Проекты решения аграрного вопроса в России

РЕФЕРАТ ПО ТЕМЕ:

«Проекты решения аграрного вопроса в России»

Выполнил:

Принял:

МОСКВА 1997

ПЛАН:

I. Вступление.........................................................................1

II. Александр I. Проекты Сперанского и Мордвинова........2

III. Проекты Аракчеева и Канкрина.....................................8

IV. Идеология декабристов...................................................9

V. Николай I. Проекты Киселева..........................................13

VI. Александр II. На пути к отмене крепостного права.......16

1. Крепостное население.....................................16

2. Помещичье хозяйство.....................................17

3. Настроение крестьян.......................................18

4. Вступление на престол Александра II.............19

5. Подготовка крестьянской реформы................20

6. Секретный комитет по крестьянским делам....21

7. Губернские комитеты.......................................22

8. Проекты реформ...............................................24

9. Редакционные комиссии...................................24

VII.
Основные черты положения 19 февраля 1861 года.......25

1.
Поземельное устройство крестьян....................26

2.
Крестьянские повинности и выкуп земли.........27

3.
Ссуда...................................................................28

4.
Выкупные платежи.............................................28

VIII.
Вывод..............................................................................29

IX.
Список литературы............................................................31

ВСТУПЛЕНИЕ.

Вопрос о крепостном праве, о порядке землевладения уже давно стоял перед правительством России, но к коренному его реформированию Россия смогла подойти только в начале XIX века. Конечно, до обострения этого вопроса были попытки улучшить положение крестьян, а как следствие улучшить и экономическое положение страны. В этом большую роль сыграл и Петр I, и Екатерина II, сумевшие небольшими реформами улучшить положение своего народа. В истории отмены крепостного права в России их реформы сыграли, безусловно, большую роль. Но самыми значимыми для решения аграрного вопроса в России стали реформы, начавшиеся при Александре I. В истории России можно выделить несколько фигур, деятельность которых оставила, несомненно, большой след в реформировании крепостной России.

Но перед тем как перейти к рассмотрению вопросу темы реферата, нужно понять, почему XIX век стал той отправной точкой в формировании новой России. Первые трещины в старом порядке, обнаружившиеся как раз при Александре I, обязаны своим появление вовсе не его личным взглядам. Наоборот, эти последние становятся нам понятны только в связи с общей переменой воззрения на крепостное право со стороны известной части дворянства. Эту перемену мы можем проследить от эпохи более ранней, чем начало XIX века. Когда Екатерина II предложила в 1765 году Вольному Экономическому обществу известную тему: «Что выгоднее для земледелия, чтобы земледелец имел в собственности землю, или только движимое имение», и на эту тему Беарде де Лаббе ответил, вполне согласно со взглядами самой императрицы, что для успешности земледелия необходимо право собственности крестьянина на землю - а для этого, в свою очередь, необходимо освободить крестьянина, ибо раб собственности иметь не может, - в обществе, и Вольном Экономическом, и вообще дворянском, произошел большой и весьма знаменательный раскол. Одни, как Сумароков, заявляли, что «свобода крестьянская не только обществу вредна, но и пагубна, а почему пагубна, того и толковать не надлежит». Но наряду с несогласными были и защитники такого суждения Беарде. В числе этих защитников мы встречаем как раз представителей крупного землевладения.

Из сказанного напрашивается вывод: вопрос об отмене крепостного права был актуален уже при Екатерине, Александр же приступил к решительным действиям.

Теперь перейдем непосредственно к рассмотрению проектов, в том, или ином роде ставших опорой для будущих реформ.

АЛЕКСАНДР I. ПРОЕКТЫ СПЕРАНСКОГО И МОРДВИНОВА.

Порядку, обеспечивавшему дворянство при Павле, угрожала личность. От нового императора ждали прежде всего гарантий против личного произвола. Александр оправдал ожидания очень быстро. 26 марта 1801 г., через две недели после вступления на престол, он упразднил «совет при императорском дворе», влачивший при Павле жалкое существование: под конец он собирался только для цензуры иностранных книг, а когда их вовсе было запрещено привозить из-за границы, исчезло и это занятие. Столь дискредитированное в общественном мнении учреждение могло только мешать. Вместо него, указом 30-го марта был учрежден «Совет непременный из лиц, доверенностью нашею и общею почтенных». Назначение Совета, говорил указ, состоит в том, чтобы «постановить силу и блаженство империи Всероссийской на незыблемом основании закона». «Оградив два первых состояния подданных наших непоколебимыми правами и преимуществами», продолжал указ, «мы призываем Совет к уважению последнего из них». Совет должен «... вдохнуть дух жизни и бодрости в важные состояния людей». Дела из Совета вносятся на утверждение государя, «когда большинством голосов будут уважены. Не имеющие сего уважения остаются без действия».[1]

Итак, новые узаконения не будут больше продуктом личной воли: они будут пропускаться через фильтр «избранного сословия» (так называется «непременный Совет» в указе 30-го марта) и отвергнутые большинством лиц, «доверенностью общею почтенных», они не могут получить обязательного для всех значения. Торжественно восстановленная Александром «жалованная грамота» дворянству (манифест 2-го апреля 1801 г.) находилась теперь под надежной охраной. Но тот же указ 30 марта уже содержал в себе указание, что грамоте может грозить опасность с другой стороны: указ напоминал Совету о существовании «последнего» из общественных классов тогдашней России, крепостного крестьянства, - а 16 мая в Совете уже обсуждался вопрос о непродаже крестьян без земли. Только что успокоенное «первенствующее сословие» должно было опять обеспокоиться.

В 1807 г. Александр говорил генералу Савари: «Я хочу вывести народ из того варварского состояния, в котором он находится при существовании торга людьми. Я скажу даже более. Если бы образованность была на более высокой ступени, я уничтожил бы рабство, если бы даже это стоило мне жизни».[2]
Современник объяснял это влиянием воспитателя Александра, Лагарпа, который «глубоко внедрил в сердце своего воспитанника религиозное уважение к человеческому достоинству» (Стурдза).[3]

Можно было бы проследить и другую идейную связь: влияние французской революции на Александра было более сильно и непосредственно, чем это обыкновенно себе представляют. Бабушка, Екатерина II, когда ему было четырнадцать лет, читала с ним конституцию 1791 г. и объясняла ему причины революции. Его друзья, - в особенности бывший член якобинского клуба Строганов, - приносили ему живые, непосредственные впечатления великой борьбы. Он настолько проникся ими, что принес с собой на престол даже республиканскую терминологию эпохи: в одной записке, писанной уже императором Александром, высказывается задушевное желание стать когда-нибудь «полезным гражданином своего отечества» (citoyendelapatrie). И еще за несколько недель до смерти, в самый разгар аракчеевщины, Александр сказал одному из своих домашних - человеку, перед которым не нужно и не интересно было рисоваться: «Что бы обо мне ни говорили, но я жил и умру республиканцем».[4]

Как ни резок был контраст этих слов императора с тогдашним действительным положением его империи, при данной обстановке нет оснований подозревать их неискренность. Но именно этот контраст и показывает нам, что дело было совсем не в искренности или неискренности Александра, - как нередко в раздражении утверждали его современники. Если республиканизм Александра не помешал аракчеевщине, то и его «религиозное уважение к человеческому достоинству» нисколько не помешало бы дальнейшему прогрессу крепостного права: что именно и случилось в свое время с Екатериной II...

Если мы присмотримся к экономическому положению крупного русского землевладения при Екатерине II, мы без труда получим разгадку явления. Почти все наиболее крупные вотчины были на оброке; почти все владельцы таких вотчин не жили в них, а пребывали в Петербурге при дворе. Именно наблюдение над ближайшим к ней кругом привело Екатерину к неправильному выводу, что у помещиков «все деревни почти на оброке». В то время как владелец барщинного имения видел в себе прежде всего, владельца крепостных «душ», живой рабочей силы, - хозяин имения на оброке должен был видеть в себе, главным образом, собственника земли и получателя ренты. При переходе к капиталистическому строю первый заботился о том, чтобы как можно лучше использовать труд своих крестьян, - второй о том, чтобы поднять ренту; если этого можно было достигнуть путем юридического раскрепощения, но сохранив при этом экономическую зависимость крестьян от владельца, он ничего не имел бы против.

Раскрепощение, наоборот, само по себе могло бы стать источником денежного дохода, если бы оно произошло не сразу, а постепенно, и притом не даром, а с выкупом. Популярнейший теоретик русского «лэндлордизма» Александровской эпохи, Адмирал Мордвинов, так именно и предполагал организовать освобождение крестьян.
«Свободу», писал он, «следует давать не сразу, а постепенно, в виде награды трудолюбию и приобретаемому умом достатку: ибо сим только ознаменовывается всегда зрелость гражданская».[5]
Он приводит и детальную расценку «выкупных платежей» - не на землю, а за личность крестьянина. Дороже всего оцениваются, как это понятно, мужчины в наиболее работоспособном возрасте: от 20 до 40 лет выкуп составляет 1500-2000 рублей за «душу». Напротив, за детей от 2 до 5 лет назначается лишь по 100 р., а за стариков старше 50 лишь 500 р. Люди старше 60 лет, т. е. совершенно негодные в качестве работников, отпускаются совсем даром.

Одновременное и повсеместное освобождение всех крепостных Мордвинов считал для России (т. е. для землевладельцев) своего времени крайне невыгодным.«В стране малонаселенной, говорит он, и где денежные капиталы столь еще редки, что едва ли без затруднения могут быть оплачиваемы пахание и посевы прежде возвращения жатвою издержек, на оные употребленных, переходом с места на место работников не может быть без вреда и расстройства сельских хозяйств». Напротив, «когда Россия получит избыток в денежных капиталах и земля войдет в дорогую цену, тогда, естественно, никто из расчетливых владельцев не пожелает иметь на ней работников, коим половинную часть достояния своего уделять должно за их работу, и тогда, конечно, сословие нынешних крестьян (рабов) само по себе уничтожится».[6]

Как видно, русская аристократия начала VIII века прекрасно понимала связь между развитием капитализма и переходом к вольнонаемному труду. Для нее это было только вопросом времени. Во всяком случае, принципиальные возражения против эмансипации Александр I мог услышать не с этой стороны: они явились, как мы увидим впоследствии, из среды провинциального дворянства, экономические понятия которого настолько же отставали от только что изложенных взглядов, насколько отсталыми были методы его хозяйства. Но видно и сейчас, что и для крупной земельной знати уже экономически было далеко не безразлично, как совершится освобождение: тем более было ей это не безразлично политически. Такое освобождение, которое усилило бы и без того достаточно тяготевшую над дворянством личную власть, вовсе не входило в ее интересы. В глазах экономически прогрессивной части дворянства необходимым условием эмансипации была выгодная, с точки зрения дворянских интересов, конституция.

Мордвинов также предлагал проект по государственному устройству России. (Данный проект не представляет особого интереса, в обсуждении данного вопроса.)

Не стоит считать Мордвинова каким-то закоренелым крепостником, как это готовы сделать некоторые либеральные историки. Для тогдашних великосветских радикалов, «молодых друзей» Александра, Мордвинов был решительно левым. В своих стремлениях поощрить в России более прогрессивные формы помещичьего хозяйства, он рассчитывал не на одну знать и, «чтобы сделать что-нибудь для крестьян», предлагал разрешить крестьянам государственным и удельным покупать земли (без крепостных). Весьма возможно, что им же был внушен и дальнейший проект, в дневнике Строганова приписанный самому императору: разрешить этим крестьянам покупку и населенных имений, но с тем, чтобы права новых владельцев относительно крепостных были очень ограничены. «Молодые друзья» единодушно восстали против этого «слишком большого нововведения» - и разрешение было ограничено землями ненаселенными.

Идеалы «молодых друзей» в крестьянском вопросе лучше всего могут быть обрисованы словами самого Строганова, к которым нечего ни прибавить, ни убавить: «Задача в том, чтобы провести (освобождение крестьян) без потрясений - если нельзя выполнить этого условия, лучше совсем ничего не делать. Нужно щадить собственников (ilyamenagerlesproprietaires) и идти к своей цели посредством ряда указов, которые, не обижая их (собственников), произведут некоторое улучшение в положении крестьян».

Теперь перейдем к другому реформатору, отличительной чертой которого от Мордвина явилось, быть может, более глубокое понимание сути дела и большая «подвижность» в попытке разрешения тогдашних проблем.

Сперанский был лучшим, даровитейшим представителем старого, духовно-академического образования. По характеру этого образования он был идеолог, как тогда говорили, или теоретик, как назвали бы его в настоящее время. Ум его вырос в упорной работе над отвлеченными понятиями и привык с пренебрежением относиться к простым житейским явлениям, или, говоря философским жаргоном, к конкретным, эмпирическим фактам жизни. Философия XVIII в., как известно, народила много таких умов. Это был Вольтер в православно-богословской оболочке. Но Сперанский имел не только философский, но еще и необыкновенно крепкий ум, каких всегда бывает мало, а в тот философский век было меньше, чем когда-либо. Упорная работа над отвлеченностями сообщила необыкновенную энергию и гибкость мышлению Сперанского; ему легко давались самые трудные и причудливые комбинации идей. Продолжительным и упорным трудом Сперанский заготовил себе обширный запас разнообразных знаний и идей. В этом запасе было много роскоши, удовлетворяющей изысканным требованиям умственного комфорта; было, может быть, даже много лишнего и слишком мало того, что было нужно для низменных нужд человека, для понимания действительности (у него больше политических схем, чем идей); в этом он походил на Александра, и на этом они сошлись друг с другом. Но Сперанский отличался от государя тем, что у первого вся умственная роскошь была прибрана и стройно расставлена по местам, как дорогие безделки в опрятной уборной светской женщины. Со времен Ордина-Нащокина у русского престола не становился другой такой сильный ум. Это была воплощенная система. Ворвавшись со своими крепкими неизрасходованными нервами в петербургское общество, уставшее от делового безделья, Сперанский взволновал и встревожил его, как струя свежего воздуха, пробравшаяся в закупоренную комнату хворого человека, пропитанную благовонными миазмами. Но в русский государственный порядок он внес такого движения, как в окружавшую его петербургскую правительственную среду. Тому причиной был самый склад его ума. Это был один из тех сильных, но заработавшихся умов, которые, без устали все, анализируя и абстрагируя, кончают тем, что перестают понимать конкретное. Сперанский и доработался было до этого несчастия. Он был способен к удивительно правильным политическим построениям, но ему туго давалось тогда понимание действительности, т. е. истории. Приступив к составлению общего плана государственных реформ, он взглянул на наше отечество, как большую грифельную доску, на которой можно чертить какие угодно математически правильные государственные построения. Он и начертил такой план, отличающийся удивительной стройностью, последовательностью в проведении принятых начал. Но, когда пришлось осуществлять этот план, ни государь, ни министр никак не могли подогнать его к уровню действительных потребностей и наличных средств России.

Хотелось бы остановиться на программе Сперанского в социальной области: именно здесь Сперанский выдвигает наиболее консервативные проекты решения как в области крепостного права, та к и в области устройства «нового государства Сперанского».

Сперанский предлагает начать реформу с наделения всех одинаковыми гражданскими правами: этого, однако, совсем не следует понимать в том смысле, что все подданные русского императора должны стать равноправными. Это не обозначает даже немедленной отмены крепостного права. «Дворянство сохранит свою привилегию, говорит Сперанский, но лишь на некоторое время». «Рабы однако же всегда и везде существовали», прибавляет он в утешение себе и своему читателю. «В самих республиках число их почти равнялось числу граждан, а участь их там была еще горше, чем в монархиях».[7]
«Нет никакого основания предполагать, чтобы в России не могло оно (рабство) уничтожиться, если приняты будут к тому действительные меры. Но чтобы меры сии были действительны, они должны быть постепенны».[8]
Угрожаемое лишением своей «прерогативы» в более или менее отдаленном будущем, дворянство в данную минуту должно было получить крупное приращение к этой «прерогативе»: политические права, т. е. право избирать и быть избираемыми в местные, а через них и в государственную думу, предоставлялось исключительно землевладельцам. «Народ рабочий имеет общие права гражданские, но не имеет прав политических. Переход из сего класса всем отверзть, кто приобрел недвижимую собственность в известном количестве
и исполнил повинности, коим обязан был по прежнему состоянию». Выделенные строки показывают, что не только владельцы движимого капитала, но и мелкие земельные собственники не пользовались, по конституции Сперанского, правом голоса: иными словами, что право это было предоставлено исключительно помещикам. Правда, что политические права помещик приобретал не в силу своего дворянского происхождения, а «не иначе, как на основании собственности»: но, во-первых, тут не было ничего принципиально нового, ибо безземельные дворяне и в дворянских выборах не участвовали. А во-вторых, это была оговорка чисто теоретическая, ибо помещики не-дворяне составляли ничтожное исключение, и должны были еще надолго таковыми остаться, так как дворянское землевладение сохраняло, по-прежнему, свою главную привилегию: за дворянством оставалось «особенное право приобретать недвижимые имения населенные, управляя ими по закону». Трудно сказать, что имела в виду последняя оговорка: совершать беззаконные поступки над своими крестьянами помещики никогда не имели права. Вопрос был в том, как удержать в границах закона полновластного владельца крепостных людей - и на этот вопрос конституция Сперанского не дает точного и ясного ответа: с одной стороны, как будто крестьянам предполагалось дать «общие права гражданские» - к «народу рабочему», получавшему эти права, «причисляются все поместные крестьяне, мастеровые, их работники и домашние слуги». С другой стороны, мы видели, что принять «действительные» меры к упразднению крепостного права предполагалось лишь «постепенно». А составленная исключительно из помещиков государственная дума едва ли очень хлопотала бы об ускорении хода этого дела. И в этом пункте план Сперанского оказывается таким же неискренним и половинчатым, как и во всех других.

Едва ли нужно прибавлять, что план Сперанского не мог быть осуществлен в полном объеме, ибо нисколько не был рассчитан на наличные политические средства страны. Это была политическая мечта, разом озарившая два лучших светлых ума в России: один светлый, но презиравший действительность, другой теплый, но не понимающий ее...

По разным причинам, которые имели более биографическое, чем политическое, значение, Сперанский был уволен от должности, едва только начали вводиться преобразованные им учреждения.

ПРОЕКТЫ АРАКЧЕЕВА И КАНКРИНА.

Внешние дела 1812-1815 гг. Оказали могущественное влияние на ход дел внутренних; можно даже сказать, что редко когда внешняя политика так изменяла направление внутренней жизни в России; может быть, это произошло оттого, что Россия редко переживала такие события, какие испытала в те годы. События эти очень неодинаково действовали на русское общество и на русское правительство.

Правительство относилось уже не по-прежнему к преобразованиям; оно не расположено было проводить и прежней программы. На смену либеральной политике 1801-1820 гг. Приходит пора реакции: 1820-1825 гг. Период правительственной реакции связан с именем графа Аракчеева. Близкий друг царя стал во главе государства.

«Отечественная» война, вызванная жизненными потребностями нарождавшегося русского капитализма, не могшего, в конце концов, примириться с континентальной блокадой, сама двинула вперед дальнейшее развитие этого капитализма. Колоссальные подряды, развитие обрабатывающей промышленности на почве обильных казенных заказов, наконец, прямое материальное разрушение массы помещичьих хозяйств, способствовавшее их экономической реорганизации, как пожар «способствовал украшению» Москвы - все это были, конечно, прогрессивные толчки военных событий.

Хотя правительство сменило свое направление на обратное вопрос об освобождении крестьян остался одним из главенствующих. Тем более что экономика страны значительно пошатнулась после войны 1812 года.

Неизвестно, кто составил проект решения крестьянского вопроса для Аракчеева, которому это было поручено императором, едва ли подписавшийся под ним был его автором. Этот проект отличался некоторыми достоинствами: Аракчеев предполагал освобождение крестьян провести под руководством правительства - оно покупает постепенно крестьян с землею у помещиков по соглашению с ними по ценам данной местности. Для этого оно назначает капитал ежегодно; капитал этот образуется или посредством отчисления известной суммы из питейного дохода, или посредством выпуска соответственного количества 5-процентных облигаций государственного казначейства. Крестьяне выпускаются с землею в размере двух десятин на душу. В проекте Аракчеева изложены были выгоды такой операции для землевладельцев, о выгоде операции для крестьян автор благоразумно умалчивал. Землевладельцы, очень пострадавшие в войну, посредством такого освобождения крестьян освобождались от долгов, которые обременяли их имения, получали оборотный капитал, которого у них не было, и не лишались рабочих рук для той цели, какая оставалась за ними, потому что крестьяне, получив столь малый надел, принуждены были брать в аренду помещичьи земли. Много недостатков можно указать в этом проекте, может быть, в нем было мало доброжелательства к крестьянам, но проект нельзя назвать непрактичным, в нем по крайней мере нет бессмыслицы, осуществление этого проекта не сопровождалось бы разгромом государства, к которому, к примеру, привел бы непременно проект Мордвинова. Все это показывает только, как мало государственные умы были подготовлены к разрешению этого вопроса, о котором, кажется, уже давно пора было подумать.

Самый лучший проект принадлежал человеку, которого нельзя было назвать ни либералом, ни консерватором; этот проект был составлен по воле государя и в основе своей противоречил взглядам последнего; автором его был Канкрин, ставший потом министром финансов. Проект был построен на немедленном выкупе крестьянской земли у помещиков в достаточном размере; вся операция рассчитана была на 60 лет, так что в 1880 г. окончательно разверстывались отношения между крестьянами и помещиками без долгов, т. е. без налога на крестьян для уплаты процентов по казенной выкупной сумме, заплаченной за крестьян землевладельцам. Некоторые государственные люди даже пугались самой мысли об освобождении крестьян, которое представлялась им страшным переворотом. К таким предусмотрительным людям принадлежал известный в свое время государственный человек, считавшийся в числе первых политических голов, граф Ростопчин. Своим обычным лаконическим языком он наглядно описывал опасности, которые произойдут по освобождении крестьян. Россия испытает все бедствия, какие перенесла Франция во время революции, и, может быть, худшие, какие перенесла Россия при нашествии Батыя.

ИДЕОЛОГИЯ ДЕКАБРИСТОВ.

Ответом на реакцию со стороны правительства стало увеличение числа тайных организаций и кружков. (Политика правительства Александра I с естественной необходимостью толкала оппозиционные элементы общества к устройству тайных обществ, что также подтверждается и показаниями самих участников этих обществ.) Наиболее замечательными из тайных обществ первой четверти XIX в. являются Союз Спасения, Союз Благоденствия - Северное и Южное Общества. Сейчас нам неважно то, как образовывались эти кружки и как они действовали; больше всего внимания следует уделить вопросу, который был поставлен во главе данной работы - с чем пришли декабристы на Сенатскую площадь 14 декабря 1825 г. (Всем нам хорошо известно к какой катастрофе привела деятельность этих тайных организаций.)

Хотелось бы рассмотреть два документа (а точнее их части), определивших идеологию и требования двух тайных обществ: Северного и Южного, это «Конституция» Н. Муравьева и «Русская правда» П. Пестеля соответственно.

В основу работы Муравьева были положены наиболее популярные заграничные образцы: французская конституция 1791 года, конституция Северо-Американских Соединенных Штатов и испанская конституция 1812 года. С последней буквально переведены две первые статьи конституции Н. Муравьева. Они гласят: «Русский народ свободный и независимый не есть и не может быть принадлежностью никакого лица и никакого семейства». «Источник верховной власти есть народ, которому принадлежит исключительное право делать основные постановления для самого себя». По примеру прототипа всех буржуазных конституций проект декабристов провозглашает равенство всех перед законом, отмену всяких сословных разделений, всех ограничений личной свободы, экономических и иных (гильдий, цехов и т. д.), свободу совести, устного и печатного слова - и неприкосновенность частной собственности, но только на вещи: крепостное право, как юридический институт, отменяется, вместе со всеми другими остатками феодального режима. Что касается крепостного хозяйства, то оно, впредь до его естественной смерти в результате дальнейшего экономического развития, достаточно гарантировалось тем, что освобождаемые крестьяне или не получали земли вовсе (первоначальный проект), - получив однако же усадьбу и двор, т. е. оставаясь прикрепленными к своей деревне, - или получали земли так мало (по 2 десятины на двор, по окончательной редакции), что их положение, как «батраков с наделом», становится от этой щедрости только еще характернее.

Нам остается рассмотреть программу «Русской правды» Пестеля. Пестель был безусловным сторонником полного политического и гражданского равенства всех граждан. На «временное верховное правление» он возлагает обязанность «всякую даже тень аристократического порядка, хоть феодального, хоть на богатстве основанного, совершенно устранить и навсегда удалить».[9]
Граждане его идеального государства должны были быть математически равными единицами - и, подобно французским якобинцам, он прекрасно понимал неизбежность имущественного равенства, или, по крайней мере, отсутствия сколько-нибудь резкого неравенства, как основы политической равноправности всех граждан. К этому, как сейчас увидим, клонился весь аграрный проект. И, тем не менее, Пестель признает, что «богатые всегда будут существовать - это очень хорошо». И несмотря на это, он отдает свое ультра демократическое государство под опеку «дворян и богатых». Намечая основные черты крестьянской реформы, он ставит на первом месте требование, гласящее, что «освобождение крестьян от рабства не должно лишить дворян дохода, им от поместий своих получаемого».

Коренной ломки сложившихся экономических отношений Пестель не мог иметь в виду. «Богатые всегда будут существовать и это очень хорошо» - будет существовать и крупное землевладение. В своем проекте освобождения крестьян Пестель тщательно оберегает помещичьи имения размерами до 5000 десятин. Поэтому, о «национализации земли» в проекте Пестеля приходится говорить лишь в очень переносном смысле этого слова. По проекту Пестеля, в общественное распоряжение поступала лишь половина всех угодий волости. Другая половина предназначается «для образования частной собственности» и хозяева «обладают ею с полною свободою» и имеют право «делать из оной, что им угодно». Только по отношению ко второй половине земли имеет место сдача в аренду от имени государства и жеребьевка наделов. Притом верный своей идее о необходимости в обществе «богатых», Пестель не настаивает, чтобы и эта земля была распределяема поровну: «каждый член волостного общества имеет право столько требовать участков, сколько пожелает» - и не только из числа не имеющих собственной земли, но и из числа землевладельцев. Лишь в случае столкновения требования на землю со стороны безземельного и землевладельца преимущество отдается первому.

Пестель надеялся, что, по осуществлении его проекта, «каждый россиянин будет совершенно в необходимом обеспечен и уверен, что в своей волости всегда клочок земли найти может, который ему пропитание доставит». Ему не приходило в голову, что половины земли может, наконец, и не хватить - и что существование рядом двух прав на землю, общественного и частного, должно вызвать острый антагонизм между владельцами имений в тысячи десятин и теми, кому не хватает на их долю даже и минимального тяглового участка; что этот антагонизм, по глубине и силе, нисколько не уступает противоречию интересов, существующему между буржуазией и пролетариатом, - от появления которого Пестель так заботливо охранял Россию. Наоборот, ему казалось, что проектируемая им полу национализация принесет с собой неисчисляемые благодеяния и явится могущественным двигателем экономического прогресса России. Пестель доказывает, что переход земли в общее достояние и связанный с ним подъем экономического уровня массы расширит внутренний рынок и тем даст мощный толчок развитию промышленности. «Народная промышленность получит быстрейший ход и сильнейшие обороты потому, что всегда опираться будет на уверенности в необходимом, и следовательно само изобилие твердейшее возымеет основание».[10]
«Умножение населения увеличит невозможность отдавать в одни руки много участков из общественной земли, и тем самым получить приобретение земель в частную собственность сильное поощрение. - Оттого вздорожают земли, а возвышение цены оных послужит поощрением к направлению капиталов на устройство мануфактур, фабрик, заводов и всякого рода изделий, на предприятие разных коммерческих оборотов и торговых действий».[11]

Но как бы несовершенны ни были экономические взгляды автора «Русской правды», уже самая наличность у него известных экономических предпосылок ставила Пестеля неизмеримо выше «реальных политиков» из среды его товарищей. Пестель прекрасно понимал то, что с трудом давалось даже самому образованному из правого крыла декабристов - Н. И. Тургеневу: что социальную проблему нельзя решить мимоходом, дав «что-нибудь» «трудящимся массам» в награду за поддержку при перевороте. Тургенев смутно чувствовал, что с крепостного права, собственно, нужно начинать: но когда идея эмансипации принимала перед ним реальные формы, он быстро становился на обще-декабристскую точку зрения - т. е. на точку зрения, обычную всем либеральным тогдашним помещикам. Дать крестьянину личную свободу, может быть, еще усадьбу и двор, может быть еще десятину - другую земли - и реформа готова. Охранение интересов помещика - которого не совсем чужд был и Пестель - проявлялось здесь в самом грубом виде. Один Пестель говорил о тесной связи земли и воли. По устному преданию, переданному Герценом, он сказал своим друзьям: «Мы можем, пожалуй, провозгласить республику, и все-таки будет мало толку, у нас не будет всенародного восстания, доколь мы не коснемся поземельной собственности дворян. Мужику нужна земля».[12]
На аграрном перевороте для Пестеля строилась вся русская революция.

К сожалению, о том, как он представлял себе этот аграрный переворот, мы можем судить больше по намекам; плана крестьянской реформы Пестеля нет. Только начало этого плана сохранилось в черновом наброске - да «Русская правда» дает несколько, чересчур общих, положений, которое мы уже знаем, Пестель заботится об ограждении интересов помещика. Второе трактует о поддержании внешнего порядка во время самой реформы. Третье, порицание намерения даровать крестьянам «мнимую свободу», косвенно наносит удар товарищам автора из «Северного Общества» и Н. И. Тургеневу - с которым у Пестеля было не мало споров о социальной реформе. «Я употреблял все усилия, чтобы опровергать их аргументы» писал впоследствии Тургенев в своем заграничном сочинении. «Наконец, я заметил, что Пестель и его друзья были очень недовольны моим несочувствием их социальным теориям».

Тургенев имел здесь в виду ту полу национализацию земли, о которой говорилось выше. Но и не заходя так далеко, уже пестелевский план освобождения крестьян, должен был вызвать весьма горячие споры. Упомянутый выше набросок дает нам частицу картины необычайно широкой, по сравнению с проектом Муравьева. Владельцы крупных и многоземельных имений (не менее 1000 душ и 10000 десятин земли) экспроприируются Пестелем наполовину без всякого вознаграждения. Имения от 5 до 10 тыс. десятин экспроприируются с вознаграждением, но лишь отчасти: помещик получает лишь 5000 тыс. десятин, хотя бы у него отобрали и больше. Наконец владельцы менее 5000 десятин получают вознаграждение полностью за всю экспроприированную у них землю: но цена земли при этом определяется «показаниями волости или помещика».

В роковой день 14 декабря 1825 г. в Петербурге заговорщики с раннего утра приступили к действиям... И нам прекрасно известно, чем они закончились: 5 человек было повешено, а остальные сосланы в Сибирь. Всех привлеченных к следствию - 121 человек.

После 14 декабря пошли за Урал лучшие люди сословия, после которых осталось много мест, не занятых в продолжение следующего царствования. Это была потеря, которую было трудно возместить и при более обильном запасе нравственных сил сословия. Из него выбыло столько дельцов, которые могли восстановить и усилить политический авторитет сословия, если бы остались в рядах. В следующее царствование дворянство не могло иметь прежнего значения уже потому, что оскудело силами после катастрофы 14 декабря.

НИКОЛАЙ I. ПРОЕКТЫ КИСЕЛЕВА.

Крестьянский вопрос доставил наибольшее количество хлопот правительству Николая Павловича. Новый император живо сознавал всю неотложность разрешения этого большого вопроса законодательным порядком. - Он прямо назвал крепостное право «злом, для всех ощутительным и очевидным». В беседе со своим лучшим советником по крестьянскому делу Киселевым он высказывал, что приготовляется начать «процесс против рабства, когда наступит время освободить крестьян во всей империи», и горько жаловался при этом на недостаток помощников, сочувствующих этой идее и понимающих всю важность этого вопроса. Но сознание неизбежности реформы крепостных отношений соединялось у него с чувством страха перед крупными социальными преобразованиями, а желание найти надежных помощников в этом трудном деле разбивалось об отчуждение трона от всех живых, сознательных и передовых элементов общества. И по-прежнему разработка крестьянского вопроса не выходила из рамок небольших секретных комитетов, большинство членов которых было заведомо враждебно не только отмене, но даже и простому смягчению крепостного права.

Начав с идеи безземельного освобождения, секретные комитеты пришли впоследствии к мысли о необходимости земельного обеспечения освобождаемого крестьянина, однако при условии сохранения и за помещиками права собственности на все их земли.

В марте 1853 г. был учрежден второй секретный комитет «для изыскания средств к улучшению состояния крестьян разных званий».

В этом комитете уже участвовал Киселев, деятельно занимавшийся крестьянским вопросом, изучавший ход крестьянских реформ в западных странах и сам практически поработавший над крестьянским делом в Молдавии и Валахии. Киселев имел свои оригинальные воззрения на возможные формы разрешения крестьянского вопроса, но в комитете 1853 г. он не играл заметной роли, уступая первенство старым деятелям - Сперанскому и Канкрину.

Но несмотря на это, Киселев принимал активное участие в работе комиссий. Кроме того, Киселеву принадлежала также и мысль одного важного закона, касавшегося крепостных крестьян. Как мы знаем, 29 февраля 1803 г. издан закон о вольных хлебопашцах; по этому закону землевладельцы могли отпускать на волю крепостных крестьян с земельными наделами по добровольному с ними соглашению. Этот закон, плохо поддержанный правительством, оказал незначительное действие на быт крепостных; в продолжение 40 лет на волю вышло таким образом немного крестьян. Больше всего останавливала помещиков необходимость отдавать землю в собственность крестьян. Киселев думал поддержать действие этого закона, устранив это главное препятствие. В его несколько впечатлительной голове мелькнула мысль, что можно совершить постепенное освобождение крестьян, предоставив это дело частной инициативе. Мысль закона состояла в том, что помещики могли по добровольному соглашению с крестьянами уступать им свои земли в постоянное наследственное пользование на известных условиях. Эти условия, раз составленные и утвержденные правительством, не должны были меняться; таким образом крестьяне будут прикреплены к земле, но лично свободны, а помещик сохранит за собой права собственности на землю, к которой прикреплены крестьяне. Помещик сохранял судебную власть над крестьянами, но уже терял власть над их имуществом и трудами; крестьяне работали на помещика или платили ему столько, сколько было поставлено в условии. Зато помещик освобождался от обязанностей, какие на нем лежали по владению крепостными, от ответственности за их подати, от обязанности кормить крестьян в неурожайные годы, ходатайствовать за них в судах и т. д. Киселев рассчитывал, что таким образом, поняв выгоду таких сделок, помещики сами поспешат устранить неприятности. При сохранении крепостного права образец устройства крестьян, выходивших, таким образом, на волю, был уже готов в сельском устройстве крестьян государственных, разделенных на волости и общины с выборными управлениями, судами, со свободными сходками и т. д.

Проект Киселева подвергся поправкам и, облеченный в закон 2 апреля 1842 г., не оправдал ожидания; это закон об обязанных крестьянах; ему дана была такая редакция, которая почти уничтожила его действие. К тому же на другой день по издании закона последовал циркуляр министра, которым тогда был Перовский; этот циркуляр и разделал закон; в нем было подтверждено с ударением, что права дворян на крепостных крестьян остаются неприкосновенными, что они не потерпят ущерба в этих правах, если в силу закона не пойдут на сделки с крестьянами. Помещики встревожились в ожидании указа; они уже давно привыкли смотреть на Киселева как на революционера; в Москве и губернских городах этот закон вызвал живые толки. Когда прочитали указ министра, все успокоились, все увидали, что это буря в стакане воды, что правительство так только, из приличия, издало этот указ. В самом деле, только два помещика воспользовались этим законом.

По крестьянскому вопросу издан был ряд других законов, которые частью выработаны были комитетами. Я хочу перечислить лишь некоторые из них. В 1797 г. был издан закон о трехдневной барщине, но он оставался без действия, но закон о размере обязательного надела не существовал; вследствие этого иногда происходили печальные недоразумения. В 1827 г. одна обладательница 28 душ заложила почти всю землю своих крестьян, так что у крестьян осталось своих только 10 десятин. Этот случай и вызвал закон, который гласил, что если в имении за крестьянами земли меньше 4,5 десятины на душу, то такое имение брать в казенное управление или же предоставлять таким крепостным крестьянам право перечисляться в свободные городские состояния. Это был первый важный закон, которым правительство наложило руку на дворянское право душевладения. В 40-х годах издано было частью по внушению Киселева еще несколько узаконений, и некоторые из них столь же важны, как закон 1827 г. Так, например, в 1841 г. запрещено было продавать крестьян в розницу; в 1843 г. запрещено было приобретать крестьян дворянам безземельным; таким образом, безземельные дворяне лишались права покупать и продавать крестьян без земли; в 1847 г. было предоставлено министру государственных имуществ приобретать на счет казны население дворянских имений. Киселев еще тогда представил проект выкупа в продолжение 10 лет всех однодворческих к

рестьян, т. е. крепостных, принадлежащих однодворцам, известному классу в южных губерниях, которые соединили в себе некоторые права дворян с обязанностями крестьян. (Платя подушную подать, однодворцы как потомки бывших служилых людей сохранили право владеть крепостными.) Этих однодворческих крепостных Киселев и выкупал по 1/10 доле в год. В том же 1847 г. издано было еще более важное постановление, предоставлявшее крестьянам имений, продавшихся в долг, выкупиться с землею на волю. Наконец, 3 марта 1848 г. издан был закон, предоставлявший крестьянам право приобретать недвижимую собственность.

Легко заметить, какое значение могли получить все эти законы. До сих пор в дворянской среде господствовал взгляд на крепостных крестьян, как на простую частную собственность владельца наравне с землей, рабочим инвентарем и т. д. Мысль, что такою собственностью не может быть крестьянин, который платит государственную подать, несет государственную повинность, например рекрутскую, - мысль эта забывалась в ежедневных сделках, предметом которых служили крепостные крестьяне. Совокупность законов, изданных в царствование Николая, должна была коренным образом изменить этот взгляд; все эти законы были направлены к тому, чтобы охранить государственный интерес, связанный с положением крепостных крестьян. Право владеть крепостными душами эти законы переносили с почвы гражданского права на почву права государственного; во всех них заявлена мысль, что крепостной человек не простая собственность частного лица, а прежде всего подданный государства. Это важный результат, который сам по себе мог бы оправдать все усилия, потраченные Николаем на разрешение крестьянского вопроса.

Итак, в царствование Николая законодательство о крепостном праве стало на новую почву и достигло важного результата - общего молчаливого признания, что крепостной крестьянин не есть частная собственность землевладельца; закон 1842 г. достиг перемещения в праве, но не в положении крестьян. Законодательство при этом могло достигнуть и практических результатов, и эти результаты вышли бы из законодательства Николая, если бы законы применялись иначе.

АЛЕКСАНДР II. НА ПУТИ К ОТМЕНЕ КРЕПОСТНОГО ПРАВА.

КРЕПОСТНОЕ НАСЕЛЕНИЕ.

Делая обзор царствования Николая I, можно с уверенностью заявить, что заботы о разрешении крестьянского вопроса кончились, по-видимому, ничем, но в это царствование в положении крестьян и в их отношениях к землевладельцам совершались любопытные процессы, благодаря которым разрешение вопроса стало не делом политической мудрости, зависящей от лиц, а требованием стихийных влияний, которые бы разрешили его во всяком случае, даже вопреки воле лиц.

Чтобы видеть эти процессы, надо познакомиться с некоторыми цифрами. В 1857 г. Произведена была по всей империи X ревизия. По данным этой ревизии, населения в империи, не исключая Царства Польского и Великого княжества Финляндского, оказалось 62,5 млн. душ обоего пола. Громадное большинство этого населения составляли сельские классы, именно: крестьян удельных, по закону императора Павла 1797 г. Приписанных на содержание членов императорской фамилии, было 3,5 млн. душ обоего пола; крестьян государственных со включением немногочисленных свободных хлебопашцев - 23,1 млн. душ обоего пола. Ревизских подданных душ в том числе значилось 10,5 млн.; действительных душ обоего пола - 23080 тыс. Любопытно, что крестьянское население в последнее время своего существования стало видимо падать в количественном отношении. В начале 30-х годов произведена была VIII ревизия; по этой ревизии, в Европейской России и Сибири, без Закавказья, Царства Польского и Финляндии, значилось несколько больше крепостных, чем в X, следовательно, в продолжение промежутка с начала 30-х годов до конца 50-х годов (почти 30 лет) крепостное население не только не имело естественного прироста, но и уменьшилось. Главным образом это уменьшение происходило за счет перехода крепостных крестьян в положение крестьян государственных. Но наблюдатели замечали необыкновенно тугой естественный прирост - знак, что они находились в худшем положении сравнительно с другими классами. Уменьшение это выражалось в таких цифрах: по VIII ревизии, в Европейской России крепостное население составляло почти 45% всего населения империи: по X ревизии - 34,39% (процент крепостного населения в течение 22 лет уменьшился на 10,5%).

ПОМЕЩИЧЬЕ ХОЗЯЙСТВО.

Условия, начавшие действовать чрезвычайно давно, еще когда устанавливалась древнерусская поместная система, содействовали в России развитию мелкого дворянского землевладения. По VIII ревизии, в Европейской России (без земли Донского войска) было всего 127 тыс. дворян, владевших крепостными душами (в том числе дворян, не имевших земли, а владевших только крепостными, т. е. дворовыми, было без малого 18 тыс., в руках которых сосредоточивалось 52 тыс. крепостных душ), значит, дворян-землевладельцев было 109 тыс. По X ревизии, оказалось, что количество душевладельцев уменьшилось: их насчитано без малого 107 тыс. (в том числе дворян беспоместных, владевших только дворовыми, без земли, - меньше 4 тыс.; так сильно растаял класс безземельных душевладельцев: в их руках оставалось всего 12 тыс. обоего пола). Значит, дворян-землевладельцев было около 103 тыс. Любопытно видеть, как распределены были между ними души: дворян мелкопоместных, имевших не более 21 души, значилось 43 тыс.; дворян, имевших не менее 21 души, но и не больше 100 душ, - 36 тыс.; землевладельцев крупных, имевших более тысячи душ, числилось около 14 тыс.; итак, более трех четвертей землевладельцев состояло из дворян мелкопоместных. Несмотря на такой громадный перевес землевладельцев мелких, огромное большинство душ принадлежало крупным землевладельцам; из землевладельцев большинство принадлежало к мелкопоместным, но по количеству душ большинство крепостного населения принадлежало к крупным, именно в руках 43 тыс. мелких землевладельцев было всего 340 тыс. душ мужского пола; в руках крупных землевладельцев, которых было около 14 тыс., сосредотачивалось 8 млн. душ мужского пола. Следовательно, уменьшилось число дворян-землевладельцев; быстро исчезал класс дворян - безземельных душевладельцев. В промежуток между VIII и X ревизиями рос заметно класс средних землевладельцев и уменьшался класс мелкопоместных и крупных, значит, одновременно с ростом середины сокращались оконечности. В социальной, как и в физической, жизни такое замирание оконечностей с сосредоточением кровообращения к сердцу, к центру всегда служит признаком, что организм скоро станет мертвым.[13]

Далее, крепостное помещичье хозяйство, основанное на невольном труде, очевидно, расстраивалось, несмотря на все искусственные меры, которыми старались его поддержать. Одной из этих мер было развитие барщинного хозяйства на счет оброчного. В XVIII в. оброчное хозяйство всюду преобладало над барщинным; в XIX в. помещики усиленно переводят крестьян с оброка на барщину; барщина доставляла землевладельцу вообще более широкий доход сравнительно с оброком; помещики старались взять с крепостного труда все, что можно было взять с него. Это значительно ухудшило положение крепостных в последнее десятилетие перед освобождением. Особенным бедствием для крепостных была отдача их на фабрики в работники; в этом отношении успехи фабричной деятельности в России в XIX в. значительно совершались за счет крепостных крестьян. Помещичьи хозяйства, несмотря на замену оброка барщиной, разорялись одно за другим; имения закладывались в государственные кредитные учреждения; но взятые оттуда капиталы в большинстве случаев не получали производительного занятия; так дворянские имения, обремененные казенными долгами, не увеличивали производительного оборота в помещичьем хозяйстве. Поразительны цифры, свидетельствующие о таком положении помещичьего хозяйства. С 1859 г. состояло в залоге с лишком 44 тыс. имений с 7 млн. ревизских душ с лишком, т. е. в залоге - больше двух третей дворянских имений и две трети крепостных крестьян, т. е. закладывались преимущественно густонаселенные дворянские имения. Долга на этих заложенных имениях числилось в 1859 г. свыше 450 млн. руб.

Надо вспомнить все приведенные цифры, для того чтобы видеть, как постепенно сами собой дворянские имения, обременяя неоплатными долгами, переходили в руки государства. Если предположить вероятность дальнейшего существования крепостного права еще на два-три поколения, то и без законного акта, отменившего крепостную зависимость, дворянские имения все стали бы государственной собственностью. Так экономическое положение дворянского хозяйства подготовило уничтожение крепостного права, еще в большей степени подготовленное необходимостью нравственною.

НАСТРОЕНИЕ КРЕСТЬЯН.

Настроение крестьян к концу царствования Николая не оставляло для всякого трезвого взгляда никакого сомнения в близкой необходимости развязать узел крепостных отношений, если не хотели подвергать государство страшной опасности, катастрофе. Один случай ярко вскрывает это настроение. В 1853 г. Началась Восточная война; в начале 1854 г. был обнародован манифест об образовании государственного ополчения, о призыве ратников на помощь регулярным войскам; это обычный манифест во время тяжелых воин, и прежде такие манифесты не приводили ни к каким особенным последствиям. Но теперь время было не то; между крепостными распространился слух, что, кто из них добровольно запишется в ополчение, тот получает волю со всею землею. Крестьяне (сначала в Рязанской губернии) стали обращаться к начальству с заявлением желания записаться в ратники. Напрасно местные власти уверяли, что никакого такого закона нет; крестьяне решили, что закон есть, но помещики положили его под сукно. Волнение, обнаружившееся в Рязанской губернии, отозвалось на соседних: Тамбовской, Воронежской, Пензенской, распространялось и далее, до Казанской губернии. Всюду крестьяне приходили в губернские города и требовали у начальства государева закона о воле для тех, кто запишется в ополчение; пришлось прибегать к вооруженной силе, чтобы усмирить это волнение.

Итак, мы подходим к завершающей части работы - к отмене крепостного права. Далее я намерен рассмотреть, как готовилась эта великая реформа.

Было бы неверно предполагать, что крепостное право отменили без соответствующих приготовлений и проектов решения вопроса. Но единственное отличие проектов этого времени от предшествующих - это наличие огромного опыта по решению данной проблемы (правительство могло ориентироваться на более ранние проекты) и отсутствие желания императора оставить дела в таком же состоянии, в каком они находились до него, прикрывшись лишь незначительными реформами, которые носили всего лишь рекомендательный характер, как это делалось всегда.

ВСТУПЛЕНИЕ НА ПРЕСТОЛ АЛЕКСАНДРА II

Таково было положение дел, когда 19 февраля 1855 г. вступил на престол новый император. Ипервыми актами его царствования было выражено и подчеркнуто намерение нового правительства нерушимо охранять дворянские права. Вот почему желавшие развязки тяжелого вопроса мало ожидали от нового царствования. Пока правительство было отвлечено внешней борьбой, доставшейся по наследству от прежнего царствования. Наконец, 18 марта 1856 г. был заключен Парижский мир. В этот промежуток некоторые сравнительные перемены еще более убедили дворянство, что его права останутся неприкосновенными. При воцарении нового императора министром внутренних дел был Бибиков, некогда на должности генерал-губернатора Западной Руси, т. е. В Киевской и прилежащих губерниях, показавший себя приверженцем крестьянских интересов; тогда он выработал в Западной и Юго-Западной Руси известные свои инвентари, т. е. акты, которыми определялось по каждому имению, сколько крестьяне должны платить или работать на помещика; инвентари, таким образом, стесняли произвол землевладельцев по отношению к крестьянам. Инвентари произвели сильный ропот в западнорусском дворянстве. Вскоре по вступлении нового императора на престол, в августе 1855 г., Бибиков, всегда неприятный Александру, был удален и на место его был назначен министром внутренних дел человек, равнодушный к вопросу и считавшийся другом дворян, - Ланской. Бибиков, стесняя произвол дворян, на министерском посту настоял, чтобы исправники, которые прежде выбирались дворянством, назначались от короны. В начале нового царствования этот закон был отменен, и уездная полиция опять была возвращена дворянству в лице выборного исправника. Итак, дворянское общество остановилось на мысли, что новое царствование будет царствованием дворянским, и довольно спокойно встретило манифест о мире, который призывал общество «к устранению вкравшихся в нем недостатков». Это принято было за фразы, которые писались из приличия, а не за программу нового царствования.

ПОДГОТОВКА КРЕСТЬЯНСКОЙ РЕФОРМЫ

Вдруг случилось нечто необычное. В марте 1856 г., т. е. вскоре по заключении мира, император отправился в Москву. Здешний генерал-губернатор, известный крепостник граф Закревский, ходатайствовал перед императором о желании местного дворянства представиться государю по поводу распространившегося срединег о слуха, что правительство замышляет отмену крепостного права. Император принял московского губернского представителя дворянства князя Щербатова с уездными представителями и вот что приблизительно сказал им: «Между вами распространился слух, что я хочу отменить крепостное право; я не имею намерения сделать это теперь, но вы сами понимаете, что существующий порядок владения душами не может остаться неизменным. Скажите это своим дворянам, чтобы они подумали, как это сделать».[14]
Эти слова, как громом, поразили слушателей, а потом и все дворянство, а дворяне только что надеялись укрепить свои права и с такой надеждой готовилось встретить коронацию, назначенную на август того года. Новый министр - Ланской обратился к императору за справкой, что значат его московские слова. Император отвечал, что он не желает, чтобы эти слова остались без последствий. Тогда в министерстве внутренних дел начались подготовительные работы, цель которых еще пока не была выяснена.

На коронации в августе 1856 г. собрались в Москву по обычаю губернские и уездные предводители дворянства. Товарищу министра внутренних дел Левшину поручено было узнать, как они отнеслись к вопросу «об улучшении участи крепостных крестьян» (тогда еще избегали слова «освобождение»). Левшин позондировал и с печалью донес, что дворянство ни с той, ни с другой стороны не поддается; некоторый луч надежды подавало лишь одно западнорусское дворянство, преимущественно литовское. Недовольные бибиковскими инвентарями, предводители этих дворян как будто выразили готовность содействовать правительству, почему виленскому генерал-губернатору Назимову поручено было так настроить дворян, чтобы они сами обратились к правительству с заявлением желания улучшить положение своих крестьян; тем дело и кончилось.

СЕКРЕТНЫЙ КОМИТЕТ ПО КРЕСТЬЯНСКИМ ДЕЛАМ

Между тем по старому обычаю составлен был секретный комитет по крестьянским делам подобно тем, которые составлялись в царствование Николая. Этот комитет открыт был 3 января 1857 г. под личным председательством императора из лиц, особо доверенных. Комитету поручено было выработать общий план устройства и улучшения положения крепостных крестьян. Работы этого комитета показывают нам, что в 1857 г. не существовало еще никакого плана, не собрано было еще сведений о положении дела, не выработаны были даже основные начала освобождения; так, например, еще не решили, освобождать ли крестьян с землею или без земли. Комитет принялся за дело. Между тем в ноябре прибыл в Петербург давно ожидаемый виленский генерал-губернатор Назимов с результатами своих совещаний с местным дворянством. Назимов явился, повесив голову; предводители дворянства, может быть под влиянием праздничных впечатлений в Москве, наговорили лишнего, за что получили должное наставление от своих избирателей, дворян литовских губерний. Местные губернские комитеты, составленные для рассмотрения инвентарей Бибикова, решительно объявили, что не желают ни освобождения крестьян, ни перемены в их положении. Когда Назимов об этом доложил, составлен был следующий рескрипт на его имя, помеченный 20 ноября 1857 г. В рескрипте значилось, что государь с удовольствием принял выраженное Назимовым желание литовских дворян улучшить положение крепостных, поэтому позволяет местному дворянству образовать комитет из своей среды для выработки положения, которым осуществилось бы это доброе намерение. Комитеты эти должны быть составлены из депутатов от уездных дворян губерний, по два от каждого уезда, и из опытных помещиков, назначенных генерал-губернатором. Эти губернские дворянские комитеты, выработав свои проекты нового устройства крестьян, должны были внести их в комиссию при генерал-губернаторе; она, рассмотрев проект губернских комитетов, должна выработать общий проект для всех трех литовских губерний. Рескрипт указывал и начала, на которых должны быть основаны эти проекты. Вот эти три начала: крестьяне выкупают у помещиков свою усадебную оседлость; полевой землей они пользуются по соглашению с землевладельцем. Дальнейшее устройство крестьян должно быть таково, чтобы оно обеспечивало дальнейшую уплату крестьянами государственных и земских податей. Крестьяне, получив усадьбу и землю от землевладельцев, устраиваются в сельские общества, но остаются под властью помещика как вотчинного полицейского наблюдателя. С большим удивлением встретили местные дворяне рескрипт, данный Назимову, с трудом понимая, чем они подали повод.

Но тут блеснула еще другая искра в Петербурге. Решено было обращенное к литовскому дворянству приглашение заняться устройством положения крестьян сообщить к сведению дворянства остальных губерний на случай, не пожелают ли они того же, чего пожелало дворянство литовское. Говорят, мысль обобщения дела впервые подана была великим князем Константином, который перед тем был введен в состав секретного комитета; скоро эта мысль получила гласное выражение. Тогда же представлялся государю воронежский губернатор Смирин; государь неожиданно сказал ему, что дело крепостных крестьян решил довершить до конца и надеется, что он уговорит своих дворян помочь ему в этом. Смирин обращается к Ланскому за разъяснением этих слов и с вопросом, не получит ли на этот счет воронежское дворянство какое-нибудь предписание. «Получит»,- отвечал Ланской, засмеявшись. Тогда кто-то вспомнил, что некоторые петербургские дворяне выразили желание определить точное положение крестьянских повинностей в пользу землевладельцев; акт был заброшен; теперь его откопали, и последовал 5 декабря новый рескрипт: «Так как петербургская дворянство выразило желание заняться улучшением положения крестьян, то ему разрешается устройство комитета и т. д.».[15]
Дворянство с расширенными глазами встретило этот рескрипт, данный на имя петербургского генерал-губернатора графа Игнатьева. Наконец, все эти рескрипты Назимову и циркуляры министра внутренних дел разосланы были губернаторами всех губерний, с тем чтобы эти акты приняты были к сведению. С большим нетерпением ожидали в Петербурге, как отнесутся дворяне к этому сообщению.

ГУБЕРНСКИЕ КОМИТЕТЫ

Первым выступило рязанское дворянство, оно выразило желание устроить из своей среды комитет по выработке проекта нового устройства крепостных крестьян. Волей-неволей одна за другой следовали этому примеру и прочие губернии, причем Московская была в числе последних. К половине июля 1858 г. во всех губерниях открыты были губернские комитеты, составленные подобно тому, как велено было составить губернские комитеты литовским генерал-губернаторствам, именно они составились под председательством губернского предводителя из депутатов - по одному из уездного дворянства - и из назначенных особо местным губернатором помещиков. Эти губернские комитеты и работали около года, выработав местные положения об устройстве быта помещичьих крестьян. Так пущено было вход неясно задуманное, недостаточно подготовленное дело, которое повело к громадному законодательному перевороту.

В феврале 1859 г., когда открывались первые губернские комитеты, тогда и секретный комитет по крестьянским делам получил гласное официальное существование, как главный руководитель предпринятого дела. При нем, по мере того как начали поступать выработанные губернскими комитетами проекты, образованы были две редакционные комиссии, которые должны были дать окончательную выработку губернским проектам. Одна из них должна была выработать общие положения об «освобождении» крестьян, как, наконец, решили говорить о деле; другая должна была выработать местные положения для разных частей России, которые по своим условиям требовали изменения в общих положениях. Первая комиссия общих положений составилась из чиновников, прикосновенных к делу освобождения ведомств (это были министерство внутренних дел, финансов, государственных имуществ и второе отделение Собственной е. в. канцелярии, как учреждение кодификационное); вторую редакционную комиссию составили из представителей дворянств, но не выборных, а из экспертов по назначению председателя комиссии из состава губернских комитетов или вообще из среды дворянства. Председателем редакционной комиссии назначен был человек, пользовавшийся особым доверием императора, начальник военно-учебных заведений Ростовцев, который плохо знал положение дел, никогда не занимаясь изучением экономического положения России, но теперь, обнаружив искреннее желание помочь делу, внушал доверие. Ростовцев и составил редакционную комиссию местных положений, призвав к ней опытных людей из среды губернских комитетов; работа преимущественно сосредоточилась в тесном кругу наиболее мыслящих работавших людей, приглашенных в состав комиссии; то был новый министр внутренних дел, Николай Милютин, и дворяне-эксперты: из самарского комитета - Юрий Самарин и тульского комитета - князь Черкасский. Они вместе с делопроизводителями комиссии Жуковским и Соловьевым и составили тот круг, который, собственно, и понес на себе всю тяжесть работы. В главном комитете поддерживал их великий князь Константин; оппозицию дела составили преимущественно два приглашенных в редакционную комиссию члена: петербургский губернский предводитель дворянства граф Шувалов и князь Паскевич, к которыми также присоединился принадлежавший к составу московского дворянства граф Бобринский.

Эти две редакционные комиссии должны были, выработав общие и местные положения, внести их на рассмотрение общей комиссии, состоявшей при главном комитете, которая должна была подвергнуть положение окончательному рассмотрению. Эти работы и шли в продолжение 1859-1860 гг., постоянно развивая и выясняя основания нового закона. Губернские комитеты закончили свои занятия к половине 1859 г.

ПРОЕКТЫ РЕФОРМ

Когда разобрали проекты губернских комитетов, то нашли, что они по характеру своему представляли три различных решения дела. Одни проекты были против всякого освобождения, предлагая только меры улучшения положения крестьян; во главе их стоял проект московского губернского комитета. Другие допускали освобождение крестьян, но без выкупа земли; во главе их стоял проект петербургского комитета. Наконец, третьи настаивали на необходимости освобождения крестьян с землей; первый губернский комитет, высказавший мысль о необходимости выкупа земли, которая должна была отойти во владение крестьян, был тверской, руководимый своим губернским предводителем Унковским. Вот из какой среды вышли главные начала, на которых основано Положение 19 февраля.

РЕДАКЦИОННЫЕ КОМИССИИ

Работы редакционной комиссии, т.е. упомянутого мною кружка, шли среди шумных и ожесточенных толков дворянского общества теперь старалось его остановить. Тьма адресов, записок, представленных в комиссию, с ожесточением нападала на либералов в редакционных комиссиях. Согласно с обнародованным указом редакционные комиссии должны были выработанные ими проекты положений представить на обсуждение особо вызванных из губернских комитетов дворянства.

К осени 1859 г. редакционные комиссии обработали проекты по 21 губернии. Из этих губерний вызваны были депутаты; эти депутаты названы были депутатами первого призыва. Депутаты шли с мыслью, что они примут деятельное участие в окончательной выработке положений, составив, так сказать сословное представительство; вместо того министр внутренних дел встретил их в своем утреннем наряде в передней, сухо поговорил с ними и предложил им, когда понадобится, дать некоторые сведения и разъяснения редакционным комиссиям. Депутаты, которых даже не называли именем депутатов, пришли в негодование и обратились к правительству с просьбой позволить им собираться на совещание; им не позволили и они стали собираться в кабинете Шувалова.

К началу 1860 г. обработаны были остальные проекты и вызваны были новые депутаты из губернских комитетов: депутаты второго призыва. Между тем натянутые отношения между правительством и дворянством так сильно подействовали на председателя редакционной комиссии, живого и подвижного Ростовцева, что он заболел и в феврале 1860 г. умер. Все общество, ожидавшее благополучного разрешения вопроса, было поражено, узнав его преемника; то был министр юстиции граф Панин. Он был крепостник в глубине души, и назначение было истолковано дворянством как признание, что смущенное правительство хочет отложить дело. Но сверху настойчиво вели дело дальше, и редакционные комиссии, руководимые Паниным, должны были выработать и принять окончательное положение. Депутаты второго призыва были приняты радушно; однако никто, даже Шувалов, не позвал их обедать. Этот второй призыв, уже заранее настроенный против дела, высказался консервативнее первого. В редакционных комиссиях тогда окончательно была принята мысль о необходимости обязательного выкупа помещичьей земли во владение крестьян; самые доброжелательные помещики желали только выкупа, чтобы скорее развязаться с крепостным трудом. Депутаты второго призыва решительно восстали против обязательного выкупа и настояли на поземельном устройстве крестьян по добровольному их соглашению с землевладельцами. Этот принцип добровольного соглашения внесен, следовательно, представителями консервативного дворянства вопреки комиссиям. Выслушав замечания от депутатов второго призыва, редакционные комиссии продолжали дело. Оно еще не было приведено к концу, когда наступил 1861 год; тогда последовало высочайшее распоряжение кончить дело ко дню вступления на престол. Ускоренным ходом редакционные комиссии, давши окончательный вид общим положениям, провели их сначала через общую комиссию, в комитет Государственного совета, так что можно было напечатать общие и местные положения к 19 февраля 1861 г. Так шла работа над этим законом, лучше сказать, над этим сложным законодательством, которое разрешило самый трудный вопрос того времени.

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ПОЛОЖЕНИЯ 19 ФЕВРАЛЯ 1861 ГОДА.

Общие положения начинаются объявлением крепостных крестьян лично свободными без выкупа; это практическое развитие мысли, скрытой в законе об обязанных крестьянах 1842 г. Но крестьяне, получая личную свободу, вместе с тем в интересах исправного платежа государственных и других повинностей наделяются землей в постоянное пользование. Эти наделы отдаются крестьянам по добровольному соглашению крестьян с землевладельцами. Там, где такого соглашения не последует, поземельное обеспечение крестьян совершается на общих основаниях местных положений, которые были изданы для губерний великорусских и белорусских. Крестьяне, освободившись от крепостной зависимости и получив от землевладельца известный надел в постоянное пользование, платят землевладельцу деньгами или трудом, т. е. платят оброк или несут барщину. Пользуясь на таком условии помещичьей землей, крестьяне эти составляют класс временнообязанных. По желанию своему они выкупают у землевладельца свои усадьбы; они могут покупать и полевые угодья, но по взаимному соглашению с помещиком. Выкупая усадьбу или землю, они пользуются известной казенной ссудой; как скоро крестьяне выкупят землю, они выходят из временнообязанных. До выкупа помещик сохраняет вотчинно-помещичий надзор над крестьянами; с выкупом прекращаются все обязательные отношения крестьян к землевладельцу, и они вступают в положение крестьян-собственников. Вот общее основание, на котором совершалось освобождение крестьян.

Выходя из крепостной зависимости, крестьяне устраиваются в сельские общества, получают известное самоуправление. Таким образом, весь акт освобождения слагался из трех моментов: 1) из устройства сельского общества, 2) из наделения крестьян землею в постоянное пользование и 3) из выкупа этой земли, отведенной в постоянное пользование. Все крепостные крестьяне устроены были в особые сельские общества. Сельское общество - это поселок, принадлежавший одному владельцу, или часть большого поселка, принадлежавшего нескольким владельцам. Сельские общества, соседние друг к другу, соединяются в волости; волость, вообще приход Иногда, впрочем, могут быть соединены принадлежащие, например, одному землевладельцу смежные сельские общества разных приходов, но так, чтобы в волости было не меньше 300 и не больше 2 тыс. ревизских душ. Сельское общество, как волость представляет хозяйственно-административное учреждение. Сельское общество управляется волостным старостой и сельским сходом; волость управляется выборным волостным старшиной и волостным сходом, составленным из домохозяев волости. Сельский сход, как и сельский староста, имеет чисто хозяйственное административное значение. Волостное управление сосредотачивало в себе еще и сословный суд, органом которого была коллегия выборных судей.

ПОЗЕМЕЛЬНОЕ УСТРОЙСТВО КРЕСТЬЯН.

Разумеется, главные трудности заключались в устройстве поземельного положения крестьян; разрешение этого вопроса затруднялось разнообразным положением главных условий, созданных историей. Вот основания этого устройства. Крестьяне, выходившие из крепостной зависимости, обязательно наделялись землею в количестве, необходимом для обеспечения их быта и исправной уплаты казенных и земских повинностей. Этот надел землею должен был соображаться, разумеется, с густотой крепостного населения в известной местности, как и с качеством почвы; для этого вся Россия разделена была на три полосы: нечерноземную (северная и частью центральная), черноземную и степную; по качеству почвы и густоте населения каждая полоса разделялась на местности, которых во всех трех полосах было 29. Для каждой местности по соображению густоты населения и качеству почвы устанавливались две нормы подушного надела, т. е. участка земли на каждую ревизскую душу, независимо от количества действительных рабочих рук; за основание расчисления приняты были цифры последней, X ревизии. Одна норма представляла высший размер подушного надела, другая - низший. Низший размер всюду равнялся одной трети высшего. В два первых года со времени обнародования Положения 19 февраля по всем имениям должны были определиться действительные наделы с точным указанием повинностей, какие будут нести временнообязанные крестьяне в пользу землевладельца, как и размер повинностей в пользу землевладельца, определялось в особенном договоре крестьян с помещиками, называющемся уставной грамотой; в продолжение первых двух лет со времени обнародования Положения 19 февраля по всем имениям должны были составить грамоты по добровольному соглашению или по закону, если добровольное соглашение не состоялось.

КРЕСТЬЯНСКИЕ ПОВИННОСТИ И ВЫКУП ЗЕМЛИ.

За отводимый надел назначался соответственный оброк или соответственное количество барщинной работы. Высшему наделу по каждой местности соответствовал и высший размер оброка с подушного надела участка. Вот эти нормы оброка, изменявшиеся по характеру местности, т. е. по качеству и доходности земли: за высший подушный надел для имений, находившихся не далее 25 верст от Петербурга, - 12 руб.; для пунктов наиболее фабрично-промышленных подушный оброк - 10 руб.; для остальных местностей первой, второй и третьей полосы, т. е. для всей остальной России, за исключением нескольких уездов некоторых губерний, - 9 руб.

Последним моментом освобождения был выкуп крестьянской земли, отведенной в их постоянное и неотъемлемое пользование. Выкуп этот представлял собой сложный процесс. Выкуп земель, отведенных в постоянное пользование крестьян, совершился на основании оброка, определенного уставной грамотой. Земля, которую выкупали крестьяне, ценилась посредством капитализации назначенного за нее оброка 6 %; это значит, что сумма оброка, обозначенного в уставной грамоте, помножался на 16 р. 67 к., и, таким образом, получалась сумма, определявшая стоимость выкупаемой земли, каждый рубль оброка соответствовал 16 р. 67 к. Капитала. При этом установлен был порядок для выкупа усадьбы и полевого участка. Усадьба выкупалась по желанию крестьян, т. е. земли под крестьянским двором и огородом, определялась посредством капитализации части оброка, отчисленной на усадьбу. Для этого все усадьбы разделены были на четыре разряда по своей стоимости; на усадьбы низшего размера отчислялось от оброка 1,5 руб., на усадьбу высшего - 3,5 или более; эти 1,5 и 3,5 или более помножались на 16 р. 67 к., и получалась стоимость усадьбы. Полевой надел мог быть выкуплен двояким образом: по добровольному соглашению крестьян с землевладельцами и по одностороннему требованию землевладельца. Выкуп не мог совершаться по одностороннему требованию крестьян. Стоимость участка вычислялась точно так же, как и стоимость усадьбы, т. е. сумма оброка, оставшаяся за вычислением доли, падавшей на усадьбу, капитализировалась на 6 %.

ССУДА.

Кто платил за выкупаемую землю терявшим ее землевладельцам? Сами крестьяне, разумеется, не имели достаточно средств для этого, поэтому государство приняло на себя содействие операции, выдавая крестьянам выкупную сумму в известном размере. Очень незначительная часть крестьян могла выкупить свои наделы без помощи этой ссуды. Размер этой ссуды определялся также сложным способом. Если выкуп совершался по добровольному соглашению обеих сторон и притом крестьяне выкупали полный надел, обозначенный в уставной грамоте, то правительство брало на себя заплатить землевладельцу за крестьян 80 коп. с рубля капитальной суммы, предоставляя остальные 20 коп. уплатить самим крестьянам по соглашению с землевладельцем. Они могли уплатить и больше 20 коп., только казна брала на себя уплату четырех пятых капитальной суммы, которая пришлась за надел. Эти 20 коп. Как дополнительный платеж, вносимый самими крестьянами, обыкновенно переводились на работу, т. е. крестьяне уплачивали его не деньгами, а трудом; иные помещики отказывались от дополнительного платежа. Если выкуп совершался по требованию помещика без согласия на то крестьян, принудительно, то казна выдавала ему по 75 коп. За рубль, причем дополнительный платеж падал на него, так как его не обязывались платить крестьяне, не давши се согласия на выкуп. Это, очевидно, служило косвенным побуждением совершать выкуп по добровольному соглашению. Если помещик по соглашению с крестьянами дарил им часть своей земли, то они могли отказаться от остальной части отведенного им надела, которая поступала в собственность землевладельца. По общему правилу, надел, который выкупали крестьяне, не мог быть меньше одной трети высшего размера, назначенного для той местности; дарственный надел они могли принять в размере не менее одной четверти высшей нормы; это так называемый четвертной, или нищенский, надел, на который крестьяне бросались в тех местностях, где на землю был назначен слишком высокий оброк, т. е. где эту землю нужно выкупать по высокой цене. Землевладелец в черноземных губерниях имел выгоду предлагать крестьянам четвертной надел, а крестьянам казалось, что им выгодно получать маленький надел без выкупа.

ВЫКУПНЫЕ ПЛАТЕЖИ.

Ссуда, выданная правительством помещику за землю, ложилась на крестьян как казенный их долг. За этот долг они обязывались выкупным платежом, который определялся как процент со взятой из казны ссуды. Выкупной платеж - 6 % ссуды; в эти 6 % входит и рост с капитала, и процент погашения. Выкупной платеж погашает падающий на крестьян казенный долг в продолжение 49 лет со времени выкупа. Выкупные платежи большей части местностей равняются или даже превышают сумму всех остальных платежей, падающих на крестьян.

При выдаче землевладельцу казенной ссуды банковскими билетами вычитался казенный долг, лежавший на имении. До конца царствования Александра II выкуплено более 80 % всех временнообязанных крестьян, так что оставалось 1,5 млн. ревизских душ в положении временнообязанных. В начале царствования Александра III, именно декабрьским указом 1881 г., предположено было эти 1,5 млн., или около миллиона душ, выкупить обязательно по требованию правительства, чтобы развязать последний узел, оставшийся от крепостного права. Так как выкуп совершался не по требованию помещиков и не по добровольному соглашению его с крестьянами, то возникал вопрос, кто же заплатит землевладельцу двугривенный; землевладелец имеет право на него, так как он не требовал выкупа, но крестьяне не обязаны платить его, так как они не давали согласия на выкуп; казна приняла этот двугривенный на свой счет.

Таков был общий ход реформы. Благодаря ей общество уравнялось перед законом.

Эту тему хотелось бы закончить высказыванием В. И. Ленина на этот счет: «Крестьян «освобождали» в России сами помещики, помещичье правительство самодержавного царя и его чиновники. И эти «освободители» так повели дело, что крестьяне вышли «на свободу» ободранные до нищеты, вышли из рабства у помещиков в кабалу к тем же помещикам и их ставленникам».[16]

С этим утверждением вполне можно согласиться, но вместе с тем отмена крепостного права, на каких бы условиях она не было проведена, имела огромное значение для внутреннего общественного и нравственного порядка.

ВЫВОД.

Проблема решения аграрного вопроса в России уже давно стояла перед обществом и правительством, но своего пика эта проблема достигла в XIX столетии. В своей работе я постарался изложить не только главные проекты решения аграрного вопроса, но и проследить, как менялись взгляды и проекты на протяжении 60 лет, как относились величайшие личности эпохи к этой проблеме, насколько остро встал вопрос отмены крепостного права, что уже при Александре II спешного создаются комитеты, занимающиеся вплотную этой проблемой.

Целью моей работы стало проследить, как за довольно длительный промежуток времени Россия подходила к отмене крепостного права, и кто принимал участие в этом не только словами, но и делами, на базе чьих проектов была проведена Великая Реформа.

День 19 февраля был окружен в глазах русского народа и русской интеллигенции ярким ореолом. Событие оценивалось не только по его социологическому значению. Для такой оценки часто не хватало материалов. Экономические причины, сделавшие неизбежным отмену крепостного права в интересах самих же помещиков, соображения государственной безопасности, заставлявшие торопиться с реформою, под угрозою всероссийской пугачевщины, - все это было достаточно выяснено научным анализом. Я же в свою очередь хочу добавить, что ко всем известным экономическим и политическим причинам отмены крепостного права следует добавить еще одну «причину», роль которой несомненно одна из главенствующих. Причина эта есть совокупность трудов всех людей, фигурирующих в моей работе, так как без опыта предшествующих работ и проектов ни один законодательный орган не смог бы подготовить такую значимую по своей сути реформу. Проекты Сперанского, Мордвинова, проекты декабристов и др. явились, на мой взгляд, фундаментом для Положения 19 февраля 1861 года, день обнародования которого стал точкой отсчета для новой жизни русского народа.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

1. «История России в XIX веке». Издание Т-ва «Бр. А. И Г. Гранатъ и Ко»
Том 1.

2. В. О. Ключевский «Курс Русской Истории». Москва Издательство «Мысль» 1989 г. Том V.

3. В. И. Ленин «Избранные сочинения». Москва Издательство политической литературы 1985 г.

4. «Трехсотлетие Дома Романовых». Москва «Современник». 1991 г.

5. «Великая Реформа». Издание Т-ва И. Д. Сытина. Москва 1911 г.

6. «Советский Энциклопедический Словарь». Гл. редактор А. М. Прохоров. Москва «Советская энциклопедия» 1988 г.

[1]
“История России в XIX веке”. Издание Т-ва “Бр. А. И. Гранат и Ко
” Т. 1 Дореформенная Россия. Стр. 32.

[2]
Дореформенная Россия. Стр. 32.

[3]
Дореформенная Россия. Стр. 32.

[4]
Дореформенная Россия. Стр. 33.

[5]
Дореформенная Россия. Стр. 34.

[6]
Дореформенная Россия. Стр. 35.

[7]
Дореформенная Россия. Стр. 51.

[8]
Дореформенная Россия. Стр. 51.

[9]
Дореформенная Россия. Стр. 116.

[10]
Дореформенная Россия. Стр. 118.

[11]
Дореформенная Россия Стр. 118.

[12]
Дореформенная Россия. Стр. 118.

[13]
Факты приведены из “Курса Русской истории” В. О. Ключевского Т. 5 Стр. 261.

[14]
“Курс Русской истории” В. О. Ключевский. Т. 5. Стр. 264.

[15]
“Курс Русской истории” В. О. Ключевский. Т. 5. Стр. 266.

[16]
“Избранные сочинения” В. И. Ленин. Т. 6. Стр. 7.