнадцать движений.
С рабами одинаково обращались и мусульмане и Рыцари, и такое обращение в то время не считалось бесчеловечным. В 1541 г. случилось несчастье, когда один из лучших Рыцарей Ордена был захвачен в качестве гребца на вражескую галеру. Жан Паризо де ла Валетт был ранен и потерял свою галеру «Сан Джованни» в столкновении с мусульманским корсаром Абд-ан-Рахманом Каст Али. Захваченного пленника отправили на галеру. Но тому судьбой было уготовано сыграть иную роль в истории Ордена, и через год де ла Валетт был отпущен при обмене пленными. Снова выйдя в море, де ла Валетт в 1554 г. опять столкнулся с тем же корсаром и на сей раз взял верх, захватил Каст Али и отправил вместе с его командой гребцом на галеры.
Биргу всегда ассоциировалась с рабами, поскольку они высаживались здесь со своих галер. Затем они помещались в пещеры, выдолбленные в каменном основании форта Сан-Анджело. Общее Собрание Ордена постановило построить верфь и доки на берегу Большой гавани, и это было сделано в Биргу. Сооружение включало склады и эллинги с каменными стенами и деревянными крышами, где могли строиться или ремонтироваться галеры. Оно разрасталось, пока не заняло все побережье Большой гавани. Параллельно строились и укрепления. В 1545 г. добавилось здание пекарни, первый этаж которого заняла фабрика парусины. Эти сооружения использовались даже и 400 лет спустя, при британской оккупации, как часть военно-морской базы королевского флота.
Обустройство и укрепление гавани были закончены вовремя, что стоило Ордену огромных усилий и затрат. Но лишь Гроссмейстер решил обратить внимание на что-нибудь еще, как мусульмане нанесли удар в 1551 г., под которым пал Триполи. Д’Омедес был разгневан и озадачен, и его гнев был обращен на губернатора владения маршала Де Валлье, которого он отправил в тюрьму по возвращению на Мальту. Триполи был недостаточно укреплен, на что указывал ла Валетт, бывший губернатором в 1546-49 гг., призывая д’Омедеса помочь сделать оборону эффективной. Возможно, кавалер Фердинанд де Бракемонте, бывший губернатором до 1546 г., так же как и его предшественник - немецкий бейлиф Георг Шиллинг должны были укрепить все как следует, а де Валлье лишь стал после катастрофы козлом отпущения.
Будучи испанцем и верным слугой своего императора, д’Омедес опасался его гнева и все свои усилия направил на укрепление Мальты, поскольку мусульмане после Триполи могли обратить на нее свое внимание. Несмотря на недавно законченное укрепление Биргу, большая часть острова оставалась беззащитной. Стоило взглянуть только на возвышенность на мысу Скиберрас берега Большой гавани, напротив форта Сан-Анджело. Здесь была лишь маленькая дозорная башня и часовня на северной оконечности длинного и широкого мыса, хотя даже не требовалось большого воображения, чтобы понять все его удобство для защиты. Командором Ордена Лео Строцци был проведен тщательный анализ положения, который выявил различные недостатки обороны Большой гавани. Времени не было, и Гроссмейстер нанял испанского инженера Педро Пардо для проектирования и строительства форта напротив Сан-Анджело, чтобы оба форта могли вести перекрестный огонь через залив, в котором Рыцари зачаливали свои галеры. Работы начались немедленно и форт, получивший имя Сан-Микаэль, был построен в предельно короткий срок.
Пардо снова был привлечен для проектировки другого форта, который был возведен на месте башни на северной оконечности мыса Скиберрас. Проектом был предусмотрен и другой небольшой форт, прикрывавший также и вторую гавань Марсамшетт. Время поджимало, и проект был сделан в такой спешке, что содержал некоторые ошибки. Их требовалось исправлять, но тут в июле 1551 г. произошел рейд Драгута.
Драгут Рейс был непревзойденным корсаром, большую часть времени проводившим в грабительских морских походах и боях, служа у алжирского бейлербея Хайреддина Барбароссы. Размеры его добычи были фантастическими, включая захваченную им в 1548 г. галеру с 70 тыс. дукатов, принадлежавших Ордену, и мальтийцев, плененных им в предыдущих рейдах на Мальту. На этот раз, ожидая сопротивления Рыцарей, Драгут взял с собой 10 тыс. человек, высадился в Марсамшетте, несколько ниже места предполагаемого форта и затем обошел Биргу и Сан-Анджело. Для противостояния ему вышел сэр Николас Эптон, назначенный Английским «Языком» начальником кавалерии (Turcopilier), c 30 Рыцарями и 400 мальтийскими всадниками. Последовал кровопролитный бой, во время которого Эптон был убит. Понеся значительные потери, Рыцари и мальтийцы, тем не менее, хорошо показали себя в этом первом бою Ордена на Мальте. Драгут, столкнувшись с сопротивлением, усадил своих людей на корабли, достиг Гоцо, где ему никто не смог помешать, и захватил почти все население острова в 6000 человек в рабство.
Налет Драгута показал д’Омедесу слабость обороны и заставил его ускорить работы, даже не обращая внимание на слабые места проекта. Новый форт был спешно построен и получил имя Сен Эльмо.
Организационная работа, проведенная л’Иль Адамом, дала свои плоды и привела и к переменам. К 25 годовщине прибытия Ордена на Мальту старая рыбачья деревушка Биргу превратилась в настоящий оживленный город, распространившийся также и на соседнее поселение Бормла. Потеплели и отношения Рыцарей с мальтийцами. Развернулась торговля. Затем д’Омедес построил доки, склады и форты, работы для тех, кто хотел работать, было много. Теперь мальтийцы, ранее занимавшиеся сельским хозяйством и рыболовством, привлекались Орденом в качестве клерков, торговцев, рабочих складов. Так как многие жители были лишены должного образования, они должны были доказывать свои способности и тягу к учению. Они спешно учили итальянский, единственный язык, на котором они могли общаться с большинством Рыцарей, без сомнения приправляя его идиомами своего своеобразного языка и арабской экспрессией, с течением времени уходившей. Мальтийцы получали не только более высокий уровень жизни, но более высокий социальный статус. Образовывался средний класс жителей, ранее не существовавший, появились механики и ремесленники.
Как это было и на Родосе, Рыцари предпочитали нанимать моряков из местных жителей. И на Мальте они нашли первоклассных моряков в Биргу и Бормле. Многие жители нашли работу в качестве палубных матросов, пушкарей и корабельных мастеров. Вокруг Рыцарей собиралась и разноязыкая толпа, подъедавшаяся у их стола. Хотя знать и другие жители Мдины держали свои двери закрытыми для Рыцарей, простой народ на противоположной стороне острова, как и большинство населения, становилось менее настороженным. После застоя, на Мальте наступало время процветания. Подтверждением того стало строительство приемником д’Омедеса Гроссмейстером Клодом де ла Сенгле (1553-57 гг.) нового города, примыкающего к форту Сан-Микаэль, названный позже Сенглеа.
Однако Рыцари не находили согласия с некоторыми интересами жителей, поскольку живя на Мальте, они не стали мальтийцами. Они предоставляли мальтийцам работу, охраняли берега, привлекая мальтийцев, часто бывавших жертвами корсарских рейдов, поскольку были заинтересованы в предотвращении атак на их новую базу. Хотя, бой с Драгутом был скорее соблюдением клятвы бороться с неверными, чем возможностью помешать тому захватить пленников. Рыцари предпочитали держаться от мальтийцев на дистанции и не заботились о них, если не находили особой причины. Перевернув новую страницу своей истории на Мальте, Рыцари мало изменились по сравнению со своим пребыванием на Родосе, напрягая усилия в постоянном противостоянии с Оттоманской империей, вышедшей на пик своей славы.
Отстраненность от мальтийцев не распространялась на женщин, к которым многие молодые Рыцари проявляли интерес, несмотря на монашеские обеты. Для отдыха устраивались традиционные праздники, сложившиеся еще во времена пребывания на Родосе. Одним из них был пестрый, веселый и смешной карнавал, продолжавшийся три дня. Теперь к нему добавились местные штрихи, например танец парата, изображавший захват мальтийской невесты корсарами. Ношение масок во время таких игрищ облегчало Рыцарям общение с мальтийскими женщинами, обычно оказывавшееся затруднительным.
Однако моменты отдыха были краткими и, хотя они и помогали сближению населения с Рыцарями, но никак не соответствовали основной цели Ордена – противодействовать распространению Оттоманской империи. Хотя завоевания Сулеймана Великолепного были приостановлены в Австрии, где его армия в 1529 г. отступила от стен Вены, но это был временный успех. Было ясно, что властители османов по-прежнему имеют намерение продолжать компанию в Европе, раздумывая лишь, ударить ли им по Испании или захватить Сицилию, «мягкое подбрюшье» Европы. В обоих случаях Мальта будет вовлечена, а флот Ордена может вернуть былое значение в Средиземноморье в качестве барьера турецкому вторжению. Если это произойдет, то Орден понимал, что никакой помощи ждать неоткуда. Испания и Сицилия заботились лишь о себе, а Франция вообще являлась союзником турок. Мало надежды было и на Генриха VIII, притеснявшего Орден в связи с Реформацией. Пока вся Европа ссорилась по мелочам, Карл V и папа Клемент II были погружены в свои дела и не пытались создать заслон турецкой агрессии, хотя и были заинтересованы в этом не менее Ордена св. Иоанна.
Но Орден был не в состоянии отразить атаки турок. И Рыцари знали это. Они не жаловались, прилагая усилия для отражения возможного нападения. Но они понимали, как время и слабое руководство ослабило их рвение, и нуждались в сильном лидере, способном реорганизовать и сплотить Орден и вернуть ему былую славу. Такой лидер был только один. И после смерти Ла Сенгле в 1557 г. Гроссмейстером Ордена был единогласно избран Жан Паризо де ла Валетт.
Ла Валетт вступил в Орден в 1514 г. в возрасте 20 лет. Имея много других возможностей, он без раздумий последовал примеру своих предков, бывших рыцарями и сражавшихся в Крестовых походах. О серьезности его помыслов свидетельствовало то, что он, вступив в Орден, ни разу не покинул Конвент. Ла Валетт имел приятную внешность и хорошие манеры. Он был сильным бойцом и доказывал свою воинскую доблесть неоднократно. Боевое крещение он прошел еще на Родосе, храбро сражаясь на протяжении всей осады, последовал за л’Иль Адамом на Сицилию, как верный Рыцарь и затем перебрался на Мальту. Он стойко преодолевал все превратности судьбы, в том числе и те, что выпали на его долю после 1541 г., когда он попал в плен к мусульманам и пробыл год галерным рабом. Позже он был в течение трех лет губернатором Триполи, а затем до избрания Гроссмейстером – Капитан-Генералом галерного флота Ордена. Он был одновременно назначен еще бейлифом Ларго, Приором Сен Джиллс и Лейтенантом. Он свободно общался на нескольких языках: итальянском, испанском и греческом, а также арабском и турецком, выученных за год пребывания в рабстве.
Все эти качества выделяли его как воина, но он также был широко известен как строгий поборник дисциплины и прекрасный тактик, что делало его выдающимся вождем. Но возможно, самым важным было то, что он пользовался уважением и доверием других Рыцарей. Все это делало Ла Валетта человеком необходимым для данного момента.
Первыми его шагами в должности Гроссмейстера стало возвращение Рыцарей к кодексу жизни и поведения, которому они присягали, вступая в Орден. Рыцарям было запрещено жить вне соответствующих подворий, дуэлировать, пить и играть в азартные игры, с чем не смогли справиться предшественники. Добившись этого, Ла Валетт начал исправлять их ошибки. Он выпустил маршала Де Валлье и двумя годами позже назначил его на ответственную должность бейлифа Ларго.
Ла Валетт исправлял дефекты, допущенные при строительстве форта Сен-Эльмо при д’Омедесе. Это потребовало строительства дополнительного равелина на стороне Марсамшетта для прикрытия подходов к форту. Дерево и землю, необходимые для строительства, привозили с Сицилии. Наконец, равелин был соединен с основным фортом постоянным и разводным мостами. Укреплялась и оборона Биргу. Бастионы были усилены каменными стенами и полубастионами на краях. Подворья разных «Языков» были завершены, и надо было строить много домов для увеличивающегося населения. В форте Сан-Анджело было сооружено зернохранилище, а также были отведены помещения для рабов, вместо пещер, где они раньше содержались. Теперь Гроссмейстер использовал всех рабов для полезных работ, вместо того чтобы гноить их в пещерах. Около 1500 рабов были направлены на строительство укреплений под бдительным надзором Рыцарей.
Как и его предшественникам, Ла Валетту не хватало средств для масштабного строительства. Но, в отличие от них, он не надеялся на пожертвования, а искал пути и способы их добыть. Много лет деньги Ордену одалживали Венеция и Германия, бывшие возможными целями для турок, возобновившим свое наступление в Европе. Ла Валетт продемонстрировал, что деньги потрачены на оборону против общего врага в интересах тех, кто их платил. Его аргументы были убедительными, и деньги давали. Он всех призывал объединить все усилия. Даже местное население начало видеть в нем единственного человека, способного избавить их от мусульманской оккупации.
Тревожило Ла Валетта угасание английской ветви Ордена. Надежды на то, что при королеве Елизавете I, взошедшей на трон в 1558 г., Орден в Англии сможет восстановиться, не оправдались. Более того, некоторых Рыцарей, в том числе Джона Ноуэлла и Эдварда Уолгрея, убили по ее приказанию. К 1560 г. английская ветвь в Конвенте была представлена лишь двумя Рыцарями: Оливером Старки и Джеймсом Шелли, а все имущество «Языка» на Мальте было продано. Несмотря на это, Ла Валетт взял Старки своим секретарем и доверенным лицом и никогда не жалел о своем решении.
Возможно, еще одним качеством, выделявшим Ла Валетта из числа его предшественников, была предусмотрительность, основывавшаяся не столько на глубоких размышлениях, сколько на огромном опыте. Он был убежден, что турки в скором времени нанесут удар по Мальте. И понимал он также, что если Орден в конце концов будет побежден, то от турок не стоит ждать такого же благородного жеста, как на Родосе. Христианские властители Сицилии, Неаполя и Испании теперь понимали, что если Мальта падет, то она будет использована турками уже для атаки на них, и должны были сделать соответствующие шаги.
Ла Валетт не имел других шансов и, начиная с 1563 г. стал использовать торговцев в Константинополе и других, имевших контакты с турками. Они становились его шпионами и сообщали ему обо всех приготовлениях турок к войне, которые могли подметить. Он не знал, конечно, о том, что турки тоже прислали своих шпионов: славянина и грека, механиков, посетивших Мальту под видом рыбаков и доложивших султану обо всем, что там происходило.
Сулейман пришел к выводу, что остров не имеет должной защиты против турецкой атаки. Сообщения других шпионов укрепляли его в этом мнении. Однако, как это ни странно, ни после Родоса, ни даже после стычек с орденским флотом его уважение к Рыцарям, сначала к л’Иль Адаму, а затем и к Ла Валетту не уменьшилось. Однако последняя стычка с д’О де Лескюр-Ромега переменила его отношение. Рыцарь Ромега, ставший Капитаном галерного флота, был корсаром, весьма искушенным в морском деле. В частности, он захватил турецкий груз стоимостью 80 тыс. дукатов. Еще больше раздосадовало султана то, что этот груз принадлежал Кюстин-Аге, главному евнуху его сераля. Эта акция послужила началом длинной цепи успехов мальтийских корсаров. В ходе морских стычек команды и пассажиры захваченных судов захватывались в качестве рабов и отправлялись на Мальту. В их число попала и Санджак, нянька дочери самого Сулеймана.
Подобные бесчинства Рыцарей попали в повестку дня Дивана – совета Оттоманской империи в октябре 1564 г. Исходом дебатов стало наращивание военной активности в Европе с основной целью распространения империи на Венгрию и Австрию, где турецкие силы были остановлены в 1529 г. Также рассматривалась и атака на главного противника – Испанию. Другие склонялись к захвату Сицилии, откуда удобно было действовать против Неаполитанского королевства. Обсуждался и вопрос о Мальте, поскольку захват острова не только открывал дорогу для дальнейших предприятий, но и позволял отомстить за оскорбления исламу, нанесенные Рыцарями.
Сулейман был стратегом, но бывал и сентиментален. И хотя он был не вполне готов, соображения чести толкнули его решиться атаковать Мальту и использовать ее в качестве плацдарма для ударов по Сицилии и Неаполю. Те, кто первоначально ратовали за атаку в Европе, согласились с таким мнением, и решение стало единодушным. Мальта должна была быть атакована весной будущего года.
Вскоре после октября 1564 г. Ла Валетт был информирован о турецких приготовлениях к войне. Лихорадочная активность вражеских верфей и арсеналов не оставляла сомнений о готовящемся морском вторжении на Мальту. Он понимал, что такое вторжение не могло быть осуществлено зимой, поскольку суда не могли рассчитывать на хорошую погоду. Вторжение весной предоставляло возможность сухопутным силам использовать целое лето для консолидации. Он пришел к выводу, что турки будут атаковать в апреле или мае. Это давало ему немногим более полугода на последние приготовления.
Его первыми двумя шагами было завершение укреплений и попытка найти союзников. Были углублены рвы на сухопутной стороне Биргу и Сенглеа, на форте Сен Микаэль разместили большие орудия. Но оставалось сделать еще очень многое, и на острове торопились. Ла Валетт передал все фортификационные работы соответственным начальникам, а сам занялся другими неотложными вопросами. С Сицилии привозился хлеб и все, что можно было там добыть. Он также разослал Рыцарей в их страны и ко дворам соответствующих государей. «Османы намерены осадить Мальту, уведомите Конвент до весны!» - гласило его послание.
В то время наиболее быстро сигнал о высадке врага можно было передать с помощью сигнальных огней, поэтому в наиболее важных точках: в Мдине, на фортах Сан-Анджело и Сен Эльмо, на различных дозорных башнях и на замке на Гоцо спешно были расставлены кучи хвороста, способные поддерживать огонь и люди, готовые подать сигнал, когда это потребуется.
Поскольку Ла Валетт не рассчитывал располагать более чем 500-700 Рыцарей, то начал привлекать мальтийских ополченцев. Он набрал 3-4 тыс. чел., не лишенных отваги и некоторого опыта схваток с корсарами, но никогда не участвовавших в длительных боевых действиях. Тогда он начал учить их стрельбе из мушкетов, но давал только три выстрела по мишени и премию лишь для лучших стрелков, поскольку порох требовалось расходовать весьма экономно.
Но всех сил, которые мог собрать Ла Валетт на Мальте, было явно недостаточно, и требовались пополнения извне. Он сознавал, что ничего не получит от Франции и Германии, поскольку первая была союзницей турок, а другая истощена турецкими нападениями и не станет помогать Мальте. На Елизавету Английскую также надеяться не приходилось, поскольку ее основной заботой в это время была борьба с имперской политикой Испании, а отношение к Ордену было негативным, тем более что Мальта находился в зависимости от Испании. Ла Валетт мог рассчитывать лишь на испанского короля Филиппа II и вице-короля Сицилии дона Гарсиа де Толедо.
Первые два месяца 1565 г. стали еще более жаркими для Рыцарей. В Биргу и Сенглеа шло укрепление зданий параллельно со строительством помещений для новых обитателей и возможных беженцев. Прибывший из Сицилии хлеб размещался в больших подземных хранилищах, закупориваемых тяжелыми каменными крышками. Бочонки с порохом и связки пушечных ядер также складировались подобным образом. Из арсеналов поступали новые и отремонтированные доспехи, каски и кожаные дублеты для новых воинов гарнизона. Также строились хранилища для воды, куда свозились тысячи глиняных бутылей, наполняемых из источников в Марсе и Мдине.
Ла Валетт решил, что атаковать семью имеющимися галерами турецкую армаду не имеет смысла. Он отослал две из них в Мессину на Сицилию, три укрыл во рву позади форта Сан-Анджело, а оставшиеся две затопил в море, откуда позже они были подняты.
Общим приказом все мужчины, способные носить оружие, призывались под знамена Ордена. Старики, женщины и дети, когда начнется атака, могли укрыться за стенами Биргу и Мдины, а жители Гоцо в своей цитадели. Фермерам приказано было собрать свой урожай (на Мальте период сбора урожая – зима) и взять его и скот в Мдину и Биргу.
Март сменился апрелем, мальтийское солнце возвестило о приходе весны. Для Ла Валетта это означало, что все приготовления закончены и пришло время подвести итоги и сделать последние распоряжения. Он осознавал, что будущая битва и осада пойдут на земле, и пустынная Мальта создаст врагу дополнительные проблемы. Турки вынуждены будут везти всю провизию с собой, а единственным источником воды для них станут родники и несколько колодцев в Марсе, которые можно будет отравить, когда атака станет неизбежной. Последние подсчеты показали, что у Ла Валетта было 600 Рыцарей и сержантов, а также 8-9 тыс. мальтийских ополченцев. Никем больше для противостояния османам он располагать не мог.
Следует отметить, что по тогдашней статистике, 9 тыс. мужчин представляли больше половины населения Мальты. Соответственно, остальную часть составляли женщины, дети и старики. Значит, любой здоровый мужчина должен был встать на защиту Мальты, вне зависимости от своего отношения к Рыцарям. Мальтийцы, часто подвергавшиеся нападениям мусульманских корсаров, хотели мстить. Однако и позитивные изменения в отношения к Рыцарям побудили их сражаться вместе с Орденом за свою страну.
После того, как 9 апреля Ла Валетт отдал последние распоряжения, его ожидал сюрприз. С бастионов Сан-Анжело были замечены 27 галер вице-короля Сицилии, прибывающих на Мальту. Его первой мыслью было, что это пришла долгожданная помощь. Эта вера усилилась, когда он узнал, что возглавляет флот сам вице-король. Однако, к несчастью, это было не так. При встрече дон Гарсиа сказал Ла Валетту, что не привез ему никакой материальной помощи и что он просил испанского императора прислать на Мальту 25000 пехотинцев, но тот не может этого сделать. Он обещал прислать в скором будущем 1000 солдат. Еще вице-король хотел подбодрить Гроссмейстера перед нависшей угрозой. Он дал ему совет избегать стычек и вылазок и ограничивать свои действия пассивной обороной.
Ла Валетт не нуждался в советах. Тем более, что уже принял решение сражаться с турками на укреплениях Биргу, фортах и стенах Мдины. А его силы были ограничены настолько, что он мог использовать их только очень бережно и никак иначе. Однако, он выслушал вице-короля с присущим терпением. Вице-король также пожелал ему беречь себя, поскольку потеря Гроссмейстера приведет к поражению. В знак веры в хорошее будущее Ордена, несмотря на грядущее тяжкое испытание, вице-король оставил с Гроссмейстером своего сына Фредерика для битвы с неверными.
Перед тем, как дон Гарсиа покинул Мальту, Ла Валетт попросил его забрать на Сицилию многих старых и немощных мальтийцев, избавив их самих от опасности, а Орден от лишних ртов. Вице-король согласился и принял первых беженцев на свои корабли. Эвакуация шла все последующие дни и прекратилась, когда пришла весть, что турецкая армада покинула Константинополь. И Ла Валетт и сицилийцы понимали, что теперь никаких передвижений по морю не будет.
Турки тоже имели достаточно времени после принятия решения о вторжении на Мальту. Они сколотили армию из 40000 чел., включавшую элитную пехоту - 6300 янычар, вооруженных аркебузами, хорошо вооруженную кавалерию из 9000 анатолийских и румелийских спаги, 4000 айяларов – религиозных фанатиков, жаждущих принять смерть в бою, а также большое количество рекрутов и добровольцев. Их флот составили 130 галер, 40 галиотов и 11 других больших судов, каждое из которых вмещало 600 человек с 6000 бочонками пороха и 1300 ядрами. Но не легче, чем создать такую армаду, султану было назначить ее командира.
Выдающийся генерал Мустафа Паша, уже сражавшийся против Рыцарей на Родосе, хорошо известный по венгерской и персидской войнам, стал очевидным кандидатом на роль командующего. Он был предан султан и известен своей яростью и жестокостью и рассматривал, как венец своей карьеры то, как он выбросит Рыцарей св. Иоанна из Средиземноморья раз и навсегда.
Морскими силами султан назначил командовать адмирала Пиали. Это был молодой человек, родившийся в христианской семье, но захваченный ребенком и воспитанный в мусульманских обычаях в султанском серале. Сделав карьеру адмирала, он женился на старшей дочери султана. Другие выдающиеся командиры помогали им, такие как Эль Люк Али – грозный капитан и губернатор Александрии, Эль Люк Али Фартакс – бывший доминиканец, превратившийся в мусульманского пирата и Хассем – губернатор Алжира.
Однако султан имел опасения, что между Мустафой и Пиали могут возникнуть распри, и велел им обоим не начинать атаку на Мальту до соединения с Драгутом. Знаменитому пирату было приказано присоединиться к армаде, поскольку он уже знал Мальту и Ла Валетта, но главным соображением было то, султан хотел, чтобы он присматривал за его старшими офицерами, расходившимися во мнении по ряду вопросов.
29 марта 1565 г флот прошел через Босфор и проследовал в Константинополь, где принял на борт армию, снаряжение и грузы. Отсюда под взором султана флот с большой помпой вышел в Эгейское море. Через шесть недель армада должна была достичь центрального Средиземноморья. В пятницу 18 мая она была в 15 милях от мальтийских берегов. Момент истины настал.
Список литературы
1. AttardJ. TheKnightsofMalta. PEG ltd. San Gwann. 1995