Реферат
ИНДИЯ В РАННЕЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ
План:
1. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ ИНДИИ К НАЧАЛУ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ.
2. АГРАРНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В IV— VI вв.
3. ОБЩИННО-КАСТОВАЯ СИСТЕМА.
4. РАСПАД ДЕРЖАВЫ ГУПТОВ И ВОЗНИКНОВЕНИЕ ГОСУДАРСТВА ХАРШИ.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ.
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ ИНДИИ К НАЧАЛУ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
Эпоха Гуптов в индийской истории отмечает переход от древности к средневековью. В III в. распадается государство Кушан, охватывавшее в пору расцвета всю западную половину Северной Индии, и государство Сатаваханов на Декане. Некоторое время в Индии существуют только государственные образования, имевшие местное значение. Но в начале IV в. сын мелкого удельного князя Чандрагупта объединил под своей властью значительную часть долины Ганга и сделал своей столицей древнюю Паталипутру. В 320 г. он объявил себя императором, приняв титул «великий царь над царями». Сын основателя династии Самудрагупта (ок. 330—380) стал самым могущественным государем в Индии того времени. На рубеже IV—V вв. империя Гуптов, расширив свои границы до Аравийского моря, достигла наибольшего блеска и могущества. Индийская легендарная традиция связывает с именем тогдашнего правителя державы Чандрагуптой II деятельность ряда крупных поэтов, в частности Калидасы, хотя на самом деле эти поэты не жили при дворе Чандрагупты II и не были даже его современниками.
Гуптская эпоха сохраняла некоторые черты сходства с предшествующими периодами индийской истории, но вместе с тем имела и ряд важных отличий. Прежде всего, остался неизменным очаговый, или оазисный, тип расселения наиболее развитых индийских народов — носителей цивилизации. Крупная общность людей группировалась вокруг, городского центра, к окраинам этой области население становилось реже, далее шла зона, занятая лишь редкими группами отсталых племен; это были огромные лесные массивы или обширные пустынные области, отделявшие данный очаг цивилизации от соседних. В редких случаях одна такая общность непосредственно граничила с другой. Примечательно, что такое положение существовало в наиболее развитой части Индии — долине Ганга — еще в первой половине VII в. (по сведениям китайского путешественника Сюань Цзана). Лишь в немногих областях наряду с главным городом существовали один-два других, имевших второстепенное значение.
Как и в древности, рядом с цивилизованными обществами существовали примитивные племена охотников и собирателей, некоторые из них лишь переходили к подсечно-огневому земледелию и скотоводству. Более развитые из племен достигали стадии разложения первобытно - общинного строя, военной демократии и в некоторых случаях создавали свои государственные образования. Такие племена представляли военную опасность для соседей, а иногда подчиняли себе развитые области. Достигнув уровня государственности и разделения на классы, эти народы включались в общее русло индийской цивилизации, границы которой постепенно расширялись: жители окраинных селении вырубали леса, поднимали целину и вытесняли отсталые племена из их прежних мест обитания. Часть этих племен подчинялась, пополняя социальные низы индийского общества.
Но и развитые народы Индии существенно различались между собой по уровню социального устройства, особенностям хозяйства, культуры. Так, в степных и полупустынных районах Раджастхана и Синда большое значение имело скотоводство. Весь уклад жизни скотоводческих племен был иным, чем в обществах, основанных на развитом земледелии. В течение раннего средневековья из-за неумеренного выпаса скота большие площади в Раджастхане превратились в пустыню и роль скотоводства там упала. Некоторые скотоводческие племена известны также в западной части долины Ганга (например, ахиры): здесь пастбища постепенно сокращались по мере освоения территории земледельцами.
С конца I тысячелетия до н. э. широкое распространение получили засухоустойчивые зерновые культуры — различные виды проса. Это позволило более активно осваивать саванны Декана, где есть хорошие, близкие по качеству к чернозему почвы, но выпадает мало осадков.
Во влажных, достаточно обеспеченных осадками районах главной продовольственной культурой был рис. По большей части рисоводы ограничивались регулированием стока воды с полей во время дождливого сезона, но в ряде мест прибегали к строительству оросительных сооружений. В раннее средневековье отдельные ирригационные сооружения были построены в прибрежной полосе (Коромандельский берег) от устьев Годавари и Кришны до дельты р. Кавери. В районах со средней увлажненностью основной злаковой культурой была пшеница, а также ячмень, просо, бобовые. Кое-где в удобных для этого местах применялось искусственное орошение из арыков, прудов и колодцев, но если говорить об Индии в целом, то роль ирригации была очень невелика и земледелие было в основном суходольным.
Развитие сельского хозяйства отражало рост производительных сил Индии при переходе от древности к средневековью: осваивались новые территории, широкое распространение получали те сорта домашних растений, которые были отобраны и улучшены в ходе их культивирования, совершенствовались приемы земледелия, наиболее целесообразные в местных условиях.
Еще более заметен прогресс в ремесле и торговле. О нем свидетельствует большой экспорт в Переднюю Азию и Средиземноморье как дорогих, так и дешевых хлопчатобумажных тканей из Гуджарата. Экспортные ткани выделывались также в Мальве и областях долины Ганга. В Римскую империю и страны Передней Азии вывозили большое количество индийской стали, пользовавшейся повышенным спросом, сахар и даже зерно. Согласно римским источникам из империи в первые века новой эры на Восток ежегодно утекало драгоценных металлов на сумму 100 млн. сестерций (серебряная монета), из них в Индию — 50 млн. сестерций. Правда, с падением Римской империи торговля Индии с Передним Востоком и Европой резко сократилась и стала восстанавливаться лишь с VII—VIII вв.
Упадок торговли с Западом компенсировался бурным развитием торговли с Юго-Восточной Азией, принявшей широкий характер в III— IV вв. н. э. В страны этого региона вывозили в основном ремесленные изделия, особенно ткани. В торговле активно участвовали Бенгалия, Орисса, Тамилнад, а также внутренние районы Северной Индии. Вместе с купцами туда отправлялись военные отряды, ремесленники, слуги. Эти индийцы нередко селились в приморских районах и сыграли важную роль в сложении в Юго-Восточной Азии ряда так называемых «индианизированных» государств, культура которых формировалась под большим влиянием индийской цивилизации.
О росте производительных сил Индии свидетельствует и увеличение численности населения страны и его плотности в развитых районах. По предположениям историков, на рубеже новой эры население Индии вряд ли превышало 25 млн. человек, а к концу I тысячелетия новой эры оно составляло уже 50 млн. Массы производительного населения создавали большой объем материальных ценностей. Ограниченный уровень жизненных потребностей индийских тружеников в условиях тропического и субтропического климата позволял эксплуататорам устанавливать высокую норму отчуждаемого прибавочного продукта. Все это давало возможность значительных накоплений богатства в руках правителей, аристократии, богатых купцов, что в свою очередь стимулировало спрос на предметы роскоши, произведения искусства, создавало условия для развития культуры, обслуживающей потребности высших слоев общества (элитарной культуры). Одной из черт перехода от древности к средневековью была преемственность в развитии культуры и городской жизни. В городах концентрировались искусные ремесленники, торговцы, аристократия, состоящие на службе у нее воины, интеллигенция, челядь, городские низы, обслуживающие разнообразные потребности горожан мелочные торговцы, пекари и разного рода ремесленники, специализирующиеся на дешевых изделиях, носильщики, прачки и прочие работники.
АГРАРНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В
IV
—
VI
вв.
Важнейшей отличительной чертой гуптской эпохи было складывание феодального землевладения. Наиболее полно этот процесс проявился в широкой раздаче правителями державы земельных пожалований за счет государственных податных земель. В древности основной земельный налог и другие подати с большинства земель поступали в государственную казну и лишь небольшая часть деревень находилась во временном или наследственном владении частных лиц. К концу правления Гуптов картина решительно изменилась: основная часть деревень была передана во владение придворным, чиновникам государственного аппарата, военным. Они составили политически господствующий слой общества, организованный на вассально-иерархической основе — новой форме государственной организации, характерной для средневековой Индии.
В грамотах гуптского времени о пожалованиях деревень указывалось, что жители их должны платить новому владельцу то, что до этого полагалось платить царю («царскому роду») и обязаны повиноваться ему. Тут же конкретно перечислялись подати и повинности, передававшиеся в пользу этого лица. Фактически, на первых порах платежи общинников в пользу царя и держателя пожалования ничем не отличались; впоследствии же в документах о земельных дарениях стали перечислять целый ряд мелких податей, взимание которых было бы невозможно через посредство централизованного фискального аппарата, но можно было осуществить при мелочном надзоре феодала и его агентов за повседневной жизнью деревни. Можно считать, что нормой становится не централизованное государственное обложение, а приспособленная к условиям частного феодального владения рента, слагавшаяся из многочисленных поборов и повинностей, число которых могло варьироваться в зависимости от местных порядков и возможностей, но в полных списках, приводимых в грамотах, достигало тридцати.
Те же документы содержат сведения о характере власти землевладельца над подчиненным ему населением. Он получал не только право сбора обычных налогов и податей, но и право использования трудовой повинности населения, в то же время сам он был освобожден от уплаты в казну каких-либо податей. Предусматривалось также его избавление от трат, связанных с постоем войск и царских гонцов или вообще посланцев царя. Держатели царских пожалований стремились привлечь в свои владения как можно больше людей, переманивая их, в частности, с государственных земель. Гуптские правители пытались воспрепятствовать уходу податных людей на земли феодалов, запрещали принимать их, но безуспешно.
Землевладельцы обладали судебным иммунитетом, сводившимся к праву суда по таким видам преступлений, как кражи, оскорбление словом и делом, прелюбодеяние и др., т. е. их право юрисдикции феодала распространялось примерно на тот же круг дел, что был объектом разбирательства общинных органов самоуправления. Что же касается крупных преступлений, значение которых выходило за общинные рамки, затрагивало интересы государства и тем более дела «врагов царя», то они оставались в компетенции царского суда.
Степень публично-правовой власти феодала над его подданными могла быть разной в зависимости от характера владения. Вероятно, она была меньше при временном служебном держании и больше при наследственном. Наибольшую независимость от внешних сил обеспечивали пожалования религиозным учреждениям, относившиеся к типу безусловных наследственных и вечных владений (ими могли быть брахманы, буддийские монастыри, индусские храмы). Недаром в одном из сочинений того времени о брахмане, получившем феодальное пожалование как религиозный дар, сказано, что «он пользуется им, подняв зонт (атрибут царской власти), как если бы он был царем».
Иммунитеты служили рычагами внеэкономического принуждения, обеспечившими господство феодала над общинами и присвоение его доли прибавочного продукта. Феодальные иммунитеты создавали систему личной зависимости населения от феодала, достаточную для того, чтобы гарантировать присвоение феодальными владетелями продуктовой ренты, господствовавшей в Индии.
Пожалование земельных владений лицам, выполнявшим различные функции в государственном механизме, составляло один путь формирования политически господствующего слоя в раннесредневековом индийском обществе. Другим путем было возвышение общинных вождей. Поскольку в основе общинной организации обычно лежали кровно -родственные отношения полноправных общинников, образовывавших кланы разного порядка, то главами деревенских и областных общин оказывались вожди соответствующих кланов. Именно они предводительствовали в случае военной опасности, возглавляли оборону общины. Но возвысившись над общинниками, такой вождь превращался в феодала, с которым приходилось считаться, и если его нельзя было осилить, то правитель вынужден был признавать его существование и принимать на службу. Выдвинувшись в политически господствующий слой, эти новые феодалы нередко пробивались в ряды приближенных правителя, крупных чиновников и военачальников, оттесняя представителей древней кшатрийской и брахманской аристократии.
Наряду с господствующим слоем, возвышавшимся над общинным миром, формирующийся класс индийских феодалов включал в свой состав и политически подчиненный слой мелких внутриобщинных эксплуататоров. Их существование определялось специфическими особенностями индийской общины.
ОБЩИННО-КАСТОВАЯ СИСТЕМА
В Индии существовали различные виды общин, но в ареале распространения более развитого общества сложился особый тип общины, не имеющий аналогий в других регионах мира. Эта сельская община была социально многослойной, в основе социальных различий лежал не столько имущественный признак (бедняки, середняки, богатые), сколько кастовый.
Индийское средневековое общество унаследовало от древности особый тип социальной организации основной массы населения — кастовую систему. В древней Индии сложился первичный вариант кастовых отношений — социальные ранги (варны), затем варновый строй трансформировался в систему каст (джати), представляющих собой общности людей, объединенных рядом признаков — родом наследственных занятий, этническим происхождением, особенностями верований, обычаями, и отличающихся от других своим социальным происхождением и эндогамной замкнутостью.
В основе кастового деления лежит общественное разделение труда: это, прежде всего разделение на труд производительный и разные виды непроизводительного труда, в том числе умственного. При дальнейшем развитии варново-кастовой системы все в большей степени действовали социальные факторы. Так, вовлекаемые в сферу цивилизованной жизни отсталые племена могли быть помещены в варново-кастовой системе, как правило, лишь на самый низкий социальный уровень — так называемых вневарновых, образующих наиболее многочисленные низкие и неприкасаемые касты, так как высшие ступени иерархии уже заняты группами, воспринимавшими отсталые племена в качестве варваров — людей ритуально нечистых, пригодных к использованию на самых тяжелых и грязных работах. Реальное же распределение по специальностям, профессиям зависело от конкретных исторических обстоятельств. Низкие касты часто обозначались по наиболее характерной для них профессии, но могли заниматься и некоторыми другими видами деятельности. Поскольку потребность в ремесленном труде и услужении в сельской общине, где практически только и могли найти себе пропитание представители низких каст, была ограниченной, то избыточная часть членов этих каст использовалась в земледелии.
В разных исторических областях, различавшихся этническим составом населения, землевладельческие касты общинников назывались по-своему, но все вместе считались обычно относящимися к варне шудр. К важнейшим же в средние века стали относить касты, занимающиеся торговлей и ростовщичеством. Деление на варны в средние века, таким образом, приобрело искусственный, умозрительный характер. Это менее относится к брахманам, сохранившим относительное единство своей организации. Однако со временем и в среде брахманов появились некоторые обособившиеся эндогамные группы, т. е. касты.
Верхний слой общины составляли ее полноправные члены, принадлежавшие к господствующей в данной местности («доминирующей», как принято писать в специальных работах) касте. Эта группа людей владела обрабатываемой землей и угодьями, держала в своих руках всю хозяйственную и общественную жизнь в общине, создавала органы общинного управления, платила налоги и подати государству или частному феодалу. Обычно полноправные общинники были родственниками, но поскольку их большие и малые семьи вели хозяйство самостоятельно, отношения между ними были имущественными, т. е. преобладали не родственные связи, а соседские. Полноправные общинники, собственно говоря, и составляли привычную, наиболее известную по своей организации общину, но хозяйственный и социальный механизм индийской общины включал как свою неотъемлемую часть обслуживающих полноправных общинников подчиненные им группы людей из низких и неприкасаемых каст. Прежде всего, это были ремесленники и слуги, состоявшие как бы на постоянной службе в общине. Среди ремесленников обязательно были плотник, кузнец, кожевник, гончар. Среди слуг необходимы были стиралыцик одежды (эту работу выполняли мужчины), цирюльник, уборщик. Обслуживающий персонал общины часто включал также сторожа, выполнявшего иногда и полицейские функции.
Ремесленники и слуги полностью были на содержании у общины. Размер содержания зависел главным образом от кастовой принадлежности ремесленника или общинного слуги. В каждой местности занятие определенным видом деятельности всегда было закреплено за известными кастами и лишь в отдельных случаях возможно было совмещение профессий. Со временем установились нормы обеспечения общинников необходимыми для ведения хозяйства и поддержания принятого образа жизни ремесленными изделиями и услугами, а также нормы обеспечения сельскохозяйственными продуктами самих ремесленников и слуг. Таким образом, возникла внутриобщинная система натурального обмена видами деятельности — система джаджмани. Она охватывала именно те виды услуг и ремесленной деятельности, которые были совершенно необходимы для жизни общины. В этом смысле индийская община приобрела большую независимость от внешнего мира, поскольку все основные потребности ее членов удовлетворялись вне сферы товарно-денежных отношений.
Система джаджмани имела не только экономический смысл, но была также призвана обеспечить поддержание определенного образа жизни, присущего господствующей в общине касте. Члены этих доминирующих каст просто не могли в быту обойтись без помощи людей из низких и неприкасаемых каст. Они не могли прикоснуться к трупу околевшей коровы, так как прикосновение к падали считалось тяжким ритуальным осквернением, и здесь нельзя было обойтись без помощи кожевника (но продукты труда этого неприкасаемого, как и всех прочих неприкасаемых, кроме приготовленной ими пищи, считались чистыми). Поддерживать чистоту в деревне мог только другой неприкасаемый — подметальщик. Общинники не могли сами бриться и стирать одежду — это считалось недостойным. Без помощи неприкасаемых высококастовый индиец не мог совершить похоронный обряд — почти все процедуры с покойником и церемонии, кроме молитв, осуществляли неприкасаемые. На свадьбах, праздниках неприкасаемые были музыкантами, оказывали разную помощь. Полноправные общинники не всегда занимались земледельческим трудом (чаще всего это бывало, когда они принадлежали к военной или брахманской касте). Тогда они целиком жили за счет труда арендаторов своей земли, частично или полностью вели хозяйство руками низкокастовых наемных работников и рабов.
Это была бесправная аренда, когда участок земли предоставлялся арендатору на очень короткий срок (1—3 года), да и то работник мог быть согнан в любой момент по произволу хозяина; арендная плата составляла не менее половины урожая, а нередко охватывала большую часть урожая. Таким арендаторам часто приходилось обращаться к хозяину земли за помощью, так как из-за бедности у низкокастовых то не хватало орудий труда, то не было быков для пахоты, то не оставалось посевного зерна. За все это дополнительно увеличивалась арендная плата. На какой-то грани становится трудно отличать подобного экономически несамостоятельного арендатора, не имеющего своего хозяйства, от наемного работника. Однако в целом и бесправных арендаторов следует рассматривать как феодально-эксплуатируемых крестьян.
Полноправные общинники, являвшиеся непосредственными производителями-земледельцами, привилегированные арендаторы из членов тех же высоких каст, что и полноправные общинники, другие арендаторы, по большей части бесправные, из числа низкокастовых и неприкасаемых составляли вместе класс феодально-эксплуатируемого крестьянства. Характерной чертой класса феодально-зависимого крестьянства в Индии была его социальная неоднородность. Непреодолимая кастовая отчужденность отделяла высокие и низкие касты. Крестьянство из высоких каст также было неоднородным вследствие существования внутрикастовых различий. Представители высоких каст, даже будучи сами тружениками, одновременно выступали в качестве эксплуататоров низких и неприкасаемых каст. Поэтому представители разных категорий класса феодально-зависимого крестьянства не ощущали общности своих интересов, т. е. не осознавали себя классом.
Особую прослойку тружеников индийской деревни составляли наемные работники докапиталистического типа, являвшиеся в подавляющем большинстве представителями низких и неприкасаемых каст. После арендаторов это была вторая по численности прослойка непосредственных производителей, зависимых от полноправных общинников. Нередко эти работники были связаны отношениями личной зависимости с определенным хозяином и обязаны были работать на него — это напоминает крепостную зависимость. Ученые иногда приравнивают их положение к рабскому, и в этом немало правды, так как и те и другие принадлежали к низким и неприкасаемым кастам и вследствие своего социального статуса подвергались одинаковому обращению, однако наемные работники, помимо пищи в период работы, видимо, такой же, какую хозяин давал рабам, получали долю от урожая (1/10 в древности и в раннее средневековье; около 1/20 — к концу средних веков).
По мере формирования и укрепления индийской сельской общины и общинно-кастовой системы в целом порабощение представителей высоких каст становилось все более редким явлением, воспринимавшимся как нарушение кастового статуса. К началу нашей эры шудры, вайшьи, брахманы и кшатрии считались уже людьми, по самой природе своей предназначенными быть свободными, а вневарновые («варвары») — представители низких и неприкасаемых каст и отсталых племен, напротив, рассматривались как предназначенные по природе своей к участи рабов. Это, конечно, не означало, что все лица этой категории становились рабами (таковых было меньшинство), но в них видели как бы потенциальных рабов. В средние века рабы же из членов низких и неприкасаемых каст продолжали быть заметной социальной прослойкой в индийской деревне. Как и в древности, они существовали, получая скудную еду от хозяина и выполняя в основном подсобные работы; раб мог быть занят и на полевых работах, его жена ухаживала за скотиной, выполняла разные работы на подворье и по дому. Раз в год хозяин давал им по куску ткани на набедренную повязку мужчине и на сари женщине. Семья раба жила обычно в хижине близ усадьбы господина и имела право владеть небольшим имуществом.
Итак, внутриобщинные производственные отношения и формы эксплуатации непосредственных производителей отличались сложностью и не могут быть определены как чисто феодальные. Средневековое общество Индии может быть названо феодальным постольку, поскольку удельный вес феодальных производственных отношений в общей экономической системе был существенно выше иных производственных отношений, не типичных для феодализма.
РАСПАД ДЕРЖАВЫ ГУПТОВ И ВОЗНИКНОВЕНИЕ ГОСУДАРСТВА ХАРШИ
Империя Гуптов оказалась непрочным политическим объединением. Уже с середины V в. стали заметны признаки политического кризиса в этой державе, вызванного быстрым ростом сепаратизма усилившихся крупных частных землевладельцев. Распаду государства способствовали и постоянные разрушительные нападения с запада военного союза варварских племен, известных под названием эфталитов.
Эфталиты жили в шатрах, носили одежду из кожи, не знали грамоты. Такими их описывает китайский посол Сун Юн, побывавший в ставке царя эфталитов Михиракулы в период их наибольшего могущества. Около 533 г. Михиракула был разгромлен индийцами, но во главе сопротивления иноземным завоевателям выступали уже не представители династии Гуптов — их государство распалось.
После некоторого периода внутренней смуты на севере Индии возвысилось государство, столицей которого был г. Стханешвара (совр. Тханесар, примерно в 100 км к северу от Дели). Правитель этого государства присвоил себе императорский титул махараджадхираджа. В это же время правитель другого государства Гауда (Бенгалия) по имени Шашанка начал завоевания в центральной части долины Ганга и стал претендовать на господство во всей этой огромной области. Против него выступили союзные войска правителей Стханешвары и Канауджа (город в восточной части Джамна-Гангского двуречья, являвшийся столицей крупного государства). И тут произошли драматические события, описанные их современником. Баной в его романе-хронике «Харшачарита» («Приключения Харши»). В 606 г. правитель Стханешвары неожиданно умирает, его старшего сына и наследника убивают вместе с его союзником из Канауджа во время переговоров с Шашанкой, задуманных как коварная уловка. В Канаудже не оказывается законного наследника, а в Стханешваре по настоянию советников принимает на себя власть младший брат погибшего наследника, еще почти подросток Харшавардхана (или в сокращенном варианте имени — Харша). Казалось, вероломный Шашанка был на пороге полной победы и мог стать владыкой всей долины Ганга, но против него выступил юный Харша. Шашанке пришлось отступить. Харша присоединил к своим владениям территорию Канауджского княжества, большую часть долины Ганга и Мальву, гуджаратский князь стал его союзником. В 612 г. Харша попытался вторгнуться на Декан, но неудачно. О долгом царствовании Харшавардханы (606—647) мы сравнительно много знаем по ряду источников, самым ценным из которых является описание Индии китайским буддистом-паломником Сюань Цзаном. Сюань Цзан рассказывает, что после победы над государством Гауда была устроена торжественная церемония: в процессии впереди шли рядом, как братья, Харша и его союзник, царь Ассама, а за ними двадцать князей — вассалов Харши. Характерно, что при описании своего путешествия по Северной Индии Сюань Цзан говорит последовательно с царствах и странах, через которые он проходил, замечая иногда, что в такой-то области нет своего правителя, но нигде прямо не упоминает, что он находится на территории государства Харши. Очевидно, что империя Харши имела феодально-иерархическую структуру: большая часть ее территории представляла собой владения вассальных князей и более мелких феодалов, а над ними стоял верховный правитель, в прямом подчинении которого были лишь некоторые области — его домен. Это подтверждается и сохранившимися грамотами самого Харшавардханы: там упоминаются административные подразделения — области и округа, такие же, какие были при Гуптах. Любопытная деталь содержится в другом китайском сочинении о путешествии Сюань Цзана. Там рассказывается, что в знак почтения к учености и добродетели одного буддийского отшельника Харшавардхана хотел пожаловать ему налоги с 80 деревень в Ориссе, только что присоединенной после завоевания владений Шашанки. Так царь раздавал в пожалования захваченные земли. Согласно тому же источнику вассал Харши князь (махараджа), потомок династии Гуп-тов, владевший Магадхой, предложил в дар тому же отшельнику два десятка деревень. Таким образом, вассалы царя могли сами раздавать пожалования, у них были свои вассалы. По описанию «Харшачари-ты», при дворе отца Харши вокруг трона толпились вассальные князья и простые вассалы (саманты). Подобная картина отношений вассальной иерархии феодалов рисуется и в других произведениях той эпохи, а также по данным надписей (эпиграфики).
Вассалы всех степеней несли военную службу, выступая со своими военными отрядами по призыву своего сеньора, причем подразумевалось, что, например, войско раджи в несколько раз меньше войска махараджи, т. е. размер военного отряда вассала в общем зависел от «го ранга. Владения феодалов были наследственными, и с этим связаны стремление феодалов к максимальной самостоятельности, проявление их своеволия и сепаратизма. В условиях феодальной раздробленности каждый феодал чувствовал себя пусть маленьким, но государем в своих владениях. Однако на полное государственное обособление могли рассчитывать лишь достаточно крупные феодалы. После смерти Харши (в 647 г.) его империя распалась, и вассальные княжества стали независимыми. Размер и сила таких государств обеспечивали их относительную стабильность. Небольшие политические образования легко становились добычей более могущественных хищников, существование же достаточно авторитетной центральной власти гарантировало отчасти благополучие мелких владетелей. Кроме того, только объединение феодалов в единое государство создавало условия для успешных завоеваний и грабежа соседей. В обстановке постоянного противоречия между центробежной и центростремительной тенденциями и колебаний между ними большое значение приобретали субъективные факторы, в частности, огромную роль играла личность верховного правителя. Сильный умелый политик и талантливый полководец в благоприятной ситуации мог сплотить анархичную феодальную вольницу и в короткий срок создать могущественное, но в своей основе непрочное, эфемерное государство. Так было и с Харшавардханой. После его смерти и распада империи в Северной Индии до середины VIII в. не было обширных и сильных государств.
Феодалы шли за сильным удачливым предводителем, побаиваясь ослушаться такого государя. По словам Сюань Цзана, Харша всю жизнь провел в походах, все время, передвигаясь со своей огромной армией. Жил он в походе непритязательно, как говорит Сюань Цзан, во дворце, построенном из веток, — вероятно, это временное жилище строилось со стенами, сделанными из бамбуковой плетенки, наподобие того, как строят сельские дома в Бенгалии и Бихаре и некоторых других районах Индии. Однако как первая его столица — Стханешвара, так и Канаудж — город, который он впоследствии сделал центром своей империи, — были большими процветающими городами.
Список литературы:
История стран Азии и Африки в средние века. Ч.1. М.: Издательство Московского университета. 1987.